Читать книгу Идеальная жертва - Марина Орлова - Страница 1

Сквозь сон приходит возбуждение. Понемногу наполняет тело. Будит очень мягко.

Ощущения слабые, смутные. С членом происходит что-то приятное… Неразборчивое…

Пальцы перебираются выше, легонько, до щекотки, скользят по животу, груди, задевают соски – уровень бодрости резко подскакивает, – пока к спине прижимается уютно-тёплое тело: сопит в шею, покусывает загривок и плечи, от чего по позвоночнику пробегают мурашки. Я вот раньше не знал, а теперь выяснил: в сумрачном холодном декабре непременно нужно спать в обнимку. Просыпаться – тем более.

Тем временем рука добирается до шеи, оглаживает по бокам – у меня там чувствительная область, – и переходит на плечо. Теперь уже ведёт вниз ладонью, крепко прижимается, по-хозяйски ощупывает везде, не отрывается ни на секунду. Словно первым делом спросонок торопится проверить свои владения.

Сон окончательно рассеивается, но тут же вспыхивает ощущение опасности: уже светает, почему он до сих пор не ушёл?

В голове раздаётся успокаивающее: «Тшш… Всё в порядке. Мы дома».

«Тогда верни как было».

Буквально затылком чувствую довольную усмешку Эйруина, уж его два раза просить не нужно. А, вот теперь я понял, что он делает: пальцы аккуратно отодвигают крайнюю плоть и обнимают кольцом основание головки. Не двигаются, только ритмично сжимают – легонько так, и не разберёшь, что происходит, но мой член явно оценил такой метод пробуждения.

Раз мы не в части, а в съёмной квартире, ещё и выходной, значит, подрываться до рассвета смысла нет. Успокоившись, зарываюсь носом в подушку, сознание плывёт…

Однако Ру, очевидно, твёрдо вознамерился меня будить. Пальцы вновь поднимаются к груди, уже более чувствительно обводят ареолы, поглаживают соски, пощипывают легонько – этот подлец прекрасно знает, что и как мне нравится.

Спускается ниже, но дразнит: гладит бедро, разминает мышцы, проводит ногтями по заднице. Толкает мою ногу вперёд, требуя больше пространства для манёвра. Расплывшись в сонной улыбке, я охотно поддаюсь и заваливаюсь на живот, раскинув ноги. Настойчивая рука тут же забирается между, всё больше наполняя мои бёдра приятной пульсацией крови. Ладонь накрывает мошонку, а пальцы скользят дальше, поглаживают и сжимают основание члена, пока сверху Ру осторожно прикусывает плечо, поцелуями обрисовывает лопатку, спускается вниз вдоль позвоночника. Раз такое дело, то я могу и приподняться, не будем мешать этой умелой руке делать задуманное. Чем ниже спускаются губы, тем дальше между моих ног пробирается рука Эйруина, и, наконец, когда язык дразняще щекочет поясницу, пальцы добираются до головки, сжимают её кольцом и принимаются ласкать – медленно, слишком медленно, но куда нам торопиться?

Я и не думал, что просыпаться вместе будет настолько приятно. Если бы только предположил, то сразу бы схватил Ру и потащил в койку – даже ещё два с половиной года назад, на корабле. Мы ведь спали в одной каюте! А я потерял столько времени и приятных ощущений. Вот этих, когда возбуждение не бухает по голове, требуя немедленной разрядки, а лениво расползается по телу, наполняет всё больше… Само собой, кончить побыстрее было бы здорово, но в то же время хочется, чтобы прикосновения длились и длились, хочется насытиться ими до предела, раствориться в «здесь и сейчас», получить всё, что этот момент может дать. Я раньше не представлял, что такое возможно, – ну секс и секс, да, приятно, но ничего сверхъестественного, – а сейчас… Это тепло рядом в постели, эти ощущения в сознании, когда Ру там, – кажется, что совершенно другое. Больше, чем я могу выразить словами.

Возбуждение усиливается, и тут уж по-любому проснёшься. Поднявшись на колени, сильнее прижимаюсь промежностью к ласкающей руке, но в этот момент приятное давление почему-то исчезает.

