Читать книгу Анатомия любви - Марина Крамер - Страница 7

Миновав лесной массив, он уперся в огороженную территорию со шлагбаумом. Пришлось показать паспорт и потом минут десять ждать, пока охранник выяснит, можно ли впустить странного человека на мотоцикле, представившегося хирургом Кайзельгаузом. Наконец шлагбаум поплыл вверх, а охранник, высунувшись из окошка, объяснил, как добраться до гостевой парковки.

– Сильно только не газуйте, здесь все же клиника, – предупредил он, и Семен кивнул.

Территория клиники оказалась огромной, с парком, двумя парковками, множеством беседок и каких-то аллей. Три больших здания, в центральное из которых, административный корпус, ему и нужно было попасть, располагались полукругом, но находились довольно далеко друг от друга, и Семен подумал, что наверняка их соединяет подземный переход, потому что других он не увидел.

«Здесь, наверное, зимой тихо совсем, – подумал он, паркуя мотоцикл и убирая шлем в бардачок. – Далековато, конечно, но место мне нравится. Интересно, как еще примут…»

Он слышал, что Аделина Драгун отбирает персонал по какой-то ей одной понятной системе, но всегда берет врачей только с высокой квалификацией, а его достижения в области пластической хирургии пока были весьма скромными. Но возможность поработать и поучиться рядом с такими профессионалами, как Матвей Мажаров, например, очень Семена вдохновляла. Он знал, что способности у него есть, пусть, может, и не такие выдающиеся, как у отца, но хирургом Семен был хорошим, это признавали все. Все, кроме Кайзельгауза-старшего, разумеется.

«Было бы хорошо здесь остаться, – он шел по дорожке к административному корпусу и с каждым шагом понимал, что это место словно создано для него – ему тут стало спокойно, как давно не было нигде, даже дома. – Я бы смог реализовать то, что всегда хотел, и перестать из кожи вон лезть, доказывая отцу, что я не хуже. И потом – только тут я смогу заниматься тем, что мне интересно по-настоящему, а не стоять у стола вторым номером под строгим взглядом всезнающего папеньки».

В просторном холле его встретила девушка в голубом костюме, представилась Аллой и провела на второй этаж, где находился кабинет владелицы клиники.

– Вы пока вот тут располагайтесь, – предложила она, указав на диван. – Аделина Эдуардовна в курсе, что вы приехали, сейчас закончит с поставщиком и пригласит вас.

Семен неопределенно кивнул и опустился на диван, а девушка зашла за высокую стойку и уткнулась в компьютер, быстро набирая что-то на клавиатуре.

Пока его не пригласили в кабинет, Семен рассматривал приемную. Ничего лишнего, никаких раздражающих моментов, никаких дипломов, сертификатов и прочего, что так любят вывешивать на обозрение в платных клиниках. Здесь на стенах висела пара спокойных пейзажей в почти незаметных рамах – и больше ничего.

За стойкой у Аллы раздался какой-то мелодичный звук, она нажала кнопку и негромко сказала:

– Да, он уже здесь, Аделина Эдуардовна. Проходите, Семен Борисович, – это относилось уже к нему, и Кайзельгауз поднялся, почему-то испытывая волнение.

Ему уже не хотелось уходить отсюда, и теперь только от того, какое впечатление он произведет на владелицу клиники, зависит исход всего дела.

«Что это я так разнервничался? – удивленно подумал Семен, кладя руку на дверную ручку. – Как барышня перед свиданием, ей-богу…»

За столом сидела худощавая блондинка с тонким носом и глубоко посаженными глазами, сразу окинувшая Семена быстрым изучающим взглядом с головы до ног:

– Семен Борисович? Проходите располагайтесь, – она указала на стул напротив себя. – Меня зовут Аделина Эдуардовна Драгун, я владелица этой клиники. Хотелось бы познакомиться ближе, прежде чем я приму решение о вашем контракте.

Семен сел, сложил перед собой на столе руки и заметил, как Драгун на них посмотрела.

«Если надеялась, что затрясутся от ее ледяного приема – так нет, я уже не мальчик, чтобы от подобного в трепет приходить».

– Насколько я поняла, вы в данный момент работаете в институтской клинике под руководством своего отца, профессора Кайзельгауза, все верно? – Драгун надела очки в красной оправе и взяла какой-то лист, испещренный мелким печатным текстом.

– Да, верно. Но я уже четыре года занимаюсь пластической хирургией, окончил курс в Москве.

– Но большой практики не имели?

