Читать книгу Под крылом Валькирии - Марина Серова, Марина Сергеевна Серова - Страница 3

Нынешний год бил все рекорды по погодным аномалиям. Если зима выдалась лютая и морозная, то лето, напротив, заставляло жителей города изнывать от жары и искать спасения на пляже (кому посчастливилось в июле уйти в отпуск) или в прохладе кондиционера в офисе.

Тридцать пять градусов в тени – это, конечно, не самая комфортная температура для наших широт, духота не покидала Тарасов даже поздно вечером и ночью. В такое жуткое пекло люди старались не выходить на улицу без особой нужды, и днем город выглядел вымершим. Горожане, которые могли позволить себе заграничные курорты, покидали Тарасов в спешном порядке, у кого была дача, предпочитали пережидать жару на садовом участке, а кто не мог себе позволить ни того, ни другого, отчаянно завидовал дачникам и курортникам.

А вот я не собиралась никуда ехать и ни капли не страдала по этому поводу.

Специфика моей работы такова, что у меня – непредсказуемый график, я не могу знать, как долго продлятся мои выходные и сколько времени уйдет на очередной заказ.

Сейчас у телохранителя Евгении Охотниковой как раз была пора затишья – похоже, преступники тоже изнывали от жары и не хотели проявлять никакой активности. Полторы недели прошло с момента успешного окончания предыдущего расследования, вот я и предавалась блаженному безделью.

Работу я свою, конечно, очень люблю – мне повезло найти свое предназначенье и место в жизни. Но и отдыхать мне никогда не надоедало – у меня есть хобби, которое, хоть и кажется моей тете Миле совершенно бесполезным, меня полностью устраивает. Я обожаю смотреть фильмы, причем у меня нет предпочтений к каким-то определенным жанрам. Если кино хорошее, я с удовольствием посмотрю как боевик, так и мелодраму или отечественную комедию, поэтому, когда у меня есть время, я скачиваю вышедшие киноновинки и могу провести за экраном своего компьютера целый день, а то и больше.

В Тарасове я живу со своей тетей Милой, которая всеми правдами и неправдами пытается увлечь меня другими вещами – например, походами в театр, на выставки или в гости. Так как все вышеперечисленное мне совершенно неинтересно, я стараюсь придумать какой-либо предлог и отказаться от очередного тетушкиного «развлечения».

Иногда мне это удается, иногда – нет, зависит от боевого настроя тети Милы. Но сейчас жара, видимо, и на нее повлияла – я с удивлением и радостью заметила, что моя обожаемая тетушка вот уже который день подряд не придумывает никаких дел для меня.

Она и сама в такое пекло нечасто выходит из дома, что на нее совсем не похоже. Всегда энергичная и активная, тетя Мила сейчас все чаще испытывала недомогание – головную боль и перепады давления, в чем винила злосчастную жару. К счастью, других симптомов, свидетельствующих о наличии серьезного заболевания, у тетушки не наблюдалось, и я поняла, что ей просто скучно.

Мне удалось найти выход из положения – я скачала исторический сериал и, зная о том, что тетя Мила любит всякие познавательные вещи, предложила ей посмотреть со мной за компанию этот фильм.

Неожиданно моя затея оказалась на редкость удачной – тетушку очень заинтересовало кино, и мы с ней вместе провели несколько чудесных, спокойных вечеров, предаваясь моему любимому занятию – просмотру фильмов. Я и не ожидала, что тете Миле понравится фильм про викингов – ведь тетушка моя очень возвышенная натура, ей по душе классическая музыка, живопись и театр. Но блокбастер был снят великолепно, игра актеров была выше всяких похвал, да и костюмы оказались приближены к исторической эпохе.

Я фильм смотрела только ради развлечения, а вот тетя Мила, похоже, заинтересовалась Скандинавией – она даже что-то прочла о викингах в статье, которую я нашла для нее в интернете.

Словом, летний отдых у меня выдался самым что ни на есть лучшим – хотя, на взгляд большинства людей, я проводила время очень скучно и бездарно. Но у меня свой взгляд на то, какое времяпрепровождение для меня самое приятное, и мое мнение не совпадало с общепринятой точкой зрения.

В тот жаркий, но чудесный субботний вечер мы как раз сидели в моей комнате и смотрели очередную серию «Викингов». Тетушка вышивала крестиком осенний пейзаж, я медленно жевала сэндвич с овощами – очередной кулинарный шедевр тети Милы, – а конунг Рагнар тем временем пытался получить обещанные земли для своих людей в Англии. За окном палило солнце, но у нас дома стоял кондиционер, поэтому я (не знаю, как тетя Мила) наслаждалась жизнью.

Внезапно нашу мирную идиллию прервал звонок моего мобильного телефона. Я даже расстроилась – неужели сейчас я возьму трубку и в один миг весь этот райский отдых окажется разрушен?

Не поймите меня неправильно, я всегда радуюсь очередному делу, особенно если оно интересное, и делаю все возможное и невозможное, дабы спасти своего клиента от опасности. Но за последние дни, похоже, я слишком привыкла к тихой, размеренной жизни под кондиционером в компании с тетей Милой и моими любимыми фильмами, поэтому настроиться на рабочий лад даже мне оказалось непросто.

Я взяла свой мобильный. Звонили с неизвестного номера, а значит, можно сказать с уверенностью на девяносто девять процентов: меня ожидал новый заказ.

