Читать книгу Химия юных сердец - Марина Панова - Страница 2

Была середина февраля, и все школы постепенно закрывались на карантин, который, впрочем, стал ежегодным и воспринимался как коротенькие каникулы. Однако Диане больше всех остальных не хотелось уходить на карантин и упустить возможность целый день вот так – беззаботно, шумно и весело – общаться с компанией.

И ей хотелось выразить благодарность и любовь к ним как-нибудь по-особенному, ведь слова не воспринялись бы всерьёз. Потому что говорили они постоянно. И ко всему прочему, они слишком много шутили насчёт любви, а культура «шипперства» и «пейрингов» плотно укоренилась в их классе. Особенно, в их компании. В этом не было никакого смысла, никаких обоснований – все видели пошлые намёки и любовь в дружбе. Наверное, это просто особенности возраста.

Больше всего это задевало Диану. Потому что она чувствовала, что по-настоящему любила их всех, но какой-то неправильной любовью. Это же всего лишь дружба. Неужели можно так привязаться к друзьям?

И на четырнадцатое февраля, которое, благо, выпадало на учебный день, Диане захотелось испечь им всем вкуснейшие печенья. Но, зная об аллергии Влада на какао и зная также о любви Марка к шоколаду, она никак не могла определиться с рецептом. Мысли об этом посетили её ещё по дороге домой за день до праздника. «Творожное, песочное, имбирное, сметанное, ванильное, творожное…» – и всё это по несколько раз прокручивалось у неё в голове. Рецепт она смотрела на телефоне в мороз, а потому пальцы скоро покраснели, а кожа стала трескаться из-за свирепого ветра.

В гастрономе она купила формочки-сердечки для печений, глазурь и несколько пакетиков ванилина – она обожала, когда от печений пахло какой-то одной специей: будь то корица, ваниль, какао или имбирь. Нужно было сделать один, но сильнейший акцент.

Её окрыляла мысль о том, с каким удовольствием эти печенья будет есть Влад, как Яна оценит её рецепт и как Марк, без лишних слов, уплетет печенья за обе щеки и сразу попросит ещё. «Какой же он всё-таки сладкоежка!»

Но когда таймер у духовки прозвенел, и она заглянула на противень сквозь запотевшее окошко – едва не расплакалась. Все печенья, ещё полностью не запекшись, растеклись и стали одним пластом-тестом. Хотелось разбить всю посуду в доме и рассыпать муку, до сих пор стоявшую на столе. Вот только убирать ничего потом не хотелось. А потому она позлилась немного, поругала себя, но всё-таки собралась с силами и спасла угощения.

Мягкое тесто идеально отделялось формочками-сердцами, а оставшиеся кусочки она измельчила в блендере в крошку и оставила дома – её можно будет добавлять к завтраку…

Придя в школу и нарочно опоздав, чтобы вся компания уже была в сборе, она обрадовалась замене в расписании: вместо истории у них выпадало окно, и все болтали о чём-то своём, но не очень громко, чтобы администрация школы не услышала. Но эта дисгармония в классе после звонка немного рассредоточила Диану – она с порога уже хотела начать извиняться за опоздание и продумала всё, вплоть до выражения лица. А тут…

– Я тебе писать уже собралась. Проспала? – Яна улыбнулась подруге.

– Почти. Вчера весь вечер просто была занята. И вы сейчас увидите – чем именно.

– Её улыбка меня пугает, – настороженно заметил Марк и оторвался от телефона.

Достав по привычке сначала все письменные принадлежности, Диана вскоре вытащила милый ланчбокс, поставила его на парту и открыла. Аромат ванили начал постепенно распространяться по классу, пробуждая аппетит.

– Это так мило, спасибо, – первая отозвалась Яна.

– Они без какао, масла и кокоса, – в ответ Влад сменил растерянность на лукавую ухмылку и быстро спрятал половинку печенья за щекой.

– Спасибо, – никто так и не понял, что он сказал.

– Так, я заплачу, если ты испечешь это на моё день рождение. Но только чтобы их было раз в десять больше, – на полном серьёзе заявил Марк, и никто из них не сомневался, что всё будет именно так.

– Ой, ну, не надо плакать.

– Я заплачу деньгами.

– Ты плачешь деньгами? – Влад энергично взмахнул руками. – Расстройте уже его кто-нибудь!

Все с минуту смеялись, пока Марк с невозмутимым выражением лица дожёвывал печенье и отвлечённо смотрел куда-то в сторону.

– Подожди, а когда оно у тебя? Как неловко, мы ведь даже не спрашивали об этом, – Диана прикрыла рот ладошкой и смущённо улыбнулась – так, что у уголков её глаз появились незаметные складочки.

– Третье марта.

– Тогда у Дианы ещё есть время, – Влад снова потянулся к печеньям. – Можно ведь ещё, да? – его бровь игриво скакнула вверх.

– Всё для тебя, – они снова засмеялись. – Я же для вас их и испекла. Типа, очень долго хотела, а тут повод.

– Значит, это – валентинки? – Влад громко захрустел печеньем. – Я случайно не съел предсказание или какую-то записку внутри? – и он, прожевав, резко перевёл тему: – Предлагаю куда-нибудь сходить завтра после уроков. Всем вместе, – его настойчивый взгляд остановился на Яне. – Мороза не будет – есть каток.

