Читать книгу Истинная поневоле. Авторская версия - Марина Эльденберт - Страница 5

Просыпаюсь я от зверского голода. За окном уже стемнело, и спросонья я не могу вспомнить, где нахожусь. Обстановка комнаты не похожа ни на мою спальню, ни на спальню Доминика. Комната очень большая, если не сказать огромная, а кровать, на которой я лежу, просто гигант: на такой только оргии устраивать. Но я умудрилась во сне заползти в самый центр. Или меня «заползли». В смысле, положили и даже стянули обувь.

Теперь живо вспоминается и моя драка с Домиником, и яростный животный секс после, и мое согласие на вечеринку для вервольфов. Поэтому я со стоном утыкаюсь лицом в подушку.

Вот кто меня за язык тянул? Нужно было просто отказаться! Но дело сделано, и эта Клара наверняка уже готовит вечеринку.

Впрочем, долго рефлексировать у меня не получается, потому что желудок напоминает, что обед мы благополучно пропустили, а голодать мне сейчас никак нельзя.

Включив прикроватный светильник, я привожу себя в порядок перед зеркалом в полный рост: поправляю рубашку и юбку, пытаюсь расчесать волосы пальцами. В конце концов, бросаю это занятие и надеюсь, что вечеринка назначена не на сегодня.

Теперь я могу получше рассмотреть обстановку дома, хотя он больше напоминает замок. Для начала тут все массивное: мебель, рамы картин и зеркал на стенах, лестничные перила. С поправкой на большие комнаты и коридоры все это выглядит вполне гармонично, но ощущение, что тот, для кого строили особняк был гигантом, не проходит.

Я понятия не имею, где Доминик, но надеюсь, что он не бросил меня здесь одну, а если и бросил, то с холодильником, забитым продуктами. Мне сложно для себя определиться, хочу я после всего видеть Доминика или нет, но холодильник с продуктами точно хочу. Еще бы выяснить, где здесь холодильник, то есть кухня. Главный недостаток дома-музея – отсутствие указателей, но я решаю положиться на логику и спуститься на первый этаж.

Если зал для собраний и вечеринок здесь, значит, рядом должна быть и кухня. Не станут же нести закуски через весь дом? Рядом, но не впритык, иначе запахи кухни распугают всех гостей с хорошим обонянием.

Поэтому я возвращаюсь по тому пути, которым мы пришли с Домиником, и шагаю дальше. Я оказываюсь права, потому что, завернув за угол, улавливаю божественный аромат тушеного мяса и пряностей. К тому же, в конце коридора меня ждет сам альфа в том виде, в котором мы расстались: без рубашки и в царапинах.

При виде такого Доминика мне хочется развернуться и бежать куда глаза глядят, потому что во мне снова вспыхивает желание завалить его на первую попавшуюся поверхность. Будто еще пару или сколько там часов назад мы не трахались как впервые дорвавшиеся до секса подростки. Я едва подавляю в себе этот порыв.

Нет, так нельзя.

Все закончилось в ночь моего похищения, а точнее, в то утро, когда сам Доминик отказался и от меня, и от нас.

Так что я сжимаю кулаки и сосредотачиваюсь на голоде.

Кухня, в отличие от дома, современная, с длинным столами из черного камня, вытяжными шкафами и множеством разнообразных бокалов, подвешенных вверх ножками.

– Как настроение? – интересуется он, когда я подхожу.

– Я сейчас готова съесть даже тебя, если не покормишь.

Доминик усмехается и кивает на стол.

– Перенесем мою дегустацию на конец ужина.

Его намек даже намеком назвать нельзя, поэтому я понимаю, что нужно сразу расставить точки над i.

– Я знаю, что доктор прописал мне секс, и это вроде как полезно для моих гормонов и для развития малышки, но это больше не повторится.

Глаза Доминика сверкают желтым, он плотно сжимает губы, но тут же расслабляется.

– Никакого секса? – уточняет он, когда я занимаю место на высоком стуле и наблюдаю за тем, как вервольф ловко раскладывает мясо и овощи по тарелкам. – Почему? Почему ты так серьезно относишься к сексу, Шарлин?

