Читать книгу Смертельный конкур - Марина Серова, Марина Сергеевна Серова - Страница 5

Я сдержала данное Марине обещание и на глаза девушке не попадалась – следила за ней внимательно, но неприметно. Думаю, даже Жанна не обратила внимания на мое присутствие. Я нашла для себя укромное местечко неподалеку от места тренировок и скрылась в тенистой поросли кустов. Если б дело происходило в какой-нибудь западной стране, наверняка мне б пришлось пораскинуть мозгами, выбирая пункт слежки. Но у нас в Тарасове за ипподромом особенно не ухаживали, траву не подрезали, кусты не убирали. Даже мусор валялся неподалеку, красота, ничего не скажешь…

Пока на манеже никого, кроме Марины и тренера, не было. Жанна что-то командовала ученице, та беспрекословно выполняла задания. Поразительно, как можно заниматься нескольким всадникам на таком маленьком участке, сплошь заполненном препятствиями! Хорошо еще, что Жанна не притащила меня на манеж – сомневаюсь, что я смогла бы проехать верхом, не врезавшись в какой-нибудь хитрый барьер. Но Марина держалась в седле уверенно, словно приросла к лошади, прыжки выполняла грациозно и изящно. Я невольно залюбовалась легкостью, с которой девочка совершала самые сложные трюки. Даже моя сноровка и отличная физподготовка вряд ли бы помогли. Может, конечно, я бы и прыгнула через барьер, но сомневаюсь, что это выглядело бы настолько непринужденно.

К соревнованиям Кузнецова готовилась и правда серьезно. Занятие ее длилось не час и не два, а гораздо дольше. Прыжки чередовались с выполнением гимнастических упражнений на шагу и рыси, после чего Марина пускала Смерча различными аллюрами. Вначале я как-то отличала рысь от галопа, но потом вконец запуталась. Судить по скорости передвижения лошади – гиблое дело, порой конь делал движения, характерные для галопа, но оставался на месте, иногда шагал, но какими-то неведомыми виражами, странно переступая ногами. Наверно, Жанна дает девочке элементы выездки, догадалась я. Да, этот вид конного спорта и впрямь напоминает странный танец, вот только пара состоит не из дамы и кавалера, а из наездницы и коня. Это зрелище одновременно и восхищало и завораживало, и я поймала себя на том, что не могу оторвать глаз от Марины и Смерча. Даже о больном пальце забыла, бывает же такое…

Похоже, где-то наверху мое желание было услышано, и никаких форс-мажорных происшествий в этот день не произошло. Где-то в час дня и у лошадей, и у людей был обеденный перерыв, во время которого тренер с Мариной покинули манеж. Я по-прежнему старалась не бросаться в глаза, но и уходить с ипподрома не собиралась. Раз договорились, что я слежу за Мариной весь день, пока она занимается на конюшне, значит, покидать рабочее место я не имею права. Единственное, что я не учла – так это свои собственные физиологические потребности в еде. Лошадям скормила весь пакет сухарей, а мне остались только жалкие крекеры да несколько пакетиков растворимого кофе. «Дурная твоя голова, Женя, – сокрушалась я про себя. – Ну раз мозги не работают, то и ходи голодной…»

Зато в обеденный перерыв у меня появился повод еще раз попытаться наладить контакт с Мариной. Задачка не из легких – я это сразу поняла. И в своих предположениях не ошиблась. Юная спортсменка молча жевала нечто, напоминающее овсяную кашу, из контейнера. Я не стала заглядывать в ее тарелку, чтобы установить название блюда, хотя, если на жизнь девушки кто-то покушается, он запросто мог подсыпать какой-нибудь яд в Маринину еду. Будем надеяться, что таинственный злоумышленник до этого не додумался. Благодаря установленной прослушке я смогу установить личность отравителя, вот только Марине это не поможет…

Хозяйка Смерча, даже не подозревавшая о моих тревогах касательно ее жизни, с абсолютно равнодушным видом доела весь свой обед и, точно так же не произнося ни слова, засунула контейнер в цветной пакет. То ли девушка, как и я, абсолютно неприхотлива в еде, то ли питается по специально подобранной диете – непонятно. Но овсянка, очевидно, никакого гастрономического удовольствия ей не принесла.

