Читать книгу Сенсация на крови - Марина Серова, Марина Сергеевна Серова - Страница 2

Говорю сразу – в мистику или в судьбу я не верю. Мир большой, совпадения случаются такие, что диву даешься. Лично я давно уже не удивляюсь. Не в моем это характере.

Сентиментальности за мной тоже не водится. Но сегодня я была не в духе по причине, которую многие посчитали бы сентиментальной.

Годовщина смерти полковника Анисимова. Вроде и времени прошло немало, а иной раз как вспомнишь – и нехорошо делается на душе. Кошки скребут, черти и кому там еще положено в минуты тоски… Все-таки самоубийство. Паршивая смерть, как ни посмотри. Был полковник всему нашему отряду как отец родной, понадобилось бы – и перед самим президентом прикрыл бы, выгородил. А элитный отряд специального назначения перед начальством защитить – это вам не перед директором школы отчитаться за успеваемость класса.

Накатило, словом. А вечерок-то притом славный, теплый, для прогулки – в самый раз. И я решила пройтись, размяться, хотя уж физических нагрузок в моей жизни хватает. Телохранителем работать – не в офисе штаны протирать. На задании тосковать некогда. Тем не менее пускай родной-любимый «Фольксваген» на сей раз отдохнет. Автомобильная езда мое плохое настроение явно не развеет.

Мила, когда я привычно заглянула к ней предупредить, куда отправляюсь, с интересом внимала телеведущей, пересказывающей последние сплетни из светской жизни знаменитостей.

– Да-да, конечно, Женечка, прогуляйся, – согласилась она, отвлекшись от экрана. – А то ты в последнее время слегка подкисла, что ли.

На экране показали фотографию какой-то костлявой строгой дамочки в костюме, хорошо так за тридцать, с брезгливым выражением лица. Вот уж кто точно подкис! Я тут же перевела взгляд на более приятное лицо своей тетушки.

– Ничего такого, Мила, думаю, это просто от безделья. Давай, я недолго.

На данный момент, к слову, уже с две недели, как я не получала предложений о работе. Что для меня необычно: я редко так долго сижу без дела, да и не люблю простои. Может, оттого и накатил сплин – я человек, к спокойной жизни непривычный. А тут печальная дата попала на свободное время. Хоть сама начинай искать новое дело – и вовсе не потому, что деньги понадобились.

Тарасов – город относительно нешумный, с Москвой не сравнишь. Есть, конечно, места поблагопристойнее, есть – не самые приятные. Мне-то, с моим стажем и профессиональными навыками, можно не слишком перебирать, где дорожки топтать: попробуй кто ограбить, парой синяков не отделается. Но драки искать не хотелось (хотя, соглашусь, неплохой способ пар выпустить). Поэтому я выбралась в центр и вскоре оказалась в одном из районов, в котором в основном жили обеспеченные люди. Как сказала бы моя тетя Людмила (для меня по ее же просьбе – Мила) – буржуазия, средний класс, среднее некуда. Тихо-мирно-прилично.

Шла я знакомым маршрутом, почти автоматически поворачивая, куда нужно, но не теряя бдительности. Профессиональная привычка. Даже за миллион долларов я не смогла бы представить ситуацию, в которой я, бывалая уже барышня, смогла бы эту самую бдительность ослабить.

Погода была и в самом деле благодатная, даже в такой час еще гуляли собачники, парочки, кое-кто и с детьми вышел.

Эх, красиво. А ведь если бы не почти добившая меня морально смерть полковника, то осталась бы я в «Сигме»? Как ни крути, а жизнь в Тарасове меня более чем устраивала. Может, рано или поздно – но все закончилось бы именно тарасовским житьем-бытьем.

Я остановилась. На чистых рефлексах, ощутив что-то не то в вечерней теплыни старого района. Что-то происходило совсем рядом.

Сейчас я находилась в одном из старых проходных дворов: удобные лавки, несколько деревьев, полное отсутствие людей и тишина. И вот как раз в противоположной от меня подворотне тихо не было.

– Нет!! – громко, пронзительно донеслось оттуда. – Не смей!

Женский голос.

Я бросилась туда.

Уже за десять метров до происходящего передо мной развернулась картина: двое, в темной одежде и масках на лицах, высокие и крупные. И против них – невысокая женщина и мужчина, явно в возрасте, судя по седине.

В руках у нападавших не было ни ножей, ни пистолетов. Но это не значило, что их вообще нет.

Все это я отметила уже походя, стремительно бросаясь вперед. Прежде чем я успела вмешаться, произошло следующее.

Один из нападавших врезал женщине по лицу и попытался вырвать сумку у нее из рук. Женщина сумку не отдавала, вцепившись мертвой хваткой. Мужчина, ее сопровождавший, попытался сбежать. Но второй нападавший приложил его спиной о стену проходной, а затем, схватив за челюсть, о стену же ударил головой – несколько раз.

Женщина закричала повторно и попыталась ударить противника ногой. Она не заметила, что ее товарищ по несчастью уже лежит на земле без движения. Ей было не до того: атакующий ее достал пистолет.

Но тут уже вмешалась я.

Перебитая кость хрустнула на славу, из-под черной маски с прорезями раздался глухой вскрик. Да, парень, запястье сломать – это тебе не мизинчиком ноги об угол удариться. Пистолету упасть я не дала: тут же перехватила, врезала рукояткой противнику по носу и в секунду наставила пистолет на второго нападавшего.

Точнее, туда, где он раньше находился. Судя по всему, он решил не дожидаться своей порции тумаков и бросил напарника.