«Хэй!»

– Да у меня сейчас рука отвалится.

Зато теперь Ру ныряет головой под мой живот, и член накрывает влажным теплом. То погружает глубже, ритмично и быстро, то щекочет языком, давая передышку. Я вроде и проснулся, но голова приятно кружится от ощущений, так что, не открывая глаз, тычусь физиономией обратно в подушку – вот бы кончить и отрубиться, это самая приятная возможность в собственном жилье. Мы здесь только вдвоём. Никаких парней из моего подразделения, ломящихся в дверь посреди воскресного утра, как уже было несколько раз. Или начальства, трезвонящего с предложением обсудить очередную проблему: Главный привык, что я живу на работе, так что, если отменились какие-то семейные планы и он заскучал, сразу названивает мне.

«Хватить думать про генерала, я ревную».

«Прости» – я просовываю руку между ног и глажу Ру по волосам.

«Быстрее?»

«Не, оставь так».

Темп идеальный, достаточно быстрый, чтобы поддерживать возбуждение, но приятно-медленный, чтобы оттянуть момент оргазма. Тем временем пальцы Ру хозяйничают вовсю: то гладят промежность круговыми движениями, то сползают ниже и сжимают мошонку, то поднимаются выше и ныряют внутрь – медленно, быстро, и снова медленно. Нежно щекочут, а в следующую секунду растягивают властно, от чего внизу живота пробегает сладкая судорога. Чёрт, такое ощущение, что я сдохну от удовольствия ещё до того, как кончу.

Всё-таки против подступающего оргазма не попрёшь, и, сдавшись, я выдыхаю:

– Быстрее.

Ох, я знаю, конечно, что Ру тащится по этому моменту – когда уже вот-вот, – но всякий раз меня выносит от того, с какой страстью он набрасывается, стоит попросить. Тут уж никак не получится оттянуть удовольствие: с довольным ворчанием Ру впивается пальцами в тело, не позволяя отодвинуться, крепко сжимает губами, по всей длине, насаживаясь до конца, – в одно мгновение оргазм налетает скоростным поездом и вышибает дух.

Ру выбирается из-под меня, наконец-то можно вытянуться на кровати, раскинув руки и ноги. Теперь уже организм со всей определённостью требует вырубиться ещё на пару часиков, но я героически сопротивляюсь, ведь мы ещё не закончили. Кое-как отвоевав сознание у накатывающей дрёмы – хотя глаза я так и не открыл, слишком сложно, – поворачиваюсь на бок, тяну Ру к себе, и тут же по губам гладит тёплая шелковистая кожа члена, оставляя влажный след смазки, а стоит приоткрыть рот, как головка охотно ныряет внутрь и тычется в язык.

«Только давай ты сам».

«Ага» – в отличие от меня, Ру всё ещё звучит с энтузиазмом возбуждения. Елозит, подбирая удобное положение, в итоге чуть ли не укладывается на меня и трахает быстрыми, резкими толчками. В таком темпе долго не протянешь, и вот – тяжелый выдох, последний толчок с оттяжкой, член в моём рту подрагивает, а я жду последних капель, чтобы проглотить. Главное, не заснуть с полным ртом спермы.

Теперь и Ру стал тяжёлым и ленивым, сползает вниз, бухается головой на моё плечо.

«Спать?»

«Ага».

***

На этот раз я просыпаюсь раньше. Под руками – сонно-расслабленное тело, в нос щекотно лезут белые волосы, в левый глаз светит солнце, и что может быть лучше такого утра?

Конечно, мы снова оказались на самом краю, у стены. Когда я покупал большую кровать, то про себя обозначил её «траходром» и даже не подумал о других аспектах. А затем оказалось, что размер имеет значение не только в сексе, потому что ночью Эйруин принялся отодвигаться от меня. Чёрт, ну я знаю, что ему не особо нравится спать в обнимку, я – честно! – стараюсь держаться, но сквозь сон это как-то само получается: он отползает, а я подбираюсь, хотя бы за руку подержать. Или за ляжку, но это опаснее: велика вероятность, что Ру проснётся, будет отбрыкиваться и ворчать.