– Я не умею кататься, ребят… – нервно посмеялась Яна и, подняв плечи, неловко поправила оправу.

– Научим. Не оставим же мы тебя одну посередине катка? Хотя, кто нас знает, правильно?

– Да, а с тебя опять эти печенья, – продолжил свою тему Марк, говоря об этом как о само собой разумеющемся. – И я не шучу.

И они ещё не представляли, как эта, казалось бы, обычная прогулка изменит ход событий.

***

Распрощавшись с друзьями на остановке, Диана едва ли не побежала домой – хоть столбец термометра не опускался ниже минус пятнадцати градусов, появившийся с наступлением сумерек ветер подмораживал не только дороги, но и прохожих. Впрочем, такая неустойчивость погоды была обычной для их региона.

По пути она, иногда вспоминая шутку Влада или Марка – одну из миллиона шуток – смеялась вслух и не чувствовала за то стыда. Ей было необъяснимо легко ступать по сугробам, хоть ноги и болели после трехчасовой активной прогулки. Завтра эта прогулка ещё скажется на её продуктивности, но это будет завтра. Сейчас же ей хотелось благодарить судьбу и звёзды за столь тёплую компанию друзей, хотя она не верила ни в астрологию, ни в соулмейты.

Придя домой, Диана сделала себе горячего чая, забралась в тёплую постель и начала смотреть сделанные на катке фотографии, десятки фотографий, на каждой из которых глаза друзей светились радостью и искренностью. Особенно её рассмешила фотография, где парни толкали Яну на льду, а она, закрыв лицо руками, то ли смеялась, то ли плакала. И все вокруг смотрели на них, как на сумасшедших! А им было всё равно…

Вдруг захотелось выложить несколько удачных кадров в историю в «Instagram», и Диана уже начала придумывать подпись, как что-то внутри остановило её и встревожило. Ник каждого она уже отметила – нужно было только сделать пару аппликаций и опубликовать. Глаза пытались не останавливаться на ком-то одном, но их так и тянуло к милой, тонкой улыбке Влада, надевшего сегодня смешную белую шапку с помпоном, похожую на те, что носил Марк.

Резко отложив телефон, она решила прогуляться до кухни и налить там ещё чая. Лицо до сих пор было красное с мороза, и этот румянец подкрашивало ещё и смущение. Как же ей было неловко, как было неудобно перед собой и их дружбой! Как она могла осквернить эти тёплые крепкие чувства внезапной влюблённостью? И была ли это вообще она?

– Как я ему в глаза теперь смотреть буду?

Вмиг вспомнились все шутки одноклассников насчёт них двоих – и Диана снова поймала себя на мысли, что до дрожи в коленях хотела бы, чтобы все эти паршивые слухи стали реальностью. Ей хотелось убежать от себя, но финишная черта слилась со стартом. Бежать было некуда. А избавиться от чувств? Избегать его? Нет, тогда она потеряет и Марка, и Яну, и всю их компанию, которую считала семьёй. «Измена. Самая настоящая измена!»

Стеклянными, удивлёнными глазами она смотрела куда-то в сторону и раз в несколько секунд обмакивала губы остывшим чаем. За окном всё также валил снег, и ей хотелось, чтобы он спрятал в себе все её чувства. Но тогда весной они бы оттаяли, верно? Негде не было для неё спасения.

Она даже переодеться полностью не успела – так и осталась сидеть в большом зимнем свитере и джинсах, будто гостья в доме.

Всё в жизни у неё было под контролем, и ни о чём таком думать не приходилось. Новые, странные и пугающие чувства поселились в ней. И очень скоро ей захотелось, чтобы Влад прямо сейчас, сидя у себя дома, испытывал то же самое. Ей не хотелось быть одной такой предательницей. И если он тоже что-то к ней испытывал, что-то такое же окрыляющее, но одновременно тяжкое и сложное, то клеймо «изменника» не к кому было бы применить.

Тогда она дала себе время до дня рождения Марка – две недели – чтобы разобраться во всём, что творилось в её сердце. И момент принятия решения пришёл очень быстро, даже незаметно. А весна обострила эмоции пылкого, но ранимого сердца. И подогрела страхи.

***

Яна продолжила бы так же неспешно кушать овсяную кашу с мёдом, если бы Диана не попросила её срочно прийти в школу – на пятнадцать минут раньше, чем обычно. По полученному аудио-сообщению было слышно, как девочка нервничала, как наигранно смеялась и как хотела выговориться. Это состояние она заметила ещё в начале недели, и теперь оно, видимо, стало ещё яснее и оттого опаснее.

Долго Яну ждать не пришлось – если бы не просмотр «YouTube» и желание подольше посидеть дома, в уюте, она бы всегда приходила к восьми.

Переодевшись и распустив волосы, Диана сидела в раздевалке на цокольном этаже и, листая ленту «ВК», постоянно поглядывала на коридор. И когда её глаза – эти маленькие расстроенные изумруды – пересеклись с ясным взглядом подруги, она едва не расплакалась. Они крепко обнялись, и Яна вообразила самое ужасное, о чём сейчас ей могли поведать. И пока она снимала чёрное пальто и переобувалась, Диана несколько раз выглянула в коридор, чтобы никто их не подслушал, и, набрав побольше воздуха в грудь, начала:

– Мне кажется… Нет, я уверена, что влюбилась, – она обхватила локти, не зная, куда деть руки, и неестественно усмехнулась. – Неожиданно, да?