Внутренне смирившись с тем, что моя размеренная жизнь подошла к концу, я взяла трубку.

– Слушаю, – проговорила я, стараясь, чтобы мой голос звучал жизнерадостным и бодрым.

– Здравствуйте, – отозвалась незнакомая женщина. Судя по всему, молодая – лет двадцать пять – тридцать, определила я про себя. – Могу я поговорить с Евгенией Охотниковой? Или я ошиблась номером?

– Нет, не ошиблись, – сказала я. – Евгения Охотникова – это я. С кем я разговариваю и чем могу быть вам полезна?

– Меня зовут Екатерина, – немного помедлив, произнесла моя собеседница. – Екатерина Волконская. У меня к вам есть дело… Как бы покороче сказать… В общем, все лучше рассказать при личной встрече. Скажите, мы могли бы с вами увидеться, чтобы все обсудить?

– Да, конечно, – ответила я. – Я не сторонница долгих телефонных разговоров. Вам где удобнее побеседовать?

– Я живу на улице Фешина, дом тринадцать, квартира двадцать шесть, – быстро произнесла Екатерина. – Это в Ленинском районе Тарасова, могу объяснить, как туда доехать…

– Благодарю, у меня в машине есть навигатор, город я хорошо знаю, – заявила я. – До улицы Фешина доберусь минут за двадцать, если не будет пробок.

– Было бы прекрасно! – воскликнула моя собеседница. – Я живу одна в квартире, нам никто не будет мешать. Вы же сможете сегодня приехать? Или лучше встретиться завтра?

– Чем скорее вы введете меня в курс дела, тем быстрее я смогу вам помочь, – резонно заметила я. – Не вижу смысла откладывать нашу встречу на потом. Как я понимаю, ваша проблема не требует отлагательств, – а ко мне обращаются только с серьезными затруднениями, когда без помощи профессионала не обойтись.

– Верно, – согласилась со мной Волконская. – Я сегодня весь вечер буду дома, но вы все же позвоните, когда будете подъезжать.

– Хорошо, я позвоню на номер телефона, с которого вы мне звонили, – пообещала я.

– Тогда я вас жду, – заключила Екатерина и положила трубку.

Тетя Мила отложила свою вышивку и посмотрела на меня с грустью.

– Женечка, работа? – спросила она.

Я кивнула.

– Жаль, придется без тебя серию досмотреть, – проговорила она. – Может, ты поешь? А то неизвестно теперь, когда тебя домой ждать…

– Думаю, к ужину я приеду, – сказала я. – Пока есть не хочется, спасибо. Сэндвич оказался очень сытным…

Со своими клиентами я чаще всего встречаюсь в кафе, ресторанах и прочих подобных заведениях. Бывает, конечно, что меня приглашают для разговора домой, но это гораздо реже. Люди не слишком охотно зовут незнакомого человека к себе в квартиры, однако Катя оказалась исключением из правил. Мне абсолютно без разницы, где клиент рассказывает мне о тревожащих его проблемах – главное, чтоб разговору никто не мешал, а где беседа будет происходить – не важно.

Несмотря на вечернее время суток, жара и не думала спадать. Казалось, что асфальт вот-вот начнет плавиться в этом адском пекле, измучившем Тарасов и его обитателей.

Я еще раз порадовалась, что у меня в машине есть кондиционер – иначе не спасли бы и открытые окна. В принципе я – человек, спокойно переносящий любые погодные условия, ни холод, ни жара не доставляют мне особых неудобств. Но даже мне в такую погоду было не слишком комфортно выходить на улицу, что уж говорить о других людях. Представляю, как мучаются метеозависимые люди, для которых чересчур знойное лето, наверное, является жуткой пыткой.

До улицы Фешина я добралась довольно быстро – навигатор помог мне проехать по улицам, на которых не было заторов, поэтому у дома номер тринадцать я была уже в половине шестого вечера.

Я припарковала машину и набрала номер Екатерины. Женщина взяла трубку сразу – я услышала ее голос, который показался мне немного взволнованным.

– Евгения… простите, я не спросила, как к вам обращаться, вашего отчества я не знаю…

– Можете называть меня по имени, – проговорила я. – Вы дома?

– Да, конечно. Вы уже приехали? Первый подъезд, наберите номер двадцать шесть в домофон, и я открою.

Я вышла из машины и подошла к нужному подъезду светло-желтого девятиэтажного дома. Серая дверь была горячей от жары, и когда Катя открыла мне, я сразу поспешила войти в подъезд. Волконская жила на втором этаже, я быстро поднялась по лестнице пешком.

Я подошла к железной двери с номером «двадцать шесть», но она оказалась закрытой.

«Странно», – подумала я про себя и позвонила.

Только после этого я услышала звук отпирающегося замка и смогла войти в прихожую квартиры.

Меня встречала невысокая молодая женщина лет двадцати семи – тридцати. Росту в ней было от силы метр пятьдесят пять, не больше; короткие черные волосы обрамляли миловидное лицо, на которое не было нанесено ни грамма косметики. Одета Екатерина (а судя по всему, это именно она стояла на пороге) была в темно-синие джинсовые шорты и футболку, на ногах – обычные шлепки, которые, по всей видимости, служили ей домашней обувью.