В подворотне стало тихо, только раненый продолжал подвывать, да женщина тяжело дышала. Она прижималась к стене (это зря, маневренность снижает), стискивая сумку, переводя взгляд с седого мужчины на меня и затем на обезвреженного горе-грабителя.

Затем лицо ее мгновенно исказилось от ярости, она рванулась к оставшемуся противнику и въехала ему ногой в пах. Слабовато, на мой взгляд, но тут особой силы и не требуется.

– Ах ты, сука! – заорала она. – Кто тебя послал?! Ленька, да?!

И прибавила еще пару крепких выражений, больше подошедших бы грузчику или моряку.

М-да, судьба лежащего без сознания мужчины ее, похоже, не волновала.

– Вы бы вызвали «Скорую». И полицию, – громко сказала я. – За этим я пригляжу.

Чего там приглядывать, впрочем. Удар в пах окончательно сбил несчастного с ног. Не без моей скромной подготовки, конечно.

Женщину мое замечание отрезвило. Она оглянулась на меня, на пистолет в руке, на седого. Подбежала к нему, щупая шею и проверяя пульс. Затем торопливо достала мобильник.

Да уж, Охотникова, вышла погулять…

Повезло: и полиция и «Скорая помощь» приехали достаточно быстро и практически одновременно. Перед появлением полицейских я обтерла пистолет платком и положила на асфальт. Преступник все равно был в перчатках, на его отпечатки пальцев на пистолете можно было не надеяться. А мне, пусть я и имею в Тарасове и авторитет, и надежную репутацию, неприятности с чужим оружием не нужны. Скажу, что выбила пистолет из рук, а дальше обезвредила врага в рукопашной. И незнакомка подтвердит мои слова.

У незнакомки, однако, оказалось свое мнение на этот счет. Дача свидетельских показаний в ее планы на вечер, очевидно, не входила. Едва в машину «Скорой помощи» загрузили обоих пострадавших, а неподалеку притормозили полицейские, ее и след простыл. До меня донесся лишь визг автомобильных покрышек – дамочка была на колесах.

Я с более чем ясной головой (и не через такое проходили) обрисовала полную картину дежурному офицеру. Благо сегодня дежурил мой неплохой знакомый, Шура Осколкин, и мои слова имели для него вес. Он знал, что я не совру. К тому же задержанный нападавший и до этого имел приводы в полицию. Так что здесь можно было рассчитывать хоть на какую-то справедливость. Правда, едва ли для неудавшегося грабителя все будет так сурово, как могло бы быть для его скрывшегося соучастника.

Потому что раненный соучастником мужчина впал в кому от полученной травмы. И еще неизвестно, как повернулось бы дело для той мадам, не вмешайся я.

Бегство ее не давало мне покоя. Я ведь не знала всей картины целиком. Что, если она тоже была соучастницей? Подозрительно. Видимо, ей было из-за чего опасаться контакта с правоохранительными органами.

В больнице я задержалась. Седой дядька вызвал у меня искреннее сочувствие, хотелось убедиться, что его опознали. Досталось ему все-таки больше всех.

Вины по поводу того, что я не успела ему помочь, я не испытывала. Всех не спасешь – меня вообще могло там и не оказаться. Сделала, что смогла. А та дама могла бы и спасибо мне сказать, а не сбегать вот так вот по-идиотски, еще и привлекая мое внимание.

Я спустилась к кофейному автомату на первом этаже – после выброса адреналина хотелось сладкого, без оглядки на последствия для фигуры.

Взяла растворимый горячий шоколад в картонном стаканчике и решила немного подождать. Переведу дух да и пойду все-таки, пожалуй. Шура Осколкин пообещал держать в курсе.

Он, как и я, счел бегство дамы подозрительным. Но вполне ожидаемым. Теорий строить не стал, все равно виновник лежал под надзором в одной из палат под солидной дозой обезболивающего, после веселой процедуры вправления костей и наложения гипса. Никуда до утра не денется, а дальше – полный сервис, допрос с пристрастием, предъявление обвинения…

Вот, кстати, дамочку он попросил описать поподробнее, голос, одежду и прочее.

Выслушал меня, озадаченно морща лоб. Я уж думала, он начнет показывать мне фотографии подозреваемых, но Шурка ответил только, что по моему описанию очень уж похоже на Лидию Рубиновую.

– Ну, та тетка из телика, – устало пояснил он, одной рукой давая мне подписать свидетельские показания, а другой вытаскивая «Сникерс» из ящика стола. – Не телеведущая, нет, эта… продюсер.

– А разница в чем, Шур?

– У телепродюсеров власти побольше. Решают, какой сюжет пустить в эфир, кого из ведущих когда поставить, в таком духе. Рубиновая довольно крутая.

Тут лоб наморщила уже я. Не особо я люблю все эти телевизионные программы и предпочитаю не вникать. Когда мне нужна информация, я обращаюсь к проверенным людям, которые не подведут, и получаю от них проверенную информацию. А телевизионщики… тетя Мила о всех этих эфирных персонах побольше знает, а у меня при упоминании вроде известного имени никакое лицо перед мысленным взором не всплыло.

Вру, поправила я себя, размешивая шоколад и отпивая. Теперь при упоминании имени этой телепродюсерши вспоминалась женщина из проходной, противно орущая: «Ленька, да?!»

Кто этот Ленька, интересно? Конкурент? Муж, действительный или бывший? Ревнивый любовник? И вот ведь интересно: седого дядьку приложили знатно. Я бы даже сказала, перестарались – с первого взгляда было понятно, что он как боец опасности не представляет. Ему одного удара под дых хватило бы за глаза и за уши. А тут так сурово, аж до комы.