– На самом деле, по тебе это видно.

– Да?

– Не очень сильно, но заметно, – Диана занервничала ещё больше, но снисходительный взгляд подруги чуть успокоил её.

– Я не знаю, что мне делать. Я просто… Что мне сказать?

– Владу-то?

В ответ Диана подбежала к подруге чуть ближе и, зажмурившись, как бы попросила её лишний раз не называть это имя. Пока что она до сих пор стыдилась этих чувств.

– А если я ему не нравлюсь? Будет глупо признаваться, если он ко мне равнодушен. Я буду в таком неловком положении тогда! А он? Он тоже. Мы перестанем общаться. И Марк тоже перестанет со мной общаться… Это фиаско!

– Он бы не общался с тобой, если бы был совсем «равнодушен», – Яна достала блеск и с помощью отражения в телефоне подкрасила губы.

– Не в этом плане. Мне кажется, я ему не подхожу. Типа, он же такой классный. И красивый, – на шорох куртки Диана снова выглянула в коридор, но это оказалась какая-то заблудившаяся девочка из начальной школы. – Пойдём в туалет лучше. Здесь как-то ненадёжно.

Они одновременно закинули рюкзаки на правое плечо, взяли пакеты со спортивной формой и молча поднялись в фойе первого этаже, где гулял суровый сквозняк. Мило поздоровались с Александром Николаевичем, с завучем и, закрывшись в туалете, продолжили.

– Да я ему точно не нравлюсь, – её взгляд на секунду замер на отражении в зеркале. – Как я могу ему нравиться? Он же идеальный.

– Может, лучше напрямую спросить его об этом?

– Нет, ни за что. Это выставит меня дурочкой, – её голос стал капризнее и чуть тише. – Я и так дурочка, но он-то об этом не знает! Не знаю, что на меня нашло. Но… Ян, ты с ним сидишь, он смотрит на меня вообще? Или, может, когда разговаривает? Ты замечала что-нибудь такое?

– Я не знаю. Тонкая грань между…

– Дружбой и любовью? Нет, фу, это не любовь! Мы ещё маленькие для такой любви, – отрезала Диана и, глубоко вздохнув, сложила руки на груди. – Но я определённо в него влюблена. Ужас. Я очень в него влюблена, – она округлила глаза в шоке от самой себя. – Я хочу с ним целоваться, я хочу ходить к нему в гости, я хочу, чтобы он писал мне «спокойной ночи» и «доброе утро» каждый день. Хочу, чтобы он сказал, что я ему тоже нравлюсь. Хочу, чтобы мы держались за руки, как во всех сериалах, и гуляли ночи напролёт! – её губки сложились в недовольную трубочку. – Я до безумия хочу всего этого.

Яна с родительским снисхождением смотрела на неё, лишь гадая, как это – по-настоящему влюбиться. Она видела такое только в книгах, в самых романтичных и драматичных книгах, которые читала. Это вдохновляло её. Эти эмоции, исходящие от влюблённых. Они, как маленькие дети, искренние и уязвимые, непредсказуемые и могут заплакать в любой момент. Но ей самой никогда не хотелось испытать это всё на себе.

– Яночка, я совершенно не знаю, что делать.

– Чем я могу тебе помочь? Или мне стоит просто тебя выслушать?

– Просто присмотрись к нему. Вдруг, он тоже что-то чувствует… Боже, так странно говорить про это. Типа, ну, come on! – у неё не находилось слов. – Я ничего не понимаю. Почему всё так сложно?

В туалет заглянула немолодая, но добрая учительница музыки и МХК, улыбнулась им и подошла к раковине, чтобы налить воды в вазу для цветов – а их у неё был целый подоконник, и все они неистово пахли. И от неё тоже всегда приятно пахло, как пахнет весной за городом. Она зашла к ним в своём лёгком цветочном платье, неожиданно, но очень-очень вовремя.

Вскоре подруги вышли в фойе, дошли до необходимого кабинета и сели на свои места. Кроме них и ещё четверых в классе никого не было, и эта тишина угнетала. Особенно Василькову, уверенную в том, что все вокруг слышали её мысли. Она вытянула руку вдоль парты и положила на неё голову, стараясь не заплакать от безнадёжности и желая поскорее со всем разобраться. И душой она чувствовала, что грядёт что-то серьёзное, что-то, что навсегда изменит всё жизнь, но что – загадка.

***

Перед физкультурой все толпились в раздевалке. Как обычно, не происходило ничего странного – все мирно и спокойно переодевались, обсуждая нелюбимых учителей и то, сколько уроков им сегодня осталось отсидеть. Яна на физкультуру идти не захотела и пряталась в кабинете классной руководительницы. И то, что её не было рядом, заставило Диану задуматься и оглядеться.

Она старалась делать это незаметно – впрочем, никто и не заметил, как взгляд её глаз по очереди останавливался то на одной однокласснице, то на другой. И все они были такие идеальные.

У кого-то талия уже, у некоторых, вон, даже рёбра видны, а у спортсменок стройные ноги и подтянутые бёдра без единой складочки. «Они же спортом занимаются, логично… – подумала Диана, завязывая шнурки. – И мне бы стоило…» Она незаметно ускользнула из раздевалки в туалет, закрыла дверь поплотнее и посмотрелась в зеркало, как никогда раньше не смотрелась.

