Читать книгу Заклятая невеста - Марина Эльденберт - Страница 5

Я схватила графин и швырнула в невесть каким образом оказавшегося в моей спальне типа. Мужчина увернулся текучим, плавным движением, а графин ударился об пол и разлетелся осколками. С таким грохотом, что даже если бы сигнальные заклинания, которыми Винсент нашпиговал комнату, не сработали, на него сбежалась бы половина Мортенхэйма.

Ведь сбежалась бы, правда?

Мужчина шагнул ко мне, и я отпрянула, но вопреки моим представлениям дверь не распахнулась и в нее не влетели охранники из ведомства лорда Фрая. Осознание этого обрушилось на меня в ту же минуту, что и мысли об отсутствии цветов в моей спальне. Я даже не могла защититься! Сама.

– Леди Лавиния…

Шмяк!

В мужчину полетела подушка, и я вскочила, подхватив тяжеленную бронзовую лампу с абажуром. Кто сказал, что леди не умеют защищаться?! Умеют!

В подчеркнутых каймой глазах сверкнуло раздражение, но я уже замахнулась и открыла рот, готовясь кричать, когда лампа выскользнула из моих рук. Мягко, утратив форму, стекла по ладоням и подолу сорочки, чтобы впитаться в ковер. Широко распахнутыми глазами я смотрела на то место, где только что была лужа, то есть лампа, то есть лампа, которая только что была лужей, и это мне дорого обошлось.

Как несколько разделяющих нас футов стянулись в одну точку, я не поняла, но успела почувствовать легкое движение, словно кто-то приоткрыл окно в лето, впуская из него легкий, освежающий ветерок. В следующий миг ладонь мужчины легла мне на талию, а губы накрыли мои губы, и мир утратил реальность. Казалось, что в нем не осталось никого и ничего, кроме нас, кроме полыхающего глубокого поцелуя, от которого по телу волной прокатился жар.

Это было неправильно, и я рванулась, но тщетно. Ладонь лишь сильнее вдавила меня в каменную грудь под мундиром (странным, иссиня-черного цвета, с нашивками, которых мне до этой минуты не доводилось видеть), и в меня ударила волна дикого, сумасшедшего, иссушающе-огненного желания. Не осталось никого и ничего, кроме губ, раскрывающих мои губы, кроме руки, вжимающей меня в мужское тело, кроме нас двоих.

Застонав, я подалась вперед, чтобы удержать это прикосновение, и мужчина рывком отстранился, судя по интонациям выругавшись.

Хотя я не поняла ни слова.

– Нам пора, моя королева, – произнес он, легко коснувшись пальцами моей щеки. От этого прикосновения тело пронзила томительно-сладкая судорога, а мужчина уже подхватил покрывало, заворачивая меня в него.

Что он вообще делает?

– Куда? – Я смотрела на его губы не отрываясь, отчаянно сопротивляясь дикому желанию податься вперед, сокращая расстояние между нами. Впиться поцелуем в этот красивый рот и…

– Это не важно. Вы должны пойти со мной. Вы согласны? – Черты лица мужчины заострились, или мне это просто показалось.

Согласна ли я? Я согласна.

– Да, – хрипло прошептала я, вложив ладонь в его руку.

– Леди Лавиния, я услышала шум и…

Изумленное лицо застывшей напротив нас Амалии заставило меня вздрогнуть.

– Что вы делаете? – хрипло спросила я, глядя в меняющие цвет глаза. – Кто вы?

Сознание то уплывало, то выталкивало меня на поверхность, я чувствовала себя легонькой словно перышко, а в следующее мгновение ноги будто налились свинцом. Мужчина плотно сжал губы, а потом вскинул руку, протягивая ее готовящейся закричать девушке. Амалия расслабилась и улыбнулась, шагнув к нам.

– Ты пойдешь с нами, девочка?

– Да, – прошептала она, и мир подернулся дымкой.

