Читать книгу Испытание судьбой. Семейная сага. Роман-трилогия (2) - Марина Иванова - Страница 17

На следующий день Катя очень обрадовалась, что Игорь Сергеевич уехал в командировку в Москву и не будет сдавать ее из рук в руки Людмиле. Она решила после работы навестить своих новых родственников. Владимир выдал зарплату вместо Игоря Сергеевича, и она радостная побежала домой к землякам. Ей очень захотелось рассказать тете Шуре и дяде Васе о своей новой работе.

– Катюха, привет! А мы тут за тебя переживаем. Думаем, что ты обиделась на нас, – сказал дядя Вася. – Мы с Шурочкой еще долго сидели, вспоминали нашу молодость, родных, тебя маленькую. Понятное дело, что тебе нужно было идти на работу рано утром. А мы в тот день шумели, наверное, ты не выспалась? Светка тоже рано легла, ей же в автопарк на работу спозаранку. Она контролером билетов у нас числится. А Шура посудомойкой в ресторане работает, трое через трое. Кормилица наша! У нее как раз выходной день был. Шура меня успокоила, что ты в ночную смену осталась работать, а то я переживал, думал обидел. Я тебя сразу прошу извинить меня, если я какую – нибудь ерунду болтать начну. Знаешь, я буянить по – пьянке люблю, ты не переживай. Вообще я такой и по – молодости был горячий, ты же помнишь? – продолжал задавать вопросы дядя Вася, который был опять явно навеселе.

– Да, помнит она все, – сказала выходившая из спальни, чуть покачиваясь, тетя Шура.

Она так ласково посмотрела на Катю, что ей захотелось обнять свою новую родственницу. Вид у нее был смешной, – растрепанные волосы торчали в разные стороны, майка одета наизнанку, тапочки на разные ноги.

«Как в цирке, – подумала Катя, улыбаясь. – И лица у них добрые и смешные, как у клоунов».

Самое главное в этих лицах не было ни грамма фальши и это очень подкупало. В их трехкомнатной квартире всегда было в меру чисто, в меру стояла мебель, в меру висели чуть оборванные шторы. Квартира находилась в центре города. Но самое интересное, что живя на третьем этаже, они знали всех соседей с первого по девятый. Жили очень дружно, как одна семья. Будучи молодыми людьми они все приехали на север на заработки, поселились на другой стороне Залива, на хуторе Дровяном, в деревянных домиках с печным отоплением под названием «буржуйки». Видно, раньше такие печи были только у богатых буржуев, поэтому их так назвали.

В те времена железный ящик с трубой должны были иметь все зажиточные люди. Хутор Дровяной потихоньку дряхлел, Мурманск разрастался, всех жителей переселили в новые дома напротив. Поэтому они дружно переехали из своей любимой деревни в центр большого города. Уклад жизни остался тот самый, к которому они привыкли, живя вместе: все праздники и выходные устраивали гулянье.

– Катюха, пойдем я тебя покормлю, – сказала тетя Шура. – Ты к нам, смотрю, с тортиком пришла?! Вот умница. Я уже сто лет торты не ела! Заодно, чаю попьем. Пошли, у меня знаешь какой суп вкусный, я его с перловкой делаю. Дед мой в тюрьме к ней привык. У моего деда такая жизнь была, не дай Бог. Я тебе потом все расскажу. И, повернувшись к дяде Васи, строго произнесла:

– А ты ложись спать, дай нам по – бабски посплетничать!

Дядя Вася молча взял с полки книгу и, бурча себе под нос, пошел на скрипучую двуспальную кровать.

– Читать любит дед мой, ужас как. Тоже в тюрьме пристрастился. – А ты давай пробуй мой фирменный суп, такой суп ты сроду не ела. Его только в тюрьме подают. Вкуснотища такая, что за уши не оттянешь! Я тебя научу его готовить. Главное огурцы соленые бочковые вонючие и перловка. Вот и весь секрет. Сыта, до пуза будешь!

