Читать книгу Сквозь вещий шум дубрав - Марина Котова - Страница 4

Последний великий язычник священной земли, Святослав,

Дремучая даль за тобою синеет горами,

Заросшие старицы вьются ужами в лугах, –

Ушедшая древняя Русь золотых волхований.

Лесными слонами там в травах ступают дубы,

Сияют в глуши горицветы твои, медуницы,

По отмелям белым у говорящей воды

Нагие, но в сбруе жемчужной, сидят водяницы.

Там частые звезды глядят из небесных окон,

И духи лесов, уловивши воздушные струи,

С травой, со зверями общаясь своим языком,

Качаясь в вершинах, в предчувствии солнца ликуют.

Там, честь воздавая былинному богатырю,

Хранят его след неусыпно угрюмые камни,

Там предки по зову земной покидают приют,

Чтоб биться за русскую волю с живыми на равных.

Последний рубеж за тобою. Родной старины не предав

И русских богов не стыдясь, победитель Итиля,

Ты клялся Перуном и Велесом – богом скота

Пред чванной и хитрой умом Византией.

Погибших богов не зову я нарушить покой,

Но корни крепятся в земле золотыми узлами.

И так не хватает языческой, дерзкой, хмельной

Закваски твоей, воли к жизни твоей, Святославе!

На Оку на реку со дружиной пришел Святослав –

В ястребиный удел – луговые парящие дали.

Родники говорили о Солнце в косматых лесах,

И сырые дубы выступали навстречу волхвами.

Тесно русскому сердцу в стенах – не берет его хмель.

Дикой волей хмельно да простору безмерному радо.

Покорять, брать в кулак, раздвигая пределы земель,

Чтоб насытить глаза изобильем небес неоглядных.

И в суровости дикой и мощи открылась Ока –

Золотая вода – прочим водам и рекам праматерь.

И щитами обрывов краснели ее берега,

И мечом золотым отливали пески на закате.

Ни котла, ни шатра – в частых звездах небесный покров,

Вещий голос Оки, дышит жаром дичина на углях.

Видел князь: просыпаются тонкие духи лугов,

Развивая ковры, что до сумерек прячут по дуплам.

И во сне по холмам продолжая дружину вести,

У костра от земли наполняясь великою силой,

Слышал князь: о былом и грядущем трава шелестит,

И, добычу ища, проплывает сова молчаливо.

За лугами – луга. И наткнулся на вятичей князь.

«Ваши земли щедры, – и рукою кругом показал он. –

Дань даете кому иль живете, зверями таясь?»

И ответили князю: «Даем по щелягу хазарам».

Не жирно ли хазарам славянские пити меды?

Русским серебром звякать, копить соболей да куницу?

Потемнела Ока, зашумели, волнуясь, дубы,

В синеве грозовой заметались тревожно зарницы.

И рече Святослав: «Как от ветра дорожная пыль,

Да рассеется мрак, разбежится пред воями нежить!

Кличут русские боги на Дон, жаждет крови ковыль!»

И направил коня на хазарскую Белую Вежу.

Все гостям готово – яма вырыта

На дворе широком теремном.

Пахнут корни сладко, горько сыростью.

Ждет земля – укрыть своим ковром.

Ждут холмы, упрямые, набычились,

Гордым сватам не ступить на них.

Вон ладья плывет по-над Боричевым

Мимо стен дубовых крепостных.

Ждет земля – ладья идет по воздуху,

В воздухе цветения дурман.

От корявых веток бело-розовых

Юным счастьем веет на древлян.

Ветер бьется с красными одеждами,

Золото слепит. Завидуй, люд:

Над рекой ни конные, ни пешие,

Честь от Ольги – на плечах несут!

Усмехнутся: больше волку Игорю

Быстрый Днепр не почерпнуть веслом.

Разорвало крик его погибельный,

Кровью мох древлянский напоен.

Ольга ждет, все шепчет: «как аукнется»,

Веток бело-розовых белей.

Князя нет, теперь она заступница

Русским людям, Киевской земле.

Отрок Святослав следит за вороном:

Неужели смертен я?! Открой!

Солнце-Бог кладет ему на голову

Нестерпимо жаркую ладонь.

