Читать книгу Танцующая для дракона. Небеса в огне - Марина Эльденберт - Страница 4

Веселье началось с утра пораньше, когда я проснулась с по-прежнему тяжелой головой, больным горлом и заложенным носом под бодрый стук в дверь. Я бы сказала, под грохот, который с постели мог поднять не только простывшую меня, но и безвременно почившего. Выбравшись из-под одеяла, я на ходу бросила на себя взгляд в зеркало и ужаснулась: глазки красные, волосы растрепанные, еще и на щеках румянец. Веселее не бывает.

Спросонья не сразу вспомнила, что вчера вальцгарды все-таки вышли из номера, оставив личное пространство лично мне. Что им могло понадобиться, я понятия не имела, но между нами уже было столько всего, что стесняться посчитала лишним. Поэтому и дверь распахнула без вопросов, чтобы наткнуться взглядом на физиономию Гроу. Яростную, надо сказать, физиономию, с которой эта самая ярость сползала ну очень выразительно, уступая место непонятным чувствам.

Визжать и отпрыгивать за дверь было бы как-то пошло, поэтому я просто сложила руки на груди, и тут же об этом пожалела. Топик пижамки с виарчиками натянулся, подчеркивая то немногое, что он в принципе мог подчеркнуть. Например, заострившиеся от прохлады соски. Режиссерская дракономорда вытянулась, как гимнастка на растяжке, и я вздернула руки повыше.

– Ладэ, – мрачно сообщили мне. – Ты почему телефон выключила?

Судя по выражению этой самой дракономорды, сказать мне хотели много всего, но вот прямо сейчас передумали.

– Не выключила. Он убился, – сказала я тоном прокуренной оперной дивы в отставке.

Твоего ж дракона!

– Что у тебя с голосом?

– Ничего. Со сна, – я подавила новый приступ желания отползти за дверь, потому что под взглядами Гроу по коже скакали огненные виарчики. От этого мне становилось неуютно, а волоски на затылке становились перпендикулярно коже. – Так что?

Последнее прозвучало грубо. Исключительно потому, что внимательный взгляд и вот это вот присутствие сильно меня напрягало. Несмотря на торчащее в дверном проеме плечо вальцгарда, несмотря на то, что мне предстояло терпеть присутствие Гроу целый день, а потом следующий день, и еще много-много дней.

– Выдвигаемся через полчаса, сбор в западном холле, – заявили мне. – Будь готова.

А потом развернулись режиссерской спиной.

– Всегда готова, – буркнула в нее и от души захлопнула дверь.

На обратном пути бросила на себя еще один взгляд в зеркало, и оставшиеся волоски тоже встали дыбом.

У-у-ужас.

Голова действительно напоминала бесполезную баклажку, в которую нагнали расплавленного металла. Если продолжится в том же духе, то к обеду я буду напоминать не Ильеррскую, а подбитого на лету виара. Поэтому с усилием продрав спутанные волосы и быстренько приняв душ, после которого меня начало знобить, я рванула не на завтрак, а в ближайшую аптеку. Там мне выдали пластинки, снимающие боль в горле и заложенность носа, а заодно пластинки от температуры, пояснив что у последних побочный седативный эффект.

Справедливо рассудив, что спать во время съемок не положено (тем более что температура у меня никогда высоко не поднималась), я наляпала себе одну на горло, другую на переносицу, и спустя пять минут (спасибо современной медицине!) уже была готова к боевым действиям. Читай, к съемочному дню под бдительным взором Гроу.

По возвращении меня ждал сюрприз: смена вальцгардов. В отличие от привычного морозильника с ножками и его напарника, эти были чуть менее шкафоподобные (хотя обманчивая видимость деловых костюмов и не скрывала физподготовки). Оба высокие, темноволосые и стильные. Меня передали с рук на руки, спасибо хоть не буквально, и попрощались до завтра. Проводив «единичку» с подчиненным задумчивым взглядом, вздохнула. К отмороженному и его номеру два я уже как-то привыкла, даже контакт с ними нашла. Почти.

А с этими мне что делать?

Не представляю, как наша компания будет смотреться в аэробасе. Не представляю, потому что несмотря на то, что сказал Рихт, я переживала о том, как меня примут после случившегося. Добиться расположения коллег стоило немалых усилий (читай, танца над пропастью), и мне бы очень не хотелось его терять. Сейчас бы, по-хорошему, не выделяться лишний раз, но…

– Ребят, может вы просто за аэробасом полетите? – спросила с надеждой, чиркнув ключом по замку.

– Нет.

Ничего, что внешне разные, по многословности они похожи, как братья-близнецы. Думаю, с закрытыми глазами я даже разницы не почувствую.

– Ну что со мной может случиться в битком набитом людьми транспорте?

– Вы полетите на отдельном флайсе, эсса Ладэ.

Еще лучше. Просить их высадить меня за углом, очевидно, бессмысленно.

– Кстати, это вам, – явный лидер в этой паре движением фокусника вытащил из-под пиджака крохотную плоскую коробочку и протянул мне.

Верт J-12. Смартфон стоимостью с флайсоцикл или даже простенький флайс.

– Подарок от первой леди, – пояснил вальцгард и отступил в сторону.

Я забрала коробочку и протопала в номер.

Искушение заняться крутышкой прямо сейчас было велико (эта штука разве что не умела варить кофе и приносить завтрак в постель), но я решила отложить знакомство с ней до вечера. Тем более что сейчас у меня оставалось очень мало времени, чтобы собраться и сообщить Гроу о том, что я лечу отдельно. Если честно, мне вообще ни о чем не хотелось ему сообщать, но режиссерская должность как бы намекала. Поэтому я быстро отменила заказ (а вот не надо было динамить меня с доставкой на утро!), покидала в сумку все самое необходимое, перекинула ее через плечо и вышла в коридор.

В компании вальцгардов, провожаемая едва заметными взглядами сотрудников отеля и встреченных нами гостей, вышла в западный холл. При моем появлении стало как-то подозрительно тихо, и я всерьез задумалась о том, что Рихт – неисправимый оптимист.