А с этой дамочкой миндальничали. Такое впечатление, что ограбить собирались да припугнуть. Это я, конечно, догадками занимаюсь. Может, нападавший думал, что с некрупной женщины и пары затрещин хватит. Но на сумку он нацеливался, это точно. И еще было понятно, что я подоспела к самому началу инцидента. А преступники рассчитывали разобраться по-быстрому. Оно и видно, им ведь не пара мордоворотов противостояли.

Я допила шоколад и вышвырнула стаканчик в урну. Может, целью был именно седой мужик, а дамочку хотели лишить сумки только для виду, маскируясь под ограбление. То-то седому и шагу сделать не дали. При нем и вещей-то толком не оказалось. Хотя не исключаю, преступник мог уже его ограбить к моменту моего вмешательства.

Ладно, сочувствие сочувствием, а мне бы и домой пора. Травмированного я одним своим присутствием из комы не выведу, а Осколкин мое любопытство удовлетворит, в случае чего.

Однако к помощи Осколкина мне прибегать не пришлось. За него меня проинформировал тот самый телевизор, из которого была та самая Лидия Рубиновая.

Утро следующего дня для меня началось поздно (я типичная «сова») и вполне банально. Мила уже позавтракала, сварила кофе и сидела у себя в комнате. Она, в отличие от меня, и впрямь охотно смотрит телевизор. Не всякий мусор, нет: преподавательское прошлое и врожденная интеллигентность делали Людмилу Охотникову разборчивой. Но вот теми же светскими сплетнями и новостями, вот как вчера, Мила вполне могла побаловаться. Так человек, сидящий на сбалансированной диете, вдруг срывается и съедает «Доширак», или шаурму из ближайшего киоска, или сразу две пачки чипсов – так, что за ушами задорно трещит.

«Хрустело», видать, до того аппетитно, что Мила сочла нужным позвать меня.

– Женя! Женя, иди скорее! – Мила, судя по голосу, была одновременно встревожена и заинтригована. Так-так…

Я, как была, в халате и с пиалкой цельнозерновых хлопьев с молоком в руках, прошла к ней в комнату. Мила сделала звук у телевизора погромче. Я засунула ложку с хлопьями в рот и замерла.

С голубого экрана на меня смотрела та самая дамочка – вчерашняя, из проходной. Сейчас ее показывали, что называется, в динамике: транслировали видеозапись, на которой она горячо, даже яростно доказывала что-то оппоненту. Выражение перекошенного злостью лица было тоже точь-в-точь как вчера. Казалось, она сейчас, ног под собой не чуя, подлетит к противнику и пропишет ему ногой в пах – подобное продолжение разговора в ее исполнении казалось более чем логичным.

Но нет, обошлось словесной перепалкой. Причем крепкой: то и дело речь дамы (между прочим, в солидном дорогом костюме и с уложенными в прическу волосами, с драгоценностями в ушах и на пальцах) перебивалась понятными звуковыми сигналами. Репортаж шел по одному из центральных каналов, и мат предсказуемо цензурили.

Я прислушалась, жуя хлопья.

– …На Лидию Рубиновую, знаменитого в телевизионных кругах продюсера, было совершено покушение накануне вечером в городе Тарасове. К сожалению, пока нет возможности получить комментарий самой Лидии относительно происшествия. Состояние ее после покушения также неизвестно. Не поступило комментариев и от ближайшего окружения Лидии…

И так далее, и тому подобное…

Ну и ну!

Интересно, она вообще жива-то осталась? Вчера, помнится, была на ногах и в полном сознании, когда эти самые ноги сделала.

Я внимательно дослушала репортаж. Ведущий не добавил каких-то решающих деталей: не было сказано ни о количестве нападавших, ни о седом дядьке, ни о степени тяжести покушения, ни о возможной или действительной его цели. Не было сказано и о цели визита Рубиновой в Тарасов. О таинственном Леньке тоже ни слова. Короче, утреннюю аудиторию тупо ставили перед фактом, оставляя гигантское пространство для домысла.

Осколкин, сам того не зная, вчера попал в самое яблочко.

Я не заметила, как во время репортажа доела хлопья и машинально поскребла ложкой по дну пиалки. Мила сидела с откровенно удивленным, если не сказать – обалдевшим, лицом.

– Не верю своим глазам, – наконец проговорила она, пытаясь отпить из давно уже пустой чашки. – Рубиновая! У нас, здесь, в Тарасове!

– Ага, – в тон ей отозвалась я. – Может, врут?

Вчера я ни словом не обмолвилась Миле о произошедшем. Моя тетушка – пожилая бездетная дама, преподавательница на пенсии. И я была бы последней сволочью, если бы вносила разлад в ее жизнь ненужной информацией. Зачем ей знать о произошедшей стычке, если я не пострадала? Миле ни к чему проблемы, с которыми я более чем прекрасно справляюсь сама. Да и профессия моя – не для трепливых, приучает держать рот на замке. Клиенты оплачивают в том числе мое молчание, и не было случая, чтобы я проболталась.

Будь я на задании – конечно, я бы не тратила время на то, чем занялась после завтрака. Но, будь я на задании, я бы и не вляпалась во вчерашнее происшествие.

Так что я проверила свой сайт (да, у меня он есть – сделал не так давно один парень, чью заднюю филейную часть я спасла из неслабого такого пекла), убедилась, что предложений о работе все еще не поступило (такое затишье уже напрягало – эй, мир, что случилось?).

И полезла в Сеть – подкормиться информацией. Надо ж знать, кому я спасла жизнь, руки-ноги и сумку.

Интернет, само собой, оказался щедр. Я поверхностно проглядывала статьи, останавливаясь, только если что-то занятное цепляло взгляд.

По итогам двухчасового серфинга по сетевым волнам я наловила следующее.