Я решила показать, что тоже сижу в быташке не просто так, и достала свои несчастные печенья. Пока рылась в сумке, ударилась больным пальцем и ойкнула от боли и неожиданности. Рана, только недавно переставшая меня тревожить, снова напомнила о себе, заставив меня сморщиться, дабы снова не взвыть. Я кое-как разорвала упаковку крекеров и щедро предложила угоститься Марине. Девчонка пожала плечами – вроде ешь сама свои печенья – и вытащила плитку шоколада. Поделиться со мной ей в голову не пришло, она спокойно сжевала половину плитки, а остальное завернула и отправила обратно в пакет.

Мои попытки завести разговор тоже потерпели сокрушительное фиаско. На участливый вопрос, как прошла тренировка, Марина не только не ответила, но и весьма бесцеремонно встала из-за стола и вышла из раздевалки. Я выругалась про себя – вот упрямая, зараза! – засунула оставшиеся крекеры в сумку, так и не успев их попробовать, и вышла вслед за девушкой. Как и ожидала, та уже торчала в деннике своего ненаглядного Смерча. Могу поспорить, ему она охотно выкладывала все подряд – и про занятия, и про овсянку, и еще бог знает про что…

Вторая половина дня практически ничем не отличалась от первой: Жанна командовала, Марина выполняла указания. Разнообразие внесло только появление других учениц тренера, трех девушек примерно одного с Мариной возраста. Одна из них отличалась высоким ростом и крепким телосложением, вследствие чего она казалась куда сильнее и выносливее остальных всадниц. Ее длинные роскошные светлые волосы были стянуты в небрежный хвост, отдельные пряди в живописном беспорядке выбивались из-под каски. Амазонка, да и только, подумала я. Лошадь у рослой была соответствующая – высокая, черная, с выпирающим хребтом. Кобылу звали Регина, как я догадалась из долетавших обрывков команд Жанны, а ее хозяйку – Лена. Эта парочка сразу привлекала к себе внимание – весь облик наездницы выражал горделивость и надменность. Если Марина выполняла прыжки плавно и грациозно, то Лена брала резкостью и наскоком. Она быстро разгоняла лошадь, сильно пришпоривала ее и буквально взлетала вверх, преодолевая препятствие. Она мастерски владела своим телом – когда нужно, наклоняла корпус, а едва лошадь приземлялась на передние ноги, тут же выпрямлялась, как солдат при параде. Ни одного лишнего движения, ни одного неуверенного жеста – словно это был не живой человек, а какой-то робот.

По сравнению с харизматичной Леной и грациозной, изящной Мариной остальные ученицы терялись и казались незаметными серыми мышками. Естественно, они ездили куда лучше меня, да и других новичков, прыгали через препятствия, пускали коней разными аллюрами. Но не было у них той изюминки, того обаяния, которыми обладали высокая «Амазонка» и моя подопечная, а потому они и оставались всего лишь «девочками на лошадях», «ученицами тренера». Как выяснилось позже, из четырех всадниц, занимающихся на манеже, к соревнованиям готовились только Лена и Марина. «Серенькие мышки» отъездили положенный час и, весьма довольные собой, теперь хвалили лошадей и шагали по узенькой дорожке вдоль препятствий, не мешая двум другим наездницам. Потом они уехали в конюшню, а Лена и Марина продолжили тренировку.

В четыре вечера Жанна скомандовала Марине заканчивать занятие и отшагивать Смерча, и все свое внимание сосредоточила на Лене. В отличие от двух предыдущих учениц, Марина направляла коня не по дорожке, а вдоль препятствий. Лена же гнала свою высоченную Регину по периметру манежа сверхбыстрым галопом. Жаль, забыла, как он называется в конном спорте. «Карьер», то ли «полевой галоп», ладно, оставим термины. Иначе говоря, кобыла неслась с такой скоростью, что попадись на дороге всадницы кто-то или что-то – я бы ему не позавидовала. Марина описала еще одну «восьмерку» вокруг двух метровых барьеров, а потом направила Смерча к выходу, выгадав момент, когда Лена находилась на противоположной стороне манежа.