Его, кстати, нигде не было видно, равно как и Гроу, а вот Ленард помахал мне рукой.

– Всем привет, – сказала я и направилась к парню, вальцгарды двинулись следом за мной.

Да уж, не выделяться – это не про меня.

– Ленард, ты не в курсе, Гроу сегодня со всеми или отдельно?

– Понятия не имею, – парень пожал плечами. – А что?

– Мне надо кое-что ему передать.

– Если хочешь что-то ему передать, это можно сделать через меня, – низкий ледяной голос Сибриллы эхом отразился от сводов западного холла, стилизованного под алое ретро. В этом царстве огня она смотрелась нелепо, как льдинка в плавильной установке, разве что эта льдинка наверняка могла бы заморозить плавильную установку.

Влет.

Она приблизилась к нам на своих умопомрачительных шпильках и остановилась, глядя на меня сверху вниз. Несмотря на каблуки, мы с ней были одного роста, но Сибриллу это совершенно не смущало. Аромат ее духов, таких же холодных, как она сама, изморозью протянулся по коже, в льдисто-голубых глазах мелькнула насмешка.

– Боюсь, это связано с рабочими моментами, – подхватила ее снисходительный тон. – Так что извини, но ты вряд ли имеешь к этому отношение.

Ленард икнул, а по губам Сибриллы скользнула улыбка. У нее даже помада (светлая), была словно припорошена инеем.

– Имею, и самое непосредственное, – она вскинула бровь. – Ты что, даже не удосужилась в кастинг заглянуть, Танни?

Я покосилась на Ленарда, и он сделал большие глаза. В ответ я тоже сделала большие глаза.

– Сибрилла Ритхарсон! – почему-то шепотом сказал он. – Хеллирия. И исполнительница главной темы саундтрека к Ильеррской.

Хеллирия. Сибрилла.

Когда я в следующий раз решу что-нибудь подумать, тюкните меня кто-нибудь по голове.

– Ну что, Танни? – иртханесса улыбнулась. – Ты хочешь что-то передать Джерману?

Если она еще раз назовет его Джерман с таким милым оскалом, я тюкну ее.

– Да, – сообщила я с не менее милой улыбкой. – Если ты по совместительству еще и секретарь, передай, пожалуйста, Джерману, что сегодня я лечу отдельно.

Сибрилла наконец-то изменилась в лице, ледяная маска пошла трещинами, но что там из-под нее вылезет мне наблюдать не хотелось. Поэтому я обошла ее, еще раз вдохнув морозную свежесть раннего зимнего утра, как говорилось в рекламе какого-то умопомрачительного дорогого аромата, и направилась к выходу.

Не знаю, как насчет ледянессы, а у меня внутри похрустывали снежинки, которые драконически кололись. Должно быть, так себя чувствует горка, внутри которой набирает силу извержение. То есть снаружи она вся такая снегом покрытая, а внутри кипит варево, способное расплавить все что угодно в считанные минуты.

Я относительно успокоилась, когда села во флайс, и мы набрали высоту. Солнце только-только поднималось над городом, и вершина Лимайны из-за этого казалась раскаленной. Со стороны выглядело невероятно красиво: когда пик-верхушка подобно маяку охраняющих города башен загорается, и свет от него начинает стекать по склонам, как раскаленный металл.

Что я там говорила про успокоиться? Внутри меня происходило все то же самое.

Когда я думала про терпеть Гроу каждый день, я даже не подозревала, что мне придется терпеть каждый день еще и Сибриллу.

Главное, чтобы не Гроу и Сибриллу вместе.

Но они же не могут быть вместе?

Да какая мне к драконам разница!

Сложив руки на груди смотрела на мельтешащие за окнами высотки, понимая, что я окажусь на месте раньше всех остальных. И что мне, спрашивается, с этим делать? Надо было попросить вальцгардов и водителя (да, у меня помимо охраны теперь еще и личный водитель нарисовался), чтобы подождали аэробас или хотя бы чтобы летели не по верхней аэромагистрали, но в тот момент я думала немного о другом.

Жаль, не взяла новенький телефон, чтобы почитать про вышеупомянутую звезду.

Звезду, ха.

Плагиаторша! Ее даже Ледяным голосом Ферверна назвали по аналогии с Леоной.

К счастью, мы пошли на снижение быстрее, чем я успела попросить у своей охраны смартфон и начала изучать биографию местрель Ритхарсон вплоть до пятого колена. Пока что все, что я о ней знала – это то, что ее звезда взошла очень быстро и очень ярко светила. Особенно над Ферверном, но ее голос и первый альбом (в особенности, благодаря «Ледяной буре») покорили весь мир.

У заповедника нас традиционно дожидался внутренний транспорт, его было видно даже когда мы шли вниз по воздушному рукаву.

– Ребят, на пребывание в заповеднике нужен особый пропуск, так что…

– Разрешение получено, – негромко отозвался сидевший справа брюнет.

Ну кто бы сомневался, что оно получено.

– Я имею в виду, на территорию заповедника никто посторонний не пройдет, поэтому вы можете просто подождать снаружи.

– Нет, – ответил тот же.

В сочетании с темными волосами и смуглой кожей глаза-льдинки в его внешности смотрелись особенно эффектно.

– Нет?!

– У нас приказ, эсса Ладэ, не отходить от вас ни на шаг.

А на съемках они что, освещение держать собираются?

Подавив желание треснуть себя ладонью по лбу (вальцгарда треснуть хотелось сильнее, но я подозревала, что это может плохо кончиться), откинулась на спинку. В очередной раз мысленно обозвав себя самкой оцехарры за то, что не взяла новый мобильный. Ладно, вечером мы с Леоной этот вопрос решим: уверена, ей бы тоже не понравилось, если бы за ней по сцене ходили два шкафчика.

