Читать книгу Палач - Марина Эльденберт - Страница 10
Часть 1. Приговоренные
8
ОглавлениеМосква, Россия. Февраль 2014 г.
Джеймс неоднократно бывал в Штабе, но везли его в глухом отсеке без окон, в наручниках и с четырьмя сопровождающими. Из подземного гаража проводили в пустующее крыло и втолкнули в камеру. Щелчок закрывшейся двери и монотонный писк электронного замка подтвердили блокировку.
В прошлом камеры предназначались для измененных, поэтому удобств в них было по минимуму, мер предосторожности – по максимуму. В перерывах между пытками существо, накачанное транквилизаторами, мало на что способно, но иногда случались неприятности. Участь кровососов не вызывала в нём сострадания, но его стараниями ни один из них не пошел под раскройку, как было принято говорить. Джеймс убивал на месте.
Когда ему предложили выбор, он сам подписался на ликвидатора. Официально Джеймс числился полевиком, в любой момент его могли включить в состав опергруппы для захвата, но все же специфика его работы была несколько другая. Редкие измененные не представляли для Ордена ни малейшего интереса, но случалось и такое. Они и становились его работой.
Первое убийство Джеймса произошло в Подмосковье. Измененному было за шестьдесят. Свой дом в коттеджном поселке, счет, собственное турагентство. Кровососущие твари отлично приспосабливались.
С ним даже возиться не пришлось, но первое убийство не забудешь никогда. Ни фотографии с мест преступлений, ни сводки, ни тренировки не способны подготовить к такому. Когда вырванная твоими руками жизнь растекается багровым пятном под чьим-то телом, на мгновение твой взгляд тоже замирает. Как будто на выдохе, перед тем как спустить курок ты вздохнул слишком глубоко, и Смерть уцепилась за эту нить, забирая сразу двоих. Джеймс помнил, как его мутило – от запаха крови, от вида корчившегося на полу кровососа, как вело от адреналина. После он заперся на съемной квартире и впервые «надрался до зеленых чертей». Русский язык всегда был весьма богат на образы.
Измененные в Ордене не задерживались, поток допросов был невелик, поэтому камер предварительного содержания было немного. Дверь с электронным замком с внешней стороны удерживали мощные штыри, уходящие в стены, слабое искусственное освещение, вмонтированные ультрафиолетовые лампы, по периметру – отверстия для впрыскивания ядовитого газа. Туалет обустроить не потрудились – к чему такие удобства, да и лишний риск. Измененные испражнялись прямо на пол.
Джеймс устроился напротив двери, на полу, сцепив руки на коленях. Глазок камеры слежения мигал, подтверждая свою жизнеспособность. Кто бы за ним ни наблюдал, он свое дело знает. Обычная методика выжидания и морального подавления. Время в одиночке из неподготовленного человека вытягивало все силы. Вот только ему терять было нечего.
После столь «драматичного воскрешения» из мертвых его не ожидало ничего хорошего. Джеймс знал, что никакого суда не будет. От Ордена осталось одно воспоминание, хотя команда за ним подтянулась впечатляющая. С другой стороны, организация, существовавшая веками, так просто свою работу не свернет, но в большинстве городов филиалы закрыли. Возможно, Москва, Лондон и Нью-Йорк стали исключением. Три столпа Ордена, три крупнейших штаба, куда стекались данные со всего мира. Документы находились у Архивариусов, имена которых держались в строжайшем секрете, наравне с Боссами.
Можно было крутить варианты, строить предположения, пытаться увязать события прошлого года со внезапным возвращением Ордена, но без проверенных данных человек слеп, глух и безоружен. После часов ожидания в аэропортах, перелета и выпитого в «дружеской» компании, сосредоточиться на чем-то серьезном не получалось. Он отключился, привалившись к холодной стене, но мгновенно открыл глаза, когда услышал щелчок открывшейся двери.
– Выходите! – раздался грубый оклик.
Джеймс потянулся, разминая затекшие мышцы и посмотрел на вооруженного молодчика. Парнишка глядел на него свысока, хотя в глубине глаз застыла неуверенность. Поведение, достойное новобранца: цепляться за оружие, как за единственное спасение, и чувствовать, что ты способен на многое, пока палец на спусковом крючке. Орден по-прежнему вербует агентов?