– Здравствуйте, – поздоровалась я с женщиной. – Екатерина, верно? Я – Евгения Охотникова, думаю, вы догадались.

– Естественно, я вас ждала, – кивнула та. – Проходите в квартиру. Простите за беспорядок, но сейчас, если честно, мне не до уборки. Квартира маленькая, а вещей много, поэтому такой бардак. Лучше пройдемте на кухню, там разговаривать удобнее будет.

Я кивнула, и Катя провела меня по узенькому коридору на кухню.

Жилплощадь и правда оказалась небольшой – Волконская проживала в однокомнатной квартире с минимумом мебели, однако вещей у женщины было и в самом деле много. В прихожей висела самая разнообразная одежда – и летние ветровки, и осенние куртки, на этажерке толпилась разноцветными рядами обувь. Катя предпочитала удобные ботинки на низком каблуке – я заметила несколько пар кроссовок, летние сланцы и всего-навсего одну пару «лодочек». Также я увидела какую-то весьма странную пару обуви – не знаю, для чего использовались хозяйкой квартиры загадочные кожаные закрытые ботинки с мягкой подошвой. По городу в таких ходить неудобно, слишком они мягкие, по дому – жарко. Может, она их для красоты в коридоре поставила? Вряд ли, это по меньшей мере выглядит необычно. Я решила при случае спросить Катю о заинтересовавших меня туфлях, пока мне хотелось узнать, что за дело ко мне у Волконской.

Я сразу поняла по поведению женщины, что она чего-то опасается – вела себя Екатерина очень осторожно, это было понятно по тому, как она открывала мне дверь. Ясное дело, что раз я позвонила ей и сообщила о том, что подъехала к дому, а потом набрала в домофон номер квартиры, то никого, кроме меня, на пороге быть не могло. И все же Волконская мне не открыла дверь, а сперва посмотрела в «глазок» и, только убедившись, что на пороге стоит женщина, а не маньяк с топором, отперла замок.

«Стало быть, ей кто-то угрожает, – решила я про себя. – Ладно, подожду, что сама мне Екатерина расскажет…»

Мы прошли на кухню – маленькую, как только туда помещались стол, плита, мойка, холодильник и тумбочка с электрическим чайником и микроволновкой! На обеденном столе я увидела не обычную для кухни посуду, а ноутбук, значит, помещение использовалось и как рабочее место. В принципе это неудивительно – не так много людей имеет возможность обустроить в квартире кабинет для выполнения рабочих обязанностей, я сама частенько таскаю в свою комнату тарелку с едой, когда мне нужно выполнить за компьютером какую-либо операцию. Но я знакома с людьми, которые предпочитают использовать комнаты по прямому предназначению – то есть в спальне отдыхать, на кухне принимать пищу, в кабинете работать.

В принципе это правильно, место для работы должно настраивать на деловой лад, а комната для отдыха действовать на человека успокаивающим образом.

Исходя из того, что я видела в квартире Волконской, можно было сделать вывод, что Катя совершенно не педантичный человек. Скорее всего, у нее творческая работа или увлечение, и вряд ли женщина является офисной служащей. Наверняка ее профессия не связана с бумагами и отчетами, иначе рядом с ноутбуком я видела бы какие-нибудь документы, несмотря на то что сейчас все хранится в компьютере. И потом, Катя не была похожа на деловую даму, хотя внешность часто бывает обманчива. Но я понимала, что состояние квартиры Волконской не зависит от того, какая у нее ситуация в жизни. Если человек привык к порядку, он будет его поддерживать даже в случае, когда ему угрожает серьезная опасность. Можно сказать, это в крови заложено – стремление к дисциплине и чистоте. Даже в состоянии стресса подобные люди начинают протирать пыль и разбирать шкафы – известно, что привычные действия успокаивают.

Вслух я своих выводов, естественно, не говорила. Ждала, когда Волконская сама мне поведает о своих проблемах, в конце концов, наблюдение за состоянием квартиры нужно мне лишь для того, чтобы понять, каков характер ее хозяина, а также выяснить, есть ли в помещении какие-либо улики, которые могут мне помочь в расследовании.

По поводу улик говорить рано, об их отсутствии или наличии я смогу заключить только после того, как войду в курс дела.

– Присаживайтесь, – предложила Катя, указывая на низкий деревянный табурет. Удивительно, что такие еще кто-то покупает в наше время.

Я с интересом осмотрела данный предмет мебели, после чего осторожно опустилась на сиденье. Кто знает – вдруг стул сколотил еще прапрадедушка Волконской и подо мной он развалится?..

– Будете чай или кофе? – продолжала Екатерина, не замечая моих эмоций по отношению к табуретке.

– От кофе не откажусь, – кивнула я.

Катя включила электрический чайник (хвала небесам, хоть он не самодельный!), достала из кухонного шкафа упаковку с печеньем и положила на стол.

– Угощайтесь, извините, что ничего другого нет. Я в магазин не сходила…

– Катя, успокойтесь, я сюда не чаевничать приехала, – заметила я. – Давайте сразу перейдем к сути дела. Могу вас заверить, что сейчас меня печенье интересует в самую последнюю очередь.