Стоило флайсу опуститься на землю, как сидевший слева вышел и подал мне руку. Наверное, я бы даже ее приняла, если бы не заметила шагнувшего ко мне Рихта с коробочкой в руках. С коробочкой, в которой лежал смартфон.

Поэтому для начала я шагнула прямо на ногу вальцгарду, а потом треснулась головой о дверцу.

– Ауч!

Подозреваю, что вальцгард подумал то же самое, потому что ногу ему я отдавила знатно. Только вальцгардская гордость не позволила произнести это вслух.

– Танни! Осторожнее, – Рихт кивнул моему сопровождению, вглядываясь в мое лицо.

Я подавила желание потереть ладонью ушибленное место, когда коробочку протянули мне.

– Вот. Это тебе.

«С какой радости?» – хотела спросить я, но не успела. Серебристо-стальной флайс Гроу опустился рядом с нами, дверца поехала вверх. Еще до того, как это произошло, я увидела Сибриллу на пассажирском сиденье. Сибриллу, которая выпорхнула со своего места, когда Гроу на ходу подал ей руку. Это вообще напоминало танец или постановку: миг – и их пальцы соприкоснулись, другой – и она уже ступает на дорожку с таким видом, словно дорожка огненная, и сейчас ледянессе авансом вручат награду за роль Хеллирии. Следующий – и их пальцы разомкнулись, но в кино между ними точно проскочила бы искра или был сделан музыкальный акцент. По сравнению с этим мой выход напоминал попытки набла взлететь.

Я цапнула смартфон из рук Рихта раньше, чем успела это осознать.

– Спасибо, – сказала, глядя ему в глаза. – Это очень крутой подарок.

Подарок действительно был крутой. Флагман одной из ведущих компании по производству смартфонов – Ренгданг.

– Конечно, не Верт J-12, но временно сойдет, я думаю.

– Временно? Верт – вообще понты.

– Рад, что тебе понравилось, – Рихт улыбнулся. – Посмотришь?

– Конечно! – я вцепилась в пленку с энтузиазмом раздирая ее ногтями, но в этот момент его драконорежиссерство шагнуло к нам.

– Ладэ, это тебе.

Верт J-12.

Верт J-12, четыре тысячи чешуек1 мне на балкон!

Я смотрела на коробочку в смуглой руке, испытывая смешанные чувства. Потому что этой самой рукой Гроу вчера касался Сибриллы, и сегодня касался Сибриллы, и… почему-то это на миг стало неважным, когда я вспомнила, как он касался меня. Внутри что-то полыхнуло: опасно, яростно, дико, и я кивнула на подарок Рихта.

– У меня уже есть.

– Это тебе, Ладэ, – черты лица Гроу заострились. – Служебный. С выделенным номером, чтобы ты всегда была на связи. Со мной.

– Мы вполне можем общаться через Сибриллу, – я помахала рукой иртханессе. – Она ведь не против?

Взгляд драконорежиссера полыхнул.

– Не нарывайся, Ладэ. Ты уже нахамила Ритхарсон при всех, и если думаешь, что я буду это терпеть, то сильно ошибаешься. Никаких конфликтов на съемочной площадке.

Я – что?!

Сибрилла одарила меня очаровательной улыбкой, способной приморозить две средних Танни Ладэ, а потом отвернулась с видом, что ей совершенно не интересно то, что здесь происходит. Пока я пялилась на ее бледянейшество, мне в руки сунули коробку со смартфоном. Пальцы Гроу зацепили мои, и огонь этого прикосновения плеснул в ладонь.

– Отвечать в любое время дня и ночи. Это понятно?

Вот теперь мне захотелось запустить коробочкой в режиссерский лоб.

– Понятно, – ответила я.

Повернулась было к Рихту, но в спину мне ударило:

– Контракт, Ладэ. Не забывай про контракт.

Я хотела сказать, что с памятью у меня все в порядке, но в этот миг в воздушный рукав нырнул аэробас, а в ладонь Гроу легла изящная клешня Сибриллы. Обманчиво-легко, и когда она бросила на меня насмешливый взгляд, мне снова захотелось запустить служебным смартфоном с выделенным номером в режиссерский затылок. Хотя лучше с двух рук: одним в Гроу, другим в Сибриллию, благо, оборудование позволяло.

То есть ему можно бить морду Рихту за то, что мы погулять вышли, а я должна молчать и мило улыбаться на все Сибриллины приколы? Ну просто пять!

– Танни, что между вами происходит? – негромкий голос Рихта выбил из состояния медленного закипания. – Между тобой и Гроу.

– Ничего, – буркнула я.

И не солгала ведь. Ничего, кроме моего на нем помешательства и его желания превратить меня в боевую пиар-единицу.

Наверное.

– Ничего?

Покачала головой и, демонстративно сунув режиссерский выделенный или выделенный режиссером смартфон в сумку, вернулась к распаковыванию Рихтова подарка. Спасибо ему, настаивать на продолжении темы Гроу он не стал, и когда я активировала номер сканированием радужной оболочки2, просто кивнул в сторону заповедного аэротранспорта. Как раз в это время из аэробаса высыпали остальные, и я не стала задерживаться. Вальцгарды неотступно следовали за нами, а их присутствие добавляло «приятных» ощущений.

На меня снова все пялились, и от этого хотелось кусаться.

Больно.

Несмотря на то, что мест в выбранном Гроу аэрокаре еще было предостаточно, я залезла в пустой. Села спиной к режиссеру с Сибриллией, рядом со мной тут же устроилась охрана, и оттеснив одного вальцгарда, ко мне втиснулся Ленард.

– Ты чего такая мрачная?

– Я не мрачная, я серьезная.

– А серьезная почему?

Если у меня когда-нибудь будут дети, я сдам их няне без зазрения совести.

– Потому что рядом со мной охрана, и меня это бесит.

Охрана покосилась на меня с двух сторон. А я что? Я им предлагала снаружи подождать.

– Серьезно бесит? Это же круто! – Ленард удивленно взглянул на меня.

– Чем?

– Ну… можно представить, что ты летишь на какую-то секретную миссию в сопровождении двух помощников.