На допрос сопровождали четверо. Помимо «малыша», трое гораздо более уверенных в себе «старичков». Джеймс шел по коридорам московского филиала, и у него создавалось ощущение, что он очутился в прошлом. Огромное здание напоминало заброшенный муравейник, в который понемногу возвращались его обитатели. Основные помещения задействованы, все этажи и оборудование рабочее: электронные замки, пропуска, коды. Он оказался на этаже, на котором никогда раньше не был. Святая святых Московского штаба, высший уровень доступа.
Проводили его не в комнату для допросов, а в личный кабинет руководителя филиала. Павел Сухарев – имя-легенда, под котором тот работал – дожидался его за массивным столом красного дерева. Обстановка кабинета ничем не отличалась от рабочего места большой шишки из госструктур. Шкаф с книгами, стеллажи с наградами, сувенирные часы, переговорный стол с выстроенными по обе стороны рядами близнецов-стульев, фальшивые окна с «видом» на Красную площадь.
Седой, подтянутый мужчина в темном костюме поднялся навстречу Джеймсу и кивнул охране, чтобы те вышли. Джеймс не принял его руку, отодвинул ближайший стул и устроился на нем, вопросительно глядя на Сухарева.
– Нам предстоит долгий разговор, Джеймс.
– Не думаю. Для чего я вам понадобился?
Если тот и удивился, то вида не подал. Отличная выдержка: руководителем центрального филиала одной из величайших стран так просто не станешь.
Джеймс знал, что попал в точку. Его готовили как оперативника, и он полностью оправдывал свое предназначение. С какой радости отступника пригласили в святая святых Московского штаба, доступной лишь избранным и Верхушке?
Сухарев не стал унижать его играми в вопрос-ответ. Он просто сел напротив, и, сцепив пальцы рук, внимательно посмотрел на Джеймса – сверху вниз, как на нечто незначительное. Так начальство смотрит на подчиненных, которых вот-вот швырнут лицом на ковер.
– Вам уже известно, что в Москве убит бывший измененный.
Орден теперь ведет Красную Книгу кровососов и занимается охраной выживших особей? Джеймс промолчал, а Сухарев продолжил, отдаленно и свысока.
– Нам бы не хотелось выставлять напоказ свой интерес к этому делу по понятным причинам, поэтому мы не можем привлекать действующих агентов. Вы работали детективом несколько лет. Сейчас это весьма кстати.
– Кстати для вас, но не для меня.
– Для вас тоже, – Сухарев не изменился в лице, – и для семьи вашей сестры, если вы понимаете, о чем я. Я готов забыть о вашем загадочном исчезновении, если поможете разобраться в этом деле. Услуга за услугу.
Он говорил с ним не от лица Ордена, это был личный разговор. Пустые угрозы от твари, сидящей напротив него. Джеймс представил хруст шейных позвонков Сухарева под пальцами. Если бы тот умел читать мысли, за его спиной стояли бы не четверо охранников, а целый взвод.
Дженнифер. Казалось, прошло всего несколько дней с их последней встречи, хотя было это три с половиной года назад, перед его отъездом из Ньюкасла. Тогда Джеймс растерялся и не представлял, что делать дальше. Он собирался вернуться после обучения, работать в филиале Ньюкасла и жить по-прежнему. Дженни чувствовала, что с ним что-то происходит, но не стала спрашивать. В отличие от Хилари сестра никогда не тянула из него болезненные воспоминания.
– Я буду ждать тебя.
Только и всего. Короткие слова на прощание. Больше они не виделись.
Он не видел её слез, когда сестре сообщили о его «смерти» – в Ордене был специальный отдел по работе с родственниками сотрудников. Джеймс представлял, каким ударом это стало для неё.
После гибели отца, детектива полиции, студентке ветеринарного колледжа, Дженнифер Стивенс, пришлось нелегко. У неё на руках остались семилетний брат и обезумевшая от горя мать, которая уволилась с работы и целыми днями сидела в своей комнате, но именно Дженнифер не позволила их семье рухнуть. Сестра вытащила со дна и его, и маму. Через три года она вышла замуж, но для Джеймса у неё всегда находилось время, даже после того, как родились Эйден и Ричард.
Семью Джеймс всегда ставил на первое место. В этом они с сестрой были похожи.
Дженнифер. Из-за неё он сбежал в Россию – в те дни, когда адреналиновый наркотик убийства не отпускал. Джеймс приехал в Ньюкасл, чтобы свести счеты с тварью, которая подставила его и Хилари, но столкнулся в торговом центре с сестрой.
