Читать книгу Мужчина не по карману - Марина Серова - Страница 5

К Шадрухину ехать в гости не имело смысла. Вынос тела, дорога на кладбище и все такое прочее не располагают к беседе. Сейчас у него полон дом людей – поминки. Не раньше вечера народ рассосется. И со Смотровым и Качаловым ничего не получилось. В общежитии их не оказалось – ребята уехали к родителям на праздники и вернутся только завтра, скорее всего вечерним поездом. Что-то несчастливый у меня сегодня день выдался.

Я стояла, облокотившись о капот своей машины, и курила. Поток талой воды, как ненормальный, пробегал мимо меня, унося вдаль прошлогодние листья и зимние окурки. Ветер плутал в волосах. От него было прохладно, но в машину не хотелось. Рука теребила визитку, добытую в недрах кармана серого пальто Шадрухина. Меня мучили два извечных российских вопроса: кто виноват и что делать? Вопрос первый остался открытым, а по поводу второго возможны были два варианта: заманчивый первый – поехать домой и сколько-нибудь отдохнуть, и не столь приятный второй – можно посетить фирму «Инвест-М», в которой работает Шадрухин.

Я отправила окурок в свободное плавание по ручьям родного города и поехала к центру, выбрав вариант под номером два. Фирма располагалась в одном из высотных зданий, где сдавались помещения под офисы разных частных фирмочек. В таких домах обычно очень трудно найти искомое, что получилось и на этот раз. Я долго плутала по закоулкам второго этажа, в результате вышла почему-то на третий, где, уже совсем отчаявшись, все-таки обнаружила нужную мне фирму. А если бы я по главной лестнице пошла на третий этаж, то искомый офис ни в коем случае не был бы найден. Я усмехнулась: отсутствие логики полнейшее, как и все в нашей стране.

Я оказалась в кабинете, где сидело пятеро работников. Одни откровенно скучали, вторые измученно строчили на клавиатурах компьютеров, машинально отхлебывая остывший кофе. Один скучающий мужчина лениво повел на меня осоловелым взглядом, но отвел его, вздохнул и продолжил скучать дальше.

– Что вы хотели? – оторвавшись от экрана компьютера, спросила девушка, у которой отсутствовали какие-либо признаки фигуры.

– Могу я видеть вашего директора? – спросила я как можно официальнее.

– По какому вопросу?

Я молча достала свои «корочки» и показала их девушке. Красный цвет удостоверения почему-то сильно испугал ее. Большие карие глаза распахнулись и стали еще шире, а руки неожиданно схватили какую-то папку. Секунду спустя удивленно посмотрев на нее, девушка поняла, что папка ей совершенно не нужна, и положила ее обратно. Только после этих сложных манипуляций сотрудница фирмы «Инвест-М» смогла сказать:

– Минуточку. – И прошла в кабинет директора.

Минут десять мне пришлось ждать ее возвращения, словно они на пару с шефом срочно и тщательно уничтожали все компрометирующие их документы. Или, на худой конец, дописывали недописанные.

Наконец дверь распахнулась, и девушка пригласила меня внутрь. Кабинет директора был обставлен с шиком, как, кстати, и тот, который я увидела первым. Обычно в таких частных конторах директора имеют большие запросы, а служащие – небольшие зарплаты. За обширным, черного дерева столом сидел мужчина нисколько не представительный: маленький рост, узкие плечики и широкий животик. И, совершенно не стыкуясь с такой несолидностью, пол-лица этого человечка занимал массивный розовый нос.

«Да, на обложку „Русского медведя“ этот гражданин не потянет», – подумала я.

– Чем могу быть полезен? – спросил директор высоким голосом.

Я еще раз распахнула просроченное удостоверение, пальцем, словно невзначай, прикрыв число, до которого действительны мои «корочки».

– Хочу задать вам несколько вопросов об одном из ваших сотрудников.

Директор пригласил меня сесть, с тревогой проследив за тем, как красные «корочки» исчезли в моей сумочке. Он так и не решился попросить их посмотреть. Люблю таких людей допрашивать. Стоит только немного нажать на них, и они все выкладывают без утайки. Не то от страха, не то от благоговения перед правоохранительными органами.

– Он что-нибудь натворил? – спросил директор.

– Нет, но у него убили жену.

– А, это вы о Шадрухине, – облегченно вздохнул маленький человечек, сразу как-то успокоившись.

