Читать книгу Я есть, и этого достаточно. 14 терапевтических писем психолога - Марина Муравьева - Страница 4

Эта книга – сборник писем, которые мог бы написать для вас лучший друг, наставник, учитель. Каждое письмо – прежде всего приглашение к размышлению, а не свод правил и нравоучений.

В современном мире самая большая ценность – это умение уравновесить себя внутри вне зависимости от того, что происходит снаружи. Как показывает жизнь, никаких безопасности и гарантий не существует, есть только вы и ваше умение обращаться со своей жизнью. Жизнь не подразумевает идеальных сценариев, и все, что мы можем сделать, – научиться не бояться жить.

Прочтите, когда есть ощущение потери себя

Можно ли потерять себя? Можно. Это намного проще, чем кажется на первый взгляд. Мы теряемся, когда перестаем себя чувствовать, перестаем верить себе. Когда мысли других людей о нас становятся важнее собственных ощущений и мыслей о самих себе. Когда становимся заложниками мысли, что другой как будто бы знает, как лучше для нас. Когда принятие решений – пытка.

Когда кто-то большой и умный, а вы словно маленький и глупый. Когда внутри тысячи чужих голосов, и каждый из них пытается научить вас правильно жить.

Мне шесть лет. Лето. Невыносимая жара. Такая жара, когда в пять утра уже нечем дышать, когда к семи невозможно выйти на улицу, а в двенадцать вынужденная сиеста, хотя в те времена о подобном слове и образе жизни никто и не слышал в Ростовской области. Я в гостях у бабушки провожу лето, родители работают на Севере.

Я бесконечно люблю свою бабушку, с ней я чувствую себя в безопасности, принятой, понятой, услышанной. Я абсолютно счастливый ребенок. Каникулы. Можно много и жадно читать разные книги, и никто не скажет, что я страдаю ерундой. Бабушка Вера поощряла мои увлечения. Читала я обычно в комнате, в которой стояло мамино пианино, я забиралась с ногами в кресло и погружалась в мир удивительных историй. Иногда в окно стучала бабушка и кричала: «Марина, иди сюда, пойдем, что скажу». Я послушно выбегала во двор и, как правило, мне предлагалось или поесть, или сходить посидеть на лавочке у дома. Лавочка у дома – место встречи бабушек из соседних домов, это свой Версальский двор, здесь тебе и сплетни, и последние новости, и рецепты пирожков с капустой, и «роскошь» деревенской жизни. Местные бабули, конечно же, все и обо всех знали, щедро делились друг с другом и окружающими советами, как правильно прожить эту жизнь. Они казались невероятно старыми, мудрыми и какими-то инопланетными.

На одной из таких посиделок бабушкина соседка взяла меня за руку, долго разглядывала линии на ладони и наконец произнесла: «Тебе будут все завидовать, будут думать, что ты очень счастлива, но на самом деле ты будешь несчастна». Сказать, что я была в шоке от услышанного, – не сказать ничего. Спасибо, сельская предсказательница, я бережно пронесла этот вердикт через десятки лет жизни.

Мне десять лет, я безумно увлечена рисованием. Помню, как с упоением на любом клочке бумаги рисовала принцесс, животных, пейзажи. У меня не было особой цели, просто хотела рисовать и не отказывала себе в удовлетворении этого желания. Мои родители были обычными работягами и, конечно же, у них не было возможности нанять преподавателя или отдать меня в платный кружок. Плюс я родилась и жила в том месте, где желание рисовать приравнивалось к дурости и бессмысленному времяпрепровождению. Что такое рисовать? Так, бумагу пачкать. Совсем другое дело – приготовить суп или сделать уборку, выучить таблицу умножения, на худой конец, но никак не рисовать. «Рисованием сыт не будешь» – конечно же, эта емкая и колючая фраза была совсем не из моей головы.

Моя семья, впрочем, как и все семьи в поселке, где я родилась, жила в доме, в котором зимой топили печь, и в тот год папа где-то раздобыл огромное количество картонных листов, которые использовал для ее розжига. Они стопкой аккуратно лежали в хозяйственной комнате. Какое это было счастье для меня – иметь столько листов для рисования! Что я только не изображала на них: принцесс, собачек, пейзажи, цветы. Меня бесконечно увлекал процесс, я полностью ему отдавалась и хорошо помню, что в те моменты испытывала неподдельное счастье. Сам факт, что из ничего, из пустоты на картонке рождается шедевр, приводил меня в восторг. Казалось, что я волшебница, которая умеет превращать серый картон во что-то особенное. Все мои рисунки папа сжигал при растопке печи. Нет, он не делал этого из злого умысла. Просто была печь, и ее нужно было чем-то разжигать, а мои рисунки в его реальности были чем-то незначимым и незначительным. К сожалению, не помню, что чувствовала, когда видела, как очередной шедевр горит в печи, но хорошо запомнила день, после которого навсегда оставила попытки стать художником и научиться рисовать. Я сидела на кухне, старательно рисуя. Хлопнула входная дверь, с работы вернулся папа, зашел в коридор, как всегда, держа в руках зимние ботинки.