Как во сне я смотрела на расступающиеся границы: моя спальня расплывалась перед глазами, словно ее стирала невидимая рука, вздумавшая играть миром, как художник красками. Очертания кровати, балдахина, окон и падающего снега становились все прозрачнее, и на краю сознания мелькнула мысль, что здесь уже должна быть целая армия во главе с моим братом, но ее нет.

Почему ее нет?

Головокружение усилилось, к нему добавился странный шум в ушах.

Пол под ногами утратил твердость, а потом снова ее обрел, и в этот момент на меня обрушились запахи, звуки, цвета. Столько самых разных цветов, как если бы меня закружили на балу в вихре бесчисленных платьев, и то это было очень слабое сравнение. В груди взорвалось крохотное солнце, сила затрепетала на кончиках пальцев, и все вокруг отзывалось на меня и на нее, на магию жизни. Ощущение затопившей меня безграничной радости, счастья и света было настолько сильным, что я на миг потерялась в этом магическом калейдоскопе, а потом…

Потом пришел холод.

Он вливался в меня отовсюду, обрушился подобно сбивающей с ног волне, чтобы выбить из тела частички светлой магии, принося с собой выжигающую тело боль.

Я закричала, падая вниз, но упасть мне не позволили: мужчина меня подхватил, широким шагом пересекая комнату, которая расплывалась как размытый дождем пейзаж.

– Сейчас станет легче, – пообещал он, укладывая меня на постель и касаясь моего лба ладонью.

Действительно стало легче: из меня словно вытянули весь холод и боль, но вместе с ними ушли и все силы. Лицо склонявшегося надо мной мужчины – волевое, резкое – отдалялось, и я закрыла глаза.

После случившегося мне неоднократно снились кошмары. Ночи, когда я просыпалась в холодном поту от снов, в которых Аддингтон моими руками творил все новые и новые преступления, стали для меня чем-то привычным, поэтому новому сну я совсем не удивилась. Особенно после разговора с Винсентом: он раздул из одного странного танца такое, что я совершенно не представляла, как мне могло присниться что-то еще. Возможно, этот мужчина просто приехал с кем-то из гостей (кузен, дальний родственник, решивший навестить без предупреждения, которого невежливо было оставить одного) и сбежал с нашего скучного бала куда подальше.

Тереза, например, сбегала, и не раз.

А мы раздули из этого целую детективную историю. Точнее, Винсент раздул.

Улыбнувшись собственным мыслям и представляя лицо брата, когда скажу ему об этом за завтраком, я открыла глаза и тут же их закрыла.

Открыла.

Закрыла снова.

Это совершенно точно была не моя комната, и уж тем более она не была ничем из того, что когда-то мне казалось известным. Потолок, возвышавшийся надо мной, должно быть, футов на пятнадцать, не меньше, был увит цветами. Точнее, оплетен ими, как одна из западных стен Мортенхэйма вьюном. Если бы вьюн мог произвольно собираться в узоры и цветовые композиции, которые постоянно менялись.

Еще более странным было то, что от цветов не было запаха, а постель, на которой я спала, была усеяна лепестками.

– Всевидящий, – сказала я, резко садясь.

Честно говоря, погорячилась, потому что перина подо мной была невыносимо мягкой, и я в нее просто провалилась, кувыркнувшись обратно. В следующий раз я вставала уже осторожнее: подползла к краю, спустила ноги и ступила… в траву. Густая трава, ковром раскинувшаяся на полу, напоминала гордость нашего садовника в парке Мортенхэйма.

Подавив желание с визгом забраться обратно, я все-таки поднялась.

К счастью, стены были всего лишь стенами, а окна – всего лишь окнами: огромные, арочные, напрочь лишенные стекол, они выходили на…

– Всевидящий! – повторила я, отшатнувшись.