Лидия Ильинична Рубиновая была и в самом деле, как выразился Осколкин, «довольно крутая». Возрастом чуть за сорок, она занимала должность так называемого второго продюсера на московской студии «Солнце» (готовое название для какой-нибудь хипповской фолк-группы, хмыкнула я, но никак не для серьезной медиаорганизации). Но по тому, что я прочла, выходило, что она обладала куда большей властью, чем предполагала ее должность.

Родилась Рубиновая в Подмосковье, в Коломне, после окончания школы получила экономическое образование в Москве. В университете состояла в студенческом профсоюзе и была одним из самых его деятельных членов. После получения диплома начала работать ассистентом продюсера на одной из мелких подмосковных телестудий и проработала там аж четыре года, «дослужившись» в итоге до места исполнительного продюсера – как я поняла, выше было уже просто некуда.

Подмосковная работа, казавшаяся всем шагом назад, на самом деле была всего лишь дорожкой для разгона. Или, если угодно, трамплином, потому что на «Солнце» просто так не пробиваются – а Рубиновая с ходу получила место штатного продюсера. Черт ногу сломит во всех этих должностях – их сколько вообще бывает, этих продюсеров? До сего дня, спроси меня – я бы ответила, что полагается только один. Нет? Впрочем, мне эти технические подробности ни к чему, меня больше интересовал психологический облик мадам Рубиновой (любопытно, фамилия – настоящая?).

Вот тут-то и пригодились аппетитно хрустящие, сдобренные усилителями вкуса и аромата истории из частной жизни знаменитостей. А знаменитостью Рубиновая была еще какой.

Информация была разнообразнейшей – голова шла кругом. Похоже, она могла протолкнуть в эфир любой, даже самый щекотливый и взрывоопасный сюжет. Уговорить на интервью хоть далай-ламу, хоть бен Ладена, хоть Ангелу Меркель. У нее были преданные ей телеведущие – но она могла и нанять кого-то из звезд первой величины, и вроде как ей даже боялись отказывать. Притом что студия «Солнце» – и одноименный канал – по калибру не равнялись тем же Первому каналу или каналу «Россия». Мое предположение казалось верным: полномочия госпожи Рубиновой выходили далеко за означенные позицией рамки.

Разумеется, она конфликтовала с генеральным – он же ведущий – продюсером. Точнее, при всяком расхождении с ее видением дела приводила убедительные доказательства его некомпетентности. Разумеется, она работала жестко. И судиться ей доводилось, а как же. С головокружительным разгромом вражеской армии, ага. Разумеется, она была бессемейной стервой-трудоголичкой. Которой никак не сдались все те радости сладкой жизни, что столица в избытке предоставляет успешным людям. Если Рубиновую и замечали в таких, по ее мнению, «легкомысленных» местах, как клуб, парк, театр и иже с ними – можно было делать ставку, что и там она по работе. Обрабатывает очередного будущего персонажа передачи.

Пока я читала, мне стало по-своему приятно, что я невольно увидела кусочек жизни такой зубастой рыбки. Застала ее незащищенной – небось редко такое бывает у эдакой дамы. С другой стороны… стоит ли мне опасаться? Нет уж. Я, можно сказать, прикрыла эту хищницу. Вот мой козырь: Рубиновая стала моей должницей, а против этакого не попрешь, факт железобетонный.

Так, а вот про личную – совсем личную – жизнь хорошо бы поподробнее… Таинственный Ленька все не давал покоя. Это точно был не кто-то из генеральных или других продюсеров (генеральных, к слову, при Рубиновой сменилось не то трое, не то четверо). Не нынешний генеральный, нет – не Ярослав Демьянович Чижиков (по Сети гуляла байка, что нынешнего генерального Рубиновая меж своих называет не иначе как «Чижик-пыжик»).

Вот тут улов был скуповат: в близком кругу Рубиновой, похоже, были одни молчуны, либо ну очень преданные госпоже второму продюсеру люди. Но ключевая щучка – некий Ленька – был выловлен именно в этом мутном пруду.

Леонид Георгиевич Куприянов, крупный научный сотрудник табачной компании «Гефест». Должность везде указана как-то неопределенно – «Научный консультант», но в какой области?.. Коли даты не врали, состоял в браке с Лидией Ильиничной около двенадцати лет – солидно! Развелись полтора года назад. Она была старше его на три года – автор статьи деликатно упомянул, что и на этот факт Рубиновой было, мягко скажем, положить со всей амуницией. Несколько статей подтвердили, что Куприянов был работником весьма заслуженным, во всех компаниях, где работал, добивался успеха, и отпускали его крайне неохотно.

Поди, два трудоголика, философски заметила я. Оттого и брак долго продержался: каждый из супругов занят своим делом, пересекаются редко, друг другу не меша…

Ого!

Я автоматически придвинулась поближе к экрану и тут же отодвинулась: вредно для глаз. Но интересно, черт побери.

Две разные статьи за подписью двух разных авторов подробно расписывали их развод. Даже я, равнодушная к гламурным журналам и прочей мишуре, пристально изучила обе от начала до конца. Обычная история: двое успешных супругов, один (в этом случае – Куприянов) – пытается подавить другого или ревнует к его успехам. Просит уделять ему больше времени. Быть дома к тому моменту, как он придет с работы. Ну да, ну да, вроде бы стереотипно… но по моему впечатлению, Рубиновая была на работе всегда. Так что, может, требования законного мужа были оправданы отсутствием всякого внимания вообще?