Я даже пожалела, что приходится уходить, так и не досмотрев окончания этой бешеной скачки. Но мне надо охранять Марину, поэтому я задворками прокралась за всадницей, которая, наверно, и вовсе забыла о моем существовании. Пока она расседлывала коня, я тихо прошла в дальний конец конюшни и притаилась перед дверью в быташку. Мне был виден проход между денниками, тогда как Кузнецова при всем своем желании не смогла бы меня заметить. Про себя я запомнила все удобные точки наблюдения, которыми смело можно пользоваться. Между тем Марина вытащила телефон из маленькой сумочки вокруг пояса и позвонила отцу. Я слышала ее разговор – она сообщила, что тренировка закончена и Костя может подъезжать. Вероятно, шофер Марины, поняла я. Кузнецова быстро швырнула краги и шлем в быташку, схватила пакет с контейнером и вышла с конюшни, не забыв ласково потрепать Смерча и угостить его щедрой порцией нарезанных яблок. Я поняла, что и мой рабочий день на сегодня закончился, однако не успокоилась до тех пор, пока не увидела, как Марина, покинув территорию ипподрома, садится в серебристый «БМВ», и автомобиль плавно трогается с места.

На следующий день я приехала на конюшню так же утром, за полчаса до назначенного времени моего занятия. Я поняла, что Жанна ставит новичков до обеда, а вечер посвящает более «продвинутым» ученицам. Помня свои вчерашние ошибки, сегодня я основательно подготовилась ко второму рабочему дню. Во-первых, взяла себе подходящий обед, дабы не ходить, как голодная сирота. Тетушка Мила, которая искренне меня жалела («Женечка, ты же никогда лошадей не любила, как ты теперь верхом-то ездишь?»), пыталась нагрузить меня контейнерами с супом и вторым блюдом, но я наотрез отказалась. Попросила ее нарезать мне побольше бутербродов – по крайней мере, их удобно жевать на ходу и не нужно подогревать. По-человечески поесть за столом мне вряд ли удастся, учитывая непростой характер моей подопечной, а бутерброды будут в самый раз.

Скрепя сердце я напихала целый пакет сухарей для лошадей, стараясь в магазине выбрать куски побольше – чтоб исключить повторения вчерашней катастрофы с моим пальцем. Пришлось смириться с печальным фактом – рана будет заживать очень долго, укусы лошадей болят сильнее, чем кошачьи. Остается лишь радоваться, что в аптечке на конюшне отыскалась перекись водорода и я не успела занести себе инфекцию. Да, глупее ранения в моей жизни еще не было…

Иван Андреевич, которому я отчитывалась накануне (про укушенный палец промолчала, не хватало еще позориться перед заказчиком!), сообщил, что Марину каждый день привозят на конюшню к 10 утра. Дочка занимается шесть дней в неделю – и то потому, что лошадям положено отдыхать один раз в семь дней. У Смерча и так огромная нагрузка по сравнению с лошадками, которым «повезло» работать в прокате – конкурным и спортивным лошадям приходится пахать вдвое больше, чем остальным коням. Одно дело – катать шагом ребенка или неопытного всадника на корде, и совсем другое – целый день брать препятствия, скакать галопом и отдыхать только на рыси и шаге в конце тренировок. Я слышала, что век ипподромных лошадей недолог – их не жалеют, заставляют работать на износ. А если животное получает травму и его по счастливой случайности не покупает кто-нибудь в качестве домашнего любимца, бывшего призера соревнований без сожаления сдают на мясо…

Но, думаю, Смерчу такая судьба не грозит. Даже если во время тренировки конь повредит себе ногу и не сможет больше участвовать в спортивных состязаниях, Марина упросит отца приобрести его. Никогда не поверю, что такая горячая любовь человека к лошади закончится, если животное придет в негодность. А Марина, надо сказать, буквально влюблена в своего коня, это сразу понятно.