– К сожалению, нет.

– А область какая?

– Реконструктивная хирургия молочной железы.

– Но вы же абдоминальный хирург? – снова глянув в листок, уточнила Драгун.

– Да, но хирургия органов брюшной полости увлекает меня куда меньше.

– Я понимаю. Всегда хочется чего-то наглядного, верно?

– Нет, дело не в том. Мне просто хочется работать в другой области, – Семен почему-то решил не кривить душой и сразу выложить все карты.

Драгун сняла очки, сунула дужку в рот и долго молчала, изучающе глядя на него.

– А ведь я и это понимаю, Семен Борисович. Тяжело быть вторым номером у отца?

Семен невольно вздрогнул, но быстро взял себя в руки:

– Честно? Я хочу делать что-то свое, а не идти по пути отца.

– Сравнивают?

– Да.

– Ну насколько я слышала, вы мало в чем уступаете профессору.

– Не знаю, – уклонился он. – Но делать хочу что-то другое.

– Я тоже хотела делать не то, что моя мать, – вдруг сказала Драгун, откладывая очки. – Нам, детям гениев, всегда приходится работать больше остальных, чтобы не затеряться в тени великих родителей и их достижений. И самое правильное – делать что-то другое, идти в иную область.

Семен вдруг вспомнил, что мать Аделины, Майя Михайловна Драгун, была выдающимся хирургом, преподавала в институте, имела ряд научных работ и считалась специалистом высочайшего класса. Должно быть, Аделине тоже пришлось нелегко в свое время, и Семен это понимал, как, может, не понял бы кто-то другой.

– В общем, Семен Борисович, я вас беру на испытательный срок – так у нас положено, – произнесла меж тем Драгун. – И еще. Вам предстоят беседы с нашим психологом Иваном Владимировичем Иващенко, это обязательное условие. Я принимаю окончательное решение, основываясь на его выводах тоже. Психологический климат в коллективе мне очень важен, я должна понимать, что вы из себя представляете не только как хирург – тут я сама определюсь, но и как человек, и это в компетенции психолога. Если вы возражаете против такого подхода, давайте сразу прощаться и не отнимать время друг у друга.

Семен пожал плечами – условие о разговоре с психологом его не обескуражило, а желание работать здесь только окрепло, он вдруг почувствовал в Аделине родственную душу, что ли, и это только укрепило его в мысли, что его место здесь.

– Я не вижу в этом проблемы, – сказал он, и Драгун, свернув листок вчетверо, бросила его в ящик стола:

– Тогда завтра в семь тридцать в ординаторской лечебного корпуса. Алла вам покажет, выдаст пропуск и объяснит, как тут у нас все устроено. Встретимся на обходе.

Семен понял, что собеседование окончено, и поднялся:

– Спасибо за шанс, Аделина Эдуардовна.

– Надеюсь, вы его используете, – холодные глаза опять скользнули по нему, и Кайзельгауз поежился, но неприязни при этом не испытал. – До завтра, Семен Борисович.

– До завтра.

Он вышел из кабинета и вопросительно взглянул на тут же вышедшую из-за стойки Аллу.

– Ну что, испытательный срок? – спросила она, и Семен кивнул. – Тогда идемте гулять по клинике. Ой, только давайте сразу пропуск сделаем, чтобы вам уже сюда не возвращаться. Мне нужен номер машины.

– У меня мотоцикл.

Алла удивленно вскинула брови:

– А зимой?

– И зимой, – пожал плечами Семен. – Какая разница?

– Так холодно же.

– Я привык.

– Ну мотоцикл так мотоцикл, – согласилась она и вбила в компьютер данные. – Вот ваша карточка. Парковка для персонала у нас в другом месте, не там, где вы сегодня остановились, я покажу. Карточку необходимо всегда держать при себе, охрана вас, конечно, запомнит через какое-то время, но пропуск будет требовать всякий раз – такое правило, даже Аделина Эдуардовна каждый раз показывает, а уж ее-то все знают.

– У вас тут, смотрю, для всех равные условия?

– Да, – подтвердила Алла. – У нас нет разницы между санитарками, работниками пищеблока или владелицей клиники. Такой подход. Потому и персонал практически не меняется. Я, например, с открытия работаю, и даже мыслей не возникало куда-то уйти.

– Странно, что у вас лицо абсолютно натуральное, – заметил Семен, шагая рядом с Аллой по коридору.

– Почему странно?

– Обычно женщины, имея возможность что-то исправить, обязательно ею пользуются.