Я, заметив это, сразу подумала, что, по всем признакам, рыльце у него в пушку.

– Да, – подтвердила я для начала разговора, – о Шадрухине.

– Он подозревается? – спросил директор так, словно действительно ожидал услышать на подобный вопрос определенный ответ.

– Мы хотим это уяснить и надеемся, что вы нам поможете. Скажите, как зарекомендовал себя Шадрухин в вашей фирме? – начала я издалека.

Директор помялся, явно размышляя над тем, какую информацию от него ждут.

– С самой что ни на есть положительной стороны, – сообщил он наконец. – Хороший работник. Немного вял и безынициативен, но крайне исполнителен.

– А какие у него отношения с сотрудниками?

– То есть? – как-то встрепенувшись, спросил директор. Ручка из его ладони выпала и покатилась по столу. Я отметила это в своем мозгу и стала еще более внимательно наблюдать.

– Конфликтный ли человек Шадрухин, или он легко сходится с людьми, – начала перечислять я, и директор свободнее откинулся в кресле, услышав, что именно я от него хочу. – Любят ли его сотрудники, – произнесла я, продолжая наблюдать за ним и сразу заметив, что последняя фраза заставила директора вновь схватить ручку, что выдало вновь охватившее его волнение.

– Что вы, какие конфликты, – торопливо заговорил директор. – Геннадий Андреевич человек миролюбивый. Он согласен пожертвовать своим комфортом, лишь бы ни с кем не ссориться.

– А сотрудники?

– Сотрудники его уважают.

Я решила сыграть ва-банк.

– И сотрудницы?

Директор стал раскручивать и закручивать ручку, явно испытывая сильное волнение.

– То есть? – повторил он свой вопрос.

Я поняла, что таким образом мне от него не добиться правды, и попробовала подойти с другой стороны.

– Шадрухин на днях ездил в командировку? – начала я быстро, с напором спрашивать его, не давая времени на то, чтобы подумать.

– Да, – только и успел односложно ответить директор.

– Когда он туда уехал?

– Первого марта.

– А вернулся?

Ручка хрустнула в руках директора. Он часто-часто заморгал глазами, не зная, что ответить. Как мог такой безвольный человек пробиться в начальники?

– Так когда же? – давила я дальше.

– Седьмого марта, – с ноткой неуверенности сказал мужчина.

– Это точная информация? Помните, вы сейчас помогаете следствию, и от вас может зависеть, поймают преступника – убийцу! – или нет.

Почему-то патриотическая мысль о посильной помощи правоохранительным органам вконец пошатнула позицию директора.

– Пятого, – едва слышно произнес он.

Я удовлетворенно откинулась на спинку стула. Сильно захотелось курить, но я понимала, что расслабляться еще рано. Самого главного, за чем я, по сути дела, и пришла, узнать пока не удалось.

– А зачем вы подписали документы Шадрухину с неверной датой?

В этот момент на столе включился динамик и приятный женский голос спросил, соединить ли Дмитрия Федоровича с кем-то. Я подосадовала на то, что нас так некстати прервали, отметив про себя имя директора.

– Скажи, пусть перезвонит минут через пятнадцать, – ответил Дмитрий Федорович, после чего обратился ко мне. Время передышки позволило ему успокоиться и взять себя в руки. – Знаете, как это бывает: жена-стерва дома пилит, на работе полный завал, в общем, некогда хорошему человеку отдохнуть. А тут подворачивается молоденькая симпатичная девушка. Можно же понять человека.

– И отмазать его от жены… – продолжила я.

– Ну, зачем же так грубо. Прикрыть.

– Хорошо, прикрыть, – усмехнулась я. – И работает эта девушка у вас?

– Совершенно верно.

– Вы можете мне показать ее?

– К сожалению, она сегодня не пришла. Заболела, видно. Но я могу дать вам ее адрес.

Он нажал на кнопку переговорника и попросил секретаря принести личное дело Орловой. Через минуту в комнату вошла все та же бесформенная девушка и положила на стол папку с крупными буквами «Дело» на обложке. Ниже от руки было написано «Орлова Ольга Александровна». Дмитрий Федорович прочитал адрес, и я, распрощавшись, ушла.