В общем, утром мы по-любому оказываемся у стены, дальше ползти некуда. Обычно спросонок я обнаруживаю свою руку всего лишь на пояснице Ру, но сегодня спал крепко и облапил его по полной. А он каким-то чудом не проснулся. Повезло. Сейчас поваляюсь в своё удовольствие, потом позавтракаю… Хочу тосты с сыром. И яичницу с ветчиной. Интересно, долго ещё Ру спать будет?

Как же я отвык от обычных, гражданских комнат. Светло-бежевые обои в красную и оранжевую полоску, белый потолок, красный абажур. По сравнению со стерильным армейско-белым – просто взрыв цвета. Мне нравится.

Когда месяц назад Эйруин смотрел квартиры, то и мне особо шедевральные фотки показывал, а я пугался – картинки по всем стенам, десятки вазочек на полках, коврики, цветы, вышивки, «Дом, милый дом», от обилия деталей в глазах рябит. А эта квартира сразу приглянулась нам обоим. Почти нет лишнего, всё умеренно. Две одинаковые по размеру и планировке комнаты – я так понял, что Ру именно это особенно понравилось. Что они равные.

Себе Эйруин забрал более строгую, с тёмно-зелёными обоями, ещё и на окно повесил плотные серые шторы. Ему чем темнее, тем кажется безопаснее. Он заселился первый, я – через неделю. Ну, будто он предложил коллеге с работы свободную комнату, вдвоём снимать экономнее. К тому моменту Ру уже тут обжился, а я безумно соскучился по возможности обнимать его во сне.

Изначально здесь всё было одинаковое – узкие койки вдоль левой стены, шкаф вдоль правой. В комнате Ру так и осталось. Но я наелся этого добра в казарме, так что в первый же день рванул за новой мебелью. В магазине с порога объявил, что мне нужна САМАЯ БОЛЬШАЯ КРОВАТЬ. Продавец ответил, что такой размер покупают редко, поэтому в наличии есть только базовая модель, если же я хочу что-то более изысканное, то придётся подождать, он даже сделает скидку ради такого дела. Однако нахрен мне сдалась скидка через неделю, если кровать нужна была немедленно? Я взял модель со склада и всю ночь растягивал на ней Ру вдоль, поперёк и по диагонали так, что утром в автобусе пришлось сесть – ноги не держали и спать хотелось. Но кровать выдержала. Я проникся к ней уважением после такого.

Из-за размеров кровати, теперь занимающей большую часть комнаты, остальную мебель пришлось потеснить. В итоге места хватило лишь на прикроватную тумбочку и гардероб такой микроскопический, что часть вещей я храню в шкафу Эйруина.

Ру, хоть и может днём посидеть в своей комнате, но ночует всегда у меня. Выбрал часть кровати, которая ближе к стене. Мне досталась половина посреди комнаты, прямо под окном. Теперь он меня тоже уговаривает на занавески, но я отказываюсь. Классно же: открываешь глаза, а над головой ветки качаются, птицы пролетают. Часто светит солнце. Да и вечером тоже красиво, звёзды видны, но я обычно засыпаю мгновенно.

Всё-таки здорово валяться утром вместе… Смешно бывает, если просыпаемся лицом друг к другу: я спросонок плохо соображаю, хвать за утренний стояк и думаю – что-то не то, а потом доходит, что это вообще-то не мой. Но тут уж если отпустишь, Ру сразу такой: «Куда пошёл?». Приходится заканчивать, а потом ещё раз, за себя.

Да что это он так долго спит? Скучно одному лежать. Прислушиваюсь к тихому сопению. Провожу взглядом по белокожей руке. В солнечных лучах заметны волоски – настолько тонкие, что на ощупь и не чувствуются, но они вообще-то есть. Так непривычно видеть Ру спящим, поначалу я даже не мог его подловить. В любой момент ночи я только глаза продеру, а он уже тут, смотрит обеспокоенно – мол, что случилось, почему ты проснулся?

