Отрывок из книги
Он неторопливо приближался, подчеркнуто равнодушно поворачивая голову в противоположную от меня сторону. Взгляд медведя рассеяно скользил по разноцветным крышам Баренцбурга, и казалось, зверь не видит и не замечает на своем пути остолбеневшей от неожиданности фигуры в ярко-красной куртке. Не хочет видеть – и не видит. Зачем суетиться на глазах жертвы прирожденному, опытному убийце, уверенно спускающемуся за пропитанием с верхушки полярной пищевой цепочки. Осознать, что ты здесь прямо сейчас, стоя у заледеневшей морской кромки, превращаешься в добычу, – ой как непросто.
Я, Ленечка, примерный студент и залюбленное родителями до зеркального блеска чадо, через пять минут, хочу того или нет, должен впервые испытать обжигающее чувство реальности от разрыва человеческой плоти белым медведем – сыном легендарного Груманта. В прозрачном свете, пронизанном робкими солнечными лучами, мощная ссутулившаяся фигура хищника поразительно напоминала ожившую, белоснежно блестящую от глазури фигурку полярного медведя из мамулькиной фарфоровой коллекции.
.....
Эхо гулко отбило последний звук детского прозвища, и я закрыл глаза, приготовившись к неизбежному. Через три секунды томительного ожидания мой правый глаз легонько приоткрылся и увидел прямо у кончика побелевшего носа неподвижный профиль медведя, тающий в облаке тяжелого смрадного дыханья. Зловоние катилось на меня прибрежной волной с тяжелым присвистом и одышкой. Раз, два, три… На четвертой волне дыхания горящий глаз на мгновенье замершего зверя уже не следил за мной. Он, как прожектор, осветил новую жертву – несчастную белую лисоньку, неосторожно выглянувшую из-за прибрежного валуна.
Чтобы сбить внутреннюю трясучку, я глумливо хихикнул про себя: «Вот ты и увидел, дружище, напоследок, как белый песец приходит к брату своему по несчастью». Через мгновение тонкий буравчик стыда завибрировал по вспотевшей коже, помогая прийти в себя и остаться человеком. «Прости, – закричал я, – прости, мой белый лис Кемпик». Из какой-то книги, читанной в далеком юннатском прошлом в Аничковом1, выскочило имя преданного четвероногого друга, не раз спасавшего от смерти своего хозяина Ангунтну2: «Прости, белоснежное чудо, за слабость мою в сетях ловчего…»
.....