– Видимо, недостаточно серьезно. Иначе бы я не залетела как глупая малолетка, которая не знает, откуда дети берутся.

– Ты жалеешь?

– О том, что я была дурой? – фыркаю я. – Да.

– О том, что носишь моего сына.

– Что? – Я вскидываю голову. – Конечно, нет. Это моя дочь!

Доминик почему-то на этот раз не спорит, кивает и приступает к еде. Я тоже не отстаю, от нежного вкуса говядины и ее сочетания с ягодным соусом хочется мурлыкать от восторга.

Как же вкусно!

– Ты не ответила на мой вопрос.

Ну вот зачем портить такой прекрасный ужин ненужными разговорами?

– Насчет секса?

– Насчет секса.

Я делаю вид, что подбираю слова, но тут и подбирать нечего.

– Для меня секс – это нечто большее, чем животная страсть для здоровья и поднятия настроения. Поэтому наша сделка изначально была для меня неправильной.

– Теперь мы не связаны никакими сделками.

– Но ты снова хочешь заставить меня заниматься с тобой любовью!

Я готова откусить себе язык за такую оговорочку, поэтому быстро поправляюсь:

– Хотела сказать – сексом.

– Любовью, – задумчиво повторяет Доминик. – Я всегда думал, что ты боишься свободы. А ты боишься того, что я буду о тебе заботиться? Или же… Боишься, что я однажды перестану это делать? Оставлю тебя. Как это сделал Дэнвер.

– По-моему, разговоры за едой – очень плохая идея.

– А по-моему, в наших с тобой отношениях не хватает откровенности.

– У нас нет никаких отношений, нас связывает только ребенок.

– Есть, – отрезает Доминик. – И ты все время пытаешься их усложнить.

– Ха! Зато у тебя всегда все просто!

– Я не Дэнвер, – говорит он. –  Я сказал тебе об этом еще в тот вечер на веранде, когда мы впервые поцеловались.

– Поправочка – ты меня поцеловал, я была против.

– Ты всегда была против меня. Всегда остерегалась, потому что чувствовала то же самое, что и я.

Я поднимаю голову и смотрю ему в глаза:

– Чувствовала что?

– Опасность.

– Опасность?

– Опасность, что стоит поддаться этому притяжению, оно тебя поглотит.

Значит Доминик чувствует то же самое, что и я? Это дикое желание, раздирающее изнутри. Эту одержимость. Эту опасность. Если да, то нам стоит держаться друг от друга как можно дальше, а не жить под одной крышей.

– Ты прав. Опасностей стоит избегать. На то они и опасности.

Я кладу вилку на стол, вроде бы спокойно, но она все равно противно звякает о камень.

– Я наелась и возвращаюсь к себе в комнату.

Поднимаюсь, и Доминик поднимается за мной следом. Я не успеваю и шага ступить, как он оказывается рядом и всем телом прижимает меня к столешнице.

– Ты даже не попробовала десерт, – шепчет он мне в губы, и меня ведет.

– Малышке не нравятся сладости.

– Эта сладость ей точно понравится.

Он хочет меня поцеловать, или это я хочу его поцеловать?

– Доминик, не нужно, – упираюсь ладонями ему в грудь, и тут же понимаю свою ошибку: прикосновение кожа к коже обжигает.

Наши взгляды встречаются, и я замечаю, как меняет цвет его радужка. От светлого медового до ярко-желтого, и обратно. Вижу, как яростно бьется жилка на лбу. Как гулко отзывается сердце волка под моей ладонью.

– Я ничего не знаю про имани, – говорит он, – но в тебе явно живет волчица, которую ты все время подавляешь. Маленькая альфа, которая так мне нравится.

Он подается вперед и касается щекой моей щеки.

– Что ты делаешь со мной, Шарлин? Ты разрушаешь все мои барьеры. Заставляешь переступать через все принципы.

Делаю я?! Да я бы вообще ничего с ним не делала!

