Читать книгу Обреченная - Марина Орфан - Страница 1

Две девочки сидели на металлических кроватях, накрытых серыми от старости матрасами и такими же серыми от бесконечных стирок простынями. Проволочные сетки давно прохудились, и по бокам старых кроватей вылинявшие матрасы вылезали грыжами желтого, страшного ватина.

На тумбочке сидела кукла Лиза, задумчиво смотревшая на девчонок своими васильковыми глазами из-под пушистых кукольных ресниц. Лизины кудряшки кокетливо выбивались из-под связанной Мариной ажурной шапочки, клетчатое платье накрывал кружевной школьный передник, а на ногах красовались резиновые туфельки на высоком каблучке. Лиза была подарена Марине добросердечными опекунами.

Казалось, что шикарная кукла совсем не вписывается в бедную обстановку обшарпанной квадратной комнаты с низким мрачным потолком и висевшими на нем лампочками в черных патронах. Люстры не было вовсе, не было и другой мебели, кроме деревянных тумбочек, почти рассохшихся от старости, и старых железных кроватей с висевшими на спинках вафельными полотенчиками.

В их комнате стояло восемь коек – здесь обитали восемь брошенных детишек, у каждого из которых была своя непростая судьба. У кого-то родители были алкоголиками, у кого-то – наркоманами, других просто лишили материнских прав. От Лены с Мариной отказались родственники – так им сказали, не посвящая в подробности.

Скоро они вырастут, уйдут из ненавистного детского дома, и начнут свою – новую, самостоятельную жизнь.

Девочки часто пытались предугадать свое будущее – ведь у каждого человека должна быть мечта. Без мечты зачем жить, к чему стремиться?

Что человек без мечты? Букашка, тихо живущая и хлеб жующая …

Частенько после отбоя, разглядывая серые казенные стены в их холодном, неуютном общем доме, девочки тихонько перешептывались, и делились друг с другом своими фантазиями.

– Я бы хотела родить ребенка и быть хорошей мамой, – дальше этого девичьи мечты Марины никогда не заходили.

Подруга Ленка мечтала не меньше, чем быть звездой, прима- балериной, и чтобы все мужчины сходили от нее с ума.

Впрочем, они понимали, что окружающим совершенно наплевать на то, чего они хотят, и о чем мечтают. Их кормили одинаковой безвкусной едой, одевали и обували в одинаковую казенную одежду, заставляли жить по навсегда заведенному порядку и соблюдать изо дня в день один и тот же, никогда не меняющийся, режим сна и отдыха.

Марине часто хотелось выть от Ленкиной активности. Лена постоянно тормошила и заводила ее.

– Разве можно быть таким безумным комком энергии?! – спрашивала ее Марина. – Из тебя жизненная энергия так и прет, ты всегда в каком-то движении. Все будут бояться тебя, и разбегаться в разные стороны, а все женихи попрячутся по углам от твоей бешеной активности.

Ленка возражала:

– В жизни всего нужно добиваться – хитростью, наглостью, чем придется. Главное – не сидеть на месте, брать всё, что можно, и чего нельзя.

Детдомовские привычки – это оставшиеся на всю жизнь чувство голода, страх и недоверие к миру. Девочкам еще повезло – они попали в хороший детский дом, здесь их никогда не били. Иногда к ним переводили сирот из других детских домов, и те рассказывали жуткие вещи – о педофилах- воспитателях, о пьющих санитарках, о врачах, калечащих детей, и об усыновителях, скупающих детей на органы.

Иногда в детский дом попадали домашние дети, которых забирали из семьи. Этим было тяжелее всего – они плакали по ночам, и страдали о прежней жизни. Ощетинившиеся колючками детдомовцы не хотели принимать домашних в свою стаю. Изнеженным и избалованным домашними пирожками подкидышам было не место среди нормальных, выросших в этих стенах, закаленных жизнью и жестоким воспитанием, детдомовцев.

Развитое стадное чувство заставляло каждого уважать коллектив и его вожаков. Здесь суровые законы – почти как в миниатюрной тюрьме для малолетних заключенных. Как себя покажешь – так к тебе и будут относиться. Прогнешься под толпу – будут тобой помыкать, а дашь отпор – начнут уважать. Никого не касается, мальчик ты или девочка, у тебя всего два пути – или альфа-самец, или изгой.

Марине с Леной было гораздо легче – другой жизни они никогда и не знали, а со своими сверстниками росли с самого детства.