«Ну, хотя бы грудь есть. Но если бы талия была бы чуть уже, были бы идеальные песочные часы, – она провела руками по изгибу талии, затянутому спортивными штанами под свободной футболкой. – Мальчикам ведь это нравится? И попа. Приседания, здравствуйте… Ну, Ромка-то, вон, за Настей бегает. А Настя-то… Чёрт…» Звонок отвлёк её от зеркала, но не отвлёк от навязчивых мыслей. Вышла она в толпу одноклассников, сливаясь с её течением.

– Что такая грустная, а? – подтолкнул ей Влад, вместе с остальными заходя в спортивный зал. – Оценки по химии уже выставили?

– Да нет, все хорошо, – она снизу вверх посмотрела на него, очень надеясь, что он переспросит её и поддержит добрым словом, но надежды не оправдались.

– А Яна где?

– Её сегодня «нет», – тихо намекнула Диана, и Влад опять не стал задавать лишних вопросов.

***

На третьей перемене, когда все спустились в столовую, компания и ещё несколько человек остались в классе – всех учеников вместо карантина посадили по кабинетам. Мера эта, конечно, бессмысленная и глупая, если учитывать, что все классы «должны» выходить на переменах в одни и те же коридоры и пересекаться потом в столовой, раздевалке или в зале. Но администрация города решила иначе.

Яна достала любимые всеми вегетарианские печенья-чипсы и положила их на парту, чтобы все могли угоститься. И только Диана проигнорировала это, достав бутылку воды и отпив из неё пару больших глотков.

– Ты не будешь? – удивился Влад, попутно с крекером поглощая и новую тему по обществознанию.

– Я не хочу, спасибо, – она постаралась мило улыбнуться, но уголки губ так и тянулись вниз.

– Точно? – Влад поводил перед ней печеньем, а она, резко отстранившись, встала из-за парты. – Прости…

– Я лучше прогуляюсь. До столовой. У меня вода кончается, а я ещё в «Этажи» пойду после школы… Я хотела там спортзал посмотреть.

– Спортзал?

– Да, скоро же лето, – это была первая отговорка, которая пришла ей в голову. – Не теряйте меня.

Недоверчиво переглянувшись, они проводили её молчанием до самой двери. Вика, смотревшая сериал на первом ряду, заметила отсутствие Дианы и присоединилась к ним.

– Я один заметил, что Дина неделю уже грустная какая-то? Даже в боулинге грустила, – все сразу вспомнили день рождение Марка, и он сам добавил:

– А то…

На боулинге она из-за каких-то мелких неудач едва ли не плакала. После многих шуток она незаметно улыбалась и отводила взгляд, разговаривала меньше, а к картофелю фри вообще не притронулась. Зато выпила больше всех газировки. А то, что Марк через отца смог заказать себе какой-то алкогольный коктейль, возмутило её невероятно!

– Я-я-ян? – Влад посмотрел на соседку, а та в свою очередь на Вику, не догоняющую ход их мыслей.

– Не знаю. Она об этом не говорила, – было заметно, как все заволновались.

И Яна не врала. Эта грусть и вялость появилась у Дианы не сразу после того, как она рассказала подруге о своём «грешке». В её глазах всё также светились искры влюблённости, но теперь они будто приносили ей боль. И почему? Яна не понимала, как такое могло быть. И не уделила этому должное внимание.

– А что случилось-то? – всё-таки вмешалась Вика и, сев на место Дианы, оглядела компанию.

– Мы не знаем, вот поэтому и говорим, – Владу явно было не всё равно, но он, будто боясь показаться грубым или настойчивым, просто уткнулся в учебник и замолчал.

– Ну, ладно… – обиделась Вика и, гордо выпрямившись, вышла из класса.

– Может, Дина на нас за что-то обиделась? Мы, случайно, не пропустили её день рождения?

– Нет, он в июле, – отрезал Влад.

– Ну, лично я тогда, вроде, нигде не косячил. Ну, не взял один раз учебник, но это же нестрашно, да? – Марк отложил телефон. – Может, напрямую обо всём спросить? – их разговор прервало пришедшее на телефон Влада сообщение.

– Чёрт, – он то ли расстроился, то ли обрадовался. – Я еду в «Артек» через три недели. Выиграл путёвку… Не в тему, но сообщить-то надо, – потом пожал плечами и тревожно начал метать взгляд из стороны в сторону. – Надеюсь, Диану это сильнее не расстроит.

– Да ладно, это же круто! – подбодрил его Марк. – Самый чёткий лагерь в России.

– Не поспоришь.

– Кстати, Дина в том году туда ездила. Тоже в апреле. Ей, правда, не понравилось, но это из-за вожатых. А они ведь меняются. Лотерея, – Яна закатила глаза, и в дверном проёме какраз появилась их подруга.

– Влад едет в «Артек» в апреле! – крикнул Марк.

– Я сам хотел сказать!

