Читать книгу Табу - Марина Бонд - Страница 4

… теперь же в них плескался самый настоящий страх перед будущим без родителей. Эвелина всматривалась в темные глаза брата и не видела там ни поддержки, ни сочувствия. Мощная энергетика силы и уверенности, которые всегда сопровождали его, бурлила в прищуре его глаз. Сухих глаз.

Бабушка рыдала, никого не стесняясь, да и Эва не пыталась сдерживать нескончаемый поток слез. Почему жизнь так к ней жестока?? Почему забрала ее любимых, добрых и ласковых, самых лучших в мире родителей так рано?? Отца, который души в ней не чаял. Матушку, которой можно было поведать о своих переживаниях, и которая всегда выслушает и поможет советом. Как они могли умереть, когда она к этому совсем не готова?? Вот сдалась им эта распроклятая столица, куда они поехали за красивой и качественной школьной формой для Эвелины и новым компьютером в знак похвалы за отличную учебу! Почему именно в них въехала фура, водитель которой заснул за рулем?? В этот раз они нарочно оставили дочь с бабушкой, готовя ей сюрприз, какой – так и останется тайной. Ох, лучше бы она с ними погибла, а не горевала сейчас над их бездушными телами.

После поминального обеда, на котором хлопотала бабушка, а Эва тенью сидела за столом ни к чему не притрагиваясь и ничего не отражая, Марк отвез ее в дом. Она растормошилась лишь, когда речь зашла о ее переезде в город, поближе к брату, где он сможет приглядывать за ней. Но малая закабенилась не на шутку, с боем отвоевав себе право остаться в поселке под присмотром бабушки. Обговорив такой вариант с Галиной Никитичной, он решил помогать им финансово – на одну пенсию особо не разживешься, и на следующий день уехал в город. Не то, чтоб со спокойной душой, но что уж…

Оксана отчалила еще накануне, не пожелав остаться на ночь «в этой дыре». Естественно, она не довольна таким раскладом – тут к гадалке не ходи. Хорошо, что Марк купил ей безделушку еще несколько дней назад, как раз перед началом всей этой катавасии. Тогда не до подарков было, а сейчас пригодится.

Загнав машину в подземный паркинг, он поднялся в свой пентхаус, из окон которого открывался потрясающий вид на город. Оксана давно переехала к нему и по праву могла считаться здесь хозяйкой. Не разуваясь, прошел в кухню, где, судя по звукам, крутилась подруга. Встал у панорамного окна, что тянулось полукругом от кухни до комнат. Вынул сигарету, небрежно отшвырнув пачку, и прикурил, щелкнув понтовой зажигалкой – подарком Оксаны. Все это он проделал, не сводя с нее прищуренных глаз. А та, будто не замечая его прихода, расставляла на столе готовые блюда, доставленные на заказ. Вот на кой ляд, хотелось бы знать, она выклянчивала эту ультрасовременную кухню баснословной стоимости, коли сама на ней ни черта не готовит? Ни разу Марк не видел, чтобы та стояла у плиты или мыла посуду. Зато перед гостями она, как образцовая хозяйка, могла похвастать наличием последних достижений в мире техники.

Спросить ее, как доехала – слишком банально, не ее уровень. Принести извинения за то, что не поехал с ней – а вот это уже не его уровень. Он хоронил своего отца – причина более чем веская для задержки. Решил начать сразу с главного.

Расстегнул верхние пуговицы черной рубашки, которую так и не переодел с похорон, ослабляя ворот.

– Для тебя есть вещица, которую ты не сможешь не оценить.

– Думаешь? – надменно бросила та. Повела точеным плечом, обласканным шелком короткого халатика. Изогнула четко очерченную бровь, стрельнув в него глазами. Ярко-голубыми глазами. Выходит, ждала его, иначе давно бы сняла линзы.

– Уверен. – Достал из кармана черных брюк бархатную коробочку.

– Вряд ли ты сможешь превзойти свой вчерашний поступок, – с неприкрытым сарказмом ответила подруга. Как же ее это покоробило.