Однако на конюшню я явилась не первая – как и вчера, я расслышала голоса девчонок. Не Нади и той, которая первая чистила лошадь на развязках, говорящие были мне не знакомы. Я остановилась и решила пока не демонстрировать свое появление. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что поблизости никого нет, я прижала ухо к приоткрытой двери в конюшню.

– Прикинь, Анька до сих пор в отрубе валяется! – донесся до меня веселый голос одной из участниц разговора. Ее собеседница громко расхохоталась, и я услышала характерный звук, раздающийся при ударе ладонями.

– Круто ты ее! – восхитился другой голос. – А я думала, не сработает!

– Да у меня мать иногда его пьет, когда кефирчик не помогает, – заявила первая. – Но она по капельке в воде разводит, а я целую ампулу в чай вылила!

– Эх, жалко, не узнаешь, как она сейчас. – Я услышала злой, торжествующий хохот. Надо сказать, довольно омерзительный смех. – Поди, с фарфоровым другом не расстается!

– Ага, может, ей мамаша туда постельку перенесла, чтоб доченьке далеко ночью не бегать! – вторила другая соучастница. Девчонки еще похохотали, а потом замолкли – видимо, занялись чисткой лошадей. Я посчитала, что время войти в конюшню сейчас самое подходящее.

Как я и догадалась, девочек было двое, и обе они старательно смахивали пыль со своих лошадей, стоящих по разные стороны прохода на развязках. И кони, и их хозяйки были мне не знакомы. Девушка повыше – на вид ей было лет 14–15 – чистила поджарую гнедую кобылу с черной гривой, заплетенной в сложные косички. Лошадь стояла рядом с денником с табличкой «Эрика» – стало быть, кличку гнедой лошади я знаю. Другая кобыла терпеливо перетаптывалась возле стойла с надписью «Грация». Эта лошадь была пониже ростом, черная, с белой отметиной в середине морды. Ухаживающая за ней девушка стояла ко мне спиной – видны были только ее длинные темные волосы, заплетенные в тугую косу, зеленая футболка, обтягивающая ладную стройную фигурку, и неизменные клетчатые бриджи.

Я поздоровалась, девчонки фамильярно помахали мне:

– Привет-привет! Новенькая, что ль? На прокат?

– Я у Жанны Константиновны занимаюсь, – пояснила я. – Недавно, второе занятие.

– А, понятно, – девчонки потеряли ко мне всякий интерес и вернулись к своему занятию, изредка похихикивая – видимо, вспоминали свою «веселую» «остроумную» шутку. Я аккуратно обошла лошадей и прошла в быташку.

Дети в подростковом возрасте бывают очень жестоки – эту истину я знала прекрасно. Вот только странно видеть подобное вероломное поведение на конюшне – мне казалось, что общение с животными (пускай даже такими опасными, как лошади!) делает человека добрее по отношению к окружающим. Не зря же в семьях с детьми часто заводят больших собак – чтоб ребенок с малых лет учился ответственности и заботился о ком-то. Но то, что я услышала сейчас, как-то подорвало мою веру в доброту и светлые чувства на ипподроме. Ситуация мне полностью понятна – эти две подружки решили подсыпать некой Ане какое-то слабительное, а теперь радуются удачной «шутке». О том, что у их жертвы может развиться серьезное отравление или другие проблемы с желудком, девчонки как-то не подумали. Хотя, может, они совершили пакость не смеха ради, а, скажем, решили отомстить этой Ане за что-то? Или она просто им не нравится? А может, они не хотят, чтоб она участвовала в соревнованиях? Последняя версия, конечно, хорошо сочетается с покушением на жизнь Марины, если таковое имело место быть, но предположение нуждается в проверке. Если Аня и эти две пакостницы не участвуют в конкуре, значит, остаются первые два варианта.