Читать книгу Исток. Мгновения из снов - Марина Разина - Страница 3

Улица была грязная и серая. Покосившиеся лачуги смотрели проемами окон уныло и безжизненно. Было тихо и пахло дымом. Деревня казалась совсем пустой – люди то ли сидели в домах, то ли работали в поле. Только двое детишек ковырялись в пыли у дороги, но увидев меня, мгновенно скрылись в одном из жилищ. Деревня словно вымерла.

Впрочем, это не было далеко от истины – после чумы, выкосившей огромное количество народу, города и поселки пустовали. И к чужакам относились не слишком приветливо – каждый помнил, как быстро распространялась болезнь.

Хотя я и приходила сюда довольно часто, но тоже никогда не бывала принята с радостью. С весны и до осени раз в месяц я наведывалась в эту деревню, что бы выменять муки или зерна. Зимой же, когда дороги становились непроходимыми, не покидала дом.

Я жила в лесу с тех пор, как инквизиция добралась до моей семьи. Моя мать была обвинена в колдовстве и схвачена инквизиторами. Меня же отец успел спрятать на время, а позже отправить к деду. Дед был дровосеком, жил в хижине в лесу, куда мало кто заглядывал. Мать и отца, который до последнего надеялся вырвать её из рук палачей, я никогда больше не видела.

Когда мне было 12, деда не стало. Он ушёл однажды утром, как обычно, и не вернулся ни вечером, ни на следующий день, ни через неделю. Я искала его, но не смогла найти ни малейших следов.

Так я осталась жить в одиночестве. Иногда я думала, что забуду человеческую речь, разучусь говорить. И я пела. Я пела те колыбельные, которые раньше пела мне мама. Бывало, я ходила в деревню, к людям. Но девочка, живущая одна в лесу, воспринята была негативно. Кто-то смотрел на меня со злобой и ненавистью, кто-то открыто гнал прочь или насмехался. Я была поражена такой реакцией людей, по-этому, около полугода совсем не выходила из лесу.

Я выращивала овощи, собирала коренья и травы, и плела корзины, которые после меняла у мельника на муку и другие необходимые вещи. Я научилась лечить раны и болезни, так как помощи мне было не от кого ждать. И, в конце концов, люди стали обращаться ко мне при разнообразных недугах. Так прошли семь лет – в одиночестве и без надежды встретить хоть кого-нибудь родного.

Но в этот день случилось то, что изменило всю мою дальнейшую жизнь.

Мельник сегодня был на удивление щедрым. После тех трав, что я приносила ему в прошлый раз, его больному сыну стало значительно лучше. В благодарность он дал мне не только больше муки, но также угостил сливочным маслом. Это было настоящее лакомство для меня. Довольная, я торопилась вернутся домой, но заметила идущего мне навстречу человека. Он не был из местных жителей – я знала их всех в лицо. Длинная мантия и накинутый на голову капюшон вызвали у меня чувство тревоги, с каждым шагом перерастающее в панический ужас. Этот человек был похож на тех священнослужителей, что творили инквизицию. Потупив взгляд, я почти бежала, стремясь как можно быстрее оставить его позади. Но он обратился ко мне. Он задал мне вопрос, и я не могла уйти, не ответив. Я остановилась, почувствовав, как мои ноги стали ватными.

Мужчина искал лекаря. Но лекаря тут не было. Вернее, он был и это была я. Но для девушки быть лекарем – это тоже, что быть ведьмой. Как я могла сказать об этом?

Я молча смотрела на него. Монах со странным выражением лица повторил вопрос.

– Тут нет лекаря… – Пробормотала я и помчалась в сторону дома.

– Постой, мне кое-что нужно. – Он приподнял мантию и указал на рану на ноге. – Мне нужно обработать рану.

Я взглянула на его ногу. Рана была глубокой – до города он не дошёл бы с такой.

– В городе есть лекарь, но туда идти несколько дней. Вы, скорее всего, не дойдёте с такой раной. Но я могу вам помочь… – Я сказала это и запнулась. Я выдала себя.