– Правда, глупо получилось… – улыбнулась Екатерина. Улыбка получилась какой-то вымученной и неестественной. – А дело в том, что за мной следят. И меня это очень сильно пугает. Я не знаю, кто это делает и зачем, но я уже всерьез опасаюсь за свою жизнь. Вдруг меня похитить хотят или вообще убить, мало ли сейчас маньяков! Поэтому я и обращаюсь к вам за помощью, хотя никогда не думала, что когда-либо мне потребуется телохранитель. Но мне все это совершенно не нравится – я уже из дома боюсь выйти, хорошо еще, что сейчас в отпуске нахожусь. Иначе не знаю, что бы я делала…

– Давайте все по порядку, – прервала я Волконскую. – Когда вы заметили слежку? Сможете описать тот день во всех подробностях?

– Все началось около двух недель назад, – вздохнула Екатерина. – В тот день я возвращалась из редакции – я работаю в модном женском журнале, называется «Глория». Это интернет-издание, у нас в городе печатной продукции нет, только в Москве. Тарасов все-таки небольшой город, что тут скажешь. Но я и в офис хожу пять раз в неделю, и дома статьи пишу. Я по совместительству редактор и фотограф одновременно, занимаюсь еще художественной фотографией. В общем, работа у меня постоянная, меня она полностью устраивает. Я отпуск редко когда беру – иногда только выходные за свой счет, если они мне требуются. И то это летом бывает, зимой – только в новогодние праздники отдыхаю, точнее, дома материал кропаю. Не подумайте, что я – трудоголик и карьеристка, просто мне моя работа нравится, она довольно творческая, то есть я могу писать, о чем хочу, главное – придерживаться главной темы рубрики. К примеру, я веду постоянную колонку о путешествиях – может, вы читали какой-нибудь типичный женский журнал, представляете себе его структуру? Хотя нет, вы же телохранитель, вряд ли увлекаетесь подобной макулатурой… Проще объяснить самой. В общем, в любом журнале есть основные рубрики – кулинария, астрология, диетология, спорт, рукоделие и путешествия. А, забыла про уход за собой – косметика, процедуры и прочее, но я эту колонку не люблю, она для меня слишком скучная. Я выбрала себе путешествия, кулинарию и рукоделие. Еще в спорт могу статьи писать, но это не очень часто, так как я мало чем занимаюсь. В рубрике о путешествиях я стараюсь увлекательно описывать наиболее интересные места России и мира, иногда я рассказываю о тех городах, где сама побывала, прибавляю ко всему этому художественные снимки и получаю неплохой гонорар за работу. В нашей редакции мало кто так подходит к делу – в основном девчонки берут материал из интернета и перерабатывают его, поэтому читать скучновато. Но если я берусь за какую-то тему, то стараюсь сама испытать то, о чем я пишу. К примеру, когда я пишу «кулинарию», то сама готовлю то, что описано в рецепте. И опять-таки фотографирую весь процесс приготовления блюда, прибавляю туда какие-нибудь смешные замечания или впечатления, вроде как «чуть не спалила кухню, но вовремя потушила духовку». Это я, конечно, преувеличила, но что-то подобное можно написать, только лучше материал будет. А когда я писала статью о беге, то самой пришлось неделю бегать утром или вечером, чтобы поделиться опытом. Если бы я писала в какой-нибудь журнал Тарасова, то, естественно, так бы не усердствовала – делала б как все. Но когда пишешь для Москвы, на работу смотришь иначе. Я надеюсь, что со временем московское издательство предложит мне какой-нибудь выгодный контракт и мне удастся получить более высокую должность. Но пока это – только мои мечты, не более того. Я просто стараюсь хорошо выполнять свою работу, не брать больничных и отпусков. От этого зависит моя зарплата, чем больше я напишу, тем больше получу.

– А зачем вам ходить в редакцию? – поинтересовалась я. – Если вы статьи дома пишете?

– Дома я подготавливаю материал, – пояснила Екатерина. – Потом несу его в издательство, проверяю еще раз, были ли подобные статьи, и, если темы сходятся, исправляю все на месте. Новички работают из дома, но тот, кто в журнале давно, ходит на работу как все обычные люди. Это только писатели могут кропать романы у себя дома, редакторы-составители должны посещать офис пять раз в неделю и, если возникает аврал, задерживаться допоздна или приходить в субботу. Макеты для издания я тоже составляю, но это чисто механическая работа, которая только время занимает. Ну и так, иногда другим девчонкам помогаю, если у них возникают трудности…

– Стало быть, вы – лучший работник в издательстве? – уточнила я.

Катя пожала плечами.

– Почему – лучший? Нет, у нас есть главный редактор Анастасия Михайловна, есть другие редакторы, фотографы и иллюстраторы… Я просто выполняю сразу несколько обязанностей, и все. Если бы я была лучшей в редакции, то стала бы главным редактором, а не рядовым!

– Понятно, – кивнула я. – Скажите, где находится ваша редакция? Какой у нее адрес? Думаю, мне эти данные понадобятся для выполнения моей работы.