* * *

Сумерки незаметно опускались на дорогу. Я включила подфарники и немного сбавила скорость. В доме Шадрухиных поминки, должно быть, уже закончились, но все равно ехать к нему было еще рано. Теперь уже по другим причинам. Я решила явиться к вдовцу, собрав всю возможную информацию, поэтому путь мой лежал в противоположный конец города, на самую его окраину, в Елшанку. Целый день, проведенный в дорогах, давал о себе знать. О том, что приближался вечер, настойчиво напомнил мой желудок. Я остановила машину около одной из кафешек и, включив тихо музыку, закурила.

В этом заведении я ни разу не была, а мне не хотелось попасть в какую-нибудь забегаловку, которую облюбовали граждане-алканарики. Я смаковала сигарету, от которой, кстати, аппетит разыгрался не на шутку, и наблюдала за входящими и выходящими. Вполне приличный народ. Я затушила окурок и поспешила к входу.

Пара сосисок и картошка фри волшебно пахли в моей тарелке, успокаивая возмущения желудка. В ожидании, пока мое блюдо остынет до съедобной температуры, я попробовала собрать уже известные мне факты воедино. У Шадрухина вырисовывалось очень шаткое положение: никакого алиби и мотив. Жена его была все же скорее на крокодила похожа, чем на ангела, да и характер, как я поняла, имела стервозный, а тут вырисовалась молодая и симпатичная девушка… Если убийца Шадрухин, понятно, почему нет следов взлома. Но это в том случае, если муж сам убивал жену или присутствовал в данный момент. Кто же тогда третий? Мужчин же было трое, если верить словам соседки.

А если предположить, что Шадрухин кого-нибудь нанял? Тогда совсем непонятно, зачем он раньше времени приехал в город, от такого алиби отказался.

Мне вспомнился наглый тип, гордо назвавший себя частным детективом. Мне страшно захотелось его переплюнуть и самой собрать ту информацию, которую он мне хочет продать. И здесь не жадность во мне говорила. Это дело принципа. А к Орловой обязательно нужно будет взять портативный магнитофончик, который сейчас мирно лежит в рюкзаке в машине.

Отвлекшись от мыслей, я обнаружила, что незаметно все съела, попросила счет и, заплатив, вышла к машине.

Уж не знаю, может быть, что-то и есть в Елшанке хорошее, но только не дороги. Единственное порадовало: дом Орловой нашелся сразу. Это был маленький частный домишко, как минимум с десяток лет мечтающий о капитальном ремонте. Но надо было отдать должное хозяйке: несмотря на окружающую ветхость, двор был достаточно чист и ухожен. Сбоку калитки была привинчена красная кнопка звонка.

Я огляделась и отметила, что для наблюдения за домом это место совершенно неудобное: напротив глухой забор какого-то завода, у соседей справа и слева окна в сторону нужного мне дома не выходят. Следовательно, соседей расспрашивать не имело смысла, вряд ли они могли увидеть выходящего ночью от Орловой мужчину. Оставалось только беседовать с ней.

Мне пришлось минут пять звонить, прежде чем дверь дома открылась и к забору прошаркали чьи-то шаги. Калитку открыла действительно миловидная женщина лет двадцати пяти с крашеными волосами. На ней был нежно-голубой халатик, прикрывающий стройные ноги только до колен. По всей видимости, женщина накинула его впопыхах, поскольку ворот с одной стороны был завернут внутрь.

– Что вам нужно? – недружелюбно спросила Орлова. Она зябко ежилась на ветру, стоя в одном халате и просторных мужских ботинках.

В окне дома мелькнул обнаженный торс мужчины, и мне стало ясно, почему воротник у гражданки Орловой комком свернулся «по собственному желанию».

– Я пришла за своим мужем, – напористо сказала я и, выдавив плечом удивленную женщину из ворот, прошла в калитку.

Теперь главное – не сбавлять темпа. По двору я понеслась, как стихийное бедствие, разбрызгивая из-под сапог грязь на ухоженные бордюрчики.

– Позвольте, какой муж? – донеслось возмущенное из-за спины.

Но я уже вошла в роль и отвечать не собиралась. На скользких ступенях в дом темп пришлось немного сбавить, чтобы не растянуться на глазах у полураздетой Орловой, но внутри дома я вновь зашагала нервной походкой обманутой жены. По всей видимости, обладатель голого и достаточно подтянутого торса находился в спальне, поскольку ни в коридоре, ни в зале я его не обнаружила. Я рывком толкнула дверь в спальню и увидела искомое.