Да, и секретная миссия называется: «Сыграй сцену номер семнадцать так, чтобы Гроу потерял челюсть в кустах».

– Или что тебя похитили злодеи, и тебе надо сбежать.

– От нас сбежать невозможно, – заявил тот самый брюнет. Таким тоном, что я чуть не проглотила жвачку, которую только что отправила в рот вместо завтрака.

Зато Ленард пришел в полный восторг.

– Круто! Они тебе даже подыграют.

Летающая вагонетка наполнилась, и вслед за первой взяла курс на съемочную площадку в заповеднике. Учитывая, что шли мы по диагонали, теперь я снова могла видеть Гроу и Сибриллу, чьи волосы развевались на ветру в лучших традициях жанра рекламных роликов. Интересно, долго она потом будет их расчесывать, или ее фиксатор склеивает волосинки так, что даже торнадо с ними справиться не под силу?

Почувствовав на себе пристальный взгляд Рихта, посмотрела на него.

Сидевшая рядом Гелла фыркнула и отвернулась к ассистентке, после чего я сделала вид, что любуюсь восходом над Саолондарским ущельем. Восход был красивым: солнце разогревало камень и скользило по листьям, добавляя яркости гораздо круче, чем самый навороченный фильтр.

Когда мы выгрузились у трейлеров, Гроу хлопнул в ладоши:

– Начинаем со сцены номер семнадцать, потом досъемки. Быстрее закончим – быстрее вернемся в Зингсприд. Полетели!

Интересно, если Сибриллу пнуть, она полетит?

Не знаю, как насчет Сибриллы, а вот меня слегка отбросило в сторону, когда Гелла зацепила меня плечом, шагая к трейлеру. На полном ходу.

Желание высказать ей все прямо на месте перебил Рихт.

– Танни. На пару минут.

Мы чуть отошли в сторону, пока съемочная группа растекалась по позициям: кто на берег – настраивать аппаратуру, кто в трейлеры, кто-то – как Ленард – гулять, дышать свежим воздухом и ждать досъемок. Я бы и сама сейчас с большим удовольствием погуляла вместо того, чтобы сидеть в трейлере и терпеть затянувшийся ПМС Геллы, но видимо, у меня без вариантов.

– Слушай. – Рихт коснулся моего запястья, переключая внимание на себя. – Поскольку мы с тобой говорим откровенно…

Мне уже начинать бояться?

– Мы с Геллой познакомились, когда меня утвердили на роль, – Рихт провел рукой по волосам, глядя куда-то в сторону, но потом снова посмотрел на меня. Внимательно и очень серьезно: – Мы с ней встречались, Танни.

Ну супер.

То есть вот это вот все было, потому что «мы с ней встречались».

– Спасибо, что сказал, – сообщила я. – А главное – своевременно.

– Ты сейчас о чем? – Рихт нахмурился.

– О том, что у твоей бывшей плохое настроение всякий раз, когда она меня видит, а я узнаю об этом только сейчас.

– Что значит – плохое настроение? Она тебе что-то сказала?

Обернулась на вальцгардов: парни попались понимающие и не вторгались в личное пространство, за что им большое спасибо. Не тот это момент, который я бы хотела обсуждать при них. Если честно, этот момент я вообще не хотела бы обсуждать.

– Забей, – я махнула рукой.

– Не собираюсь я забивать, – Рихт шагнул ближе, и мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза. – Танни, для меня это важно.

– Важно, что мне сказала Гелла?

– Важна ты.

– Со мной все в порядке, – я сунула руки в карманы.

– Опять закрываешься?

– Эй, влюбленные! – ехидный голос Геллы разорвал паузу моего неответа. Она вышла из трейлера и сейчас стояла, сложив руки на груди. – Я, конечно, понимаю, что у вас гормоны, и что я нереально крута, но за полчаса я грим все равно не сделаю. Так что…

Она вскинула брови, а потом развернулась и взлетела по лесенке. Хлопнула дверь.

– Слышал? – поинтересовалась я.

– Танни, – Рихт перехватил меня за руку, потому что я собиралась его обойти. – Мы расстались, потому что она не была готова к новым отношениям.

– Серьезно?

– Серьезно. Это не моя тайна, и не мне тебе ее рассказывать, но…

– Да не надо мне ничего рассказывать! – я отняла руку. – У тебя, похоже, тот же прикол, что и у Гроу: собери всех девушек съемочной группы и получи плавки с надписью «дракон года». Все, мне пора.

Спину мне пробуравили взглядом, но я не обернулась. Поднялась в трейлер, швырнула сумку на подставку и плюхнулась в кресло перед зеркалом.

– Лицо попроще сделай, Ладэ, – фыркнула Гелла.

– Только после тебя, – огрызнулась.

Начинались старые-добрые съемочные будни.

Ну или продолжались, потому что впереди маячила заезженная «сцена номер семнадцать», которую мне предстояло играть на глазах Гроу. И Сибриллы, чтоб ее дракон сожрал и вернул в мир непереваренной, но через задний проход. Ассистентка Геллы врубила переносной кондиционер на максимум, что в общем-то можно было понять: под солнышком в Саолондарском ущелье мы бы мигом превратились в барбекю, если бы не он. Тем не менее у меня опять заболело горло и пришлось лепить на шею еще одну пластинку. А потом быстренько (пока Гелла не взялась за лицо), еще и на нос.

В голове порхали виарчики и рычали дрангхатри, поэтому когда Гелла задала вопрос:

– Ты в порядке? – я не сразу поняла, что обращаются именно ко мне.

– В порядке, – сообщила я спустя минуту мыслительных умозаключений.

– Я уже думала, что стала невидимкой. Не мое дело, но по ходу, у тебя температура, Ладэ.

– Не твое, это точно, – хмыкнула я. – И по-моему, температура у тебя. Иначе с чего тебе так трогательно обо мне волноваться?

Гелла изменилась в лице.

– Да мне по чешуе, что с тобой будет.

