Читать книгу Моё наследство - Марина Хробот - Страница 7

Пакет я распотрошила на кухне зазубренным ножом, и от волнения даже не порезалась. Пачка была в банковской упаковке. Значит здесь десять тысяч евро. Миленький цветочек рос у тёти на стене.

Я передумала пересаживать плющ. Наоборот, застелила пол газетами, подтащила к пальме два пустых пакета и переложила в них землю из керамической кадки. Землю пришлось копать мельхиоровой лопаткой для торта. В кадке ничего лишнего, в смысле денег, не оказалось. Обидно. Пришлось возвратить землю на место, и туда же вкопать плющ.

Та-ак. Что мы теперь имеем? Мы имеем возможность найти в цветах, или в иных предметах обстановки пачки полноценных европейских денег. Может из-за этого Григорий так хочет меня отсюда выселить?.. Но ведь все вещи мне отдавались не глядя. И цветочное кашпо тоже. Нелогично. Так что же, у Кати стены из золота что ли? Я подошла к стене и подцепила уголок. Под бумагой серел бетон, я постучала по нему, прислушалась. Стена типовая. Уж в этом я понимаю.

Пройдясь по квартире, я насчитала четвёрку больших цветов и десять маленьких. Мелкими были кактусы, не считая метрового в объёме монстра, который стоял возле компьютера в гостиной. Его я проверила вторым.

Ура! В нём тоже был запаянный четырёхугольник, но с купюрами по пятьдесят долларов. Радость моя была в два раза меньше, но, рассудив здраво, я решила представить самой себе, что первым бы разбила горшок с кактусом, тогда кашпо с плющом доставило бы мне радости в два раза больше.

На ахреологическо-цветочные раскопки ушел целый час. Стервочка смотрела за моими действиями с интересом, всё время пыталась помочь копать, и теперь походила не на элитную йоркширку, а на половую щётку после генеральной уборки в подземном переходе.

Позвонил папа, и взволнованным голосом доложил о задержке родителей сегодня на унаследованной даче, по причине их с мамой совместного желания произвести опись ценных предметов. Мне рекомендовалось пригласить к себе ночевать Милу, или любого другого человека приемлемого для достойного проведения вечернего досуга.

Вот такая речуга. Она означала, что папа немного выпил, мама жарит картошку на свиных шкварках, а в холодильнике охлаждается водка. Я заверила папу, что всенепременно прислушаюсь к его рекомендациям и нагоню полный дом гостей. А также пожелала им с мамой хорошо провести вечер и помириться. Папа промямлил благодарственные слова.

Мне кажется, что после разъезда с сестрой, когда Катя перестала ежедневно напоминать отцу об измене мамы, он стал чаще у нас бывать. А после смерти Кати, которая, кроме меня, была единственным знающим о мамином загуле человеком, папе стало некого стыдиться, и он опять потянулся к маме.

Они прожили вместе до развода двадцать восемь лет и не надоели друг другу. Мне не надо было об этом рассказывать, достаточно было видеть их по утрам, когда мама потягивалась, одной рукой нащупывала пульт телевизора, а другой тормошила сонного папу, у которого на щеке были видны розовые полоски наполовину от подушки, а наполовину от маминой ночнушки, в которую он утыкался во сне.

Наверное, к возрасту «ягодки», моей маме захотелось африканских страстей и дополнительных материальных субсидий, но для любовницы она была слишком властной.

Мне она не каялась в своих ошибках, не рыдала на плече, и у отца прощения не просила. Но иногда, ковыляя ночью в туалет через её комнату, я слышала, как она плакала. Она не ревела в подушку, она лежала на спине, лицом в потолок, сдерживала вздохи, и вытирала слёзы со щёк.

Господи, да о чём я думаю! Родители разберутся в своих отношениях в любом случае, а я сегодня нашла клад!

Не знаю, как реагируют на найденные пятнадцать тысяч валюты миллионеры, я миллионеров мало встречала, практически ни одного, но моя радость перешла в другое качество. В раздумье. Куда потратить денежки? В принципе, это не проблема, тут моя мама справится за день, но мне тоже хотелось бы участвовать в этом нелёгком деле.

Надо настроиться и понять – чего же мне хочется больше всего? Квартира, машина, дача и тряпки, о которых я мечтала, теперь у меня есть. Чего у меня нет?.. Любимого человека. То есть для «перепиха» может подойти и Леонид, периодически приходящий в гости. Но как любимый человек он восприниматься не может, слишком много выпивает за вечер, и в постели думает только о себе.