Мужчина, довольно молодой, спортивного телосложения, сидел на взрыхленной кровати в одних брюках и без носков и премило удивлялся моему вторжению. Вокруг валялись остальные предметы его туалета, по которым нетрудно было догадаться, что он является коллегой Кири и моим конкурентом, то есть ментом. Вещи, кстати, валялись не только его.

– Что все это значит? – запыхавшись, подбежала ко мне хозяйка дома. – Идите искать своего мужа в другом месте.

Я, как могла, изобразила растерянность на своем лице.

– А где же Гена?

– Какой Гена, девушка?

– Вы сами знаете какой, – повернулась я к ней. – Шадрухин.

– Девушка, повторяю, ищите своего мужа в другом месте. Никакого Шадрухина я не знаю.

– Знаете! – со слезами в голосе сказала я. – Он у вас шестого был.

Я закрыла лицо руками и плюхнулась на кровать рядом с полуобнаженным в штанах. Боковым зрением я видела, как его заинтересовала эта история, а также мои бедра, к которым он словно невзначай придвинулся. Это мне было только на руку: какая женщина не заметит, что ее мужчина обращает внимание на другую. А я хотела как можно сильнее разозлить Орлову. Мне нужна была истерика, и я ее закатила.

Захлебываясь слезами, которые, честно говоря, выдавливать из себя оказалось довольно трудно, я нервно вздрогнула и уткнулась в соседние колени. Они оказались несколько костлявыми, и мне было страшно неудобно. Я представила себе, как сейчас смотрит на меня любовница мужчины. Должно быть, ох как мало тепла в ее взгляде.

– Он говорил, что любит меня, что жить без меня не может, а сам… – голосила я во все горло.

– Девушка, я не знаю, кого вы за нос водите, но скажу точно: никакая вы не жена Геннадию Андреевичу.

Я подняла заплаканное лицо с колен бойфренда Орловой и с ненавистью посмотрела на нее.

– Геннадий Андре-евич, – передразнила я ее. – Ты и в постели его так называешь?

– Что? – возмутилась оскорбленная хозяйка дома и обратилась к мужчине, сидящему рядом со мной, который вот уже пару минут терялся в сомнениях – приобнять меня, чтобы успокоить, как ребенка, или не рисковать на глазах у любовницы: – Игорь, и ты позволяешь меня так оскорблять?

Игорь, по-видимому, придерживался того мнения, что в споры женщин лучше не вмешиваться, все равно виноватым останешься. Он вяло открыл рот, чтобы что-то ответить, но я его опередила.

– Если ты не знаешь Гену, откуда тебе известно, как его зовут и кто его жена? – придвигаясь ближе к широкому мужскому плечу, спросила я Орлову.

– Да? – оживившись, спросил Игорь. – Это, кстати, интересный вопрос.

– Ну, Игорек, не слушай ты эту ненормальную, – стала оправдываться Орлова, – Геннадий Андреевич – мой коллега по работе. Как мне его не знать? И жену его я видела. И если эта, – кивнула на меня женщина, – его жена, то она сумела сильно помолодеть за последние дни, сделать пластическую операцию и, что самое неожиданное, воскреснуть.

Прослушав всю эту тираду, я шмыгнула носом и, взревев с новой силой, уткнулась все в те же костлявые коленки.

– Да что это такое? – не выдержав, кинулась оттаскивать меня от любовника Орлова.

– Да, я не его жена, – со всхлипами ревела я в ответ, не соглашаясь отлипать от бойфрендовских коленей, – но он говорил, что любит меня. И шестого ночью он не пришел ко мне, хотя обещал. И дома его не было. Я проверяла, звонила.

Орлова, я чувствовала, уже готова была применить силу, лишь бы заткнуть меня.

– Постой, постой, – прикрывая меня рукой, начал о чем-то догадываться Игорь, – шестого марта?

– Не октября же, – ответила я.

– Так вот чью бритву я обнаружил на следующий день, – осенило его. – А я, дурак, тебе цветы принес.

– Ты что, веришь этой ненормальной? – взвизгнула Орлова.

– А я-то думаю, что это к ней папа так часто приезжает, но я все его застать не могу. Он, видишь ли, то пенку для бритья оставит, то галстук забудет. Загадочный такой папочка, который с дочериными женихами стесняется знакомиться.

– Да если хочешь знать, этот «загадочный папочка» очень часто у меня ночует, – не выдержала Орлова. – Девушка, это и вам будет интересно: шестого он всю ночь провел у меня. Всю! Мы валялись в постели с семи вечера до самого утра. Кстати, любовник «папочка» замечательный. А ты думаешь, как я одна ращу ребенка? – обратилась она непосредственно уже к Игорю. – На одну зарплату, что ли? Она у меня не депутатская!