Марк затянулся, выпустил струю дыма в потолок и оставил тлеющую сигарету в пепельнице.

– Еще как смогу, – ловким движением пальца раскрыл коробочку.

– Что там? – посмотрела типа безразлично, но Марк сразу заметил, как загорелись ее глаза. Он знал, какую слабость Оксана испытывает к ювелирным украшениям и был уверен, что она и сейчас не устоит.

– Подойди и взгляни.

Он сверлил ее взглядом, высматривая, выискивая… что? Что он хотел увидеть?

Девушка не выдержала. Преступив через свою уязвленную гордость и якобы задетое чувство собственного достоинства, она подплыла к Марку, будто магнитом притянутая. Увидел, как вспыхнули ее глаза и как приоткрылся рот в немом изумлении, стоило ей увидеть содержание футляра.

У нее есть браслет, на котором должно быть семь подвесок. Каждая, ни много ни мало – драгоценный камень в ювелирной огранке. Шесть из них – сапфир, изумруд, биксбит, александрит, турмалин и бриллиант, она скрупулезно собирала не без помощи Марка, разумеется. Теперь же на белоснежном шелке таинственно мерцал рубин – единственное недостающее звено шедевра. Марк слабо сек во всей этой драгоценной мутотени, но точно знал, как она жаждет заполучить последний, самый дорогостоящий камешек.

– И только? Мог бы и расщедриться, – с гонором ввернула она, гордо отворачиваясь, чтобы вернуться к прерванному занятию.

Игра началась.

– Ах, ты, дрянь, – рыкнул он. Рывком развернул к себе за плечо, отбросив коробочку. – Придется и за это постараться!

Надавил на плечо, вынуждая встать перед ним на колени. Другой рукой рванул ширинку и спустил боксеры, высвободив эрегированный член. Сходу вогнал себя в ее рот – послушный, теплый, мягкий рот. Она подавилась и закашлялась, но он знал – то напускное. Она и не так глубоко, бывало, заглатывала его член. Задвигался в ней, откинув голову и прикрыв глаза, чувствуя, как ее язычок принялся умело ласкать его плоть. Руками огладила его бедра, забралась нежными ладонями под рубашку на живот, обхватила ягодицы. Застонала, и эти стоны перемежались с хлюпающими, чавкающими звуками, которые его с ума сводили.

– Давай, бери. Возьми его весь. До конца. Оближи мои яйца. Тебе же это так нравится.

Ей нравилось получать дорогие подарки, и за это она готова на все. Между ними всегда так: просто и понятно. Он одаривает ее, она благодарит, как может. Не хватало в ней той проникновенной открытости, искренности…

Открыл глаза и опустил голову, чтобы видеть Оксану. Намотал волосы на кулак и откинул ее голову так, чтобы видеть лицо. Очень красивое, идеальное, «модное» лицо с полными блестящими губами, которые сомкнулись вокруг его члена.

– Смотри на меня, – хрипло приказал он. Оксана взмахнула ресницами и с хищным прищуром воззрилась на него пронзительно голубыми глазами. Взяла рукой за основание члена и поводила скользкой головкой по своим влажным губам. – Вот так. Умница.

Марк утопал в голубых глазах, когда она провела языком от основания фаллоса и обратно. Смотрел в голубые глаза, когда она облизывала, посасывая, его яйца. Вперился в голубые глаза, когда она шлепала головкой члена по своим губам. Голубые! Мать твою за ногу, а?! Чертовы голубые глаза!

Рывком поднял ее и рванул ворот халата. Шелковые полы, легко соскользнув, распахнулись, и идеальное нагое тело предстало во всей красе. Значит, ждала его не с пустыми руками. Видно, тоже подвыучила его.