– Редакция находится недалеко от Театра драмы, – пояснила Катя. – В этом же районе, на улице Кирпичной, сто шесть. Я пешком от дома до работы хожу, это очень удобно. Я и квартиру здесь снимаю потому, что до редакции близко, в пробках стоять не нужно. Когда я устроилась на работу, пришлось съехать от родителей – они живут на окраине города, до центра добираться очень долго. А я опаздывать на работу не люблю, а из этого дома дойти тут минут за двадцать можно. По пути как раз магазин, где я продукты вечером покупаю, когда с работы возвращаюсь. Единственный минус – от магазина дорога к дому не освещена фонарями, но меня это беспокоило только осенью, когда еще снега нет, но темнеет рано. Приходится с фонариком идти. Сейчас лето, на улице вечером светло, поэтому, даже если я задерживаюсь на работе, то мне не приходится идти по темному скверу. Но в тот день, когда все началось, мне после работы надо было к семи вечера на тренировку. Она длится два часа, а после я еще в магазин собиралась зайти – дома продуктов не было, я забыла купить. В общем, я возвращалась с тренировки, забежала в магазин, там быстро купила все, что нужно, и пошла домой. Летом я фонарик с собой не таскаю, забываю все время, да и неохота. Все-таки не так темно, как осенью, и я обычно домой прихожу гораздо раньше, чем в тот четверг. Внезапно мне показалось, что сзади меня кто-то идет. Я оглянулась, но никого не увидела, решила, что померещилось. Но мне стало как-то неспокойно, как назло, вокруг не было никаких прохожих. А идти надо было через темный сквер, другой дороги к дому нет. Я попыталась взять себя в руки – наверное, просто устала после работы и тренировки, вот и кажется не пойми что. Я решительно пошла вперед, ускоряя шаг. Но когда я зашла в сквер, то явственно услышала какой-то шорох. Я резко оглянулась, но никого не увидела. Я поняла, что, если на меня нападут и я закричу, вряд ли кто-то придет мне на помощь. Как назло, в сумке у меня не было ничего, похожего на оружие – только ключи. Я вытащила их, в случае опасности решила бить ключом в глаз противнику, может, это его на какое-то время остановит.

Я мысленно хмыкнула: без опыта такое действие вряд ли получилось бы. Глаз – это не целая физиономия, в него еще попасть надо, а в темноте – сами понимаете – задача непростая.

А Екатерина продолжила:

– Я почти побежала через сквер, и сзади теперь уже отчетливо услышала быстрые шаги. Обернувшись, я увидела лишь темную тень, скользнувшую в кусты. Кто это был – неизвестно, я не разглядела. Я запаниковала, заорала, что сейчас вызову полицию, но никакой реакции не последовало. Я поняла, что если этот человек решит на меня напасть, то у меня нет никаких шансов на спасение. Я побежала по тропинке, стараясь не обращать внимания на доносящиеся позади меня звуки и шорохи. К счастью, сквер небольшой, поэтому я быстро подбежала к домам. У меня тряслись руки, я не могла даже нужный ключ приложить к домофону. Но, к счастью, сзади на меня не напали, никого около подъезда не было. Я открыла входную дверь и кое-как успокоилась, только когда оказалась в своей собственной квартире.

– Это был единственный раз, когда за вами следили? – спросила я, когда Екатерина закончила свое повествование.

– Нет, – отрицательно покачала головой она. – Спустя несколько дней все повторилось. Я опять возвращалась поздно вечером, и в сквере за мной кто-то шел. Я хотела вызвать полицию, но понимала, что никто не станет разбираться – скажут, что мне померещилось или еще что-то подобное. Нападения ведь не было, а значит, и преступления нет. Я не понимаю, кому понадобилось за мной следить вообще. И уж точно не понимаю, почему за мной просто следили, но никаких действий не предпринимали. Я не видела, кто это был – этот человек очень быстро скрывался, единственное, что мне удавалось разглядеть, – это смутные очертания тени. Иногда я даже думала, что у меня какие-то галлюцинации, но это не так. Мне никогда ничего не мерещилось, склонности к подобным вещам у меня нет. Алкоголь я не пила, наркотики вообще не употребляю, никаких сильнодействующих препаратов – тоже. Максимум, могу анальгин от головной боли выпить, и все. Синдрома хронической усталости я тоже за собой не замечала – несмотря на то что много работаю, я не выматываюсь, у меня есть увлечения, которые помогают мне отдохнуть от написания статей, и в целом я чувствую себя хорошо. То есть за мной на самом деле кто-то следил, это не плод моего разыгравшегося воображения. Если бы я жила не одна, то, естественно, просила бы кого-то меня встречать, если я задерживаюсь. Но, как вы видите, соседей у меня по квартире нет, все мои знакомые и друзья живут в других районах города. Да и кто станет меня встречать, если разобраться? Близких отношений у меня ни с кем нет, поэтому ни на кого надеяться не приходится. А отказаться от своих тренировок я не могу, уже столько лет занимаюсь…

– А что за тренировки вы посещаете? – поинтересовалась я.

– Я занимаюсь реконструкцией, – пояснила Катя. – Тренировки проходят в клубе «Львиная башня», три раза в неделю. В четверг и понедельник мы занимаемся в клубе, в субботу – на стадионе «Спартак». Я стараюсь не пропускать тренировки, но они проходят с семи до девяти вечера, потому я так поздно и возвращаюсь домой в эти дни.

– Вот как, – проговорила я. – Честно говоря, я не совсем хорошо представляю себе, что такое реконструкция. То есть вы что-то восстанавливаете, реконструируете?