– Ой, да? – она искренне удивилась и положила ладонь на солнечное сплетение. – Я так за тебя рада…

***

Родители порадовались, когда Диана попросила их купить абонемент в фитнес зал. Недавно уйдя с танцев, девочка почти ничем не занималась, а уговорить её поехать куда-нибудь с семьёй было сложно. Но с появлением младшего брата все эти поездки прекратились, как и желание родителей переубедить дочку. Всё внимание теперь было зациклено на этом маленьком, тёплом комочке, который улыбался днём и плакал ночью. Впрочем, это состояние в точности описывало не только младенцев, но и многих подростков.

Вместо просмотров сериалов по вечерам Диана теперь ходила в зал на кардио-тренировки. Ей категорически не хотелось качать мышцы, а потому все силовые нагрузки казались ей бесполезными. И видеть в зале её можно было теперь по четыре-пять раз в неделю – и выходила она оттуда всегда утомлённая и без настроения. Тренировки опустошали её окончательно – сил после учёбы и так оставалось немного.

В очередной такой раз она, аккуратно закрыв за собой дверь, вернулась домой в девятом часу. Братика укладывала мама, а старшая сестра пыхтела над практической работой из колледжа.

«YouTube», чай, кухня – Диана села там одна, надела наушники и включила видео, давно добавленное в «Посмотреть позже». В животе болезненно заурчало, глаза под тяжестью насыщенного дня закрывались, и она, проигнорировав это, просто сменила чай на крепкий кофе с молоком. «Так поздно же кушать нельзя, а энергию брать откуда-то надо».

И так было чуть ли не каждый вечер. И утро у неё тоже стало однообразным: встать, сходить в туалет, взвеситься, выпить два стакана воды, съесть какую-нибудь нелюбимую кашу или пару яблок и, собравшись, уйти в школу. Она чувствовала гордость – наконец, в её жизнь пришёл контроль. И она даже не задумывалась, нужен ли ей был этот контроль. И эта гордость ещё подкреплялась и тем, что в конце апреля, когда Влад вернётся из лагеря, он увидит совершенно другую Диану. Её лучшую версию. «И обязательно влюбится», – добавляла она с улыбкой. Эти старания должны были окупиться.

В один из дней Яна не пришла в школу – заболела почти сразу после собственного дня рождения в первых числах апреля – и Марк с Дианой остались одни. Всё было, как обычно, но потом ему понадобилось спуститься в столовую – он не успел нормально позавтракать из-за ранней тренировки. А Диана, скучающая в одиночестве, пошла вместе с ним. И близость еды, её запах и вид и то, как она сопротивлялась этому, внушали ей уверенность. Вот она – сила воли, не так ли?

– Приятного аппетита, – Диана улыбнулась и, открыв разбавленный сок из буфета, стала медленно потягивать его из трубочки.

– Ты больше ничего не будешь? – Марк изогнул одну бровь, откусывая сочную сосиску в тесте. – Точно? – она снова покачала головой.

– Я на диете.

– По тебе видно, – он нервно усмехнулся.

– Спасибо, – для неё это был лучший комплимент за последнее время.

– Я серьёзно, заканчивай с этим, – он проглотил последний кусок и настойчиво на неё посмотрел, искренне желая помочь. – Ты и так хорошо выглядишь, – Диана засмущалась.

– Но можно ведь и лучше.

– Так и до анорексии дойти можно, – они оба в тот момент ещё не знали, что это слово означает на самом деле.

– У меня всё под контролем, правда. Но спасибо, что так заботишься обо мне, – в ответ Марк лишь пожал плечами и кинул в мусорное ведро упаковку от булочки.

Девочка встала вслед за ним, но, схватившись за угол стола, вдруг зажмурилась. Легшая ей на плечо рука одноклассника привела девочку в чувства, однако слабое головокружение осталось. Впрочем, с ней это часто случалось по утрам и перед сном.

– Ты не выйдешь из столовой, пока не съешь хотя бы шоколадку, – опустившись до шёпота, он перегородил ей путь. – Я серьёзно.

– Это же смешно. Я не хочу есть, – она смотрела куда угодно, но только не на друга. – Я сама с этим разберусь, спасибо.

– Я настаиваю.

– На нас все смотрят, – она вернулась за их столик и суетливо поправила волосы, а Марк сел рядом. – Что на тебя нашло?

– Я просто вижу, как ты себя истязаешь. В чём дело? Хотя, ладно, ты всё равно не скажешь. Съешь что-нибудь. Я не хочу, чтобы ты в больницу попала или в обморок при мне упала.

– У меня с собой нет ничего съестного, – она пожала плечами, нервно постукивая по экрану телефона.

Ничего не говоря, Марк отошёл к буфету и, простояв там в очереди минуту, купил ей свои любимые мармеладки, а себе – ещё одну булочку. И обрадовался, когда увидел, что Диана ждала его на том же месте и не убежала, пока был шанс.

– Я даже не знаю, в чём больше калорий – в этой огромной булке или в этих жалких двадцати пяти граммах мармелада, – она осмотрела разноцветную упаковку со всех сторон и нарочито медленно её открыла. – Я не хочу есть, Ма-а-арк, – его серьёзный взгляд не изменился.

Каждую мармеладку она чересчур долго жевала, а следующую в это время задумчиво перебирала в руках. Марк перестал смотреть на неё так пристально и изобразил занятость, листая новостную ленту в социальных сетях. Иногда они пересекались взглядами, но Диана быстро его отводила – ей было ужасно стыдно за собственное поведение, но она ничего не могла с ним сделать.