Сжал округлые груди, упругие и твердые, как мячики. Она застонала, призывно глядя ему в глаза. Чуть откинула голову и сексуально прикусила нижнюю губу, ластясь к нему всем телом. Он надавил большим пальцем, освобождая закушенную плоть, и погрузил его в покорный ротик. Тут же заменил палец языком, целуя жадно, почти кусая и наверняка больно. Он хотел забыться, раствориться в теле подруги. Руки хаотично, рывками ласкали ее тело, путались в волосах, будто он сам себя заставлял чувствовать ее, Оксану. Полные губы страстно отвечали на поцелуи-укусы. Налитая грудь вдавливалась в его твердую. Из недр ее рта вырывались заученные, хорошо поставленные и очень возбуждающие – с этим не поспоришь – полу всхлипы, полу стоны.

Пальцы с силой впились в ее спину и попку, оставляя следы, пока он надвигался на нее, понуждая пятиться. Сам с себя сорвал раздражающую рубашку – Оксана никогда его не раздевала. Не прерывая бешеного поцелуя, напоролись на стол. Крутанул ее и прижал спиной к себе. Наклонился, сметая разложенную еду на пол и, оставив ее распластанной на столе, сам выпрямился.

Грубо, по-хозяйски, расставил ее ноги шире. Свои присогнул в коленях и чуть отклонился под нужным углом. Поводил головкой члена у ее промежности, увлажняя и то, и другое, и ворвался в нее до отказа. Услышал ее вскрик, что, как кнутом, подстегнул его, и стал двигаться в ней – мощно, глубоко, заполняя ее до предела.

Стол ходил ходуном, ножки жалобно скрипели. Провел рукой по ее позвоночнику, по натренированным мышцам спины. Спустил ладони на ягодицы и слегка раздвинул их. Вид его члена, исчезающего в ней, срывал крышу. Она стонала. Громко, призывно, местами наигранно. Да где же гребанное непритворство? Где?? Черт бы это все побрал!

С силой шлепнул по ягодице, услышав болезненный вскрик. Вот теперь по-настоящему. Его рука на ее коже – гладкой, нежной, безупречной. Его рука на ее коже… твою мать!

Вышел из нее и снова рывком развернул к себе. Схватил рукой за подбородок, пусть и грубо, она стерпит. За такие побрякушки все стерпит – таков между ними негласный уговор.

– Смотри на меня, – выдохнул ей в лицо и оттеснил к стене. Закинул ноги себе на пояс, вдавливая в стену. Руками обхватил тугие ягодицы и насадил на себя. Оксана послушно смотрела, не отрываясь. Позволяла любоваться своей безупречной красотой, слегка поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, не забывая при этом стонать, облизывать и покусывать губы, и вытворять прочие штучки, безотказно действующие на него возбуждающе.

Марк знал, что она не кончит, поэтому не беспокоился о ее ощущениях, удовлетворяя лишь свою дикую похоть. Она кончала только от оральных ласк. Не сегодня, солнышко. Не сегодня.

Он врывался в нее снова и снова, чувствуя приближение своей разрядки. Она начала подсыхать, видно, ей не очень удобно. Или думает уже о другом… плевать!

Уткнулся в ее шею, вдыхая… аромат ее духов. Черт! Да где же она? Настоящая она? Где ее запах? Ее вкус? Ее цвет?

Протаранил ее в последний раз, хрипло застонав, изливаясь в нее. Его оргазм – вот что сейчас настоящее.

* * *

Он съездил в поселок на девять дней, а затем и на сорок, отдавая последний раз дань уважения усопшим. Оксана не поехала, да он и не настаивал. Малая пришла в себя. Не мудрено – юный возраст дает о себе знать. Жажда жизни вновь пробудилась в ней и нереально зеленые глаза снова засверкали. Ей предстоял заключительный год обучения в школе. Она уже выбрала учебное заведение и профессию, которую пойдет осваивать дальше – учитель младших классов. Как она сама выложила, учителей начальных классов в школе, где учится она и дети из близлежащих деревень и так не хватает, к тому же двое вскоре уходят на пенсию. Да и вообще, она очень любит детей и хочет связать с ними свою жизнь, помогая, чем может. Право, конечно, ее, но… учитель? Миллионы она точно не заработает. Хотя, ей и не нужно, судя по всему.

