Читать книгу Цепи свободы - Марина Ламар - Страница 10

Как одиноко падал город

В непредсказуемость ночи.

Я помню, как сгущался холод

И как он жить меня учил.

Луна монетой серебрилась,

Глядела в лужи-зеркала.

Она тоске меня учила,

И я вникала, как могла.

Напоминали перец чили

Слова, звучавшие в бреду.

Они страданию учили,

Имея божий дар в виду.

***

Гудит эфир.

Лучи коснулись окон.

Упал последний локон,

и целый мир

упрямо-однобокий

уже забыли боги

под звуки лир.

Подспудно, ненароком

выходит горечь боком.

Ни с чем факир.

За ругани потоком

звучат другие строки.

В золе мундир.

Вы скажете – жестоко,

но в мире одиноких

чума и пир.

***

Уже не считаю нужным

тебя оправдывать;

уже не считаю нужным

тебя любить;

уже не считаю нужным

тебя обманывать;

уже не считаю нужным

тебя корить.

Уже не считаю нужным

тебя.

***

То ли я не сказала «да»,

То ли ты мне ответил «нет».

То ли паром ушла вода,

То ли камнем лежит на дне

Твой паром. Жаль немного мне,

Что не слышала я тогда

Твоего рокового «нет»

На мое холостое «да».

***

Забываются сны,

Предвещавшие мне тебя,

Забываются дни,

Что остались в немых тенях.

Годы снова берут,

И не только свое, увы.

Поддается перу

Лишь последний абзац главы.

Забывается миг,

Подаривший в ночи крыла.

Забывается крик,

За которым любовь была.

Солнце молча палит,

Невзирая на цвет ружья,

Тихо плачет Лилит –

Луноликая тень моя.

Забывается мост,

По которому шла любовь,

Забывается гость,

Испугавшийся теплых слов.

Все худей календарь,

Все нахальней судьбы счета.

На удар – вновь удар,

А в запасе побед тщета.

***

Занавеска клеткою рябила,

Кружева сливались с бахромой,

Детство незаметно проходило

Белой незапятнанной тесьмой.

До сих пор все та же занавеска

С выцветше-поблекшей белизной.

На нее тепло смотрю, по-детски.

А за ней окно. За ним темно.

***

Вечер, ветер, шум шагов,

Лунный кокон вяло светит,

Серый ворох стен-оков

Вьет веревочные плети.

Хлест дрожащего белья

Нагнетает беспокойство,

Тени черные манят

С нарастающим упорством.

Темнота еще темней,

Глубже вырытые ямы

В окружении камней

Предрешенной кары-кармы.

***

Почему-то боюсь не успеть

Дописать, досказать, допеть.

То ли виден конец пути,

То ли все уже позади.

Почему-то боюсь понять,

Что уже не нужна себе.

Я пытаюсь душе солгать,

Имитируя взмах-разбег.

Почему-то боюсь не тьмы,

А чего-то, что режет слух.

Я и ТЫ не сложились в МЫ

В этом мире навозных мух.

Почему-то боюсь весны,

Рамок времени, что тесны.

Мемуары – удел не мой.

Мне пора. Мне пора домой.

***

ико да ара ико ра

ико эрти арараоба,

маграм ар ицода

ром ико¹.

Жил да был.

Да не знал, что был,

потому что

знать было незачем.

А чемпионами

пустые звуки не становятся.

Ищите связь.

И да обрящете вы знание себя!..

А торжество над ничтожеством

вредно для репутации.

(человека и целой нации)

***

осенний медленный стриптиз

в ночной вуали

туман задумчиво повис

прикрыв детали

при новостройках старина

дворов гниющих

вдоль колеи судьба видна

кофейной гущи

***

Шаги отмерены безумством.

Вне – предначертанная ложь.

В своих глазах цинично-грустных

Ты вряд ли след слезы найдешь.

И в самой смелой из попыток

Я не рискну дразнить твой блеф.

Клубком пушисто-красных ниток

Я подкачусь, мой светский лев.

Игра, приправленная шармом,

Сведет на нет или с ума.

Сегодня ты в моей программе.

Когда уйти, решу сама.

***

Что стоит устоять среди устоев?

Немало нервов.

Суть давно в вещах.

И то, что хлам пока ценнее духа,

Не удивительно.

Уместней не вздыхать,

А называть процесс

Закономерным.

И дальше спать,

Приемлемость ценя

Дороже чувств,

Пропитанных слезами.

Таков закон навязанной привычки.

Суют тебе буклет суетных лет,

И ты, его рекламами питаясь,

Теряешь то, что крыльями звалось.

И, этого надежно не заметив,

Ты снова уповаешь на авось…

***

Судьбы отрывистые кадры

За 20 утренних секунд

Вдруг показали, где мне рады

И где меня уже не ждут.