Однако Эйруин до сих пор спит очень чутко, будто в любой момент ждёт угрозы. Например, сейчас я бы и хотел сграбастать его в охапку, потискать сонного, но нельзя: на резкое пробуждение у него две реакции, и ни одна мне не нравится. Или агрессия – а я не люблю, когда меня бьют с утра пораньше, – или страх, что ещё хуже. Может, это и не страх, но я не знаю более подходящего названия: он подскакивает ошалелый, с остекленевшими глазами, и пытается отползти от меня, вжимаясь спиной в стену. Не знаю, что с этим делать. Надеюсь, со временем переучится. Ведь привык же спать вместе.

Может, разбудить его таким же способом, как он меня? Медленно, очень осторожно. А потом принести завтрак в постель. Расслабленное тело с готовностью реагирует на эту мысль: даже придвигаться не нужно, сладко-пульсирующий член сам прижимается к горячей коже Ру. Наклоняюсь к плечу, чтобы поцеловать или лизнуть, но тут в голову приходит хулиганская идея. Что, если не будить? Как-то неправильно, но оттого ещё больше возбуждает – насладиться любимым телом, когда оно принадлежит только тебе. Как будто втихаря берёшь чужую, но такую желанную игрушку.

Воодушевлённый, теперь уже я, наоборот, стараюсь действовать тихо. По-хозяйски оглядываю спящее тело: белые волосы разлохматились по подушке – Ру всегда их убирает со лба; одеяло сползло до груди, оголив руку. Весь тонкий, изящный… Когда он сказал, что его зовут Эйруин, я сначала придирался с непривычки, но теперь – думаю, это имя ему подходит. Вызывает ассоциации с чем-то романтическим, старинным, совсем не таким, как наш прагматичный век.

Как-то по малолетству родители потащили меня на выставку средневекового искусства, где были потрепанные ковры с рисунками. Там белокожие дамы зачем-то обнимались с голубоглазыми единорогами. Некоторые были даже голые – дамы то есть. Честно говоря, тогда мне в голову пришло исключительно похабное объяснение изображённого, и я так пакостно хихикал перед этими ковриками, что маман обиделась. Впрочем, я и сейчас не понимаю, по каким ещё причинам голые тётки могли обниматься с рогатыми конями, но как искусство – это было красиво, да.

Вот и Ру такой – вроде и красивый, отстранённо-ледяной, как лица тех средневековых дамочек, но при этом похабный. Только дай волю, а он уж лезет обниматься и лапать мой единорожий рог. И у меня к нему отношение двойственное: в один момент хочется отодрать так, чтобы царапал мне спину и стонал в голос, а в другой – любоваться, гладить по голове и кормить завтраком с рук. Мысленно смакую: «Эйруин». Красивое, изящное. И звучит мягко, ему подходит. Нет, конечно, только к внешности, потому что характер у него вовсе не мягкий и не изящный – то ли прошлая жизнь научила, то ли он всегда был такой. «Кусачий характер» – улыбаюсь. Вечно Ру ворчит, а то и норовит в печень дать. На тренировках вообще уже никто не рискует с ним связываться, приходится одному мне отдуваться, а если учесть, что иногда его срывает… Вон, не так давно опять было: вырвался из захвата, вывихнув себе плечо, между прочим, повалил меня и лупил по морде добрую минуту. Очередной зуб выбил и снова челюсть повредил. Да уж, физиономии парней в зале нужно было видеть!

Но сейчас, здесь, он – сама нежность. Лицо расслабленное, бледно-розовые губы во сне кажутся такими мягкими… На шее размеренно пульсирует жилка, кадык натягивает тонкую кожу… И всюду шрамы от моих зубов. Ру откинул руку назад, так что видны выступы ключиц – он говорил, что их ему неоднократно ломали, и мысль об этом окончательно сбивает эротический настрой. Ну уж нет, я не позволю никому больше делать с ним подобное!

Я знаю, что он многое скрывает, но также знаю, что искренность между нами и так на пределе. И мне лестно, что он доверяет мне настолько – и тело, и разум, и своё прошлое, и всю свою уязвимость. Позволяет обнимать себя, тормошить, гладить по волосам. И сам старается: кусает гораздо меньше, чем раньше, сдерживает злость и раздражение – чтобы съезжать с катушек хотя бы только на тренировках, а не посреди рабочего дня.