Чего же я хочу ещё? Чтобы родители опять поженились! Но этого за деньги не сделаешь. А что можно за деньги? Операцию. Операцию, пятую по счёту, на моё многострадальное колено. А на сколько она потянет? На много. Что из этого следует? А то, что пора браться за остальные цветочные горшки. Если там есть пачки хотя бы по пять и одному евро, то и это неплохо.

Как-то сам собой вспомнился вчерашний раненый парень. Скорее всего, его личность уже установили… Думать о нём было тяжело.

Взяв с кухни жостовский поднос с цветами-пионами, я пошла в спальню за остальными цветочными горшками.

Естественно, что телефон зазвонил именно тогда, когда я шла с тяжелым подносом, стараясь не упасть. Звонила Мила. Она, понизив голос, начала рассказывать о пользе регулярной половой жизни для женщины. Я с ней согласилась коротким: «Ну?», и Мила попросилась сегодня в гости вместе со своим воздыханным Шурочкой.

Для набивания себе цены, я выдержала её монолог о ценности человеческого общения ещё минуту, и согласилась принять сегодня в новой квартире не только Милу, но и Шуру. Мила замялась на секунду.

– А Леонид?

– Что Леонид?

– Шурка без него может отказаться.

– Ну и чёрт с ним, посидим вдвоём. Мне тебе надо многое рассказать.

– Настя! В отличие от тебя, я не фригидная эгоистка. Я с Шурой трахаться хочу!

Мила заорала в полный голос, и я представила реакцию окружающих её дам в консервативной редакции технического издательства, выпускающего нудные журналы о физике и математике.

Мне стало жалко Милу. Она не могла привести Шуру к себе домой. Там, как и у нас с мамой, тоже две комнаты, активнейшая мать, и ещё пятилетний сын Милы, Вовочка.

– Ладно, часам к семи подгребай со всей компанией. Можете ничего не покупать, сама сделаю стол – как новоселье, и поминки по моей любимой Кате.

– Спасибо, Настюша! Мы будем ровно в семь. Целую!

Пока я не поступила, с подачи Кати, в институт, я думала, что самая настойчивая и громкоголосая женщина в России, это моя мамочка. Но после посещения квартиры Милы, поняла, насколько ошибалась.

При обсуждении качества купленного мяса, Милина мама, не особо напрягаясь, перекрыла звук собственного работающего пылесоса и соседской дрели, долбящей в стену.

Мила тоже не особо сдерживалась при изложении своих мыслей. Иногда ей удавалось говорить тихо, происходило это на экзаменах, когда она не знала материала. Если, не дай Бог, в этот день она случайно подготовилась к вопросам, бедным преподавателям головная боль была обеспечена минимум на сутки.

Она говорила уверенно, рубила рукой воздух, и потряхивала головой с пушистыми русыми волосами. Перебивающих вопросов преподавателя она просто не слышала и излагала выученный, а иногда даже и понятый, материал до конца. Не справляясь со звуковым напором, гудели оконные стёкла аудитории и дрожали входные двери.

Одногрупникам не приходилось переспрашивать на какой вопрос ей пришлось отвечать – не услышать её ответ могли только прохожие на другой стороне улицы. Остановить Милу можно было придвинув к ней зачётку с вожделенной четвёркой. При тройке Мила впадала в праведный гнев, и тихо орала, что бы ей задали дополнительный вопрос. Опытные преподаватели при её ответах выходили в коридор покурить.

При таких качествах в ней должно было быть не меньше центнера веса, как в её громкоголосой матери, но Мила весила от силы пятьдесят килограммов, в чём я ей искренне завидовала.

Перенеся в ванную остальные цветочные горшки, я выстроила их на дне треугольной «джакузи». Цветы стояли зелёным тёплым оазисом на газетном островке внутри белой ванны.

Это была самая необычная азартная игра. Я конвейерным способом опрокидывала землю из горшков, запускала пальцы, и разминала комки почвы, стараясь нащупать инородный предмет.

В корнях третьего растения, рогатого кактуса, была пачка по сто долларов. Я наспех вскрыла пачку, убедилась, что банковская упаковка не повреждена – а значит, здесь сто купюр, отложила деньги на стиральную машину, и осторожно принялась за следующие горшки. Но они оказались пустыми.

В чувство меня привёл звон настенных часов. Блин, половина седьмого! Я метнулась в ванную и быстро утрамбовала землю и цветы обратно по горшкам.

Расставив цветы по прежним местам, я тщательно вымыла ванну, подкрасилась, надела серебристые брюки, а сверху китайский розовый шелковый халат с вышитыми на спине тростниками и хижинами с загнутыми крышами. Скрепила халат на груди огромной серебряной брошью. Груди полукружьями вываливалась из тесного халата. Вот я какая стала! О-го-го! Сексуальненько!