Мне еще не доводилось смотреть вниз с такой высоты, с высоты тянущегося к небу замка, который больше напоминал каменную башню. Бушующее поодаль море казалось расстеленным покрывалом, которое кто-то грубо надорвал в нескольких местах, оставив бахрому волн. Молнии, пронизывающие небо и землю, били с такой силой, словно хотели пронзить ее насквозь.

Нет.

Нет, нет, нет. Это не может быть правдой, этого просто не может быть, это же…

– Аэльвэйн Лавиния.

Тихий женский голос ударил как раскат грома. Только сейчас я поняла, что странного в этой дикой, пугающей грозе: никаких раскатов грома не было. Небо беззвучно исторгало молнии, и земля поглощала их столь же беззвучно.

Вздрогнув, я обернулась, оказавшись лицом к лицу с женщиной. Длинные светлые волосы перехвачены лентами, наряд чем-то напоминал наряды женщин Загорья – соседствующего с нашей страной на севере государства: прямое нижнее платье с расклешенными рукавами, остроносые туфельки без каблуков. Глаза вошедшей были подчеркнуты краской, что в Энгерии позволяли себе только женщины, желающие привлечь внимание мужчин с определенной целью.

– Меня зовут Эйзер. Я помогу вам освоиться.

– Освоиться где? – На «освоиться» мой голос предательски сел, на «где» вознесся до октав, которые я еще никогда не брала.

– В Аурихэйме.

Я сошла с ума? Или все-таки сплю?

Аурихэйм – легендарный мир элленари. Не менее легендарных созданий, о которых я в детстве слышала очень много историй, но это же… всего лишь сказки!

Пока я пыталась сопоставить услышанное, увиденное и прочувствованное, Эйзер неслышно шагнула в комнату. Взмахнула рукой, и, подчиняясь легкому порыву магии, следом за ней влетело платье, похожее на то, что было на ней.

– Вам нужно одеться…

– Нет. Мне нужно домой! – Я, никогда в жизни ни на кого не повысившая голоса, почти кричала.

– Вы не можете попасть домой без разрешения вашего мужа. Прошу прощения, вашего будущего мужа. – Эйзер поклонилась так низко, что чудом не подмела волосами траву.

Если существует еще большее потрясение, я его только что испытала.

– Кого? – уточнила, глядя в глаза выпрямившейся женщины.

Определить, сколько ей лет, не представлялось возможным. Она могла быть моей ровесницей, могла быть моложе, могла быть старше, и все это одновременно отражалось на ее лице. Возраст – в глазах, юность – на лице.

– Вашего будущего мужа. Простите, но мне надо помочь вам одеться.

Она словно не замечала того, что со мной творится, или не хотела замечать.

– Вы сошли с ума? – тихо спросила я. – Я не собираюсь замуж.

И никогда больше не соберусь!

– Это не так. – Она снова взмахнула рукой, и по ближайшему окну прошла легкая рябь.

Рассеявшись, она принесла за собой свежий ветерок, надо отдать должное, очень вовремя: я как никогда была близка к тому, чтобы позорно упасть в обморок.

– Вам оказана большая честь, аэльвэйн Лавиния. Вы станете супругой нашего повелителя.

О да. Несомненно. Десять раз.

– Я не собираюсь никем становиться, – резко заметила я. – И если вы сейчас же…

– Если вы сейчас же не перестанете пререкаться, предстанете перед ним в таком виде. Повелитель не любит ждать.

Я открыла было рот, чтобы сообщить, что я не люблю, когда меня посреди ночи вытаскивают из постели и затягивают непонятно куда, но тут же его закрыла. Хотя бы потому, что, несмотря на довольно снисходительный вид, Эйзер явно здесь ничего не решает. Судя по тому, что в мужья мне заявлен загадочный повелитель, разговаривать надо с ним.

