Читать книгу Жертвы осени - Марина Крамер - Страница 16

За время перелета Тимофей успел отлично выспаться, выпить кофе и теперь чувствовал себя даже бодрым и готовым работать.

Выйдя из здания аэропорта, он поймал такси и попросил отвезти в центр города, где забронировал гостиницу.

Водитель всю дорогу то и дело поглядывал в зеркало заднего вида, и Тимофей понял, что тот пытается вспомнить, где мог видеть пассажира раньше. Подобное происходило часто – он все-таки вел еженедельную программу, и те, кто ее смотрел, разумеется, не могли не запомнить лицо ведущего. Вот и таксист, видимо, был зрителем.

Уже у гостиницы, вынимая из багажника небольшой саквояж, он решился:

– Скажите, а вы ведь Тимофей Колесников?

– Да, – кивнул Тимофей, забирая из рук водителя свой багаж.

– Очень рад! Я вашу программу давно смотрю. А к нам вы по делу или так, молодость вспомнить?

– Молодость? – удивленно переспросил Тимофей.

– Ну а как же! Ведь вы у нас тут серию статей писали, а потом и передачи снимали тоже – разве не помните?

– Разумеется. Нет, я к вам больше по делу… новая программа… – уклонился Колесников. – Еще раз спасибо и всего хорошего. – Он развернулся и быстрыми шагами направился к высокому крыльцу гостиницы.

В номере Тимофей разделся и сразу направился в душ – после перелетов всегда оставалось неприятное ощущение, которое хотелось смыть большим количеством прохладной воды. Он очень следил за собой, не позволял распускаться, всегда делал утреннюю зарядку и обливался холодной водой. Вот только с пробежками завязал как раз здесь, во время первой командировки, – ну это и понятно, учитывая специфику дела, о котором он тогда писал. И даже возвращение в Москву не воскресило в нем эту привычку, потому что утренние пробежки теперь для Колесникова оказались неразрывно связаны с убийствами и каким-то животным ужасом, возникавшим при одном только упоминании о любителях утреннего бега в парках.

Город, конечно, очень изменился. Тимофей решил погулять и осмотреться, а потом уж начать разыскивать молодую журналистку Стожникову, и теперь шел по набережной, которая в его первый приезд была совершенно запущенной и неуютной. Зато теперь она оказалась полноценным ухоженным местом, где приятно прогуляться в любое время суток. Все чисто убрано, кругом урны и скамьи, несколько беседок, одним краем нависающих прямо над водой, парочка кафе – летние столики уже были убраны, но теплые веранды еще работали. Большая крытая эстрада прямо над рекой – видимо, по выходным проходили какие-то мероприятия.

«Хорошо тут стало, даже не подумаешь, что провинция, – со свойственным ему снобизмом столичного жителя подумал Тимофей. – А тогда, конечно, ужас был… запустение, серость и какое-то беспросветное чувство безнадежности. Как будто жизнь остановилась».

Собственно, так и было. Жизнь практически замерла, когда по городу прокатилась волна жестоких убийств. Люди стали настороженно относиться друг к другу, в каждом прохожем видя возможного убийцу. По утрам старались сбиться в группы, поодиночке почти никто не ходил, а особенно все старались избегать парковых зон, выбирая новые, пусть и менее удобные, маршруты.

Милиция сбилась с ног, но результатов не было, как не было и свидетелей – лишь тела изнасилованных и убитых девушек в парке. И только у двенадцатого преступления оказались и свидетель, и выжившая жертва, и вот тогда милиция смогла наконец ухватиться за ниточку, по которой и вышла на след убийцы.

Тимофею тогда не удалось поговорить с выжившей жертвой: ее охраняли, ее прятали, к ней не подпускали журналистов, ни для кого не делая исключений. Девушка была в очень плохом состоянии и физически, и морально, и даже на суде ее не было – зачитывали только показания.

Позже Тимофей узнал, что Ева – так ее звали – оказалась в психиатрической лечебнице, и с тех пор о ней никто ничего больше не слышал.

«Надо будет попробовать узнать, жива ли она и в каком состоянии, – думал он, медленно прогуливаясь вдоль реки. – Хотя… если в то время попала в лечебницу, сейчас наверняка уже ничего не соображает, если, конечно, жива. А жаль – было бы неплохо взять у нее интервью теперь».

Но он понимал, что при тогдашнем уровне психиатрической помощи шансов на нормальную жизнь у этой Евы было не много – если не сказать, что не было практически совсем. Так что идея об интервью с жертвой казалась утопической.

Центр города произвел на Тимофея приятное впечатление и даже настроил на вполне мирный и романтичный лад. Здесь, несмотря на рабочий день и вполне обычную для этого времени суток суету, все было как-то иначе, чем в Москве. Да, так же спешили по делам люди, но от них не исходило той суетливой нервозности, что Тимофей тоже испытывал, оказываясь волей случая в московской толпе. Жизнь кипела, но как-то иначе, более размеренно, что ли, и от этого ему стало вдруг спокойно.

«А неплохой город, – думал Тимофей, шагая по оживленной улице и раздумывая, не зайти ли куда-нибудь пообедать. – Чисто, красиво, люди улыбаются. Почему в столице принято думать, что в провинции всегда серость, грязь непролазная и угрюмые маргинальные лица? Как будто это другая планета… А тут вон девушки какие симпатичные».

Он обратил внимание на стайку девушек, по всей видимости, студенток, спешивших к большому кофейному павильону и оживленно болтавших о чем-то. Такие же молоденькие девчонки попадались ему и в Москве, вот так же бежали в кафе между лекциями, обсуждали что-то, смеялись. В здешней же стайке Тимофей вдруг зацепился взглядом за высокую блондинку с широкой улыбкой и большими, чуть навыкате голубыми глазами – девушка прошла рядом с ним, и он смог хорошо ее рассмотреть.

Тимофею на миг показалось, что он видел ее раньше, очень уж знакомое лицо, но он тут же отмел эту мысль: в этом городе он не был ровно с того момента, как закончил снимать цикл репортажей, то есть восемнадцать лет, и этой девушки еще и на свете-то не было. И только потом он вдруг понял, что незнакомка очень похожа на Милу.

«Надо же, а я, выходит, все равно о ней думаю, скучаю даже», – удивленно констатировал Тимофей, и эта мысль ему почему-то понравилась.

Ресторан, в который Колесников зашел наугад, тоже оказался вполне хорошим, уж точно не хуже среднего столичного. Готовили тут вкусно, обслужили быстро, и Тимофей, подкрепившись, почувствовал, что готов отправиться в редакцию интернет-издания, где трудилась пока незнакомая ему Стожникова.