А сколько было дружелюбий,

Попыток искренно сиять.

Их принимала честно, тупо,

Как недолюбленный паяц.

Вся эта прелесть маскарада

Так часто в тень мою рвалась,

Что даже громкая награда

Напоминала чистый фарс.

Мне снова снятся полумеры

И вдоль ручья туман седой.

Квадраты, втиснутые в сферы,

Своей пугают чередой.

Тоска, одетая в улыбку,

Бросает вскользь “пока-пока!”

На почве сумеречно-зыбкой.

Мерещит свет от маяка.

Всего лишь сон. Контачат нервы

В подкорке спящей головы.

Вдоль мыслеформ души посевы

И фраза сына: «Все мертвы».

Ему тогда всего два года.

Он только начал говорить.

За шторой чудная погода…

В «Что, где, когда» объявлен блиц.

***

Опять позднеет слишком рано.

Теряет фору время дня.

Когда-нибудь оно старанит

И превзойдет само себя.

Когда-нибудь и я поставлю

Другую цель на потолке

И, обнаружив рядом грабли,

В одном их вышвырну рывке.

Пока же все покажет время.

Заказы брошены в астрал.

Любви наваристая тема

Всегда приливна и остра.

Другие темы, вне сомненья,

Врываться будут в прозу дум,

Но, если надо, на коленях

До алтаря любви дойду.

***

Для чего?

Почему?

Зачем?

Не для прессы.

«Почем свобода?» –

Было выбито на мече.

Отвечали не словом – делом.

Вывод где-то

В другом ключе.

Выход там же.

И он ничей.

***

Мне скоро стукнет…

Что ни говори,

А сороковка тихо подкатила.

Горят у дома робко фонари…

Все та же тесноватая квартира…

Все те же улицы, аптеки, грязный двор,

Попытки выйти жгуче-тупиковы,

Судьбины неизменный приговор

Меняет и перчатки, и оковы.

Мне скоро сорок.

Как ни тормози,

Уже саней скольженье не замедлить.

На вираже ушедших в Лету зим

Я все еще твержу: «мне 29».

***

На крыльях, на иголках, на словах,

На шум дождя ответные напевы…

На этом свете пишется глава

Под номером давно уже не первым.

На ниве, на пороге, на лету

Ловлю намеки снившегося лета.

Ах, если бы вчера была в цвету

Несущаяся в ночь седая Лета.

На веру, наудачу и назло

Напрасное желание томится,

Пуская настроение на слом,

Но хочет видеть лики в спящих лицах.

На долю, на дыбы, на шаг, на кон.

Каких ходов не сделано под мухой?!

Казалось, убежали далеко.

Ан нет, стоим. И жадно верим слухам.

На грех, на совесть, навзничь, на ура,

На «хоть бы хны» и пару слов покруче

До самого не раннего утра

Мы снова поднимаемся по круче.

Навзрыд, на вкус, на цвет, наперебой

Взрываем гнев у входа в безмятежность.

И злобно обитаем над средой,

Искусственно внося в искусство свежесть.

На ощупь, напоказ и на ходу

Паркуемся за резким поворотом.

Меняя доминошек череду

На струнный строй, дающий фору нотам.

На «Вы» мы перейдем, наверняка,

Поскольку ты упрямо малодушен.

Все суше и беспочвенней тоска

Вдоль кораблей, ржавеющих на суше.

На память дай мне слово наяву

И перестань так жалко жалить стёбом.

Наивно наобум не позову,

Зачем давить напраслиной на нёбо?

Прими меня обильно натощак

И поперхнись, чтоб мало не казалось.

И пусть звенит насмешкою в ушах

Моя самодостаточная жалость.

***

Замедленная съемка волнореза

Оставила свой след как тема дня,

Задетая бездарно желтой прессой,

Где стало опечаткой слово «я».

Идет волна большая, с белым гребнем,

И падает всем весом на бетон.

Мелькнула мысль об отдыхе, о летнем.

О тщетности подумалось потом.

Вода сползла, втянулась и набухла,

Переросла разбитую волну

И вновь пошла на «нож», как символ духа,

Зовущего напрасно на войну.

Смотрела зачарованно, следила

За тем, как буй картину дополнял.

Рождалось пониманье слова «сила»,

Которой нет сегодня у меня.

Я есть волна, и я же режу волны,

А бурый буй, как блеф моей судьбы,

Похожей на стакан, отчасти полный

Не смыслом жизни – фразой «если бы…»

***

На междометиях

беседа состоялась,

но дальше не пошло.

В карман полезли,

но даже там

мы слов не наскребли.

Пожав плечами,

слабо отшутились,

а дальше – больше –

молча разошлись.