– А вы считаете, что мне нужно что-то исправлять? – слегка обиделась она.

– Нет, но… Даже когда нечего исправлять, а есть доступ…

– Глупости какие-то. У нас на операцию просто так не попадают, все через психолога. И если он видит, что операция – не необходимость, а бабья дурь, то ни за что не подпишет разрешение, а врачи без него не возьмут, такие правила.

Семен удивился. Ему казалось, что клиники пластической хирургии берут всех желающих, лишь бы деньги несли, а тут, оказывается, все через психолога – и пациенты, и персонал.

– А вы, Алла, тоже с психологом собеседование проходили?

– А как же? Конечно. Только тогда здесь другой психолог был, он погиб потом. Но Иван Владимирович не хуже, он очень хороший и очень знающий. Вы его не бойтесь, – добавила Алла, и Семен рассмеялся:

– Похоже, что меня может запугать психолог?

Алла фыркнула:

– Вас? Вряд ли. Да и габаритами Иван Владимирович вам явно уступает.

– Надеюсь, мне не придется бороться с ним на руках.

Алла расхохоталась, слегка запрокинув голову:

– Ой, не надо! Он нам здоровый нужен.

Экскурсия по клинике прошла непринужденно, Алла показывала какие-то важные места, попутно объясняя, как быстрее добраться, сводила Семена в кафетерий в корпусе реабилитации, показала, где операционные, процедурные и прочие кабинеты, а также ординаторская, где в момент их появления никого не было.

– Операционный день, – объяснила Алла. – А кто не на операциях, те на перевязках. Кстати, у нас здесь врачи рано приезжают, чтобы успеть до обхода всех своих больных посмотреть.

– Я это учту, спасибо.

– Во время дежурств можно отдыхать вот тут, – она толкнула следующую дверь и показала просторную комнату с кроватями, застеленными свежим бельем. – Если случается что-то экстренное, сестры всегда знают, где найти врача.

– А экстренное случается?

– Очень редко. Но иногда, например, могут привезти кого-то по скорой – это по договоренности с Аделиной Эдуардовной, она тогда звонит и предупреждает или едет сюда сама.

– Смотрю, начальница ваша работой не гнушается, да?

– Она едва ли не больше остальных работает, – как-то посуровела Алла, словно готовясь защищать Драгун. – Разве что Матвей Иванович… А сейчас, когда заместитель ее, Васильков, на больничном опять, она все на себе везет – и административное, и операции свои.

– Ну уж операции-то могла бы раскидать, – заметил Семен.

– Она только в экстренных случаях больных отдает, и то только Мажарову. Ну ничего, завтра уже Васильков выходит, всем будет полегче.

– Мажаров ведь ее муж?

– А вы бабка-сплетница?

Семен смутился – вышло действительно не очень красиво.

– Ладно, не краснейте, – пожалела его Алла. – Да, Мажаров ее муж, это не секрет. Но Аделина Эдуардовна считает его лучшим хирургом клиники, даже лучшим, чем сама, а уж она-то… – Алла устремила взгляд в потолок, давая понять, что Драгун величина, каких поискать.

– Редкое качество для женщины – признать кого-то лучшим, чем она сама.

– Ну не мне судить, я не врач. Но все говорят, что у Матвея Ивановича руки золотые. Он же уходил из хирургии, преподавал в институте, но Аделина Эдуардовна его вернула, потому что нельзя, чтобы человек с таким практическим талантом зарывался в бумажную работу.

– Но учить ведь тоже кто-то должен.

– Знаете, что я думаю? Учителей полно, а хороших хирургов, видимо, не столько. Потому Аделина Эдуардовна так настаивала, чтобы он вернулся в операционную.

– Вы правы, Алла… учителей полно, – задумчиво повторил Семен, вспомнив отца. – А иногда хорошие хирурги гонятся за регалиями и должностями, забывая, зачем они вообще в медицину пришли. И становятся посредственными учителями.

Алла внимательно посмотрела на него, но ничего не сказала.

В целом, покидая территорию клиники и показывая на воротах пропуск уже с ощущением полноценной принадлежности к этому месту, Семен остался доволен и не разочарован. Завтра познакомится с будущими коллегами, оглядится, что и как устроено в плане рабочего процесса, а там, глядишь, все пойдет как надо – операции, перевязки, выписки. Он будет делать то, что давно хочет, там, где над ним не будет висеть тяжелая отцовская тень, закрывая собой весь горизонт.