Читать книгу Возрождение - Марина Бонд - Страница 1

Он чуть не умер от счастья, когда играл ручкой газа, подзадоривая себя и соперника на стартовой линии. Сердце зашлось в груди, увеличивая обороты пропорционально холостым оборотам мотоцикла. Как давно он не испытывал опьяняющего, головокружительного чувства возбуждения перед гонкой! Когда всего потряхивает от переизбытка мандража!

Бодрый голос из громкоговорителя объявил о начале заезда. Толпа зрителей зашумела, поднялся свист. Два рисковых мотоциклиста залихватски переглядывались, готовые помчаться, опережая друг друга. Перед состязателями вышла длинноногая загорелая красотка в крохотных шортиках и коротком топе, претендуя занять место лидера в эротических фантазиях любого присутствующего мужика. Два маленьких флажка в черно-белую клетку в руках делали ее музой вдохновения для гонщиков. Девушка подняла флажки вверх. Его сердце помчалось, как бешеное, будто впрыснули закись азот. Не воспламениться бы! Флажки затрепетали в воздухе. Парни воткнули первую передачу.

Старт!

Они с пробуксовкой сорвались с места. Гвалт стоял невообразимый. Они шли вровень и пулей пронеслись мимо болельщиков. Финишная линия стремительно приближалась. Гул толпы нарастал, эмоции зашкаливали. Он стал единым целым со своим мотоциклом. Все происходило на уровне рефлексов, времени на раздумья нет. Адреналин вспенивал кровь и бешено гнал по венам. Скорость дарила чувство абсолютной свободы, помогала выкинуть из головы проблемы. Организм будто отрешался от всего неважного и переходил в состояние легкого транса. И он больше не человек, он – сверхчеловек!

Зак первым пересек финиш, и толпа взревела! Он резко затормозил перед горой щебня, завалив «Бусу1» на левый бок. Припал на ногу, удерживая байк, вырулил и неспешно поехал обратно. Он выиграл гонку. Он победил! Только в гонках есть четкая грань между победой и поражением. Рёв обезумевшей толпы оглушал даже через шлем. Рык моторов музыкой звучал в его сердце. Отпадные красотки радовали глаз. В воздухе витала здоровая атмосфера соперничества и чтимый дух братства. Вот это его жизнь. Настоящая жизнь. На грани. На предельной скорости. Он победил и ехал за выигрышем к букмекеру. Прищурил глаза и уголок рта пополз вверх, когда увидел свой главный приз.

Она шла ему навстречу в маленьком, облегающем ладную фигурку черном платье, плавно покачивая аппетитными бедрами. Все остальные исчезли, в фокусе осталась только она. Белокурые локоны волнами ниспадали на плечи. Заметил, как разгорячилось ее лицо: да, хорошая гонка никого не оставит равнодушным. Ее большие блестящие глаза взирали с любовью и обожанием на своего победителя. Подкрашенные ярко-алые губы растянулись в улыбке, обнажив жемчужные зубки. Зак подъехал к ней и остановился. Не успел снять шлем и отереть пот со лба, она обвила его шею руками:

– Ты – лучший! – воскликнула с жаром. Похвала из ее уст слаще мёда. Обнял и ладонь легла на голую спину. Она изогнулась в его руках, с восхищением глядя в глаза, – что ты хочешь в качестве приза?

Ее платье с открытой спиной предполагало отсутствие бюстгальтера и напряженные вершины грудей, бесстыдно выпирающие под тонкой тканью, забирали на себя все внимание от глаз, из-за чего приходилось искать дорогу обратно.

– Тебя!

Он потянул ее за волосы, открывая доступ к манящим губам. Представил эти блестящие послушные губки вокруг своей плоти и мужское естество взволновалось. Усмехнулся смелому полету фантазии и склонил к ней голову:

– Тебя, котенок. Только тебя! – проговорил возле самых губ ее и впился жадным жарким поцелуем. Кто-то засвистел, кто-то отмочил похабную шуточку – все по боку. Главное – она в его объятиях, пылко и страстно отвечающая на поцелуй. Кто-то совсем близко засигналил. Противный и назойливый звук клаксона не прекращался. Заку пришлось оторваться от девушки, чтобы… выключить будильник.