– Я всё, – звонок прозвенел три минуты назад, поэтому Диана буквально вскочила из-за стола и, закинув рюкзак на плечо, поспешила на урок.

Марк побежал за ней, забыв выкинуть мусор, но зато вовремя её догоняя.

– Дин, не обижайся, пожалуйста.

– Я не обижаюсь, – она даже не посмотрела на него. – Просто вы, парни, не знаете слова «нет».

И Марк, удивлённый такой серьёзной претензией, остановился посреди пустого коридора и посмотрел ей вслед. Теперь стало обидно уже ему: он так заботился о ней и так переживал за неё; постоянно следил за частой сменой её настроения и пытался понять её причину… А она даже не знала, что всё это он делал не только по собственной инициативе, но и по просьбе Влада.

Перед тем, как уехать, Влад пригласил друга к себе, чтобы вместе собрать вещи и поболтать о лагере, его особенностях и правилах. Тема очень быстро коснулась девчонок, и Влад стал в разы озадаченнее, чем раньше. Тогда он показательно замолчал, тихо сел на кровать и сложил руки между собой. Из-за столь пассивной реакции валяющийся возле открытого чемодана Марк нарочно кашлянул и рывком принял сидячее положение.

– Я где-то накосячил?

– Да, черт, дело тут не в тебе! – его дыхание стало беспокойнее.

– Ладно-ладно…

– Я уезжаю, а тут Дина остаётся, которая уже месяц сама не своя. Что с ней вообще? – его смутила долгая пауза улыбающегося друга, и они переглянулись. – Это так глупо. Ну, то, что она на диету эту свою села. Зачем? Не понимаю, что в её голове творится теперь.

– Девчонки всегда о внешности переживают.

– Это бесит, если честно. Когда это доводит до таких безответственных поступков. Я боюсь, что с ней что-то случится, – Влад пожал плечами.

– Так, стоп, тебе она нравится? – Марк подался вперёд и заманчиво улыбнулся. – Ты же сам говорил…

– Я не на что не рассчитываю. Она хороший человек, я об этом беспокоюсь. Я просто не хочу, чтобы с ней что-то случилось, – было видно, что Влад многое недоговаривал.

– Я могу за ней приглядеть, пока ты в отъезде. По-братски, так сказать. Может, узнаю, взаимно это всё или нет, – он уже приготовился бежать в другую комнату от гнева друга. – Ладно-ладно, спокойно. Я же пошутил. Я ничего лишнего ей не скажу.

– Спасибо. Просто, именно этого мне сейчас уж не нужно, серьёзно…

***

В Крыму Влад немного загорел – и его кожа стала сильнее контрастировать с белой водолазкой, которую он обожал носить, но которую не одобрял директор на каждой проверке. У него за три недели произошло столько всего, что он сам из-за невероятности всех этих событий не мог вспомнить имена вожатых. Он бы чаще устраивал такие «вылазки» в учебное время.

Он чуть опоздал на первый урок, и поздороваться со всеми «как подобает» не получилось. К тому же учительница русского и литературы – Надюха, как её все называли – не одобряла болтовни и могла за безобидный шёпот развернуть такие дебаты, которые в итоге всё равно закончились бы или «Россией-1», или «вредом» интернета, или «неподражаемым» Киркоровым – или всем этим сразу.

Яна даже не пыталась отвлекать его и заваливать вопросами с порога. Только Марк дружески пожал ему руку. Но зато в перемену, когда учительница скрылась за дверью, его едва не задушили объятиями. Первая это успела сделать Диана – соединив руки у него за спиной, она положила голову ему на грудную клетку и сказала, что невероятно соскучилась. Марк и Яна сделали то же самое, но Влада никак не отпускали первые объятия – было в них что-то, отличное от остальных, непривычное.

Они начали расспрашивать его про лагерь, и активнее всего была Диана. Будто ей хотелось привлечь к себе его внимание. И ей получилось… Влад, хоть и не сказал ей этого, заметил, насколько побледнело её лицо, как вытянулся подбородок, насколько изящнее стала шея. Основные черты лица не изменились, но узнать в них Диану было сложно. И одной важной детали простить он не смог и сорвался:

– Куда делись твои щёчки?

– Ну, не знаю, куда точно, но пусть там и остаются, – Влад ей ничего отвечать не стал. – У тебя появились веснушки, кстати.

Они, как ни в чём не бывало, продолжили разговор. И Яна увидела, с какой искренностью и детским доверием подруга посмотрела на Влада. Всё время его отсутствия, Диана улыбалась, но не была искренна. Она грустила, а теперь – ждала чего-то. И вела себя, может, даже чуть энергичнее, чем раньше.

Марк тоже подметил неладное – именно тогда, когда в отсутствие Влада Диана начала копировать его привычки, словечки, манеру говорить. Была у Влада такая особенность – подходить сзади и кончиками пальцев проводить по спине, щекоча. Они все понемногу начали так делать, но это действие именно в исполнении Дианы стало значит что-то иное. И теперь, когда они все были в сборе, он увидел, что она стала его отражением, проекцией. И это поселило в его душе какое-то приятное тепло.

– Черт, надоело уже сидеть! – как обычно, очень неожиданно возмутилась Диана и, вскочив со стула, вдруг тихо простонала.

– Накачалась со своим Женей в зале, да? – подначивал ей Марк.

– Что-о-о? – занервничал Влад.