– Можно сказать и так, – кивнула женщина. – Реконструкция – это воссоздание какой-либо исторической эпохи. Мы реконструируем Древнюю Русь, девятый – одиннадцатый века. То есть сперва мы изучаем, какая одежда там была, какое оружие, чем вообще занимались жившие в то время люди, а потом шьем себе костюмы, изучаем технику сражения, делаем какие-либо вещи – например, украшения или предметы быта. Еще я занимаюсь резьбой по дереву, могу вырезать посуду и орнаменты. Кстати сказать, табуретка, на которой вы сидите, – это моя работа. Конечно, она довольно кривая, зато прочная и удобная, это одно из моих первых изделий. Вы можете не бояться – она не развалится, мы ее всем клубом проверяли. Она выдерживает даже вес человека более ста килограммов – на ней Вася посидел из реконструкторского клуба, а в нем килограммов сто двадцать, не меньше. Сейчас, если бы я делала табурет, то вырезала бы на нем какие-нибудь орнаменты, выглядело бы гораздо лучше. Все собираюсь начать мебель изготавливать, но руки не доходят, слишком мало свободного времени. Еще хочу научиться шить, точнее, кроить – с этим у меня настоящие проблемы. Надо как раз платье доделать, а руки никак не доходят…

– Надо же, какие необычные у вас увлечения, – заметила я. – А зачем вы всем этим занимаетесь? Я имею в виду реконструкцию. Как я понимаю, в платье одиннадцатого века вы на улицу не выйдете, сейчас хоть люди и носят что хотят, но древнерусский костюм на современной жительнице Тарасова – это все-таки перебор…

– Конечно, для повседневной жизни все это не годится, – согласилась со мной Волконская. – Но летом постоянно проводятся реконструкторские фестивали, иногда – игры, и я в этих мероприятиях участвую. Мне нравится – это очень интересно, хочется ощутить себя не в двадцать первом столетии, а в древности. Все-таки у нас сейчас довольно скучное время, люди ничего не умеют делать своими руками. А я – ремесленник, мне это очень нравится. Я окончила факультет дизайна, но компьютерную графику не очень люблю, хоть и могу что-то делать в этом направлении. Но это как-то не мое. А вот макеты клеить мне очень было интересно, и, вообще, мастерить – это увлекательное занятие. Как-то успокаивает, расслабляет. Хотя, когда я только начала заниматься резьбой по дереву, у меня ничего не получалось. Вроде дали простейшее задание, а я возилась часа полтора, прежде чем мне удалось сделать что-то, похожее на образец. Но потом втянулась, стало получаться, и сейчас я уже не представляю своей жизни без ремесленной мастерской. Наверное, благодаря своим увлечениям я могу работать в редакции без отпуска и выходных – известно ведь, что лучший отдых – это смена деятельности. Когда делаю что-то руками, мозг отдыхает, когда пишу материал для редакции – отдыхаю физически.

– А что все-таки за тренировки вы посещаете поздно вечером? – вернулась я к предыдущему вопросу. – Про реконструкцию и резьбу по дереву я поняла, но чем вы занимаетесь в вашем клубе?

– У нас – историческое фехтование, – пояснила Волконская. – Мы учимся сражаться на мечах, кинжалах, копьях. В общем, на всем том, чем воевали жители девятого – одиннадцатого веков. Если говорить о самих тренировках, то сначала у нас общефизическая подготовка – бег, разминка, упражнения разные. А потом уже техника боя. Изучаем удары мечом или копьем, после чего деремся друг с другом.

– А мечи и копья из чего сделаны? – поинтересовалась я.

– Из железа или текстолита. Мужики дерутся на железе, девчонки – на текстолите, он легче, поэтому это проще. В основном девушки у нас бьются на копьях, там удары отличаются от тех, что на мечах. Копья – это колющее оружие, мечи – рубящее. И техника ударов, соответственно, разная. Если сражение происходит со щитом, то там свои тонкости, новичку подобное может быть тяжело. Но если ходить на занятия и тренироваться, со временем начинает неплохо получаться. На фестивалях, правда, редко когда женщин допускают на турниры – в основном это для мужчин. Буггурты, соответственно, тоже не для девчонок, там можно и серьезную травму получить.

– Буггурты? – переспросила я. – А это что такое?

– Иными словами, драка из разряда «стенка на стенку», – объяснила Волконская. – Сходятся два отряда вооруженных бойцов, кто кого победит. Там судьи обязательно присутствуют, которые останавливают бой, когда нужно. Я только один раз участвовала в тренировочном буггурте у нас в клубе, но меня практически сразу вынесли. То есть убили, прошу прощения за мой жаргон. У нас есть свои, скажем так, термины, которые человеку, не занимающемуся реконструкцией, довольно сложно понять.

– Да, вашу жизнь сложно назвать скучной и однообразной, – заметила я. – Нечасто встретишь человека, который и историческим фехтованием занимается, и по дереву вырезает, и платья шьет…

– Шить я пока не умею, – поправила меня Катя. – Но в целом – да, мне нравится реконструкция. Сейчас я как раз готовлюсь к фестивалю в Карелии. Из клуба я одна еду, все-таки это довольно далеко и финансово затратно, но мне очень хочется туда попасть. Не знаю, конечно, подойдет ли мой костюм – все-таки фестиваль посвящен викингам, а у нас – Древняя Русь. Но я туда еду не только как участник, но и как фотограф, а также – репортер. Собираюсь сделать материал после фестиваля – только надо подумать, в какую рубрику журнала его можно запихнуть. Как ни крути, «Глория» – издание для женщин, как бы мне не сказали, что я совсем обнаглела со своей реконструкцией. Я ее через раз пишу, ничего не могу с собой поделать. Но, учитывая то, что остальные мои коллеги придерживаются стандартного подхода к раскрытию темы, я могу немного разнообразить издание. Пока, конечно, московское издательство это терпит.