Укрывшись за эскалатором, он с жадностью смотрел на неё, будто открыл окно в прошлое. Секунды складывались в минуты и утекали слишком быстро. Дженнифер остановилась у отдела сувениров: такая знакомая, родная, но безумно далекая. Густые вьющиеся волосы она собрала в хвост, и Джеймс мог видеть её профиль. Высокий лоб, нос с горбинкой – в детстве она неудачно упала с велосипеда, врачи что-то напортачили, а повторно ломать родители отказались, красивые губы и худенький подбородок. На ней был светло-серый плащ, белая летняя блузка и клетчатая юбка, туфли на небольшом каблуке. Она улыбалась, когда миловидная девушка упаковывала в большую коробку плюшевого медведя, а Джеймс мог только гадать, кому он предназначен.
В тот миг он отчетливо осознал, что для Дженнифер он погиб, сестра и не подозревает о том, что в другой жизни он был женат. Всего один шаг – и он окажется в поле её зрения. Мгновение – и глаза расширятся от удивления, а коробка выпадет из рук. Она окажется лицом к лицу с неприятным незнакомцем с внешностью её брата. Дженнифер знала его другим, а тот Джеймс в самом деле умер.
В её памяти он навсегда останется младшим братом, у которого все валилось из рук. Который первым приезжал на Рождество с подарками для племянников. Который пошел по стопам отца и стал детективом полиции, потому что хотел, чтобы на улицах родного города было безопасно, а отцы и матери возвращались к детям. Тот Джеймс был идеалистом и искренне верил, что сделает мир лучше. Пусть он так останется для неё наивным мечтателем, и Дженнифер никогда не узнает, что её брат хладнокровно убивал раз за разом.
Джеймс запомнил ощущение всеобъемлющего безумия, когда он в последний раз смотрел Хилари в глаза. Помнил, с каким чувством поднимался на борт самолета, уносящего его от её смерти. Привычка держать в руках чужую жизнь в течение нескольких секунд перед выстрелом – самый сильный наркотик. После встречи с сестрой он всерьез осознал, что если не остановится сейчас, не остановится уже никогда. Месть ничего не решит и не исправит.
Дженнифер. Тот самый свет, который не позволил тьме поглотить его полностью.
Сухарев, заливший свой дорогой костюм парфюмом и считающий, что контролирует ситуацию, смеет угрожать его сестре? Джеймс рывком подался вперед, мерзавец не успел отпрянуть. Быстро и бесшумно. В захвате под его локтем шея Сухарева и впрямь казалась ломким тростником.
– Вы что-то говорили о моей семье?
Павел прохрипел что-то нечленораздельное.
– Я сверну вам шею, потом меня пристрелят – и мы поставим в деле точку, договорились?
Едва различимое сипение.
– Не слышу, – Джеймс наклонился ближе.
– Мы плохо начали, – сквозь хриплое бульканье все-таки вырывались свистящие, еле слышные слова, – я прошу прощения.
Джеймс с силой отшвырнул его. Опрокинувшись на стул, Сухарев с грохотом полетел на пол. Дверь распахнулась, дружные щелчки предохранителей вызвали у Джеймса кривую усмешку.
– Не стрелять! – кашляя, Павел вскинул руку. Самодовольное выражение сползло с его лица цвета перезрелого томата. Он поправил галстук и рыкнул на остолбеневших охранников. – Оставьте нас! Живо!
Джеймс снова откинулся на спинку стула. Самоуверенность стоила Сухареву десятка очков репутации в своих глазах и среди подчиненных.
– Вы нужны нам, – тот потянул воротник, глядя на него уже совсем по-другому: настороженно и зло. Павел не стал садиться, прошелся по кабинету к двери, вернулся назад, но теперь держался на почтительном расстоянии. – О том, что Орден снова в деле, пока не знает никто. Вы мертвы уже больше двух лет, и ваше расследование ни коим образом не повредит нашей репутации. Кроме того, вы отлично знаете русский.
Джеймс увлекся языком и колоритом страны, и всерьез занялся изучением ещё во время первого приезда в Москву. В глуши под Тюменью было время восполнить пробелы после долгого перерыва.
– Забавно будет, если Орден засветится рядом с трупом бывшего измененного. Но мы вернулись к тому, от чего ушли, – напомнил Джеймс, – зачем это мне?