Эта смерть и страшна, и чиста, как слепящий огонь,

Без пелен погребальных, без желтого женского воя.

Вот встает над порогами, черной бурливой рекой,

Собирается с силами к бою последнему воин.

Печенеги кругом, а дружина у князя мала,

Не для всех, розовея, заблещет лучами денница,

Чье-то сердце пробьет, задрожав опереньем, стрела.

Мы хотим или нет, все равно нам придется сразиться.

Где-то волны Дуная, как думы, идут чередой,

Там начало Руси, там великая родина предков,

Может, больше, чем битвы, любил он простор голубой,

И дыханье степей, и калины цветущие ветки.

Не затмит его славу историков новых орда,

Ни хазарская ржавь, ни Сиона лукавые дщери,

Его имя гремит, как грохочет в порогах вода,

И взывает к потомкам окованный золотом череп.

Измученная плеском черных волн,

Соленых брызг тяжелым пенным градом,

Качанием под чаек влажный стон,

Княгиня Ольга приплыла к Царьграду.

Еще в глазах черненым серебром

Опасный путь – лесистые отроги,

Шагает Днепр свирепо, напролом,

Гремя, через скалистые пороги,

Еще ладьи проводят в бурунах

Мужи босые с хваткою медвежьей,

И хмель в сердцах превозмогает страх

Перед стрелой коварной печенежьей.

Велик и страшен русский караван,

С собою воинов взяла княгиня много,

И дерзких варваров из полунощных стран

Все держат в водах Золотого Рога.

Все медлят греки, и не так война

Страшит их – защитят святые главы,

Смущает их, что русская жена

С мужами будет говорить на равных.

Но за язычницей угрюмой Русь лежит,

Там мед, меха, там люд лесной и вольный.

Империя воюет, ей нужны

Отважные, а русский – лучший воин.

И день назначен. Ольге предстоит,

Рекут послы, как прочим иноземцам,

На мраморе узорных царских плит

Перед владыкой мира простереться.

И в миг, когда свершается обряд,

В завесах красных, в благовоньях дивных

У трона птицы запоют-заговорят,

Лев зарычит с серебряною гривой.

Не до чудес ей! Пасть покорно ниц?!

Ждать милости, как ждет толпа немая?!

И, не скрывая грозовых зарниц,

Княгиня голову надменно поднимает.

Свежеют дали в пенных беляках,

Над городом в высокой кроткой сини

В полупрозрачных розоватых облаках

Горит призывно белая София.

Мы родные с тобой, мы потомки твои, Святослав!

Та же русская кровь, жарко-алая кровь в наших жилах,

Та же тяга к простору и шуму зеленых дубрав,

Что сказанья хранят про славянскую гордую силу.

Нас земля породнила, горячая глина дорог,

Разнотравье, гул ветра, печаль одинокой калины,

Воды вещей Оки, белым шелком скрипящий песок

И плакучий тальник, уходящий под волны в разливы.

Ты смотрел в эту влажную синь, слушал певчий тальник,

И Ока сберегла тебя в омутах памяти древней

И запомнила речи твои и Ярилом прокаленный лик,

О река-летописец, столетья копившая время!

Ты, булатным мечом изменивший истории ход!

Имя молвишь твое – тотчас горы приходят в движенье,

И не солнце дробится в очах очарованных вод –

Твоя тень, Святослав, золотое твое отраженье.

Сторукие гигантские дубы

Хранят покой невиданной равнины,

Выходят из оврагов на холмы

В рубахах красных тонкие калины

Пить окский ветер. Желтый берег дик,

Не птицы – время в нем пробило норы.

Пласты земли (как тонок слух у них)

Все помнят, верно, песни Святогора,

Протяжные, как русская тоска,

Бездонные, как вековые дали.

Здесь ворон, прянув с мокрого песка,

Пророчил гибель, травы волховали.

Ни тление не трогает, ни ржа

Богатств земных: по золотым угорам

Все кости богатырские лежат –

Святой Руси священная опора.

Так велика просторов грозных власть

Над сердцем, так крепки с землею узы,

Что впору молча на колени стать,

Как перед Богом, пред равниной русской.

Ступив в ее древесный, травный храм,

Молить ее о мужестве и силе,

Так, руки воздевая, по холмам

Веками предки до меня просили.