– Вот как, – неопределенно протянула я. – Когда у вас намечается поездка?

– Уже скоро, – Катя вздохнула. – Во вторник в восемь вечера у меня поезд до Москвы, там я буду в двенадцать утра. А в половине четвертого – поезд до Сортавала, там как раз и будет проходить фестиваль. А тут такое творится – даже ехать страшно… Я имею в виду все эти происшествия, о которых я вам рассказывала.

– Сколько раз вы замечали слежку? – спросила я, возвращаясь к изначальной теме нашего разговора.

– Замечала три раза, – пояснила Волконская. – Может, и еще следили… А потом вообще ужас произошел. Я после этого и решила к вам обратиться за помощью – боюсь, без телохранителя я сейчас точно не обойдусь. Либо меня точно убьют, либо я с катушек съеду на нервной почве. Если вы мне не поможете, то я уже не знаю, что делать…

– Я смогу вам помочь, только когда узнаю, что все-таки произошло с вами, – прервала я Катю. – Расскажите все по порядку.

– В общем, это произошло в среду, – начала Волконская. – Я возвращалась домой с работы, у меня не было других занятий в тот день. Как раз я собиралась уйти в отпуск, чтобы поехать в Карелию, взяла две недели – успеть и в Сортавала смотаться, и подготовиться к фестивалю. Поэтому мне надо было доделать в редакции несколько статей, и я задержалась там где-то до семи часов вечера. Специально решила не сидеть допоздна, чтоб спокойно возвратиться домой. Было светло, и я спокойно прошла через сквер, за мной не следили. Я открыла дверь своей квартиры, собиралась сперва поужинать, а потом взяться за платье. Мне надо его сшивать на руках – ведь в девятом веке швейной машинки не было, да и пользоваться я ею не умею. Хоть и купила простенькую, конечно, в надежде, что научусь. В общем, я зашла на кухню, достала из холодильника продукты – собиралась быстро нарезать себе салат и сварить макароны. Я положила овощи на разделочную доску, потом открыла вот этот шкаф, – Катя указала на кухонный шкафчик, где хранилась посуда.

– У меня крупы лежат внизу, на нижней полке, – пояснила она. – Я обычно стараюсь там все расставлять, чтобы ничего не упало. Если пакет с гречкой открыт, то его необходимо либо закрепить скрепкой, либо установить, иначе вся крупа может просыпаться. Но когда я полезла за макаронами, то увидела, что все пакеты лежат, а не стоят. А я точно всегда их аккуратно расставляю. Я подумала, что это очень странно – упасть мог только один пакет с крупой, если я вдруг неаккуратно его установлю. Но чтобы все пакеты валялись – такого и быть не может!

Я сильно забеспокоилась. Посмотрела на шкаф с посудой – все было на своих местах. Тогда я зашла в свою комнату, но на первый взгляд все было нормально. То есть ничего не перевернуто, никакого погрома. Но я увидела, что шкаф с одеждой приоткрыт, хотя я терпеть не могу открытых дверей и всегда закрываю свой шкаф. Я открыла дверцу и увидела, что моя одежда вся скомкана, хотя я складываю одежду, прежде чем положить ее на полку. У меня могут валяться только вещи, которыми я пользуюсь, при условии, что они не мнутся. К примеру, я часто запихиваю на нижнюю полку колготки, носки или майки, если времени нет их сложить или я слишком устала. Но тогда была скомкана абсолютно вся моя одежда, хотя я ничего не перебирала, на работу пошла в том же, что и накануне. Брюки и футболку, в которых я хожу в редакцию, я просто вешаю на стул, чтобы утром ничего не искать и не тратить на это время.

Я вытащила свою одежду, внимательно осмотрела вещи. Ничего не было украдено, да и сомнительно, чтобы вор позарился на мои юбки, платья и джинсы. Ну, кому в голову придет воровать одежду – разве только совсем неимущему человеку, который не может купить себе что-либо из вещей. И при условии, что он обладает точно такой же комплекцией, как и я. Но это же смешно, в самом деле! А судя по тому, что я видела, в моей квартире побывал какой-то бомж. Сперва он решил спереть у меня пакет с крупой, но, видимо, гречка его не прельстила. Потом подумал, что неплохо бы обзавестись обновкой, и полез в мой шкаф, но и там ему ничего не понравилось. Смешно, конечно, но именно так все и выглядело.

– Скорее всего, ваш «бомж» пытался что-то найти в вашей квартире, – заметила я. – Екатерина, скажите, вы где держите деньги? У вас есть в квартире заначка на черный день?