Марк завел скважину в дом и установил септик. Об этом они тоже поспорили, но он был непреклонен. Теперь дом обустроен теплым туалетом и постоянным водоснабжением. Как ни крути, а с такими удобствами жилось и проще, и комфортнее. Особенно одной.

Он смирился с самим фактом существования у него сестры. Даже ловил от этого некоторый кайф, неожиданно открыв в себе задатки заботливого человека. Он звонил ей периодически, но, как ни хотел приехать, вырваться не удалось. Волна перестановки кадров захлестнула предприятие. Он ухватился за эти перемены, играя себе на руку, и к своим тридцати стал коммерческим директором. Выше – только учредители. Что ж, весьма не дурно. Он, конечно, попотел, но оно того стоило.

Отмечать свое повышение он улетел с Оксаной в Эмираты. Не удержался, набрал малой поделиться достижениями. Столько неподдельной радости и гордости за своего брата услышал в ее звонком голосе, что захотелось, чтобы она оказалась здесь с ним, а не Оксана. Та приняла эту новость спокойно, будто само собой разумеющееся. С матерью он не поддерживал отношения в последнее время, а потому не спешил ее просвещать в свои дела. Но был уверен, узнай она о его достижениях, потребовала бы путевку на другую планету с сервисом «все включено» за свой непосильный вклад в воспитание такого успешного мужчины.

Все шло как нельзя лучше, пока однажды, где-то во второй половине дня, когда он еще был в офисе, теплым летним днем, ему не набрала Эвелина. Первый раз она сама ему звонила. Все стеснялась отвлекать от важных дел своей болтовней, хоть он и уверял в обратном.

Он принял вызов, вольготно откинувшись на спинку стула, доставая сигарету из пачки.

– Привет, малыш, – сходу поздоровался он, уже давно так к ней обращаясь. После короткого молчания он услышал сдавленный вздох. Рука с сигаретой замерла на полпути ко рту. – Эва?.. – насторожился он.

– Марк! – всхлипнула она.

– Эвелина, что стряслось?! – напряженно подался вперед, сигарета окончательно забыта.

– Марк! Бабушка! – Эва снова захлюпала и сквозь еле сдерживаемые рыдания выдала на одном дыхании, – бабушка умерла!

Он неосознанно сжал руку в кулак, раскрошив сигарету, понимая, что она совсем одна вновь столкнулась лицом со смертью. Ее некому даже поддержать.

– Когда? – сипло уточнил он, уже лихорадочно соображая, что должен сделать, чтобы ей помочь.

– Только что. Она занемогла в последнее время, но в больницу ни в какую. Отказывалась и все! В обед прилегла отдохнуть, а когда я подошла проверить ее… – она не смогла договорить – рыдания душили ее.

– Я еду.

Раздав четкие распоряжения подчиненным на несколько дней вперед, он сел в машину, сильно хлопнул дверью и сорвался с места с визгливым скрипом шин по асфальту. Рванул в поселок как был, в костюме, даже домой не заехал переодеться. Уже из машины дозвонился полиции и врачу районной поликлиники, чтобы те констатировали смерть и составили протокол. Как он и предполагал, малая еще не занималась этим вопросом. Не удивительно. В семнадцать лет похоронить почти всех родственников, тут бы самой не свихнуться. Предупредил подругу, что будет в отлучке и только тогда закурил. Жадно и быстро.

Поздно вечером примчался в поселок. Бросив тачку у калитки, скорым шагом устремился в дом, где горело одно единственное окно. Свободно вошел через незапертые двери и сразу увидел Эву. Она сидела одна, такая маленькая, хрупкая за большим столом, где разложены документы. Обнимала себя за плечи и смотрела в одну точку перед собой. Медленно подняла заплаканные глаза и обреченно посмотрела на ворвавшегося мужчину. Страха больше не было. Принятие неизбежной судьбы, боль и опустошенность клубились в зеленых, потухших глазах.