Читать книгу Я все смогу сама - Марина Раевская - Страница 3

И Валя крутилась. Денег мужа, конечно, хватило далеко не на все, но к концу следующего года спа-центр действительно открылся. И, к Валиному удивлению (она-то мечтала о многом, но не уставала удивляться тому, что ее мечты и идеи оказываются такими «земными» и в самом деле приносят прибыль), достаточно быстро стал известен на всю страну. Правда, о целебных источниках в их Камышинске знали и сто лет назад, и пятьдесят лет назад о них писали все бальнеологические и туристические справочники. Но… Никому не приходило в голову вокруг них создать почти настоящий санаторий. Хотя, конечно, о каком санатории могла идти речь в закрытом городке Камышинске?

Как бы то ни было, спа-центр открылся и приносил вполне ощутимый доход. Теперь Валя чувствовала себя настоящей бизнес-леди, тратила на отель и спа немало времени и была почти довольна жизнью. Вот только Игорь пропал.

Хотя сама Валентина предпочитала все же говорить «исчез». Поначалу-то, первый год, и письма писал, правда электронные, и звонил, и даже подарки присылал. Маску страшную африканскую, или друзу аметистов, или удивительный наряд, который купил для нее на базаре. Его матушка, считающая себя дамой великосветской, до сих пор дававшая частные уроки игры на рояле, требовала от Вали отчета о каждом контакте с ее обожаемым Игорьком.

Но прошел год, обожаемый Игорек стал писать от случая к случаю, звонить перестал. Валя-то писала электронные письма. Но муж их даже не открывал. Беспокойство нарастало. И в конце концов Валя решилась ехать. К счастью, дочери уже были достаточно взрослыми. Ну, относительно взрослыми. Ехать-то можно, но вот куда? Валя позвонила по секретному телефону, который Игорь ей оставил на самый-самый крайний случай. Начальство супруга трубку взяло, но было лаконичным – никуда ехать не надо, с Игорем все в порядке. А молчит он потому, что так лучше для дела. А потому и ты, девочка, лучше молчи и не поднимай лишнего шума.

Валя и замолчала. Что такое «лучше для дела», она знала очень хорошо. И о подарках, конечно, уже не заикалась. Но Светлана Дмитриевна в это поверить не могла (или не хотела). Валя решила, что врать ей не будет, и честно отвечала, что нет, на этой неделе не писал, нет, и не звонил, нет, я вам не лгу. И, конечно, стала для своей свекрови довольно быстро врагом номер один.

Внучки тоже не спасали – «баба Света» требовала отчета у каждой из них о том, что делала «их ленивая мамаша». И страшно обижалась, когда Катя или Кира (уж кому не повезло подойти к телефону) честно рассказывали, что мама целый день проторчала на работе, приехала домой в десятом часу вся на нервах и что папа опять не звонил и писем не присылал.

Валя пыталась оставаться благовоспитанной, привозить заказанные свекровью продукты и поддерживать в дочерях если не любовь, то хотя бы уважение к бабушке. Получалось, откровенно говоря, не очень. Но Валентина была непреклонна – бабушку надо уважать, о ней надо заботиться, а вот вышучивать ее или над ней посмеиваться нельзя.

Время такая странная штука – не останавливается, что бы мы ни делали и как бы ни старались притормозить. В Камышинске оно, конечно, текло чуть помедленнее, чем в столице, но все же двигалось.

Прошел год, прошел и второй. Валя пригласила на работу давнюю приятельницу своей матери, Эсфирь Лазаревну, великого бухгалтера. Потом еще несколько раз расширяла штат, потом полгода онлайн искала врачей для работы в своем оздоровительном центре, потом нашла… Отель стал предприятием достаточно стабильным, даже доходным. Места теперь заказывали заранее, цены гостей не смущали, бронь присылали охотно. И Валя наконец смогла слегка расслабить спину – машина работала и без ее круглосуточных усилий.

Игорь все еще «работал строителем» в Африке. И Валя, положа руку на сердце, признала, что без него дома уютнее. Девчонки росли спокойными и дружными (порой даже «дружили против» нее или назойливой бабушки), учились не из-под палки. Дом действительно стал домом – здесь можно было отдохнуть, ненадолго спрятаться от суеты. Отель, к счастью, большие беды обходили стороной, да и не станешь же переживать из-за каждого визита пожарной охраны или санитарного врача. Одним словом, жизнь постепенно вскарабкалась на рельсы и покатилась по ним… достаточно легко.

Утро для Вали всегда начиналось не с кофе, а с двух упитанных котов, один из которых квартировал в сарае, а второй – в доме. Причем кот, живущий в сарае, был невероятно пушистым черно-белым интеллигентом Доном Сезаром, а домашний сфинкс – несмотря на родословную, как у египетских царей, – плебеем и лентяем Васяткой.

Дон Сезар приходил на террасу и благородно позволял себя покормить и погладить, а плебей Васятка выпрашивал еду примерно с полуночи и всегда был готов плотно перекусить.

Вот и в это прозрачное майское утро Дон Сезар, откушавши первую порцию, благодарно ткнулся лбом в ладонь Вали и отправился по своим кошачьим делам. Валя выпрямилась. На кухне уже исходил от нетерпения и тоненько жаловался на жизнь изрядно раскормленный Васятка.