Третья статья изобиловала фотографиями супругов в разные годы их брака. Выражения взаимного обожания на ранних фотографиях, совместные визиты в театр на более поздних, еще какие-то значительные мероприятия… Я не читала уже подписи, вглядываясь в лица супругов. Обожание и приязнь сменились под конец холодной вежливостью Куприянова и открытой неприязнью, отторжением Рубиновой. Венцом фоторепортажа стали семь фотографий у здания суда, покадрово запечатлевшие, как теперь уже мадемуазель Рубиновая с упоением влепляет пощечину уже свободному от брачных уз мсье Куприянову. Эта пленительная для сплетников картина была дополнена рисунком из самого зала суда: Рубиновая показывает средний палец почти бывшему мужу, тот в ответ просовывает указательный палец одной руки в соединенные колечком большой и указательный палец другой. Что за детсад, а. Вроде взрослые люди.

Комментарий автора гласил, что развод происходил при участии двух знаменитых адвокатов… ага… угу… и что Леонид Георгиевич безуспешно употребил все свое влияние, пытаясь избежать развода с Лидией Ильиничной.

Что-что? Не хотел отпускать свою пиранью-трудоголичку в вольные воды? Может, не желал раздела имущества? Или думал так показать ей, влиятельной, кто в доме мужик?

Как мужик, к слову, Куприянов был видный. Не то чтобы красивый… но выразительный. Комплимент от такого приятно услышать. Да и Рубиновая, когда не сметала очередного оппонента в кавалерийской атаке, выглядела вполне по-человечески.

Я припомнила вчерашних нападавших. Лицо второго я видела – в палате, с гипсовой накладкой на носу, опознанный по полицейской базе – это точно был не Куприянов. Какова вероятность, что первым, избегнувшим моего удара, был именно бывший муж Рубиновой?

Черт, не думала, что меня так затянет. Мне и на дельные, хорошие книги ни времени, ни желания не хватает, не то что на сайты с сомнительной информацией. А тут, гляди-ка, время к обеду, а я все еще досматриваю и дочитываю очередную порцию баек.

Вообще-то я не склонна распыляться и время привыкла тратить с пользой. В моей голове пребывает только информация, либо нужная регулярно, либо нужная для конкретного задания. Жизнь других, неблизких мне, людей меня не касается – только если они не мои клиенты. Даже проблемы впавшего в кому седого мужика решать не мне. А уж Рубиновая… если хотя бы половина того, что я о ней прочла – правда, то Лидия Ильинична способна сама о себе позаботиться.

Повторюсь: к сантиментам я не склонна. Думай я о каждом несчастном, с которым в данный момент происходит нечто ужасное, и я при этом не могу ему помочь – я бы еще на службе в «Сигме» закончила жизнь подобно полковнику Анисимову. Но инстинкт самосохранения не позволил. Не задумываться о таком, а делать свою работу – вот мой беспроигрышный рецепт душевного здоровья.

В данном случае, впрочем, мною двигало обыденное любопытство, и оно уже насытилось. Более чем очевидно, что мне пора пошевелиться и найти себе свежее увлекательное задание – более увлекательное, чем предобеденный разбор всякой сетевой трепотни. А то этак недолго и завалиться на диван с детективным романом в руках, подобно моей дражайшей тетушке.

Да и, будем честными, по сравнению с иными моими приключениями, вчерашняя стычка в подворотне – не более чем легкое препирательство с соседями у почтового ящика. Поругались и забыли.

Для очистки совести я еще раз проверила и сайт, и почту. На сайте ничего не было. И это притом, что я знала, как отследить, что сайт завис или вообще перестал работать. Сайт работал исправно. И – ничего.

А вот почта подкинула сюрприз. Помимо рекламы от нескольких моих любимых ресторанчиков в Тарасове было одно настораживающее письмо. Оно выглядело так:

От shadowdancer shadowdancer@nobody.ru 18 окт, 11:32

Кому Еvgenia Okhotnikova TheGuardian-Evgenia@mail.ru

«Новости смотрела?»

И все. Ни подписи, ни приветствия. Ладно, включим мозги.

Последние несколько часов я была по уши в разнообразных новостях. Но, за исключением пары видеороликов на «Ютубе» (для полноты картины), я новости читала. И то – самые свежие из них были хорошо если годичной давности. То есть новостями давно уже не являлись.

И время отправки письма… ну-ка, когда я там застыла рядом с Милой перед телевизором?

Хорошо, что больше не нужно пользоваться бумажными программками – интернет в своем изобилии меня порой даже напрягает. Но он подтвердил мое предположение. Неизвестный (неизвестная?) имел в виду именно этот выпуск новостей.

Не-е-ет, это уже слишком невероятно. И слишком неприятно, если это правда.

Если – о это вечное бесящее меня неопределенное «если!» – это письмо не ошибка и не дурацкая рассылка спама кому ни попадя, то, возможно…

Возможно, кто-то из участников вчерашнего инцидента опознал меня и дает знать об этом. Разыскал мой сайт, взял опубликованный там адрес почты…

Я принялась проверять. У меня есть знакомые хакеры, и я достаточно с ними общалась, чтобы перенять пару-тройку приемчиков, полезных для первичной проверки.

Несколько простых действий позволили убедиться, что ответить на письмо невозможно, как и определить, принадлежит ли оно конкретному адресату или это корпоративная рассылка. Установленная на моем компьютере специальная защита опять же исключала вероятность «вирусного» письма.

Сделав на всякий случай скриншот, я мысленно пометила: непременно разобраться с этим. Не люблю, когда кто-то застает меня врасплох, даже таким нехитрым и глупым способом.

Тем не менее и это не испортило мне настроения. Не буду приводить примеры, но обычно всерьез настроение у меня портится по куда более веским причинам. Обычно включающим в себя угрозу жизни, неважно, мне или моим клиентам.