– Вы что, смеетесь? – хмыкнула Катя. – Сейчас никто дома деньги не хранит. Зарплату мне переводят на карту, а карта у меня всегда с собой. Я тоже подумала, что у меня в квартире что-то искали, но воровать, честно говоря, у меня нечего. Все, что у меня есть, – это еда, одежда, реконструкторские вещи. Ну, еще книги, тетрадки и блокноты – вот и все мои ценности. Украшения тоже есть, но я вам могу показать, что они собой представляют. Кстати говоря, я проверила свою комнату. Все мои кольца, браслеты и кулоны лежали в целости и сохранности, книги – тоже. Правда, в них тоже копошились, они лежали как попало в шкафу. То же самое касается и моих тетрадок – я обнаружила, что они валяются на полке в хаотичном порядке. Но при этом абсолютно ничего не было украдено!

– А что за тетрадки?

– Да заметки всякие, я когда материал готовлю, мне проще иногда набрасывать на бумаге. А в компьютер уже потом заношу.

– Кстати, компьютер не тронули?

– Могли, наверное… Но ничего вроде бы не исчезло, и сам ноут на том же месте стоял… Да и что там искать-то? Статьи – так они уже напечатаны. Да и не все у меня на этом компе, что-то – на флешке, что-то – на рабочем лежит. В офис никто не пробирался, мне бы рассказали.

– Может, у вас есть какие-то фамильные ценности? – предположила я. – Вы ничего никому не рассказывали, скажем, о колечке, доставшемся вам от прабабушки, или о чем-то подобном?

– Да откуда у меня такое! – хмыкнула Катя. – Идемте в мою комнату, я вам сейчас покажу свои драгоценности, и вы поймете, что я была права – украсть у меня в квартире можно разве что ноутбук, микроволновку или электрический чайник. Но ничего из этого вор не унес с собой, хотя это очень странно. Ноутбук хороший, новый, его можно было бы продать, почему грабитель его не прихватил – не знаю. Еще у меня есть профессиональный фотоаппарат, но я его в квартире в тот день не оставила – он был нужен мне в редакции, поэтому я взяла его с собой. Фотоаппарат действительно дорогой, он стоит едва ли не больше, чем ноутбук. Я его покупала несколько лет назад, сейчас такой в магазине стоит, мягко говоря, недешево.

– А как вы думаете, что могли все-таки искать у вас дома? – снова спросила я.

Волконская пожала плечами.

– Понятия не имею, – сказала она. – Только мне все больше кажется, что вор хотел не что-то найти в квартире, а напугать меня. Сами посудите – он за мной следил, но не нападал. Потом залез ко мне домой, но ничего не украл. Я и в полицию не могу заявить – преступления-то нет! Что я им скажу? Незаконное проникновение? Но раз все вещи в целости и сохранности, вряд ли кто-то будет заниматься поисками грабителя. Только если заявить на незаконное вторжение в квартиру, но я сомневаюсь, что от этого будет какой-нибудь толк. Скорее всего, в полиции скажут мне, что я сама перевернула все вверх дном – чтоб не заниматься моим делом. Или посоветуют мне порадоваться, что ничего не пропало, и впредь брать с собой ценные вещи. Ну, или замок на двери поменять… Не знаю, я с полицией дела никогда не имела, но представление у меня о следователях не очень хорошее.

– Вы сказали, что квартиру снимаете. Хозяева квартиры… адекватны? Не могли они к вам заглянуть и что-то попытаться найти?

– Они живут в Москве, – пояснила Екатерина, – и мы с ними видимся очень редко, встречаемся чаще всего на нейтральной территории. Деньги я перевожу на карточку. И нет, там муж с женой пожилые, совершенно адекватные, на мой взгляд.

– А и впрямь заменить замки вы не собираетесь?

Моя собеседница задумалась, потом пожала плечами:

– Это надо согласовывать с хозяевами жилья, сейчас они улетели куда-то за границу, на отдых, и связаться с ними невозможно. То есть в любом случае до фестиваля я ничего не успею сделать.

– Кстати, а каким образом проникли в вашу квартиру? Дверь, насколько я поняла, взломана не была?

– Нет, – покачала головой Екатерина. – Я, как обычно, открыла дверь ключами, вошла и только на кухне заметила эту несчастную крупу.

– Ключи у вас не пропадали?

– Нет, – вновь отрицательно мотнула головой девушка. – Я их не теряла, не оставляла нигде.

– Запасные есть?

– Только у хозяев квартиры. Но они, как я уже говорила, в Москве.

Я прошла к входной двери, внимательно осмотрела замок, подсвечивая себе фонариком, но ничего необычного не заметила. Замок как замок, средней сложности. Скажем так, опытный медвежатник справился бы за полминуты. Но что ему здесь брать?..

– Мне бы хотелось осмотреть вашу квартиру, – заявила я. – Возможно, мне удастся понять, что мог искать вор. Вы не возражаете, если я обыщу вашу комнату на предмет улик?

– Да смотрите на здоровье! – воскликнула Катя. – Только, боюсь, кроме беспорядка вы там ничего не увидите.

– Это еще неизвестно, – возразила я. – Конечно, жаль, что прошло много времени с момента незаконного вторжения в ваш дом. Если бы вы обратились ко мне раньше, я могла бы больше увидеть…

– Я особо не убиралась в комнате, – проговорила Катя. – Только сложила вещи, потому что не люблю, когда все скомкано в шкафу, да расставила книги. Полы слегка протерла, но не мыла, как-то не до этого было. У меня вообще сейчас руки опускаются – я не знаю, что ожидать и чего бояться. А неизвестность хуже всего на свете…