Дерьмо!

Захар перекатился на спину и положил ладонь на глаза, защищаясь от лучей утреннего солнца. Это был всего лишь сон, но такой реалистичный, настолько волнующий, что тонкое одеяло не смогло скрыть утреннего настроения. Он криво усмехнулся. Еще не понятно, что больше на это повлияло: сама гонка или Инна, его котенок, которая фигурировала во сне крупным планом. И если гонок ему больше не видать, как своих ушей, то жена всегда доступна. С этой мыслью он перевернулся на бок и обнял… пустоту. Или не всегда. Он прислушался: с кухни на первом этаже дома звучали голоса домочадцев. Значит, все встали и уминают завтрак. Черт, а так хотелось, так хотелось…

– В этот раз я буду Саб-Зиро2! Ты был им в прошлый раз! – блажил на всю кухню малой, тыча попеременно облизанной от овсяной каши ложкой то в себя, то в старшего брата.

– Нет, я! А ты будешь Скорпионом3 – повелителем адского пламени! – уговаривал старшой, да так горячо, что Егор, недолго думая, согласился.

– А давайте вы не станете играть в видеоигры в парке развлечений? Можно подумать, у вас их дома нет! – с укоризной вставила Инна, крутясь в перевязанном вокруг талии фартуке между плитой и обеденным столом, подавая завтрак.

Захар принял душ, спустился да так и остался стоять незамеченным на пороге кухни. Он оперся плечом о дверной проем и скрестил руки перед грудью, разглядывая Инну и невольно сравнивая ее с нимфой из сна. И, чёрт возьми, сравнение было не в пользу яви.

– Ну, ма-ам! Это же парк развлечений! Мы сами выберем, чем развлекаться! – стоял на своем старший Ростислав, который в свои десять лет уже отличался напористым характером.

– Придумал! Тогда мы погоняем на электрических машинках! – радостно провозгласил с набитым ртом Егор. Этот неунывающий генератор новых идей всегда найдет выход – не так, так этак.

– Никаких гонок! Расшибетесь еще там! – отрезала Инна, разливая по стаканам сок.

– Ну, ма-ам! – хором завопили детские голоса.

– Ты слишком строга. Хотя бы их не лишай удовольствия погоняться, – многозначительно вставил Захар со своего места. Инна обернулась на голос мужа. Что-то необычное было в его пристальном оценивающем взгляде. Он оттолкнулся плечом от проема и прошлепал босыми ногами на кухню. Из одежды на нем только домашнее трико. Обнаженный, некогда подтянутый, рельефный торс, который повергал Инну в трепет, несколько утратил былые формы, став более основательным, приземистым что ли. Вытатуированная змея, что обвивала руку от запястья до плеча, пригляделась и больше не приводила ее в восторг, как раньше. Длинные до плеч волосы, темные, лишь слегка посеребренные на висках, мокрые после душа, с которых стекали капельки воды по саженым плечам – все это было до оскомины родным, любимым и таким привычным. Но взгляд… он показался неестественным, и это настораживало.

Захар обошел стол, потрепав сыновей по макушкам, и приблизился к жене со спины, намереваясь обнять. Но она развернулась, сунула ему в руки чашку ароматного, крепчайшего чая и вернулась к готовке. Вот тебе и «с добрым утром, любимый».

Он вышел на крыльцо и закурил. Денек обещался быть ясным, погожим. И вдруг снова вспомнил образ яркой соблазнительной Инны из сна. Той, с которой он познакомился долгих двенадцать лет назад: смелой мотоциклисткой, которая не боялась управлять мощью в несколько сотен лошадей между ног. Которая покорила его своим нехарактерным для девушек образом жизни. И которая спустя годы изменилась до неузнаваемости. Понятно, во время беременности особо не покатаешь. Потом, после рождения первого ребенка, она стала крайне редко выкатываться, а после второго перестала совсем. Говорит, в нее вселился страх, и не за себя – за детей, что они могут остаться сиротами. Как ни крути мотоцикл – техника повышенной опасности, мало ли что может случиться на дороге.

