Читать книгу Загадка жертвы - Марина Серова, Марина Сергеевна Серова - Страница 8

На кухне повисла тяжелая молчаливая пауза, во время которой Алик взял бутылку с коньяком, налил себе в чашку изрядную дозу «Хеннесси» и выпил ее залпом, опять же не закусывая.

– Нет! – решительно, громко и хрипло, так что Василиса даже вздрогнула от неожиданности, рявкнул художник. – Нет, это невозможно! Я не могу пойти в полицию! И не спрашивай меня почему, – уже чуть спокойней заявил он Василисе, которая открыла было рот, чтобы узнать причину такого категоричного отказа. – Не могу, и всё! Не хочу, чтобы они тут ходили… по моей студии… и вынюхивали…

Его последние слова меня насторожили.

«Вынюхивали что?» – мелькнула мысль.

– Ну, хорошо, хорошо, – пролепетала Василиса и, успокаивая Алика, положила ему руку на плечо. – Тогда, может быть, тебе поговорить с заказчиком и попросить его сдвинуть сроки сдачи картины, пока ты другую такую же не нарисуешь? Это ведь…

– Что?! Другую?!! – внезапно взъерепенился художник.

По его лицу пробежала волна праведного гнева и недоумения, словно Васька предложила ему сделать что-то неприличное. Глаза его опять стали отливать безумным блеском.

– Ты, ты… – стал заикаться Алик. – Ты вообще представляешь, что ты говоришь?! Нет, ты не представляешь!

Внезапно он махнул рукой, словно ставя точку в вопросе о том, что стоило бы предпринять в этой ситуации, и стремительно выбежал из кухни по направлению к супружеской спальне. Васька посеменила следом, успокаивая его. За хозяевами, подняв пушистый хвост трубой, потрусил и Перси.

Я снова осталась на кухне одна. Поставив на плиту кофейник (новая порция хорошего кофе мне бы сейчас не помешала), я принялась по привычке анализировать все, что я тут наблюдала.

Ситуация с похищением картины и реакция художника на это неприятное во всех смыслах происшествие все больше и больше мне не нравились.

«Конечно же, – рассуждала я, – неприятно, когда твою работу крадут неизвестные личности, да еще и картину, за которую тебе обещают заплатить бешеные деньги, но страшного-то в этом ничего нет. Ну, не желает Алик, чтобы полиция топталась в его святая святых – в мастерской. Допустим, это понятно. Но почему бы ему и вправду не переговорить с заказчиком и не нарисовать другую, точно такую же картину? Не хочет, чтобы было две одинаковых? Нет, что-то тут не сходится. Слишком уж бурно Алик отреагировал на пропажу и слишком уж категорично отказывался от вмешательства полиции и от замены пропавшего шедевра новым».

Я налила себе в чашку горячего кофе, отпила глоток, блаженно прикрыв глаза, и тут меня, словно молния, пронзила мысль о том, о чем мы с Василисой как-то забыли, ошарашенные известием о пропаже картины. А где, собственно, сам Алик был все это время? Почему он не отвечал на звонки любимой супруги и вообще не захотел внятно объяснять ей мотивы своего странного отсутствия?

Я хотела было подробней обкатать эту мысль, но тут на кухню вошла хмурая, но уже относительно спокойная Василиса.

– Таня, я ничего не понимаю, – с ходу заявила она мне, присела рядом и начала нервно теребить край скатерти. – В полицию он идти не желает, рисовать новую картину не хочет, все время твердит, что он пропал… Даже так – что мы пропали. Он и я. Но – ничего не хочет мне объяснять…

– А он тебе хоть сказал, где все это время пропадал? – задала я вопрос, который интересовал меня сейчас намного больше, чем вопрос, кто украл картину. – Мне почему-то кажется, – поспешила я поделиться с Васькой мыслями, – что эти два события как-то между собой связаны.

Васька подняла голову и посмотрела на меня так, словно я с неба спустилась и у меня крылья за спиной.

– Таня! Какая ты… Какая ты молодец! Я совсем забыла из-за этой дурацкой картины, что Алик всю ночь где-то пропадал! Таня, ты – гений!

Внезапно ее охватило волнение, и она, вскочив с места, налила себе кофе и плюхнула туда еще и коньяку. А потом, не спрашивая разрешения, плеснула и мне. Я смотрела на нее и видела в ней теперь ту самую Ваську, которую я знала еще в школе – ершистую, задиристую, с мальчишескими замашками, и в очередной раз удивилась такой ее метаморфозе.

– Василиса, ты чего? – осторожно спросила я, уже начиная подозревать, что кости меня не обманули, и сейчас она сделает мне то самое выгодное предложение, которое мне было обещано. Так и получилось.

– Танечка, – тоном, не терпящим возражений, начала она, – только ты можешь нам помочь выпутаться из этой истории. Ты у нас опытный детектив. Вот, сразу же увидела связь между двумя происшествиями. Мы с Аликом будем тебе очень благодарны. Мы тебе хорошо заплатим, только, пожалуйста, – она внезапно с искренней надеждой посмотрела на меня, – помоги нам найти того, кто украл эту дурацкую картину, и вернуть ее.