– Вась, скажи, классный у меня суп? – крикнула тетя Шура, поворачивая голову в сторону двери.

– Да! – раздался бас из спальни.

– Он меня постоянно просит его сварить, без него вообще голодный ходит, – громко говорила тетя Шура, прикрывая дверь в кухню.

– Катя, я тебя чего увела. Мне нужно будет о родственниках наших рассказать, чтобы мы с тобой не прокололись, – доставая альбом с холодильника, заговорщически произнесла тетя Шура. – Если что ты Васькина родня, я сама детдомовская. Смотри, вот это его отец, дядя Паша, а это его мать, – хорошая женщина, правда умерла рано. Светка на нее похожа, поэтому так же назвали. У Васьки сестра была, при родах умерла. Так он думает, что ты ее дочка. Ее тоже Катей звали. Она с дедом и бабкой жила. Хорошо, что ты со Светкой моей похожа. Васька тебя за свою принял.

– Теть Шура, а Света где?

– У мужа, где ж ей быть. Мы с отцом быстро ее наладили. Выпендривается, понимаешь. Парень с квартирой, водитель, любит ее. Что еще нужно? Нет, любовь подавай. Откуда любовь эту взять в наше время? Одни наркоманы кругом. Это раньше у нас была любовь. Мы с отцом так любили друг друга, молодые красивые были, не пили совсем. Я первый раз выпила, меня так поласкало! А Васька вообще в рот не брал. Спортсмен, высокий красавец, короче, боец! Про себя ничего не знаю. Вася сказал, что из детского дома меня забрал, на север завербовались с ним. Чуть – по – чуть выпивали, не заметили, как алкашами стали. Катюха, если честно, пропащие мы люди. На родине тридцать лет не были. Как отпускные получим и за бутылку. Утром с похмелья так плохо, жить не хочется. Думаем, ну сейчас выпьем, полегчает, поедем в отпуск. И так до следующего утра. Каждый день собираемся и пьяными опять засыпаем, – исповедовалась тетя Шура. – Мне кажется, мы давно умерли. Мертвыми живем. Весь отпуск ездим из кухни в спальню и обратно. А на работу выходим черные от пьянки, нам все говорят – сразу видно, что на юге были. Вот хохма, живой анекдот!

Катя смотрела на эту улыбающуюся сквозь слезы женщину и думала: «Не такая судьба у нее должна была быть. Почему так с нею в жизни произошло?».

Тетя Шура будто прочла ее вопрос и вслух ответила:

– Кать, я сама себе эту судьбу сделала. У меня ведь трое детей было. А я как дура, вернее как Светка, любовь искала. Уже замужем была за Васькой, а искала. Короче, влюбилась я в своего начальника. Он еще тот кабель был. Закружила с ним. Он сильно обходительный был. С цветами всегда приходил. Мой Васька и не знал, что их дарить нужно. А тот культурный, ручки белые нежные.

Но и застал меня Васька под этими ручками, там больше не под чем было. Ну и убил его, хотел и меня, да деток пожалел наших. Вот он – в тюрьму, а я – в пьянку с горя. Тоска за любимым была. Я ведь только тогда и поняла, что любимый мой, – это Васька и есть. А детей я растеряла всех. Одна Светка рядом. Сонька нас с отцом стесняется, уехала в другой город, вышла замуж, всем сказала, что умерли у нее родители, а Сашка, сынок наш, тот сидит все время в тюрьме. Вор он.

Тетя Шура тяжело вздохнула, высморкалась в фартук, утерла слезы и стала показывать Кате фотографии родственников и земляков Катиных дальше.