– Ну что ты, котик? – вздохнула Валя. – Сейчас девчонок поднимем и будешь есть. Не скандаль…

Васятка младших хозяек, конечно, любил, но не так, как старшую. Он ненадолго замолчал. Ровно на столько, сколько понадобилось Валентине, чтобы войти в спальню дочерей, не очень громко включить любимого Моцарта и, дождавшись сонного «ой, мам, доброе утро», отправиться на кухню.

– Та-а-ак, толстенький, твоя очередь…

Васятка на «толстенького», конечно, обиделся. Но в меру – даже самые обидные слова еще не повод отказываться от завтрака.

Пока кот завтракал, Валя допинала дочерей до умывания, проследила, как девочки надевают удобную для бега обувь, и вместе с полусонными Кирой и Катей все-таки выбежала на велодорожку.

Идея бегать по утрам принадлежала старшей Кире. Но девочка довольно быстро к ней охладела, а вот Вале утренние пробежки пришлись по сердцу. Особенно весной – тепло, птицы поют, зелень изумительно свежая, в парке невероятное спокойствие. Словно на дворе не двадцать первый век, а, самое позднее, первые годы девятнадцатого.

Валя привычно наслаждалась утренним спокойствием и прокручивала в уме дела, которые наметила на сегодня. Больше всего она любила четверг и пятницу. О пятнице, конечно, можно ничего не рассказывать, ее любят все. А вот четверг был любим Валентиной потому, что часам к пяти вечера все беды превращались в легкие и, что гораздо важнее, прошедшие неприятности. Словно этот день сам за собой стирал все с доски, как в конце урока в школе стирались все глупости, задачки и домашние задания на завтра.

Катя, младшая, тоже любила утренние пробежки. И дело здесь было не в здоровье или в редких минутах вместе с мамой и сестрой. Девочка обожала животных и по дороге в парк (да и в самом парке, если честно) подкармливала всех, кого видела. Особой ее любовью пользовалась Альма – огромный алабай парковой охраны. Несмотря на изрядный рост, собака была чрезвычайно добродушной, встречала Катю широкой улыбкой (при которой всякий желающий мог полюбоваться на роскошные зубы собачьей пасти) и провожала почти до пруда. Там она получала какое-нибудь лакомство из рук девушки и возвращалась на свой пост. Нельзя сказать, чтобы охранники животное так уж плохо кормили, но точно не приносили ей домашних котлет или кусочек нежной куриной грудки.

– Катерина, – Валя привычно нахмурилась, – опять ты целуешься со всей живностью в округе…

– Ма-а-ам, – девушка ответила так же привычно, – они такие хорошие. И потом я их просто кормлю, а целуюсь я только с Васяткой…

– И с ним можно было бы не обниматься, – пробурчала Валя.

Не то чтобы она была недовольна тем, что дочь хорошо относится к животным. Это любой нормальный человек назвал бы скорее положительной чертой. Плохо (с точки зрения Вали) было другое – Катя обожала всех живых существ. И видела свое предназначение именно в том, чтобы ухаживать за ними и облегчать их страдания. Говоря проще, девочка собиралась поступить в колледж и учиться на ветеринара. И вот это Валю буквально бесило. Ни денег, ни уважения, с ее точки зрения, такая работа принести не могла. Да, это благородно, да, гуманно. Но пусть этим занимается кто-то другой. А ее дочь окончит университет и станет, к примеру, переводчиком или математиком-аналитиком. На худой конец, факультет международного туризма тоже звучит вполне престижно. А международный туризм – занятие для девушки куда более… достойное, чем труд ветеринара.

Споры Кати с матерью о предназначении длились уже третий год. Правда, ни одной из спорящих сторон не удавалось переубедить другую. Валя надеялась, что дочери будет достаточно маминого слова. Но (тут обычно Валя тяжело вздыхала) Катя была настолько упряма и уверена в своей правоте, что часто споры заканчивались просто ссорой.

– Ты сделаешь так, как я велю, – холодно говорила Валя, ударяя ладонью по столу.

– И не подумаю. – Катя выскакивала из комнаты, не забывая изо всех сил хлопнуть дверью.

Сегодня все было, в общем, как обычно – Кира почти сразу «сошла с дистанции», остановившись у пруда, Катя в компании алабая почти добежала до выхода из парка и там на пеньке сервировала собаке завтрак. Валя привычно скользила взглядом по клумбам и аллеям. Наступал четверг, забот было предостаточно. Но ей почему-то казалось, что сегодняшний четверг будет сильно отличаться от всех прочих прожитых ею четвергов.

Должно быть, если бы она подняла глаза хотя бы к верхушкам деревьев, ее уверенность значительно бы окрепла. Но Валя на небо не смотрела, не разглядывала она и горы в утренней дымке – просто мысленно раскрыла ежедневник и пересматривала список сегодняшних дел.

Хотя, даже если бы Валентина внимательно изучила горы, она бы все равно не заметила там ничего необычного. Домики у заросшего лесом края ущелья щурились на утреннее солнце, ярко-синее небо отражалось в до блеска отмытых стеклах, где-то среди деревьев (Валя знала это) тихонько журчал ручей. Прекрасная, почти идиллическая картина. Ничего страшного, даже мало-мальски серьезного. Ничего из того, что способно изменить жизнь самым непредсказуемым образом.