Хотя стоит признать, что перерывы в работе тоже неплохо роняют планку настроения.

Мила уже возилась на кухне с обедом, гремя мисками и кастрюлями, что-то подпевая негромко звучащему радио. Я выключила компьютер и собиралась присоединиться к ней. Да, от безделья я готова была даже помочь Миле с готовкой. Хотя кулинарка из меня так себе, и тетушка порой вздыхала, что если я когда-нибудь и выйду замуж, готовить в нашей семье придется мужу.

Но меня остановил телефонный звонок – аккурат в момент подъема со стула.

Вот это уже напрягло. Как будто я попала в фильм-антиутопию, и некий Большой Брат следил за каждым моим передвижением. В сочетании с «молчащим» сайтом это могло вызвать паранойю… но только не у меня.

Поэтому на звонок я ответила совершенно невозмутимо:

– Охотникова, слушаю вас.

– Так ты смотрела новости, Евгения Максимовна? – Голос на том конце умозрительного провода звучал потрясающе знакомо. А обращение по имени-отчеству сочеталось с напористо-хамским тоном и обращением на «ты». – Понравилось?

Невидимая собеседница напирала с первой же фразы. Да, на сей раз мне позвонила женщина.

– С кем имею честь разговаривать? – я ответила подчеркнуто вежливо: это часто помогало держать дистанцию и ставить хамов на место.

– О-ой… – Собеседница – да почему же мне так знаком ее голос, ее интонации?! – очевидно, решила, что я притворяюсь. – Дурочку-то не строй из себя. Думаешь, я не поняла, кто меня слил?

Она говорила агрессивно. Напирала, пытаясь загнать меня в угол, смутить или заставить оправдываться. Выбитый из колеи человек, оправдываясь или защищаясь, всегда рискует проговориться, выдать лишнюю информацию. Одна из популярных практик на допросах.

Ага, сейчас. Держи карман шире, подруга.

– Так с кем имею честь разговаривать? – повторила я.

В этот момент я была словно тетушка Мила, ставящая на место попутавшего берега старшеклассника.

– Так что, скажешь, не сливала? – собеседница продолжала гнуть свое.

– Понятия не имею, о чем вы, – отрезала я.

Быстро глянула на экран телефона. Номер не определился.

Со стороны грубиянки ответа не последовало. Она продолжала молчать, еще секунда – и я бы прекратила разговор.

– Похоже, все-таки не ты, – раздалось наконец задумчивое. – Я видела, там вообще без деталей. Я бы за такой вброс информации уволила бы к чертовой бабушке. Кто вообще так новости делает, ни источников, ни подробностей…

До меня наконец дошло.

– Вы?!

– Я, – весело и одновременно с горечью подтвердили на том конце и тут же торопливо добавили: – Тссс, только без имен. Ты мне вчера, считай, жизнь спасла, или вроде того. Не думай, что я какая-нибудь сука неблагодарная. Как насчет встречи? Обговорили бы.

Она что, хочет предложить мне деньги за свое спасение?

– Я вас уверяю, что вмешалась абсолютно бескорыстно, и…

– Ну а я, – собеседница перебила, передразнивая мою парадно-вежливую сейчас речь, – уверяю вас, Евгения Максимовна Охотникова, что не люблю быть обязанной. Предлагаю встречу.

Опять возникла пауза – собеседница, теперь уже отнюдь не таинственная для меня, видимо, прикидывала место встречи. А у меня в этот момент в голове пронеслось: «Ты в ответе за тех, кого приручил». Откуда это, из Киплинга?

А собеседница, видимо, даже и мысли не допускала, что я могу отказаться. Да, тут сплетни не соврали – госпожа Рубиновая привыкла танком переть напролом, решительно сметая все преграды на своем пути.

– Давай-ка на Старосветском кладбище, а? Что скажешь?

Я чуть опешила – больше от удивления, что Рубиновая так хорошо знает окрестности Тарасова.

Старосветское кладбище было местом весьма специфическим. Находилось оно в двух километрах от города, к югу, в лесистой части. В реденьком таком сосновом лесу, насквозь все видно, не заблудишься. Пройти сто метров – наткнешься на неглубокий овраг, на склонах и дне которого, собственно, могилы и располагаются. Когда южная часть города была более активной и процветающей, кладбище использовали по назначению. Но после Великой Отечественной войны оно было закрыто, а потом и заброшено. И оно было слишком «прозрачным» местом, чтобы там назначали встречи всякие субъекты различной степени опасности. Я как-то раз была там – вынудило очередное задание. И могу сказать, что лично мне было не по себе от покосившихся надгробий, торчащих то тут, то там из толстого ковра желтых и коричневых сосновых иголок. И от пронзительной, воистину кладбищенской тишины.

Бррр!

– Алло? – Рубиновая вызвала меня из задумчивости. – База, прием! Слушай, а ты точно телохранитель? Что-то ты больно рассредоточенная.

Возмутительно. Что она вообще себе позволяет, да еще с учетом того, что я ее защитила! Кто здесь чья должница?

– Нет. Место небезопасное, – отрезала я, уже не заботясь о вежливости. Если встреча и будет, то на моих условиях. Так, и где же?..

– Я не собираюсь светиться в городе, – тут же возразила Рубиновая.

– Вы на машине?

– А как же.

– Северный выезд знаете? В километре от него. Я буду на машине марки «Фольксваген», цвет…

– Да знаю я, на какой тачке ты колесишь, – в очередной раз перебила Рубиновая. У меня складывалось стойкое ощущение, что она перебивает, потому что и впрямь знает, а не потому что терпения нет. – Через час подойдет? Успеешь из халата вылезти?

Ее прицельные тычки в разговоре изрядно подбешивали, как и панибратская снисходительность.