Но он улыбнулся и спросил, как далеко нужно идти. И я повела его. Я не боялась, что он навредит мне – с такой ногой он бы не догнал меня, а это непреодолимое желание помогать страждущим всегда брало верх над осторожностью. Однако я прекрасно понимала, что если он расскажет кому-нибудь о моем занятии – могут быть проблемы. С местными было проще – им нужна моя помощь, поэтому они молчат. Да и некому тут рассказать обо мне – чужаки заходят сюда крайне редко.

Но надо же было мне встретить его…

Было начало лета. Погода стояла тёплая и солнечная. Свежая трава на лугах радовала сочным зелёным цветом, воздух был заполнен ароматом диких цветов. Лес вдали казался прозрачным – еще молодые листья были нежными и светлыми. Ясное небо удивляло своей глубиной, но на западе появились облака. Солнце ползло к ним – ближе к полуночи должен пойти дождь.

Вечером мы добрались до леса. Ночью ходить по нему было очень опасно – хищные звери, буреломы и топи были сложными препятствиями. Это позволяло мне чувствовать себя в безопасности, хоть и доставляло некоторые неудобства.

Мой спутник шёл на удивление бодро. Следуя за мной, он не особенно стремился говорить, что меня радовало. В какой-то момент я даже забыла о нем, и начала напевать, но опомнившись, замолчала.

Я собиралась оставить его на ночь тут, у леса, а утром прийти с лекарствами. Об этом я ему и сказала. В сумерках побрела домой, однако в середине пути мне стало нестерпимо печально, и я вернулась к тому месту, где мужчина остался на ночлег. Не знаю, чего было больше – сочувствия к нему, или же любопытства… Но, в конце концов, не оставлять же его на ночь под дождём?..

Мужчина сидел, облокотившись спиной на ствол дерева. Капюшон он снял, и теперь у меня была возможность рассмотреть его лицо. Тёмные волосы спускались до плеч и немного вились. Аккуратные тонкие черты лица сильно отличались от тех, что я привыкла видеть у местных жителей. Глаза же в сумерках казались полностью чёрными, без какого-либо намёка на белки. В какой-то момент мне показалось, что он и не человек вовсе, а скорее демон. К тому же, у него не было с собою ничего из тех вещей, которые принято брать в путешествие, только фляга с водой. Но я отогнала эти мысли – ведь разве же можно ранить демона? Увидев, что я вернулась, он вопросительно на меня посмотрел.

– Идём. – Позвала я его. – Начинается дождь, ты сильно промокнешь тут…

Ночь была безлунной и пасмурной, поэтому пробираться к дому пришлось наощупь. Мелкий моросящий дождь, казалось, проникал сквозь кожу, отчего дрожь пробивала из глубины тела. Сейчас же тут, в комнате, было тепло и уютно. Лучина бледно освещала деревянные стены, и было странно, и немного страшно, что я тут не одна. Уже несколько лет в этом доме не было никого, кроме меня, а вот теперь у меня гость, да ещё и такой загадочный. Хотя, пожалуй, ему я тоже казалась странной, да и людям в деревне тоже. Стоя у стола и растирая коренья, я наверняка очень походила на ведьму. Мои выбившиеся из косы волосы змеями лежали на грубой, штопанной десятки раз рубахе. Кисти рук при свете лучины казались прозрачно-пламенными, движения же их напоминали танец языков огня.

Я чувствовала на себе взгляд моего гостя, отчего становилось неловко. Он смотрел на меня очень серьезно, как бы изучая. Но в этом взгляде не было даже намёка на ту неприязнь и опаску, с которой на меня обычно смотрели. И это было приятно. Я представила, как, должно быть, это выглядит со стороны – сидящий у стола раненый демон и ведьма, что готовит для него зелье. Эта картинка меня позабавила и в то же время вызвала тревогу. Я на мгновение улыбнулась, но тут же отогнала видение.

Поставив на пол таз с тёплой водой, я собиралась омыть мужчине ноги. Однако у него это вызвало негодование – он сам помыл рану, позволив мне, однако, обработать её зельем и наложить повязку.