Во двор выбежали сыновья попинать мяч. Захар затушил окурок в пепельнице, одним глотком допил чай и вернулся в дом. На столе дымился свежеприготовленный завтрак. Инна второпях допивала кофе и избавлялась от фартука.

– Ты опять не поела? – недовольно спросил он, усаживаясь за стол. Дотянулся к начатому маннику, стал пальцами выковыривать изюм и отправлять в рот, разглядывая жену. Инна покосилась на варварски кромсанный манник и на нетронутый мытый изюм в чаше рядом.

– Потом поем, на работе, сейчас некогда: детей повезу к школе, там у них место сбора. Сегодня последний день учебного года и на родительском совете приняли решение посветить его развлечениям.

Последние слова прозвучали приглушенно из-за стаскиваемой через голову футболки, когда она вышла за кофточкой. Его футболки. Его старой, заношенной, растянутой, с пятнами моторного масла футболки. Захар любил, когда она носила его футболки или майки на голое тело. Особенно майки, из несоразмерно глубоких вырезов которых обольстительно выглядывала грудь. Очень любил. Раньше. Еще до появления детей, когда она могла себе позволить щеголять в таком фривольном виде по дому. И когда вещь еще была похожа на вещь, а не на ветошь для мытья пола, как сейчас. Где та женщина, которая когда-то его пленила? Где та красотка, от которой он терял голову?

– Потом на работу, после за детьми, а вечером заеду в парикмахерскую, – Инна вновь появилась на кухне, убирая длинные волосы натурального русого цвета в небрежный пучок на затылке. Захара зацепило одно слово:

– В парикмахерскую? Решила сменить образ? – неприкрытая надежда проступила в голосе – он уже смотреть не мог на этот дурацкий пучок, – которая так и осталась незамеченной.

– Да нет, концы подравнять, как обычно, – отмахнулась она и сосредоточилась на поисках своего мобильника. Захар выковырял весь изюм из одного куска, отодвинул его в сторону и принялся за другой. Инна метнула на него еще один сердитый взгляд.

– Ты помнишь, что мы сегодня приглашены в бар на празднование дня рождения Глеба?

Инна продолжала двигаться по инерции и лишь когда информации с запозданием дошла до нее замерла и с досадой взглянула на мужа.

– Не-е-е-ет! – протянула она, и глаза наполнились вроде бы неподдельным сожалением. – Я совсем забыла! Вот зараза! – матюгнулась себе под нос. – А ты можешь сходить один? Мне, правда, кровь из носа нужно доделать и сдать проект сегодня! Свинтить пораньше не удастся и я боюсь, что никак всего не успею! Мне дико неудобно! Извинись за меня перед ребятами, ладно? Хотя нет, лучше я сама позвоню. А ты оторвись, как следует! Как в старые добрые времена! – подмигнула она, нашла, наконец, сотовый и резво удалилась.

Когда за ней захлопнулась входная дверь, Захар не донес до рта очередную сушеную ягодку, а зажал ее между пальцев и раздраженным щелчком отправил куда подальше. Ну, здорово! Сначала она отодвигала его на задний план, потому что дети. Потом стало не хватать времени на дом. Теперь вот еще работа выходит в лидеры списка ее приоритетов. Всякие там парикмахерские, подружки, творчество, самореализация. А он, выходит, на задворках после всего этого?! Даже как-то стрёмно стало чувствовать себя на последнем месте в ее жизни.

Он услышал, как отъехала машина. Взгляд упал на ее чашку возле раковины. Она в который раз ни черта не поела, забив не только на мужа, но и на себя. И так худющая стала, скоро совсем одни кости останутся! Снова надела эти бесформенные дурацкие джинсы, которые он терпеть не мог. Кофту на тридцать три размера больше ее собственного. Он и забыл, когда видел ее в приталенном, облегающем туалете; когда последний раз она пользовалась косметикой или укладывала волосы в прическу. А о сексе вспоминал, как о чем-то эфемерном. Да еще сон этот так раздразнил его! Да, уж, задалось у него настроение на весь день, ничего не скажешь…