– Может быть, мы с вами решим все по телефону? – предположила я.

Уверенная наглость, с которой эта дама заставляла плясать под свою дудку, практически вывела меня из себя. Я ей кто, девочка на побегушках? Рубиновая даже не моя клиентка! Да даже если бы и была – я никогда не позволяю клиентам вытирать о себя ноги. Нет уж!

– Неа. Разговор есть. Серьезный.

– Если вы о том, что я вам помогла, то забудьте, – отрубила я, сама поражаясь своей категоричности. Вроде ситуация была не настолько опасная, чтобы вот этак огрызаться. – Вы ничего мне не должны.

– Вот только грехи мне тут не отпускай, святоша! – Ого, а вот это задело Рубиновую по-настоящему! – Я бы тут тебя не уламывала, но дело серьезное, говорю тебе. И я собираюсь тебя нанять.

Мир, похоже, решил поиздеваться надо мной, сначала маринуя в неожиданном безделье, а потом подсовывая желанную работу… в лице ТАКОЙ клиентки. Готова поспорить, муж с ней не разводился только назло ей самой.

– Спасибо, не нуждаюсь, – осадила я.

Да я скорее сама начну обзванивать потенциальных работодателей, чем…

– А вы сначала выслушайте меня, Евгения Максимовна, – внезапно вежливо и спокойно, даже устало произнесла Рубиновая. – А потом решайте. Не захотите работать на меня – ваше право. Но хоть выслушайте, очень прошу.

Такая резкая смена тона меня озадачила. Видимо, многоуважаемая Лидия Ильинична поняла, что бойцовским нахрапом меня не возьмешь. Правильно поняла – со мной лучше по шерстке. Это ведь Рубиновой что-то от меня нужно.

Я повторила адрес, время и после подтверждения Рубиновой, не прощаясь, дала отбой, хоть так выпуская пар после неприятного разговора. В конце концов, ничто не мешает мне послать Рубиновую открытым текстом. Я даже хотела это сделать: дама ухитрилась достать меня, говоря шекспировским слогом, до печенок и прочего. А это уметь надо – я по пальцам пересчитать могу клиентов, настолько доставучих. И все разы работенка выпадала та еще.

Сборы отняли у меня меньше времени, чем я думала: на чистых рефлексах я собралась по-военному быстро. Рубиновая не сказала, будет ли она одна или с кем-то, а перезвонить я не смогла бы – Рубиновая не оставляла следов, связываясь со мной. Конечно, обратившись к одному из знакомых хакеров, я смогла бы получить нужную информацию. Но к чему возня, если я не собираюсь долго возиться с этим делом?

Надеюсь, в случае моего отказа Рубиновая отстанет. Впрочем, если эта пиранья с повадками рыбы-прилипалы будет настаивать, ей же хуже. Меня лучше все-таки не злить. Это и люди похлеще Лидии Ильиничны давно усвоили.

На условленное место я приехала также раньше времени. Все-таки местность я знаю хорошо, Тарасов мне давно уже ближе родного Владивостока и уж тем более ближе Москвы, где я обучалась в Ворошиловском институте. Именно в Тарасове я начала новую жизнь, когда ушла из отряда «Сигма». Сыграло свою роль и то, что тетушка Мила, родная сестра моего отца, жила именно здесь. С чистого листа хорошо все-таки начинать не в одиночку, да и Мила под безопасным присмотром…

Кстати, о Миле.

По кухне уже плыли восхитительные запахи поспевающего обеда, когда я зашла на кухню. И проглотила слюну: Мила готовила запеченное с травами и картофелем мясо.

Ну, Рубиновая, заплатишь ты мне за пропускаемый обед.

– Мила, обедай без меня. Я ненадолго, прокачусь по одному делу.

– Новые клиенты? – с надеждой уточнила Мила.

– Да нет, так, не очень существенно.

Мила, понятное дело, больше беспокоилась не за финансовое мое здоровье, а за душевное. Пусть она и переживала иногда по поводу превратностей моей профессии, видеть меня подавленной, как дохлая золотая рыбка, ей тоже не нравилось.

Всю дорогу до северного выезда из Тарасова у меня, словно в издевку, бурчало в проголодавшемся брюхе.

Я тщательно осмотрелась, прежде чем подъехать к самому месту встречи.

Никого. Впрочем, еще пятнадцать минут до встречи. Вокруг простиралось чистое поле, ни деревца, как говорится, ни колоска. Любого приближающегося я примечу издалека. Северный выезд удобен и тем, что им редко пользовались, но при этом не был совсем заброшен. Словом, место я выбрала с умом. Надеюсь, Рубиновая разберется, если уж она в курсе про Старосветское кладбище…

Я закурила, чтобы заглушить чувство голода. До встречи оставалось пять минут. Я решила, что если через двадцать минут Лидия Ильинична не принесет свою филейную часть и не станет передо мной, как лист перед травой, то я уеду. И пусть эта… это зубастое создание рвет и мечет.

За две минуты до назначенного времени я увидела вдали машину. Чем ближе она подъезжала, тем яснее было видно, что это старые «Жигули», крашенные в зеленый, вылинявший до оттенка утопленника, цвет. Машина грохотала и тряслась на ходу, источала дым и – я почуяла это со встречным ветром – отвратительно воняла бензином и выхлопными газами.

Рубиновая, одетая в несолидное истрепанное пальто в рубчик, драные джинсы и кроссовки, просящие каши, резво выскочила из «Жигулей» и направилась ко мне.

