Читать книгу Ведьмин камень - Марина Серова - Страница 4

Так вот почему они были так не похожи – Андрей и Николай. И не только внешне. Николай отличался таким благородством, о котором Андрей, похоже, и понятия не имел. Во всяком случае, Николай не требовал сварить своего, пусть и неродного, племянника в кипятке. Напротив, убеждал меня в его невиновности. А про перстень он тоже упомянул. Значит, тот действительно пропал. Эх, надо было спросить Николая о бойфренде его сестрицы. Может, он что интересного знает о знаменитом экстрасенсе. Впрочем, это еще успеется. А пока неплохо бы навестить нашего убитого горем сыночка и поставить ему «прослушку». Наверняка он будет звонить кому-нибудь или к нему заглянут гости, с которыми он будет обсуждать интересующую меня тему. Я нашла в мобильнике нужный мне номер и нажала кнопку.

– Андрей? Это Полина. Вы не хотите пригласить меня к себе в гости?

Должно быть, он обалдел от моей смелости, если не сказать наглости. Потянув время и помычав что-то себе под нос, Андрей назвал адрес:

– Пишите: улица Миклухо-Маклая, тридцать восемь. Квартира семь.

– А если я прямо сейчас и подъеду?

– Ну... подъезжайте, что ли...

Выпив для поддержания сил стакан чая с Аришей, я прыгнула в свой «Мини Купер» и отправилась на улицу Миклухо-Маклая.

* * *

Возле двери с номером восемь было целых три звонка. И на какой, интересно, мне нажимать? Я рассматривала кнопки – белую, черную и коричневую. Они были старые и поцарапанные. Наконец я выбрала верхнюю. Буду жать на все подряд, какая-нибудь да сработает!

Через минуту за дверью послышался недовольный стариковский голос:

– И кого там принесла нелегкая?!

Что-то совсем не радостно здесь встречают гостей.

– Извините, пожалуйста, – сказала я как можно более вежливым голосом, – мне нужен Лютиков Андрей.

– Так чаво ж ты мне звонишь?! – вопрошал голос за дверью с ударением на «о». – Ему и звони!

За дверью послышались шаркающие шаги. Вот тебе раз! Что, так трудно было открыть? И какой звонок Лютикова? Я уже было собралась нажать следующую кнопку, как вдруг за дверью послышались голоса, перебранка, и дверь открылась. На пороге стоял Андрей.

– Извините, – сказал он, отступая внутрь и давая мне пройти, – тут у нас живут такие чересчур принципиальные, которым лень ручку замка повернуть...

– Да ничего, все нормально, – ответила я, проходя в полутемный коридор, заставленный всяким мебельным хламом.

– Нет, не нормально, – продолжал ворчать старик, стоя возле открытой облупленной двери, выкрашенной почему-то оранжевой краской, – во всем должон быть порядок: ежели пришел человек к Лютикову, так и должен звонить Лютикову, а не Лампочкину!

– Я не виноват, что табличку возле звонков опять отвинтили, – сердито оправдывался Андрей, подходя к своей двери.

– ...Сталина на вас нет! – кипятился старик. – Вот при Сталине был порядок! И молодежь не хамила старикам, а уважала их! И...

– Слушай... те, вы... Лампочка Ильича! – огрызнулся на него Андрей. – Идите уже... в свою комнату!

Мы зашли в самую дальнюю дверь. Она одна из всех была более или менее приличного вида. Я огляделась. Большая просторная комната с высоким потолком и высоким окном, которое пропускало в помещение много света. Современный диван, служивший хозяину, очевидно, одновременно кроватью, стол, холодильник, большой бельевой шкаф с зеркалом, тумба с телевизором, кресло перед ним – все было почти новое, современное и довольно добротное. Даже занавески на окне – тюль с портьерами. Возле окна – компьютер на столе.

– А у вас довольно мило, – сказала я, присаживаясь в кресло, на которое указал хозяин. Сам он сел на диван.

– Да, нехилая хатка, – согласился он.

– Если не секрет, сколько вы за нее платите? – спросила я.

– Три тысячи. – Андрей огляделся по сторонам и спросил как бы нехотя: – Может, чаю?

Чай я пила совсем недавно и совершенно не нуждалась в дополнительной порции жидкости, но мне было необходимо поставить сюда «жучок», и потому я согласно кивнула. Андрей ушел на кухню, а я достала из сумочки крохотный микрофон на иголке и воткнула его под ручку кресла.