Такую рану я видела впервые – вид её был таков, словно невидимый огонь выжигает ткани тела изнутри. Мне придётся немало над ней похлопотать…

Когда необходимые действия были завершены, я предложила гостю отужинать и постелила ему на полу шкуры. Сама же уселась у стола и принялась за работу – вряд ли я смогла бы уснуть, зная, что у меня в доме посторонний человек.

Я понимала, что мой гость очень устал, однако, спать он не собирался. Он спросил, как давно я тут живу и не страшно ли мне одной. Я отвечала неохотно и коротко и тогда он умолк. Мы довольно долго сидели молча, но в конце концов, гость разговорился. Он рассказывал мне массу интересных вещей о тех местах, где бывал, о явлениях, которые видел. Он рассказал про моря и горы, про бескрайние пустыни. А я слушала и не понимала, как он (а он был довольно молод, не больше 25 лет, если судить по внешности) успел посетить столько мест. Мне сложно было поверить, представить что можно так жить. Быть, как ветер – сегодня тут, завтра там. Видеть и знать столько всего… Я казалась себе деревом, привязанным к земле своими корнями и, почему-то, почувствовала себя очень несчастной. Вспомнилась вся та боль, которую пришлось пережить, все те долгие дни и ночи, которые мне пришлось провести в одиночестве, без малейшей надежды увидеть кого-нибудь близкого. Просто потому, что их не было… Мои глаза наполнились слезами и я отвернулась, чтобы он их не видел…

Прошло несколько дней. Мужчина все еще гостил у меня – я разрешила ему остаться, пока рана не заживёт. И я понимала, что боюсь этого момента. Впервые за столько лет я была не одна и это было странно. Но, наверное, было ещё что-то более странное, в чем я боялась себе признаться.

Его рассказы стали обычаем. Мы много времени проводили рядом. Я была занята своей повседневной работой, он же доставал небольшую книгу и что-то увлечённо изучал. Мне было очень любопытно, что он читает, ведь я никогда не видела книг, но спрашивать мне не хотелось. И вот однажды, как будто почувствовав моё любопытство, он спросил, знаю ли я, что у него за книга.

– Нет, я не умею читать… – Почему-то мне было стыдно в этом признаваться, хотя большинство людей в то время читать не умели. По крайней мере, после моего приезда в лес он был первым грамотным человеком, которого я встретила.

– Это трактат о счастье. Философ размышляет о том, что приносит человеку ощущение счастья. О том, как можно создать мир счастливых людей – земной Рай. Хотя мне кажется, что люди не способны создать Рай. Как ты считаешь?

Таких вопросов мне ещё никто не задавал. Я удивлённо посмотрела на него.

– Почему не способны?

– Люди находят странное удовольствие в страданиях. Мучаются сами и заставляют страдать других. Разве не так?

– А мне кажется, каждый хочет быть счастлив, разве может быть иначе? Просто многие живут в страхе или ненависти, или неудовлетворённости жизнью – это и не даёт места радости…

– Но почему они так живут?..

Я никогда раньше об этом не думала.

– Я не знаю…

Мужчина быстро поправлялся и рана заживала «на глазах». Мы, по сложившемуся обычаю, проводили вечера вместе, сидя у зажженной лучины. Иногда он зачитывал мне отрывки из книги, а порой слушал как я, забывшись, тихо напеваю одну из любимых песен. В такие моменты он казался мне совсем другим – не тем инквизитором или демоном, каким я увидела его в начале нашего знакомства. Он скорее был похож на печального ангела…

В тот вечер мой гость не стал ничего рассказывать. Он был задумчив и мрачен, и только исподлобья поглядывал на меня. Щемящее чувство закралось ко мне в сердце. Я очень злилась на себя за то, что так сильно к нему привязалась – ведь было с самого начала понятно, что все будет именно так. Да и как вообще можно было настолько привязаться к человеку, зная его столь короткое время?.. Да, я была очень зла на себя…

Той ночью он ушёл. Я сделала вид, что сплю. Это было не правильно, но иначе я не смогла бы его отпустить. Я не знала, как прощаются. Я видела, как в бледных лучах Луны он скрывался за деревьями. Как накинул на голову капюшон и, сделав ещё несколько шагов, окончательно слился с темнотой…