– Во-от, это уже больше похоже на правду.

Больше мы с ней не разговаривали, а после кофе, которое мне принесла одна из ее помощниц, в голове относительно прояснилось. Это относительно я использовала на разучивание сценария, точнее, на повторение сценария, потому что если мы еще пару дней поснимаем эту сцену, я смогу играть ее посреди ночи даже во сне.

Стараниями Геллы и ее ассистенток образ Ильеррской как всегда был закончен вовремя, точнее, за две секунды до того, как дверь приоткрылась, и в трейлер заглянула Сибрилла.

– Девочки, вы уже готовы?

Не знаю, скрежетнули это мои зубы, или мой стул о краешек стола, но ее ледяной низкий голос вызывал сейчас только одно желание: взять ледокол. Вернусь в номер – первым делом удалю из списка покупок и прослушивания «Ледяную бурю». И все остальные треки из Сибриллиного альбома заодно.

– Готовы, – хмыкнула Гелла.

– Чудесно, – Сибрилла ослепительно улыбнулась. – Пойдем, Танни.

Нет, она издевается, да?

Да, она издевается. Я видела это в ее глазах, под маской фальшивой дружелюбности. Поэтому сейчас молча направилась к выходу, игнорируя улыбку на ледяной физиономии. Обойти иртханессу, увы, не представлялось никакой возможности: она раскорячилась в проходе, как виар по естественной нужде. Пришлось ждать, пока ее бледянейшество сползет по ступенькам. Грациозно, как правительница пред очи толпы выходит на балкон, и только потом следовать за ней. Точнее, ее обгонять – благо, я не гордая, пройду по травке.

– Не боишься запачкать костюм? – ударило мне в спину.

– Боюсь, – хмыкнула я. – Именно поэтому решила держаться от тебя подальше.

Вальцгарды топали за нами, и мне подумалось, что можно попросить их выкинуть Сибриллу в реку. Ну, наверное.

– Думаю, нам стоит кое-что сразу прояснить, Танни.

Да, пожалуй, так будет лучше.

Резко обернулась, и Сибрилла чуть не влетела в меня. Вот когда на этом лице проступали истинные чувства (хищность пополам с ядовитым раздражением), ей оно удивительно шло.

– Ребят, подождите чуть подальше, а? – попросила охрану. Не хотела, чтобы со стороны выглядело так, что я прячусь за спинами Леоны и Рэйнара.

Надо отдать им должное, вальцгарды все-таки отошли, оставив нам возможность пообщаться наедине.

– Не знаю, чего ты добиваешься, – сказала я, сложив руки на груди. – Но добивайся этого подальше от меня, о’кей?

Сибрилла наклонила голову. Да, она умудрялась стоять на утоптанной земляной дорожке в своих идиотских шпильках и не проваливаться. Генератор невесомости проглотила, что ли?

– Боюсь, так у нас с тобой ничего не получится.

– Надеюсь на это, – я мило улыбнулась. – А теперь, если мы все прояснили, я пойду.

– Не все, – прежде чем я успела отойти, Сибрилла шагнула ко мне, удивительно пластично. – Видишь ли, Танни, здесь все знают тебя, как вспыльчивую и претенциозную особу, которая держится за имя своей сестры.

Началось в заповеднике утро.

– Но я так не думаю. Я думаю, что ты достаточно артистична, иначе бы ты вряд ли зацепила Джермана.

Это сейчас такой комплимент был?

– Поэтому я хочу, чтобы ты сразу себе уяснила: у нас с Джерманом идеально совпадают огни. Совпадают настолько, что мы с ним станем парой в самом ближайшем будущем.

Если штепсель совпал с розеткой,

Их стыдливо прикрой статуэткой.

Потому что негоже детям

На такое смотреть по утрам.

Если штепсель совпал с розеткой,

Значит скоро появятся детки,

Если пленку предохранительную

Не поставить парам-пам-пам.

Я едва удержалась от того, чтобы процитировать этот пошляцкий стишок, который со времен средней школы (той, в которую я еще в старом районе ходила), прочно засел мне в память. В старом доме действительно еще были штепселя и розетки (не знаю, есть ли они сейчас), но с безопасными панелями я познакомилась только когда мы с Леоной переехали на Четвертый Остров в новую квартиру.

– Это очень любезно с твоей стороны, – сообщила я, – что ты делишься со мной такими интимными подробностями. Надеюсь, мне не придется выслушивать про то, в каких именно позах вы совпадаете? Я, конечно, уже перешагнула рубеж шестнадцать плюс, но порнуху не люблю.

Ну наконец-то выражение лица Сибриллы перестало напоминать лицо заколдованной сказочной иртханессы, обожравшейся маларрнелы, и превратилось в то, что она в себе содержала: в подмороженный сок лици без подсластителя.

– Тебе не кажется, что ты слишком много себе позволяешь? – процедила она, раздувая ноздри.

– Не-а. И это я еще не начинала, можешь мне поверить. Поэтому когда в следующий раз полезешь ко мне с откровениями, имей в виду, я скажу вслух все, что думаю, невзирая на лица. Даже если потом ты опять побежишь жаловаться Гроу и будешь строить из себя недобитую виари. Все? Прояснила все, что хотела?

– Ритхарсон, Ладэ! – режиссерский голос прозвучал ну очень некстати. – Вы мне предлагаете снимать Ильеррскую без Ильеррской?

– Джерман, я вытащила ее из трейлера пятнадцать минут назад.

Реально? Я пятнадцать минут своей жизни убила на эту драную ледоконицу?

– И вы пятнадцать минут шли три метра?

Я не оборачивалась из принципа. Хотя нет, не из принципа: боялась, что не сдержусь, и этому драконосамцу в полной боевой готовности выскажу все, что о нем думаю. Прямо здесь. Тоже невзирая на лица.

Пара, чтоб его.

Сначала он, значит, почти совпадал с Леоной. Теперь очень хорошо совпадает с Сибриллой. Да пусть обсовпадается, ящерица в затянувшемся приступе перевозбуждения!