– Вроде тех, когда ты привез меня в дом альфы и представил стае?

– И это тоже, – соглашается он. – Ты имеешь надо мной власть. Ты – моя слабость. Я не могу отпустить тебя, сколько раз не пытался. Не могу забыть. Убеги ты от меня на край света, я нашел бы тебя по следам. Так может, хватит этому сопротивляться?

Последнее, что мне сейчас хочется – сопротивляться. Хочется податься вперед, целовать его, зализать все царапины и синяки. Вместе с этим принять все, что Доминик говорит. Без условий и условностей. Быть счастливой. Быть счастливыми втроем.

Я поддаюсь этому наваждению и тянусь к Доминику, но тихая мелодия разрушает момент.

Вервольф рычит и в мгновение оказывается возле панели коммуникатора, вмонтированную возле двери.

– Альфа, приехал прим Конелл. Говорит: что-то срочное.

Отец Одри?

– Пропустите.

– Хорошо.

Охрана отключается, Доминик поворачивается ко мне.

– Если хочешь десерт, он в холодильнике. Я присоединюсь к тебе позже.

Доминик уходит, а я выдыхаю и, прикрыв глаза, прислоняюсь к столу.

Не знаю, чего во мне больше: облегчения или разочарования. Этот разговор между нами – лишний. И его признание тоже. Они заставляют меня терять разум, самостоятельно разрушать границы, которые я так старательно выстраиваю между мной и ним.

Доминик прав лишь отчасти. Я боюсь не того, что он прекратит заботиться обо мне или о малышке, я сама способна о ней позаботиться. Я не хочу, чтобы он снова разбил мне сердце. Сердце, которое никак не восстановит свой нормальный ритм, несмотря на то, что вервольф давно ушел.

Я делаю вдох-выдох в попытке успокоиться.

Еще.

На третий раз бросаю это дело и решаю вернуться в спальню. Электронные часы на панели показывают половину девятого, поэтому ложиться спать еще рано, но я могу попробовать написать главу или осмотреться и выяснить, где в этом доме ванная.

Интересно, что понадобилось отцу Одри в такое позднее время? Заскочил в гости по пути домой? Ага, в закрытое поселение далеко за городом! Я бы сейчас половину магазина отдала за то, чтобы послушать, о чем они говорят! Но даже если предположить, что я узнаю, где они с Домиником разговаривают, то вряд ли мне удастся подойти незаметно и подслушать хотя бы слово. Я, конечно, благодаря беременности овервольфилась или правильнее будет – обиманилась, но не настолько, чтобы двигаться бесшумно.

Поэтому мне остается только смириться с этим фактом и думать о книге. А еще о более короткой дороге в спальню. Должна же тут быть более короткая дорога! Или о том, чтобы на моем месте сделала книжная героиня? Наверняка, не стала бы отказываться от идеи узнать хоть что-нибудь.

Я возвращаюсь уже знакомым путем, но в холле притормаживаю, потому что натыкаюсь взглядом на двух вервольфов, застывших столбами по обе стороны от парадного входа, и смутно знакомую рыжую девицу в длинной белой шубе.

Отступить назад я не успеваю: вервольфы синхронно поворачивают головы в мою сторону, рыжая тоже оглядывается.

– Шарлин? Привет!

Только теперь я узнаю в ней любовницу прима Конелла, с которой мы познакомились в клубе альф. Тогда она была без шубы и улыбалась искренней. Но вот то, что шуба до сих пор на ней – знак хороший. Значит, отец Одри не собирается задерживаться надолго.

– Добрый вечер, Элис.

Рыжая снова улыбается, но как-то натянуто, и продолжать разговор явно не спешит. Я по клубу помню, что Элис – любительница поговорить и пораздавать всем советы, так что изменилось сейчас?

Развлекать гостей в мои обязанности не входит, но может, Элис все-таки расскажет что-то интересное. Поэтому я вежливо интересуюсь:

– Вы с примом Конеллом к нам по делам?

– К нам?! – хмыкает любовница. – Ричард приехал к Доминику. Из-за тебя.