– Тетя Шура, ты знаешь, я первый раз вообще вижу, чтобы кто – нибудь себя алкоголиком называл. Это уже подвиг. Но получилось так в жизни, но согрешили вы, но расплатились за свои грехи, своим же счастьем. Нельзя унывать. Нужно дальше жить. Вы такая красивая, добрая. Вы очень хорошая. Нельзя себя так казнить. Мне кажется, что воспоминания, вы просто хотите утопить в водке. Но воспоминания такие не объемные и невесомые, что их не утопишь, их нужно только отпустить. Пусть себе летят, – сказала Катя, обнимая несчастную женщину.

– Спасибо, Катя. Ну уже поздно начинать жить сначала. Я улечу вместе с воспоминаниями теперь. Ты, Катюха, не пей. Вижу, ты очень серьезная. Будет у тебя здесь счастье, я это точно знаю, но обещай мне, что Светку вывезешь на родину. Она у меня очень хорошая: пьет не много, ей бы замуж за Олега выйти, он ей только гражданский брак предложил. А я так хочу, чтобы все по-настоящему было. Вывезешь их вместе, если получится, ладно?

– Конечно, тетя Шура, – сказала Катя. – Я и Свету и ее мужа, и вас с дядей Васей повезу на нашу родину в Михайловск, я обещаю.

– Спасибо большое, дочка, – вытирая слезу, произнесла тетя Шура. – Ну ладно, что я все о себе, да о себе. Давай о тебе поговорим. Ты так на мою Свету похожа, а как фамилия твоя?

– Я Воронцова.

– Воронцова, что-то я таких не знаю. Катюша, а ты где сегодня ночевала?

– Я у Люды ночевала, у той дальней родственнице, про которую я вам рассказывала. Она даже прощение у меня попросила. Вроде помирились, – сказала Катя, вздыхая.

– Смотри, Катюха, поосторожней с ней. Запомни одно и навсегда: мой дом – это твой дом. Если тебе будет плохо, сразу беги к нам. Мы с отцом тебя обидеть никому не дадим. А Ваське я сказала, что ты в общаге живешь. Он так ругался, ужас! Сказал, что не позволит, чтобы любимая племянница жила в общежитии. Он тебе комнату отдает. Теперь самая уютная спальня – твоя. Мы тут прибрались для тебя. У нас же трехкомнатная квартира. Всем места хватит. Вот ключи от квартиры, теперь это твои ключи. Сашке еще сидеть и сидеть в тюрьме. Пусть подумает над своей жизнью. Он вообще работать не хочет. А ты когда захочешь, приходи к нам и живи. Нечего по чужим углам скитаться. У тебя теперь своя квартира в центре города есть. Знай, наша квартира – это твоя квартира! – сказала тетя Шура, обнимая Катю.

– Что насекретничались, все косточки мне перемыли? Торт зажали и чай не зовут пить, – забасил дядя Вася, выходя из спальни. – А я ведь тоже сладкое люблю. Я – добрый, правда, мать? – спросил он, обнимая ласково – грубо тетю Шуру. И, сдавив ее сильными длинными ручищами, добавил: «А не принять ли нам, маманя, на грудь по пятьдесят, нет, по сто грамм?».

«Видно теперь задавили воздушные воспоминания дядю Васю тоже», – подумала Катя и, попрощавшись с новыми родственниками, выпорхнула за дверь.

Катя очень полюбила своих земляков. Ей нравилось в них все. Она искала оправдание их заболеванию, понимала, что не все могут выдержать испытания судьбой. Но голая правда такая и есть – ничем не прикрытая: ни ложью, ни фальшью, ни временем. Их голая правда была вымученной, выстраданной, испытанной. Несмотря на все беды, выпавшие на их долю, они не озлобились, не изменили себе. Они ни об одном человеке не сказали плохо. У них все были хорошие, кроме них самих. В своих бедах винили только себя и свою любимую водку. У них вообще не было виноватых. В их жизни не было недоверия к другим людям, даже сомнений по поводу того, давать первому встречному ключи от квартиры или не давать. С этими размышлениями Катя не заметила, как добралась до Людиной квартиры.