Читать книгу Записки из музыкального магазина - Марина Рябоченко - Страница 3

Я всегда прихожу первая, в девять утра. Взяв на охране ключ, открываю двери в редакцию, затем – в секретарскую. В нос шибает свежей типографской краской и застарелым табачным дымом – вчера ночью водители, ожидая подписания номера, курили как паровозы… Выбрасываю окурки из пепельницы, распахиваю окно. Поливаю отстоявшейся водой старый корявый декабрист и усеянный детенышами кактус… Через короткое время комната наполняется свежим морозных воздухом, или ароматами весны, или теплом начинающегося летнего дня, или сладким запахом гниющей листвы… Эти простые запахи, которые каждый год сменяют друг друга, я острее всего воспринимала именно там, именно в те далекие годы.

Из секретарской – три двери в кабинеты редактора и двух его заместителей. Распахиваю двери, открываю окна. На моем секретарском бюро – такое не встретишь даже на помойке – ворох свежих газет, четырех изданий, которые печатаются в нашем издательском комплексе. Делаю вначале подборки для редактората и разношу по кабинетам, затем – такие же пачки для заведующих отделами, ответсека, дежурки… Руки становятся черными… Хватаю мыло, большой кувшин – помою руки и заодно наберу воды: пора включать самовар.

Первым, как часы, без двадцати десять, появляется главный редактор. А с десяти тихая, сонная редакция начинает наполняться десятками голосов. Почти каждый сотрудник первым делом заходит ко мне в секретарскую – кто за газетами, кто за свежими гранками, кто-то вносит в журнал заявку на автомобиль… Начинается новый долгий редакционный день.

Как же близко все! Вот я, девчонка еще… Словно и сейчас могу протянуть руку к свежему номеру на бюро и, растирая пальцами типографскую краску по газетному листу, развернуть газету… И вот я – нынешняя – стучу по черным кнопкам клавиатуры… Это только память, это она сгребла меня в охапку и швырнула в то далекое далеко, где до сих пор для меня живы и стены, и запахи, и ворох газет рядом с поспевающим, булькающим от усердия самоваром… И люди. И сегодня, сидя за компом, могу поздороваться с каждым. Помню их имена-отчества, их улыбки и походки…

Проработала здесь, в редакции областной газеты, восемь лет. Каждый день приходила на работу как на праздник. Ничто – ни легкая простуда, ни высокая температура – не могли оставить меня дома. Попала сюда случайно. Я уволилась с первого места работы и полгода просто маялась – без всяких мыслей, планов в голове. Как и где искать работу, какую? Помогла мама, которая очень хотела пристроить меня в интересное место, к добрым людям. Случайная ее знакомая, с которой сошлись на курорте, оказалась случайной знакомой заведующей редакции газеты…

– Люди там взрослые, творческие, может тебе будет интересно, – напутствовала мама, отправляя к той самой заведующей.

Лариса Ивановна как раз оформляла мне пропуск, когда я, дрожа от страха, открыла тяжелые стеклянные двери огромного, белого, недавно выстроенного издательского корпуса, подошла к нужному окошку и назвала фамилию.

– А, это ты? – обернулась ко мне миниатюрная женщина в зеленом кримпленовом платье, ладно сидящем на ее стройной фигуре. – Ну, пойдем…

Ее кабинет затерялся в самом конце длинного темного коридора, по обе стороны которого мелькали двери, двери… У Ларисы Ивановны было тепло, уютно пахло духами с ароматом ландышей. Она деловито оформила мне трудовую книжку.

– Сегодня четверг, вот и приходи в понедельник, в начале десятого, редакция будет уже открыта.

…На деревянных ногах спустилась я по мраморным ступеням на первый этаж. Не в силах сделать и шага, стала под лестничным пролетом, лицом к окну, и вдруг разрыдалась – горько, навзрыд.

– Да что ж ты так плачешь? – мимоходом спросил спускавшийся по лестнице мужчина.

В ту минуту я не могла объяснить своей истерики, какого-то отчаяния, предчувствия чего-то. Больше тридцати лет прошло с того дня. И только сегодня, когда воспоминания, картинки, люди, ситуации утрамбовались по своим местам, я поняла суть своих горьких слез. Были они подобны первому крику только что родившегося младенца, тоске по теплу материнской утробы. Страху перед таинственностью этого яркого и чужого мира. Второе рождение пережила я тогда.

Те годы не просто навсегда остались в моей памяти – они всегда со мной, потому что были днями и часами настоящего взросления, пути к самой себе. Кто-то может сказать, что путешествие это немного затянулось… Согласна, восемь лет – немалый сок. За это время с десяток курьерш и курьеров, моего возраста, устраивалось к нам в редакцию. Работали год-полтора, оперялись – кто в корреспонденты, кто в жены – и растворялись в жизни. Я задержалась, я шла не спеша, очень медленно приближаясь к своей профессии, да и к жизни вообще. И не жалею об этом – потому, что не ошиблась. Многие редакционные работники называли меня «дочерью полка», и это так. Они каждый день воспитывали, растили меня, сами не подозревая об этом, никогда не поучая – своими поступками, разговорами, слезами и смехом…