В отличие от меня Сибрилла направилась прямо к нему, и теперь ее голос уже звучал из-за моей спины:

– Я остановилась буквально на пять минут. Хотела наладить с Танни отношения…

Че-го?!

Вот теперь уже я не выдержала и повернулась к ним.

– Но она снова начала огрызаться.

Последние слова застигли меня на взгляде Гроу: глаза в глаза, и этот драконов взгляд, чтоб его владельцу до конца жизни воздерживаться, обжег так, что каждая косточка в теле превратилась в раскаленный стержень, по которому побежал ток.

– Ладэ, я неясно выразился? – жестко произнес он. – На съемочной площадке мы друг друга не цепляем.

Вот лучше бы молчал, честное слово.

Я приблизилась к ним, точнее, к нему: Сибрилла-ума-хватило отскочила в сторону, в кои-то веки не грациозно, иначе я бы ее просто отпихнула в сторону.

– Да ладно? – спросила, глядя ему в глаза. – То есть цеплять – это только тебе позволено?

– Следи за своим языком, Ладэ.

– Это ты следи за своим, – хмыкнула я. – А то лезет во все труднодоступные места всех легкодоступных особ, которые мне потом сообщают об этом, очевидно, с целью наладить отношения.

После этого, не считая театрального вздоха со стороны, и шагов вальцгардов, явно посчитавших обстановку накалившейся, над нами повисла тишина. Сквозь заливающий темные глаза Гроу зеленый огонь, отчетливо проступали вертикальные зрачки, черты лица обретали знакомую звериную хищность.

– Извинись, Ладэ, – произнес он.

– Перед кем? – уточнила я.

– Сначала перед Ритхарсон.

Ага, щас. Десять раз.

– Ну, если Ритхарсон для начала извинится передо мной, – я сложила руки на груди. – Потому что у меня серьезная моральная травма. Ее откровения по поводу совпадения ваших фитильков повергли меня в глубокий эстетический шок, потому что признаться честно, мне откровенно начхать, что там у вас горит, и в каких местах.

Зрачки дернулись, располосовав радужку.

– Штраф, – сказал Гроу, если можно так назвать рычание, в которое вплеталась человеческая речь. – В размере десяти процентов от гонорара.

Из-за низких интонаций буква «р» располосовала сгустившееся напряжение, как если бы к нам сюда и правда спустился дракон.

До меня дошло, что он сказал, только когда я выдрала себя из гипнотического поля зеленого огня, отвлекшись на вальцгарда.

Штраф, значит?!

Мне?!

– Да подавись, – сказала я и попыталась его обойти, но мне шлагбаумом планшета перекрыли дорогу.

– Второй будет двадцать, Ладэ. Учти это.

Краешком планшета меня подвинули назад: чтобы не мешалась на пути, видимо. Драконьим взглядом тоже зацепило самым краешком (потому что основной предназначался точно не мне), и этого хватило, чтобы внутри полыхнул огонь. Я дернула планшет из режиссерских рук и шваркнула им в ближайшее дерево. Как раз над головой Сибриллы, она едва успела пригнуться, закрывая голову руками.

Хрясь!

Режиссерская навороченная штуковина приказала долго жить, свалившись прямо к ногам резко побледневшей ледянессы.

– Выписывай второй, – процедила, глядя Гроу в глаза, кивнула себе за спину. – И это не забудь включить в счет.

Крылья носа дракона хищно дрогнули, но я уже его обошла.

И, не оборачиваясь, направилась к реке.

С таким настроем не сцену номер семнадцать играть, а драконов останавливать, но драконов тут поблизости не наблюдалось. Точнее, наблюдалось целых полтора, но ни с чистокровным, ни с половинчатым я больше не хотела иметь ничего общего, кроме сугубо деловых отношений.

Правда, переключиться между деловым и неделовым оказалось достаточно сложно, особенно когда драконоособь мужского пола меня обогнала, направляясь к помеченному кружочком месту съемок. Ладно, кружочков там не было, зато мне ткнули в искомое место с таким видом, что если я прямо сейчас не встану прямо сюда, на меня дохнут огнем, и я сама превращусь в фитилек.

Это я выполнила. Демонстративно, подчеркнуто вежливо, с такой непробиваемой физиономией, что мне могла позавидовать скала из Саолондарского ущелья. Стоя на этом самом месте и замечая всех, кого угодно, кроме вышеобозначенной особи, я себя уговаривала, что нужно просто включить режим «Ильеррская» и станет проще. По крайней мере, не будет возникать такого чувства, что у меня сейчас и впрямь случится извержение, и камешками, на которые меня расфигачит, прилетит всем окружающим.

Даже до Рихта достанет, хотя он сейчас задницу морозит в бодрящей речной водичке.

Штраф.

Мне!

За это… недосовпадение!

Да чтоб они в процессе к кровати примерзли, и это показали по всем каналам. Так и вижу заголовки: «Знаменитого режиссера с трудом отодрали от его ледяной пары».

– Ладэ, – подал голос знаменитый режиссер. – Сейчас будет дубль. Напоминаю, что Ильеррская идет купаться, а не дракона останавливать.

Да ты ж мой чешуйчатый! Какого набла ты говоришь моими мыслями?

– Я учту, – заметила я. – Надеюсь, на этот раз никакой дракон дубль не запорет.

В его глазах снова вспыхнуло пламя, но я уже отвернулась. Вдохнула воздух, который показался мне просто ледяным, отбрасывая остатки реальности, крошащейся вокруг меня на части. В конце концов, битый тэрринг мне цена, если я не смогу справиться со своими чувствами и сыграть. Не смогу сейчас переключиться – дам им очередную возможность шлепнуть меня по ушам.

Сибрилле, Гроу, Гелле.

Даже Мелора, уверявшая, что я не актриса, порадуется. Из высокой башни Ярлисов под домашним арестом, или где там держат провинившихся иртханов до оглашения приговора.