Сейчас она не походила даже на себя вчерашнюю. И я увидела у нее на щеке под самой под скулой большой фиолетовый синяк. Это от вчерашнего, припомнила я. И ведь она даже не попыталась замаскировать его. А когда она сняла большие солнцезащитные очки, стало ясно, что Рубиновая вообще не воспользовалась косметикой. Сейчас госпожа продюсер выглядела на все свои сорок с хвостиком – и паршиво, мягко скажем. Кто-то, похоже, не только наплевал на внешний вид, но еще и не выспался ночью.

– Не кури, целее будешь, – первое, что произнесла Лидия Рубиновая, кивнув на сигарету в моих руках. С собой у нее была большая дамская сумка – та самая, которую вчера пытались отобрать в подворотне. – В сигаретах знаешь сколько всякой дряни? Я серьезно.

– Вы для этого оторвали меня от дел? – сдержанно уточнила я.

В самую последнюю очередь мне нужно, чтобы какая-то дамочка старше меня и ниже на добрые двадцать сантиметров (а во мне метр восемьдесят росту, к сведению) читала мне лекции.

– Нет. Не для этого. – Рубиновая смерила меня взглядом – так эксперт оценивает спортивные качества беговой лошади. Ненавижу подобное.

– Как я могу убедиться, что вы – это вы? – спросила я.

– Ленька не при делах. Он в Москве, – ответила Рубиновая. – Я прочесала все каналы – повсюду одна и та же галиматья, и никаких деталей. Не удивлюсь, если к вечеру пойдет слушок, что меня сперли инопланетяне… Как там седой?

Я тщательно вслушивалась в ее слова, вглядывалась в лицо, считывая малейшие изменения в мимике. В «Сигме» нас учили по лицу и интонациям определять, лжет ли человек. Такое нужно было, если придется вести допрос. Лично из меня вышел вполне неплохой «детектор лжи».

И по его показаниям я поняла, что Рубиновая не врет. Нет, разумеется, я видела, что она та, за кого выдает себя. Но перестраховка лишней не бывает никогда, а уж тем более в моих делах.

– Вчера, когда я уходила, впал в кому. Травматическую. – Я все же держалась в двух метрах от Лидии Ильиничны.

От нее исходила не самая приятная энергетика, и дело было даже не в дивных ароматах бензина, пропитавших ее пальто.

– *****! *******, *****, *****! – зло и неожиданно отчаянно отчеканила Рубиновая. – Как так можно-то, а! Вот *****!

Я подождала, пока она исчерпает свой запас матерных выражений. Бросила окурок на землю и раздавила носком ботинка.

– Лидия Ильинична, если не ошибаюсь, вы хотели что-то мне рассказать. Просили выслушать вас, – мягко, как капризному ребенку, напомнила я. Собственное спокойствие, по сравнению с волнением Рубиновой, придало мне дополнительную уверенность. – Я вас слушаю.

– Прежде всего – спасибо. – Самообладание вернулось к Рубиновой прямо на глазах. Она дотронулась до синяка и поморщилась. – У меня в сумке был пистолет, но эти твари вылетели из-за угла – я моргнуть не успела, не то что пистолет вытащить… А уж Виктор Иванович…

– Ваш спутник? Седой мужчина? – не удержавшись, встряла я.

– Да, он. Мой информатор, если точнее.

– Вам известно, что им было нужно? – Я спросила и тут же прикусила язык. Я ведь не хочу встревать в это дело. Выслушаю и отвалю.

Рубиновая похлопала по сумке.

– Информация, я думаю. Данные репортажа. Так что ты помешала им сорвать мои планы окончательно. Еще не все потеряно. – Она нахмурилась. – Они серьезно подгадили мне, Евгения.

– Кто? – опять не удержалась я.

Так, Женька, а ну-ка выключи свои профессиональные привычки! Ты тут не наниматься к этой грымзе приехала.

– Это я и хочу выяснить. Пара мыслей есть, но мне постоянно мешают. Мне нужно надежное плечо. Стенка, за которой я могу укрыться и довести свое дело до конца. – Рубиновая снова глянула на меня – как просканировала с головы до пят.

Подобное для меня не в новинку; я встречала достаточно людей с таким «рентгеновским» взглядом. Один только Олег Дмитриевич Сафонов, миллионер и предприниматель, чего стоил. Когда люди так смотрели на меня, я четко понимала: они оценивают, насколько полезной я могу быть им в своем качестве.

– Я навела о вас справки, – осторожно заметила я. – Вы достаточно влиятельная женщина, Лидия Ильинична. Вы можете себе хоть целый полк для охраны нанять.

– В целом полку и крыс будет больше, – отмахнулась она. – Могу предположить только, что вчерашний сукин сын, который сбежал – он-то и слил инфу. Сказал кому-то, кто его нанял… Кстати, как там второй, которому ты влупила? – живо поинтересовалась Рубиновая.

– Перелом носа, закрытый перелом запястья, – сухо ответила я.

Не люблю хвастаться причиненным ущербом. Хоть и горжусь тем, сколь многое умею. Вот такой вот парадокс.

– Черт, а ты хороша! – с искренним уважением произнесла Рубиновая. – Так ему, скотине, и надо!

– Вы ему тоже неплохо врезали.

– Спасибо, старалась. Так или иначе мое дело все еще под угрозой. Я сейчас почти никому не доверяю… два или три человека, и все. Но ты прошла проверку, не сдала меня. – Рубиновая помолчала и чуть скептически добавила: – Хотя бы сейчас. Прости, что свинтила вчера. Я поняла, что ты меня не узнала. А вот за полицейских и прочих я бы не поручилась. Так считай, что ты в моей зоне доверия.

Я проглотила язвительную благодарность и только молча смотрела на свою визави, ожидая разговора по существу.

– Ладно, чего топтаться вокруг да около… Слушай.