– Типа, я начала ходить в зал. Тренера зовут Евгений Анатольевич, а не «Женя». Я к нему сходила вчера на силовую. Первый раз. И у меня сейчас всё болит, – она жалобно усмехнулась. – Но смысла в силовых не вижу. Лучше кардио – калорий больше сжигается.

– Так, мышцы без силовых не появятся, – вмешался Влад.

– Мне до мышц ещё далеко, – она вытащила из рюкзака воду с лимоном и выпила треть разом, а потом засмеялась. – Задницу потом качать буду.

– Скажешь – когда. Я тогда тоже в зал запишусь.

И пока они все смеялись, душа Дианы плакала – от счастья.

***

Пока на улице во всю цвела сирень, и с каждым днём становилось всё теплее, Диана жила мыслью, пустившей корни ещё в феврале. Но ей было также холодно, как и тогда.

Майские праздники уже подходили к концу – завтра она должна была встретиться с компанией, увидеть их счастливые лица и снова поболтать о чём-нибудь несущественном. И все эти выходные Диана провела дома, почти ничего не ела и думала только об одном – чем бы занять свои мысли, кроме Влада и желания поесть. Работы на «FicBook» она уже не выкладывала и даже ленту новостей не проверяла. Зато появился небольшой интерес к тому, откуда берутся калории и что она вообще ест. Хотелось разобраться во всём этом на молекулярном уровне.

Она снова подошла к зеркалу, снова задрала длинную футболку, чтобы взглянуть на талию и на просвет между бедрами. И всё ей казалось недостаточно – она не могла простить себя за то, что каждый день предстаёт перед Владом такой неидеальной. Как он мог полюбить её с этими ужасными сорока восьмью килограммами? Как он вообще мог с ней общаться?

– Я же такая некрасивая.

Через неделю у Влада случалось день рождения – и Диана заранее обещала себе, кроме маленького кусочка тортика, ничего не есть. А лучше и его тоже – не есть. Только пить. И обязательно несладкие газировки. А лучше просто воду или зелёный чай – они же ускоряют метаболизм.

И, думая о скором празднике, Диана хотела, чтобы она была не просто гостьей там, не просто другом. Ей хотелось прийти туда его девушкой, его любимой девушкой, а потом поцеловаться с ним, нежно и с трепетом, как это делали подростки в сериалах. Ей хотелось, чтобы именно он украл её первый поцелуй и первый раз. Да, именно «украл». Как украл и её сердце в начале года.

Соврав родителям насчёт причины прогулки, Диана вышла во двор, села на старые качели – с ними у неё в детстве связано множество смешных историй – и набрала Яну, понимая, что одними аудио-сообщениями не отделается. Яна была в сети и ответила сразу.

– Я хочу написать правду. Я так не могу больше… Нет, я не буду плакать сейчас, – она подняла голову к небу и сделала глубокий вздох. – Со мной опять что-то творится. Я это сделаю или сейчас, или завтра перед школой, или прямо в школе. Нет, я не дождусь школы.

– Ты хочешь ему признаться? – переспросила Яна, и Диана тихо ухнула, тяжело дыша в динамик. – Может, всё-таки подождёшь до встречи?

– Я боюсь, что в школе не смогу. А если он откажется?

– От чего откажется?

– От меня, come on! Вдруг я расплачусь, если он откажется? И что мне потом в школе делать? А? Зная, что он сидит у меня за спиной? От этого просто невыносимо становится, – с её губ сорвался нетерпеливый стон.

– А что изменится, если написать ему? Всё равно в школу прийти нужно.

– Ну, у меня будет время остыть.

– Видишь, ты сама со всем разобралась, – вздохнула Яна, не понимающая в полной мере чувства подруги.

– Ладно, мне просто нужно было тебе об этом сообщить. Боже, я очень рискую. Ладно, давай…

Они быстренько попрощались, и Диана открыла приложение «Заметки», чтобы написать текст признания сначала туда. Хотелось разойтись дифирамбами, но это выставило бы её с «дурной стороны». И с чего это вдруг Диана так решила? Неужели она до сих пор стеснялась собственных чувств?

Несколько раз пробежавшись по тексту глазами, она решила на последок перечитать его вслух, но шёпотом:

– «Приветик, в общем… Образовалась довольно неловкая ситуация, но я просто не могу больше держать всё это в себе. Я надеюсь, ты правильно меня поймёшь. В общем, ты мне нравишься. Если честно, то даже очень. Я не знаю, что из этого выйдет…»

Над каждым словом она подумала и пришла к выводу, что все они – искренние, хоть и немного наивные. И, только отправив признание Владу, она положила телефон экраном вниз и стала тихонько покачиваться на скрипучих качелях. Закрыла лицо руками, тихонько ругаясь и чувствуя, как с каждой секундой молчания её сердце начинало биться сильнее. Ещё немного этого ожидания, и оно бы разорвалось на атомы.

Звук пришедшего уведомления – она вскочила с качелей, схватила телефон и дрожащими руками разблокировала его.

– Это правда очень неожиданно… Привет, – говорил его смущённый голос в аудио-сообщении и спустя пару секунд добавил с нервной усмешкой: – О, чёрт…

Диана не знала, как на это правильно реагировать. И лишь с тревогой глядела на то, как Влад то возобновлял аудио, то начинал заново.