Нет уж, пусть всеми чешуйками облиняют, но такого удовольствия я им не доставлю.

Поэтому к моменту, когда прозвучало:

– Приготовились! – я уже была спокойна, как обожравшийся виар.

Ровно настолько, чтобы с профессиональным безразличием встретить и проводить отзывающийся в груди огнем голос:

– Полетели!

– Танцующая для дракона, сцена семнадцать, дубль четвертый.

Ортахарна удивительно привычно осталась за спиной, а я шагнула в Огненные земли далеких времен. Шла навстречу звенящей прохладе, чтобы разбавить зарождающийся под солнцем зной. Расплетала волосы, чувствуя льющиеся под пальцами пряди. Вышла на берег, ударившись взглядом о каменную спину застывшего в воде мужчины, замерла.

Мгновение, пока я пыталась справиться с охватившими меня чувствами, оборвал он.

– Ты всерьез считаешь, что я не чувствую тебя, девочка?

Резкий разворот – и взгляд, навылет – в упор.

Бегущий по венам огонь, питаемый его взглядом, который, кажется, способен испепелить не только мою одежду, но всю меня.

– Подойди.

Вода показалась холодной: невыносимо холодной, если не сказать ледяной. Возможно, из-за пламени, что бушевало внутри.

– Ты так сладко пахнешь, – слова змеились по телу огненным лентами.

Этот взгляд не просто обжигал, он клеймил, и я рванулась назад.

– Нет!

– Она выбрала меня, девочка. И ты знаешь это не хуже меня.

– Она – не я! – выдохнула резко. Яростно, отражая его темный взгляд. – Я вашей не стану! И уж тем более вы никогда не станете для меня первым.

Воздух из меня выбило за один удар, и на смену ему пришел огонь. Огонь его прикосновения, прикосновения спиной к раскаленной груди, от которой одежда не задымилась лишь потому, что мы стояли в воде.

– Теперь, – жесткий, сильный, злой голос разъяренного дракона, – ты только моя, девочка. Лучше тебе запомнить это сразу.

Скольжение его ладони по коже вряд ли можно было назвать лаской, никогда еще я не чувствовала так болезненно-остро, яростно, жестко. Никогда еще так не отзывалась на этот собственнический, властный призыв, рождающий внутри полубезумное желание покориться выжигающему мое тело огню. Огня становилось все больше, и вода только чудом не шла вокруг нас пузырями, вместо дыхания с губ срывалось раскаленное марево, а небо плыло перед глазами.

Поэтому когда с берега прозвучало:

– Стоп. Снято! – я с трудом вернулась в реальность.

Она (реальность эта) мельтешила перед глазами, в высоту неба вплетались разноцветные точки, а рука Рихта на моем бедре казалась просто ледяной. Так же, как и вода. Я вдруг осознала, что меня начинает потряхивать.

– Танни, – он развернул меня лицом к себе, – ты вся горишь.

– Мне это по сценарию положено.

– Издеваешься?!

– Да, и если ты меня сейчас не отпустишь, я отдавлю тебе ногу.

Торчать в воде дольше положенного съемками я не собиралась, поэтому шустро направилась на берег, оставив Рихта самого разбираться со своими заморочками. На берегу меня встретила ассистентка Геллы с пледом и кофе, но если в плед я с благодарностью завернулась, то кофе поперхнулась и закашлялась: он обжег и без того больное горло. Тяжелый режиссерский взгляд я проигнорировала, равно как и его желание вколотить меня им в землю по самую маковку. Не родился еще тот дракон, который может меня затоптать.

– Передохнули? Досъемки восемнадцатой. Выдвигаемся.

Восемнадцатая – это где Теарин танцевала на высоте?

Рихт шагнул к нам:

– Джерман, у Танни температура.

Да чтоб его закололо пледяными шерстинками!

Меня окинули режиссерским взглядом:

– У тебя температура, Ладэ?

И как-то так слишком внимательно спросили: настолько, что мне захотелось полить Гроу кофе. Вот меньше всего мне сейчас сдались его взгляды. Можно подумать, ему не начхать.

– Конечно, – отозвалась язвительно. – Я же живая.

– Я задал тебе вопрос, Ладэ.

– Нет у меня температуры, – я вернула стаканчик и плед ассистентке. – Мы будем снимать, или может, сразу давление мне измерим? И посчитаем кровяные тельца?

У Гроу дернулась бровь.

– Выдвигаемся.

Не глядя на Рихта, я вместе с операторами направилась к подъемной платформе (ее подогнали к скале, чтобы меня доставить наверх). Сквозь странный шум в ушах до меня дошло, что на платформу вместе со мной погрузился драконорежиссер. Опираясь спиной о металлический блокиратор, не позволяющий свалиться отсюда даже спьяну, хмыкнула:

– Будешь камеры строить, чтобы снимали, как положено?

В прошлый раз со мной наверху не было никого, только я и летающие камеры, которыми операторы управляли с земли.

– Буду смотреть вживую, все ли меня устроит, – хмыкнул Гроу. – Потому что кто-то разбил мой планшет, и с земли смотреть на то, что получается, я не могу. А теперь слушай внимательно: все, что тебе нужно сделать, это стоять на краю и смотреть вперед. Секундное дело, но очень важное.

Его слова звучали в голове эхом, но слушала я внимательно. Потому что «смотреть на краю и стоять вперед» отчетливо отпечатались у меня в сознании.

Как назло, меня начало потряхивать: то ли от ветра, который ознобом проходился по коже, то ли Рихт был прав, и у меня на самом деле случилась температура.

– Стоишь на краю, Ладэ. Теарин собирается спускаться и смотрит на реку, это будет кадр перед тем, как зритель увидит Даармархского ее глазами. Все поняла?

– Ага.

Выслушав стандартные команды, приблизилась к краю, глядя на реку, как и положено.

– Стоп. Снято.

Ну и чудесно, подумалось мне.