Справедливо рассудив, что на равных с повелителями лучше общаться одетой, чем в тонкой сорочке, глубоко вздохнула и устроилась на стуле. К моему безумному (и это не фигура речи) счастью, самом обыкновенном стуле перед самым обыкновенным зеркалом, ничем не отличающимся от тех, к которым я привыкла.

Разум подсказывал, что Эйзер не лжет. Не лжет, потому что в Мортенхэйме, да и во всем нашем мире, не бывает грозы без грома. В нем нет сооружений такой высоты, а закрывают окна самыми обыкновенными стеклами, без заклинаний.

Приблизившаяся ко мне женщина легко коснулась моих волос, и они мгновенно приобрели такой вид, словно я или Элизабет расчесывали их по меньшей мере час.

– Как вы…

– Магия Аурихэйма неподвластна смертным. – Это прозвучало свысока.

– Тем не менее я невеста вашего повелителя, – хмыкнула я, осадив ее на полном ходу. – Отвечайте.

Ноздри ее шевельнулись, тем не менее Эйзер произнесла:

– Это заклинание, основанное на плетениях стихийной магии. Если повелитель прикажет, я разберу его для вас.

Она снова шевельнула пальцами, и на моих глазах волосы потянулись в укладку, завиваясь локонами и обрамляя лицо, сплетаясь с помощью падающих с потолка цветов прочнее, чем с помощью шпилек. Я наблюдала за диковинной магией, подчиняющей мои непокорные пряди.

Мне нужно понимать, во что я ввязалась, как можно лучше. Что-то мне подсказывает, что разговор с их повелителем простым не будет. Учитывая, что даже Эйзер сказала «магия Аурихэйма неподвластна смертным», глядя на меня сверху вниз.

– Ты можешь сделать любую прическу? – спросила я, и она замерла.

Впрочем, тут же продолжила свое занятие.

– Я делаю то, что могу сделать быстро. Мои работы ничто по сравнению с работами магистра красоты.

Магистр красоты. Ну да, разумеется.

– Зачем я нужна вашему повелителю? У вас что, желающих за него выйти нет?

Эйзер зашевелила пальцами с такой скоростью, что я с трудом улавливала их движение.

– Это не мое дело.

И не мое тоже. Тем не менее я здесь!

– Отвечайте! – приказала резко.

– Не имею права.

– Отвечайте или…

– Я не могу говорить с вами на эту тему, аэльвэйн Лавиния. Попытка обмолвиться об этом хотя бы словом меня убьет.

Что?! Убьет?! Это шутка такая?

Пока я приходила в себя, женщина закончила с прической и заставила платье скользнуть к нам. Глядя, как ко мне по воздуху плывет наряд, я снова почувствовала себя донельзя странно. Нет, наверное, еще пару сотен лет назад в нашем мире такое было в порядке вещей, бытовой магией пользовались все, но с тех пор, как она начала ослабевать, все делали по старинке. То есть если что-то требовалось надеть, камеристки или компаньонки брали вещь руками и…

Компаньонки!

Я вдруг отчетливо вспомнила, что помимо утащившего меня странного типа в моем сне, который вовсе не сон, была еще Амалия.

– Где Амалия? Девушка, что была со мной?

– Об этом вы можете спросить повелителя.

Да чтоб он был десять раз неладен и еще раз десять наступил в ночную вазу!

Эйзер снова зашептала что-то, и сорочка на мне… растворилась, растаяла дымкой, заставив мои глаза округлиться. Впрочем, ее место тут же заняло платье, которое село как влитое по фигуре, оттеняя мою кожу и волосы солнечно-теплым цветом. Не будь я в таком состоянии, наверняка застыла бы у зеркала, но сейчас мне было не до самолюбования.

– Зовите своего повелителя, – заявила я, сложив руки на груди.

– Он придет, когда сочтет нужным.

Впрочем, Эйзер даже договорить не успела, двери распахнулись, явив моему взору мужчину с таким высокомерным выражением лица, что про него все сразу стало понятно.

Повелитель.