Миловидное лицо хозяйки дома от волнения покрылось красными пятнами. Обстановка накалилась до предела, и я поняла, что пора ретироваться. Я возмущенно вскочила с насиженного места и собралась пулей выскочить, словно не выдержала моя душа такой горькой правды, но не тут-то было. Орлова вцепилась в меня руками и, крепко встряхнув, отбросила обратно.

– Нет уж, не уходите! – распаленно кричала она. – Натворила дел и в кусты? Не получится!

Она размахнулась для того, чтобы дать мне пощечину, но промахнулась – я быстро увернулась от удара. Зря эта женщина затеяла военные действия со мной, обладательницей черного пояса по карате. Лучше меня так не нервировать.

Красные пятна все шире и шире расплывались по лицу и слегка прикрытой груди разгоряченной женщины. Зрачки от злости стали совсем узкими. Я сделала еще одну попытку уйти, но снова безрезультатно. Кажется, я несколько перестаралась, играя роль.

– Какое право ты имела разрушать мою жизнь? – кричала запутавшаяся в любовниках дамочка. – Зачем ты ворвалась в мой дом? Это, между прочим, противозаконно. Я свои права знаю.

Орлова в очередной раз попыталась меня ударить и в очередной же раз промахнулась. Это вконец ее взбесило. Круто развернувшись, женщина выбежала в соседнюю комнату. Действие было настолько неожиданным, что я сразу не поняла, для чего она это сделала. Лишь только когда раздался ее голос, вызывающий по телефону милицию, я оправилась от того состояния полного изумления, в которое впала из-за неожиданно бурной реакции Орловой.

В голове родились две мысли: вырвать из рук ненормальной хозяйки дома телефонную трубку или любой ценой пробиваться к выходу. Затевать побоище с женщиной не хотелось, и я, прекратив играть «бедную овечку», решительно направилась к выходу.

– Никуда ты не уйдешь, – уцепилась за мой рукав Орлова.

– Оля, не чуди, – попытался успокоить ее Игорь.

Спектакль затянулся, актеры переигрывают. История эта мне давно уже перестала нравиться, и, схватив удерживающую меня руку за запястье, я вывернула ее, применив несложный прием из карате. Освободившись таким образом, я вышла на скользкие ступеньки, по пути сшибла пустое ведро, и оно с гулом покатилось вниз, громыхая на каждой ступени.

Быстрым шагом я прошла по тропинке и, ногою толкнув калитку, вышла за ворота. Я слышала, как Орлова скользит следом. Впопыхах она упала на ступеньках, что меня очень позабавило. Мне оставалось совсем немного пройти до моей машины, как я увидела явление, совершенно не свойственное в нашей стране. Объезжая ручьи и канавы, на максимальной для таких условий скорости в сторону дома Орловой спешил автомобиль, освещая все вокруг фарами. Он был совсем рядом, и даже в темноте вечерних сумерек я смогла различить: это была машина милиции. Вот уж поистине неисповедимы пути господни!

Хоть глаза Орловой и застилала злость, но определить, что за машина движется в нашу сторону, она тоже смогла. Несказанно обрадовавшись, она прибавила шагу и замахала руками, поторапливая ментов. Этого только не хватало.

Быстро оценив сложившуюся ситуацию, я решила вести себя как можно более спокойно и не вступать в конфликт с властями. В любом случае уехать я теперь не успею: номера моей машины видны как на ладони. Не хватало еще, чтобы меня разыскивать стали.

Милицейский автомобиль остановился, перегородив дорогу моей «девятке». Из него вышли два мента: у одного был бутерброд с колбасой в руках, у другого скука в глазах.

– Дом двадцать девять здесь, что ли? – спросил тот, что со скукой.

– Да, – с готовностью ответила Орлова. Красные пятна ее стали белеть на морозе, стирая последнюю краску с лица. – Это я вас вызывала. Вот эта женщина ворвалась в мой дом. Вы только посмотрите, я вся в синяках. – Она протянула вперед запястье, которое я слегка вывернула, высвобождаясь от ее цепкой хватки.

Следы моих пальцев, а также ссадина на коленке, полученная Орловой при падении с крыльца, красноречиво говорили за себя. Ситуация принимала неожиданный оборот.