Читать книгу За кулисами. Москва театральная - Марина Райкина - Страница 20

Актеры тоже люди. И бывает, что любовь на сцене имеет продолжение за ней. Часто после сценических интимностей возникают романы. Реже – семьи. В истории театра отлично известна одна семья, которая может служить образцом благопристойности, нежности и верности. А все начиналось с невинного сценического поцелуя. Вот что писал Станиславский в своей книге «Моя жизнь в искусстве»: «… Луизу играла М. П. Перевозчикова, по сцене Лилина. Она наперекор мнению света пришла к нам в качестве артистки. Оказывается, мы были влюблены друг в друга и не знали этого. Но нам сказали об этом из публики. Мы слишком естественно целовались, и наш секрет открылся со сцены… Таким образом „Коварство и любовь“ оказалось не только любовной, но и коварной пьесой…»

Но Фердинанд и Луиза больше не расставались: 5 июля 1889 года, в усадьбе отца Станиславского – Любимовке, среди зелени и цветов, справляли свадьбу Константина Сергеевича и Марии Петровны. Брак их не был похож на обычные артистические браки, которые, по мнению современницы Станиславского Щепкиной-Куперник, «большей частью бывают двух родов: или одна сторона беспрекословно признает первенство другой и, так сказать, скрывается в ее тени; или же, несмотря на взаимную любовь, проскальзывает зависть и ревность одного к успехам другого».

Впрочем, на сцене, как и в жизни, всегда столько неожиданностей.

– Мне очень нравилась одна актриса. И вот я дождался спектакля, где у нас было объяснение в любви, которое заканчивалось объятиями и поцелуями, – рассказал мне старый артист Театра Моссовета Борис Иванов, которого все в театре называли по-домашнему «дядя Боря». – Я готовился. И в нужный момент влепил моей пассии такой поцелуй, что она задохнулась, как будто перца хватанула. Ух! «Идиот!» – прошипела она на сцене. А за кулисами подняла поросячий визг – мол, я ей весь грим «съел». Но какой с ней после этого, скажите мне на милость, мог быть роман?

Не часто, но доходит до криминала. Театральный критик, знаток провинциального театра Виктор Каллиш однажды был свидетелем страшной сцены. Артистка со всей страстностью своей героини во время поцелуя укусила партнера. Тот даже ойкнул. И за кулисами избил ее за то, что она сорвала ему ответственную сцену, нарушила психологический рисунок.

На мой вопрос – испытывают ли актеры во время сцены близости то же самое, что и их герои? – многие ушли от ответа (смотри главу про зажим). И только Александр Пороховщиков, который всегда знает, что делает, признался, что в эти секунды бытия он наслаждается. Наслаждаются, очевидно, и партнеры, находящиеся в романе. Но хорошие артисты знают, что кайф должен быть не у них, а у зрителей.