Читать книгу Худеть нельзя не худеть (о чем молчат похудевшие) - Марина Фокина - Страница 5

Если кому-то нужен классический пример экстраверта – так это я. Не меньше трех лучших подруг одновременно. Обязателен, как минимум, один друг пола противоположного, а часто и не один. Плюс полтора десятка приятельниц разной степени близости, плюс коллеги с бывших и настоящих работ… Когда я стала преподавать, в мой коммуникативный круг стали активно внедряться и студенты, с которыми мы общались обо всем на свете, и они совершенно запросто могли приехать ко мне в гости.

В общем, я была искренне уверена в том, что общения много не бывает. И сама любительница поговорить, и слушать умею, и совет при необходимости дать могу… И коммуникации с годами только ширились, уходили же из моей жизни люди довольно редко. Так редко, что буквально по пальцам эти случаи можно пересчитать. Реально травмирующими были два таких «ухода», потому что довольно внезапно и по моей вине. А остальные – совершенно безболезненно. Просто разводила жизнь. И те, кто был мне на текущий момент необходим, всегда оставались со мной.

Лирическое отступление

Обычно лучшая подруга – одна. На то она и лучшая. То есть, все другие – просто хорошие, а вот эта самая-самая.

Но у меня на протяжении жизни и лучшие подруги присутствовали, как минимум, в двух экземплярах. Я это знаю, потому что невротик – со своими проявлениями. И одно из проявлений невроза – необходимость на каждого человека навесить «ярлык», обозначить, кто он для меня. Это – муж. Это – коллега. А это приятель. И подруги. Лучшая подруга номер один. И лучшая подруга номер два.

Интересно, что эти «лучшие» дружбы пересекались только в детстве. Тогда мы как бы дружили втроем. До школы были Анжела и моя тезка Марина. С первого по третий класс – прибавились школьные подружки Света и Оля. А вот позже дружбы шли уже по отдельности, даже если это были одноклассницы.

Уже в зрелом возрасте, лет с восемнадцати, я начала устраивать «девичники». Мой день рождения всегда проходил в несколько этапов. С семьей. С общими друзьями сначала первого мужа, а потом моего второго спутника жизни. С коллегами – иногда даже сразу с двумя коллективами, где я в тот момент работала. И с подружками – тот самый девичник.

Так вот, все мои подруги были между собой знакомы, но общей дружбы уже не «вырастало». И я дружила с ними параллельно, впрочем, всех это устраивало.

Когда я собиралась переезжать в Москву – плакала от ужаса по многим причинам. И не в последнюю очередь потому, что приходилось оставлять весь свой годами наживаемый «коммуникативный» круг. Я всегда говорила, что в Саратове у меня есть, как минимум, три человека, кому я могу позвонить среди ночи и сказать, что мне плохо. И один будет терпеливо и сочувственно слушать мои рыдания в трубке хоть два часа подряд. Второй скажет, чтобы я собиралась и приезжала. А третий приедет сам. И что же я буду делать в незнакомом городе, где нет ни одного такого человека?!

Конечно, по факту все было не так уж плачевно. Там ждал любимый и любящий человек. Туда перебралась одна из трех лучших на тот момент подруг. Там меня с нетерпением ожидали несколько приятелей и единственный и любимый товарищ. В конце концов, никто не отменял телефона и скайпа – со всеми саратовцами можно было общаться хоть каждый день. Но…

Рушились традиции. Я привыкла к гостям, которые регулярно у нас собирались. Я привыкла к посиделкам с подругами за пиццей. Я привыкла к задушевным многочасовым телефонным разговорам. И как я проживу безо всего этого – представлялось слабо.

Впрочем, все постепенно устроилось. Не делись никуда мои московско-саратовские друзья, появились новые приятели, разной степени близости. Появилась моя Танюша – первая московская подруга. Короче говоря, от недостатка общения я не страдала совершенно. Мало того – не успевала коммуницировать со всеми. И в первую очередь – с теми, кто остался в родном городе. Но это было вполне ясно, дальность расстояний все же накладывает на общение свой отпечаток.

Я очень расстраивалась из-за того, что не хватало времени на всех, кого я любила. Чувство вины росло и расцветало. А круг знакомых все расширялся и расширялся: моя журналистская профессия очень этому сопутствовала. Потом… Потом я, собственно, влюбилась. Той самой крышесносительной влюбленностью. И полностью изменила свою жизнь. Коммуникации же тоже стали «адаптироваться» под новую меня: одинокую, стремительно худеющую и в вечном неврозе.

Подруги и друзья оказались необходимы не только для того общения, что было раньше, но и для обсуждения моей непростой жизненной ситуации. А когда я осталась одна и катастрофически теряющая вес – потребность в людях поначалу была очень и очень острой.

Лирическое отступление

Так вышло, что до тридцати шести лет я никогда не жила одна. И, естественно, слабо представляла себе, что это такое. Сначала – родители и брат, потом первый муж, потом вторые отношения. Когда я из них уходила, меня временно приютил первый супруг, поэтому два первых, больных и тяжелых, месяца я провела вроде как в компании. А потом – съехала в отдельную квартиру и первое время боялась сойти с ума. От тишины. От невозможности привычных вечерних разговоров. От пустых и одиноких выходных. Это было реально страшно.