А потом я с какой-то радости опустила взгляд: туда, где камень скалы стремительно уходил вниз, врезаясь острым краем в землю. Перед глазами сгустилась ночь, и я вслед за камнем рухнула прямо в эту темноту.

В номере было темно и душно, как если бы в нем сломался кондиционер. Я ворочалась с боку на бок, но потом все-таки поднялась и направилась к балконной двери, чтобы ее открыть и впустить глоток свежего воздуха. Стоило мне потянуть ее в сторону, как перед глазами мелькнуло лицо Мелоры.

«Вниз!» – скомандовала она.

И я поняла, что руки меня не слушаются. Ноги тоже больше не слушаются, а покорно несут к перилам, хотя все внутри сжимается от осознания того, что должно случиться. Я знала, что за дверями стоят вальцгарды, но не могла произнести ни слова, не могла позвать на помощь, не могла открыть рта.

Отложенный приказ: так, кажется, это называл Рэйнар.

Именно этот приказ сейчас толкал меня вперед, заставляя взбираться на балконное ограждение. Перед глазами мельтешили огни, я уже знала, что сейчас произойдет, и тщетно пыталась остановиться. Тщетно, потому что искаженное яростью лицо Мелоры снова возникало перед глазами, губы беззвучно шевелились.

«Вниз».

Я шагнула и полетела в темноту, раскрывающуюся передо мной бездной. Только сейчас поняла, что приказ выполнен, и что я снова могу управлять телом, поэтому закричала. Закричала отчаянно, во всю силу легких, понимая, что на этот раз никто меня не спасет, и за падением неизбежно последует удар.

– Танни!

Меня тряхнуло прямо в воздухе, в этой непроглядной тьме, перевернуло, швырнуло в сторону, и я забилась, пытаясь ухватиться хоть за что-то в стремительно ускользающей высоте.

– Танни, дракона твоего, Ладэ! Да проснись же!

Удар действительно последовал, только не такой, какого я ждала. Меня впечатало в стену, которая почему-то оказалась горячей и не такой жесткой, как должна быть, а потом еще раз тряхнуло, изо всех сил. Только после этого я поняла, что стена с какой-то радости держит меня руками, а еще от нее подозрительно пахнет горчинкой кофе и сигаретами. Широко распахнула глаза и обнаружила, что Гроу прижимает меня к себе, вглядываясь в лицо. И что между нами только преграда покрывала.

– Твою!.. – взвизгнула я, отпрянув назад.

От неожиданности он меня отпустил, и я повалилась на подушки, как виаренок после первого неудачного полета.

Понемногу до меня доходило, что все это был сон, а вот что Гроу делает в моем номере, на моей, между прочим, постели, до меня никак дойти не могло.

– Ты что здесь делаешь?!

– Сижу, – сообщил он.

Режиссер и правда сидел, подогнув под себя ногу, с таким видом, словно это не моя кровать, а его. Хотя, если присмотреться… действительно его. Это был драконорежиссерский номер, мой отличался от него только зеркальной обстановкой. То есть диван точно должен был стоять у другой стены, а кровать – наоборот, на его месте.

– Что я здесь делаю?! – выпалила я, понимая, что в ток-шоу «Эсса Оригинальный Вопрос» мне путь заказан.

– Лежишь, – у него как-то подозрительно раздулись ноздри. – И не благодари.

– За что?

– За что?! За то, что ты чуть не кувыркнулась носом в камушки со скалы, Ладэ! – прорычал он, подавшись ко мне. – Ты в курсе, что тебе еле-еле сбили температуру в медпункте заповедника? В курсе, что такая температура может сделать с мозгами человека? Хотя сдается мне, тебе это уже не страшно!

От такого заявления я очешуела, если не сказать больше.

– За своими мозгами следи! А то сдается мне, их тебе отморозило! – рыкнула я, выпрямляясь.

Совершенно забыв о том, что под одеялом ничего нет.

То есть есть я, но на мне ничего нет.

Гроу натурально залип. Точнее, его взгляд залип на моей груди, на мгновение, но этого хватило, чтобы я снова вспыхнула. По ходу, с температурой в медпункте справились не до конца.

– Что, сисек никогда не видел? – поинтересовалась, подтягивая одеяло чуть ли не до подбородка и искренне желая драконорежиссеру провалиться хотя бы сквозь кровать. Хотя сейчас провалиться грозило мне, потому что под его взглядом я продолжала полыхать и запросто могла прожечь голой пятой точкой дырку.

Голой.

Пятой.

Точкой.

Дракона. Твоего. За ногу.

– Кто меня раздевал?! – поинтересовалась я, сжимая края покрывала так, что они вот-вот готовы были треснуть.

– Тебе правду сказать, или пощадить твое самолюбие? – поинтересовался он.

– Я тебя убью, – пообещала я. – Сейчас выкопаюсь отсюда – и убью.

– Раздевал тебя я, – с наслаждением произнес этот драконогад. – Хотя сдается мне, ты бы предпочла Паршеррда.

На этом моя толерантность к двуногим ящерицам дала сбой, и я с рычанием бросилась на него, намереваясь по меньшей мере влепить пощечину, а по большей – доломать нос. Чтобы не мог так ехидно ухмыляться.

Гроу перехватил меня за запястья, глаза его снова полыхали. Такой звериной хищной силой, которая отдавалась в каждой клеточке моего тела жалящими искрами.

– Не любишь правду, Ладэ? – поинтересовался он.

– Не люблю двойные стандарты, – рыкнула я, чувствуя, что покрывало снова ползет вниз. Только на этот раз между мной и Гроу остается всего одна тоненькая рубашка.

– И в чем же, спрашивается, заключаются двойные стандарты?

– Я бы загнула пальцы, но не могу, – процедила ему в лицо. – Впрочем, могу перечислить так: тебе можно совать меня носом в дерьмо, а когда я делаю то же самое, получаю штраф. Тебе можно шляться со своей местрель Ледяная Задница Ферверна где угодно, а если я появлюсь на улице с Паршеррдом, получу штраф. Так вот, знаешь, что я тебе скажу?