– Если возьметесь за дело, по окончании получите превосходную денежную компенсацию и убежище в любой стране мира на ваш выбор.
«И пулю в затылок», – мысленно добавил Джеймс.
Сухарев обошел стол и устроился в начальственном кресле с видом победителя.
Младенцу понятно, что никто его не отпустит, даже если он вытащит им убийцу со всеми мотивами из-под земли и преподнесет на золотом блюде. Все, что им нужно – прикрыть свои задницы на случай прокола. Если у Джеймса все получится, в мир иной его отправят по завершении расследования. Или в пожизненное заточение в подвалах Московского филиала. Они оба знали об этом, но озвучивать свои мысли Джеймс не стал.
Он понимал, что с ним в любом случае церемониться не станут. Когда на карту поставлено спокойствие Дженнифер и её семьи, все, что остается – принять правила игры и протянутую руку. Не хотелось доводить до того, когда его принципы наткнутся на желание Сухарева указать ему место.
– Мне понадобятся все материалы по делу, солидная легенда и доступ к центральному архиву по первому запросу, – произнес он.
– Если вы попытаетесь играть с нами в игры… – Сухарев будто нарочно хотел все испортить, но Джеймс не позволил.
– Я доведу дело до конца, – отозвался он, – передам вам все, что раскопаю. Мы оба знаем, что после этого я исчезну – так или иначе, так что давайте закроем тему. Если вас не устраивают мои условия, можете обратиться к другим призракам бывших сотрудников. Разумеется, если знаете, где их искать. И ещё. Мне нужна вся информация по рейду в Солт-Лейк-Сити с моим участием.
Он вдруг отчетливо осознал, что хочет взглянуть на это дело. Хочет понять, почему их бросили на растерзание в заброшенном доме. В его распоряжении будут все данные по преследованию и травле Хилари с самого начала. Архив помнит все.
По лицу Сухареву скользнула легкая тень раздражения, но Джеймсу было не до перехода на личности. К счастью, ему хватило ума не рассказывать Петру об истинной причине своего срыва, иначе все усложнилось бы.
– Вам все предоставят, – помолчав, неприязненно произнес Сухарев, – если вскроются новые факты, вы первым о них узнаете. Отчет – по мере необходимости. Общение через связных и иными предусмотренными по протоколу способами. Надеюсь, вы их помните?
Его длинные, холеные пальцы терзали листок отрывного настольного календаря с перевернутым для Джеймса портретом Омара Хайяма и его очередной глубокомысленной прибауткой.
– Да, – коротко отозвался Джеймс.
– У вас будут все ресурсы, которыми мы располагаем, но вы должны понимать, что если вы попадете в неприятную ситуацию, помочь мы не сможем.
«Понимаю, прекрасно понимаю», – подумал Джеймс.
Не смогут или не захотят, какая разница. Орден легко пускал сотрудников в расход.
Солт-Лейк-Сити. Кто-то слил данные о предстоящем рейде кровососам. Их группу растрепали, как котят, но помощь не пришла. Выживших оставили на откуп милосердия измененных. Целую группу тренированных полевиков бросили умирать. Что уж говорить об отступнике, который до сих пор жив исключительно потому, что нужен для теневой операции.
– Когда начинать?
Прошлое не только не отпускало, скорее наоборот, крепко держало его за яйца. Создавалось ощущение, что он ходит по кругу. История прошлого года повторялась, вот только тогда ему было за что бороться.
– Прямо сейчас. Вас введут в курс дела.
– Премного благодарен, – не прощаясь, Джеймс поднялся.
Он шагнул за порог кабинета Сухарева зная, что впереди его не ждет ничего, кроме нового витка интриг, замкнувшегося на проклятой расе.
На сей раз его провожали двое дюжих молодцев, вооруженных как телохранители популярной звезды или президента. Ни один из них не проронил ни звука.
В затемненном кабинете, отдаленно напоминавшем конференц-зал, их дожидался Петр. Открытый ноутбук, папки на столе, работающий проектор. Он не стал бы возвращаться к теме доверия, но тот решил расставить точки над «i».
– Пойми меня правильно. Нам нужен был тот, кто знает тему изнутри.
– Понимать других людей – удел психологов, у меня другой профиль, – Джеймс устроился за столом, кивнул на документы. – Приступим?