Интересный поворот!

– Из-за меня? – переспрашиваю.

– Да, из-за твоей беременности и ее невозможности.

– Невозможности?

Чувствую себя глупо, повторяя за ней слова, но ничего не могу с собой поделать. Не знаю, злиться мне или смеяться

Элис нервно поправляет волосы.

– Ты не можешь быть беременна от вервольфа.

– Но я беременна. – Я складываю руки на животе. – От Доминика.

– Ты человек.

– Это чудо, – повторяю я слова Доминика из его речи перед стаей.

Элис качает головой.

– Неважно. Старейшины уже потребовали тест ДНК, так что правда все равно выйдет наружу.

– Мне скрывать нечего. – Я хмурюсь, хотя какой, к бесам, тест ДНК? – Какое отношение старейшины имеют к моему ребенку?

Взгляд Элис становится сочувствующим.

– Самое прямое. Рождение этого ребенка нарушит все столетиями устоявшиеся законы вервольфов. Если любовницы начнут рожать от вервольфов, то надобность в волчицах отпадет. А с появлением на свет полукровок их раса начнет вырождаться.

– Какой бред!

Какие-то вервольфы, которых я в глаза не видела, требуют от меня анализы. Да пошли они!

Память подсказывает слова Хантера о том, что он не подчиняется ни одному альфе.

– Мой ребенок не полукровка, но так как я не состою ни в одной стае, то волчьи законы ни на меня, ни на него не распространяются.

– Тебе придется выбрать стаю, если хочешь, чтобы он вырос среди волков. Не эту, конечно.

– Почему не эту? – Я приподнимаю брови. – Это стая его отца.

– Именно поэтому придется отдать его на воспитание в другую стаю. Чтобы избежать соперничества.

– Чьего соперничества?

– Детей и женщин, конечно же. Доминик слишком тобой увлекся, но такой сильный альфа должен оставить после себя сильное потомство, а значит, ему нужно жениться на Одри. В любой стае статус женщины альфы принадлежит жене. Волчице. Жены должны оставаться женами, любовницы – любовницами. Одни для продолжения рода, другие для души и удовольствия. Так сохранится порядок.

Кто вообще рассказал о моей беременности этим старейшинам? Сомневаюсь, что Одри, иначе ее отец приехал бы гораздо раньше, а не в день моего знакомства со стаей Доминика. Значит, кто-то из желающих устроить вечеринку. Вот тебе и стая! Сама преданность и честность. Очень надеюсь, на праздник в мою честь старейшин не позовут, потому что им я точно не буду рада.

Мне хочется рычать. Хочется послать всех куда подальше, но вместо этого я холодно интересуюсь:

– Значит, прим Конелл приехал, чтобы удостовериться, что Доминик не передумал насчет свадьбы?

– Ричард не хочет, чтобы его дочь чувствовала себя третьей лишней.

Бедняжка!

– Зря он так. Из нас троих получится замечательная семья.

У Элис приоткрывается рот, она даже не сразу находится с ответом. А потом делает шаг ко мне и переходит на драматично-доверительный тон:

– Ты не понимаешь, Шарлин. Ты теперь для них как кость в горле. Если Доминик нарушит закон, поставит тебя на один уровень с Одри, то нарушать можно будет всем остальным. А старейшины этого не хотят. Я тебе советовала, и еще раз повторю: лучше соглашайся на все их условия, и у тебя не будет проблем.

Согласиться на условия? Интересно, на какие? Чтобы у меня забрали малышку и отдали ее чужим вервольфам? А мне что прикажете делать?! Расслабиться и вычеркнуть этот период из своей жизни? Как будто мне мало проблем с Кампалой и сложной беременностью, теперь еще вервольфы-старейшины на голову свалились.

Поняла, что меня трясет, и резко себя осадила.

Да пошло оно все! В лес!

– Тебе какое до меня дело? – спрашиваю у рыжей. – Думаешь, Конелл бросит тебя в поисках новой любовницы, которая способна от него забеременеть?