– Мы можем поговорить об этом завтра? – он сделал напряжённую паузу и улыбнулся. – Я думаю, это нужно решать вживую, хорошо?

Закрыв рот ладонью, она скинула скромное многоточие и тихое «хорошо». И их разговор на этом закончился.

***

Диана морально была готова ко всему, а потому ни вечером, ни утром не плакала. Просто не могла найти себе места, как забытый родственник на семейном празднике. И поделиться своими переживаниями ни с кем не могла: Яну, как ей казалось, она всеми этими чувствами уже достала, Марк бы не понял, а родителям говорить бесполезно. Они тоже не воспримут это серьёз, как не восприняли и её голодание.

Прийти она решила к восьми, чтобы ещё в школе обдумать всё и отойти от ветряной погоды на улице. До сих пор она ходила в лёгком плаще и в толстовке, под которой виднелась рубашка, и не могла понять, почему всем было так тепло. Её руки постоянно были холодные, а по телу даже от лёгкого порыва шла дрожь.

Но Влад, прервав свою традицию опаздывать на минуту, ради разговора с Дианой тоже пришёл к восьми. И, встретившись в раздевалке восьмых классов, они удивились этому обстоятельству – время и место разговора не было обговорено заранее даже намёками. Они настолько были смущены и не готовы к встрече, что даже не обнялись, а поприветствовали друг друга только спустя минуту.

– Думаю, к восьми никто из наших больше не придёт. Мы одни такие… Несчастные, – она тихо усмехнулась, вешая бежевый плащ на погнутый крючок и не переобуваясь.

– Я хотел начать с того, что всё сейчас происходит в очень неподходящее время.

– В смысле? – осторожно переспросила она, спиной прислоняясь к стенке и стараясь не спускать глаз с собеседника.

– Ну, ты написала мне, когда я был на работе с отцом.

– Чёрт, прости, – Диана приложила руку к губам, чувствуя, как впалые щеки слегка порозовели.

– Не надо извиняться. Просто… – он сел на лавочку рядом с рюкзаком и, поставив локти на колени, начал ей объяснять. – Я ведь то же самое думаю о тебе, Дин, серьёзно, но мне кажется, что сейчас ещё рано. Все эти отношения и прочая муть. Мы же ещё учимся. Это будет мешать. Как ты себе это представляешь?

Ей хотелось ответить прямо – она с февраля представляла их отношения во всех возможных красках. Но сказать такое – у неё язык не повернулся.

– Ты, правда, так думаешь? – она почувствовала себя ужасно виноватой и отвела взгляд.

– К тому же, я буду учиться в лицее со следующего года. Это точно. Мы с отцом как раз вчера решили, – он зачесал назад чёлку, опуская голову и не решаясь что-то сказать в своё оправдание. – Я тупица, знаю, нужно было обговорить это с вами.

– А мне стоило подождать один день со всей этой… «мутью», – она резко закинула рюкзак на плечо и рванула к коридору, но остановилась и ещё раз посмотрела на Влада. – Прости за это. За всё это. Это было очень эгоистично, – они помолчали. – Можно это как-то забыть? Выкинуть из памяти и снова быть друзьями? – рядом с её розовыми кроссовками разбилась хрустальная капелька, и Диана униженно отвела взгляд. – Прости.

Льстиво здороваясь с учителями, она ушла, убежала в ближайший туалет, чтобы собраться с мыслями, а он так и остался сидеть там, где на вешалке одиноко висела их верхняя одежда – тоненький весенний плащ и тёмно-синяя ветровка.

Диана не понимала, почему пустила слезу. Ведь за ней потом не последовало ничего. Ни горя, ни ненависти, ни лёгкости. Только опустошение, апатия, страх перед неизвестностью – всё смешалось в сердце, не давая ей вновь вкусить жизнь. Она стояла в полуобороте к зеркалу и даже ни разу не взглянула на него, чувствуя, как горлу начала подступать обида. Столько всего было сделано зря. Столько прожито напрасно. А в следующем году его даже не будет рядом.

«Наверное, он прав, – суммировала Василькова копну своих неразборчивых мыслей. – Рано ещё. Это и не любовь вообще. Какая любовь в четырнадцать лет? Да что я вообще знаю о любви?» Призадумавшись, Диана посмотрела в запачканное зеркало и заделала привычный высокий хвостик, сразу превратившийся в пушистое облако.

– Пусть всё будет, как раньше. Улыбнись, – шептала она своему отражению. – Раз он уходит – нужно проводить его, как полагается. Может, ещё вернётся.

Она спокойно поднялась к кабинету химии, поздоровалась с учительницей прямо в дверях и, сев прямо перед Владом, стала повторять заданный на дом параграф. Вскоре пришла Яна, потом Марк, и остальные тоже подтянулись к началу урока. И она снова развернулась к третьей парте с улыбкой. И снова начала рассказывать что-то о сериалах и о спорте, остро реагируя на не менее острые шутки друзей. И ничего для них будто и не изменилось.

А в течение разговора совсем скоро выяснилось, что Марк из-за соревнований в Милане не сможет прийти на день рождения Влада. И что этот день рождения вообще отменился из-за каких-то семейных проблем.

«Ну, и очешуенно, – подумала Диана, внешне изображая, правда, чистейшее сожаление. – Зато торт есть не придется».