И Васька, все-таки не выдержав напряжения, свалившегося на нее, разрыдалась. Слезы, потоком хлынувшие у нее из глаз, и всхлипывания, звучавшие так по-детски жалобно, сразили меня наповал. Я метнулась к ней, обняла и, прижав к себе, твердо пообещала:

– Найду я вам эту картину, обязательно найду, только перестань так горестно рыдать! Все будет хорошо.

Так мы и сидели с ней, пока она не успокоилась окончательно. На отпуск я уже махнула рукой. Не судьба, видать, отдохнуть мне от любимой работы.

Когда все слезы окончательно высохли и кофе, остывший в очередной раз, был выпит, я отправила Василису поговорить с мужем о моем участии в раскрытии кражи картины, а заодно и посмотреть – вдруг в доме пропало что-то еще. Сама же отправилась в студию-мастерскую, чтобы посмотреть на место преступления и решить, что мне делать дальше.

Первым делом я осмотрела, конечно же, замки на двери, которая вела в кабинет, но ничего не обнаружила. Очень было похоже на то, что дверь не взламывали и открывали ключом, а не отмычкой.

Потом я спустилась в студию и огляделась. Я не очень хорошо помню, какие там были картины, надо потом спросить у Алика или у Василисы. Но вот картины, которая стояла на треноге, то бишь на мольберте – действительно не оказалось, так же, как и тряпки, которой она была прикрыта.

Солнце хорошо освещало студию, и я, подойдя к середине зала, где стоял этот самый мольберт, внимательно стала осматривать и его, и все пространство вокруг него. Несмотря на то что пол в студии был выстлан очень светлым ламинатом, я ничего такого подозрительного на нем не обнаружила. Не было видно ни отпечатков следов подошвы, ни других намеков, что кто-то проходил в студию в уличной обуви.

«Разувались они, что ли?», – подумалось мне, и я вернулась в кабинет.

На пороге двери, которая вела из подъезда в кабинет и замки которой я только что осматривала, сидел Перси и с задумчивым видом что-то гонял лапкой по коврику. Я вдруг вспомнила, что когда входила сюда из кухни, то совсем забыла закрыть за собой дверь. Вот рыжий и воспользовался моей рассеянностью. Хорошо, хоть в студию за мной не побежал.

Я решительно подошла к коту и нагнулась, чтобы взять его на руки и выдворить вон из запретной для него зоны, но тут увидела, чем, собственно, игрался котик, и забыла о своих намерениях. На полу, а вернее, на коврике перед дверью, лежало что-то маленькое и блестящее. При ближайшем рассмотрении это оказался небольшой ромбик золотистого цвета. Подумав, я решила, что эта штучка, скорее всего, похожа на обломанное звено от браслета. От золотого браслета, точнее говоря. Аккуратно завернув находку в салфетку, которую я с умыслом, специально для такого вот случая прихватила с собой из кухни, я спрятала ее в карман.

Потом я все же отнесла недовольного Перси на кухню и, закрыв перед его носом дверь, снова вернулась к двери. Но ничего особенного больше не обнаружила. Ну, разве что кусочек сухой грязи на коврике и туфли Алика, который утром разулся возле этой двери, когда после разговора с женой решил ретироваться в свою студию и не отвечать на неудобные для него вопросы, где он провел ночь и что случилось с его телефоном. Кстати, ему все-таки придется ответить на них, если он действительно хочет, чтобы картина нашлась. И вопросы ему буду задавать я.

Когда я вернулась на кухню, Василиса уже поджидала меня там и сразу засыпала вопросами:

– Таня, ну как? Ты что-то нашла? Что там у тебя? Говори, не тяни.

Я пожала плечами и сказала:

– Явных следов взлома нет, скорее всего, дверь открывали родными ключами. И открывал ее тот, кто хорошо знал, что она ведет именно туда, куда ему и надо было попасть – в отдельные апартаменты. То есть в кабинет и в студию. Отсюда возникают вопросы: кто еще, кроме Алика и тебя, знает расположение комнат в квартире и у кого еще есть ключи от этой двери?

– Ключи? Ни у кого. Их и у меня-то нет, – задумчиво проговорила Василиса. – Вернее, они есть, но я их с собой никогда не ношу. Они в прихожей висят, возле электрощита, на специальном крючке. А еще есть два дубликата – у Алика в ящике письменного стола, в кабинете. На случай, если вдруг он потеряет ключи. Алик бывает такой рассеянный.

– А он уже терял ключи? Может, у свекрови ключи есть или еще у кого-то из родственников? – тут же задала я ей кучу новых вопросов, чтобы уж разом решить проблему с ключами.

– Нет, не терял, и у Валентины Яковлевны ключей нет. Она вообще безо всяких ключей обходится. Я постоянно дома, так что… У Игорька ключей от нашей квартиры тоже нет, – нахмурившись, ответила Васька.

– Кто такой Игорь? – тут же насторожилась я.

– Я забыла тебе сказать, – замялась Василиса. – У Алика есть сын от первого брака. Ему двадцать лет, и он иногда к нам приходит. Ну, там с бабушкой пообщаться или… – Василиса потупилась, словно ей внезапно стало стыдно. – Или денег у мужа попросить, – закончила она нехотя.

Я заподозрила в словах какую-то недосказанность и, решительно усадив ее на кухонный стул, сказала:

– А вот про Игоря расскажи мне подробней.