Вскоре хозяин вернулся с подносом, на котором стоял бокал. Из него тянулась нитка с бумажной бирочкой, маленькая сахарница с ложечкой стояла рядом. Я не очень любила чай в пакетиках, но деваться было некуда, сама напросилась. Кроме того, уйти сразу было как-то некрасиво, у Лютикова возникло бы подозрение. Пришлось придумывать вопросы, якобы ради которых я сюда и напросилась. И, пожалуй, сражу-ка я его сразу наповал.

– Андрей, почему вы мне врали?

– Я?! Врал вам?! – Молодой человек просто обалдел от такого неожиданного поворота. Он даже вздрогнул, как мне показалось, и уставился на меня ошарашенно. – В чем?

– Вы сказали, что родились и выросли в квартире матери. А это ложь. Вы не родной сын Ярославы Львовны.

– А откуда вы знаете?

– Откуда – это другой вопрос. Почему все-таки вы мне это не сказали?

– А что, это так важно?

Кажется, он даже немного побледнел.

– В нашем деле важно абсолютно все. Любая мелочь. Это только так кажется, что какая-то деталь незначительна. Но она может привести к серьезным последствиям, каких и не ожидаешь.

– Мое усыновление вообще не имеет никакого отношения к делу. Да, я ей не родной. Ну и что? Я любил маму... и сейчас люблю. Я ей очень благодарен, что она взяла меня из детского дома, что дала возможность иметь семью. Я с семи лет называл ее мамой. Вы же знаете, что я потому и хочу отомстить ее убийце...

– А если все-таки окажется, что ваш дядя Коля не имеет отношения к смерти вашей матушки?

– Опять вы об этом! Я просто уверен, что имеет. Иначе я не просил бы вас помочь мне отомстить ему. И перстень он забрал. Больше некому. Он маму всегда недолюбливал.

– А вы слышали, что ваш дядя хотел съехать на другую квартиру?

– Какую другую? У нас нет другого жилья.

– На съемную квартиру. Он и Ярославе Львовне говорил об этом. Ваш дядя хотел снять себе другое жилье, а ваша мама была против, не хотела, чтобы ее брат скитался по чужим углам да еще платил за это деньги.

Андрей уставился на меня удивленно:

– Полина, кто вам сказал такую чушь? Они ругались, и еще как ругались! Я не знаю, кто вам что-то там наговорил, только дядя Коля – такой гад! Я сам слышал, как он угрожал маме, и не раз. Эта чертова квартира стала для них камнем раздора.

Камнем преткновения, очевидно, хотел сказать Андрей. Или яблоком раздора. Впрочем, то, что он оговорился, не было удивительно. Он нервничал.

– Андрей, а что, ни у кого из вас не было возможности купить другое жилье?

– Эх, Полина! Да если бы такая возможность была, мама не погибла бы! Сам я не мог даже оформить ипотеку: мне в банке отказали сразу. Зарплата небольшая, семьи нет... У мамы тоже – восемь тысяч... Что мы могли на такие деньги?! Потому-то все беды из-за этой злосчастной «двушки»!

– И накоплений у вас, я так понимаю, не было?

– С чего копить-то?! Тут на еду едва хватает.

– А дядя ваш кем работает?

– Мастером на стройке.

– Ну, это тоже не ахти какие деньги.

– Да уж! – обрадовался Андрей. – Мог бы и на более хлебное место устроиться, он ведь как-никак строительно-монтажный техникум окончил. Только кто его возьмет после тюрьмы?! Он же у нас уголовник.

Лютиков ехидничал. Это слишком явно бросалось в глаза.

– Вам, Полина, не понять, как живут бедные. Вы, сразу видно, из другого круга. И машина вон у вас есть, и дом. Я же видел ваше жилье. Шикарный дом! Большой, просторный... Сколько у вас там комнат?

– Это мы обсуждать не будем. Мой дом не имеет отношения к нашему делу.

А он завистливый. Наш с дедушкой дом успел рассмотреть. Да, я помню, как он украдкой кидал взгляды по сторонам, когда приходил ко мне.

В это время заиграла мелодия на мобильнике, лежащем на столе. Андрей подскочил и схватил его, как будто ждал звонка.

– Да... Нет, нет, сейчас нельзя... Потом... Я сам перезвоню... Я же сказал: потом!

Он отключил телефон и положил его обратно на стол.

– А вы знаете, мне пора, – сказала я, вставая, – дела... Да и поздно уже.

– Я вас провожу.

Андрей направился к двери. В коридоре возле своей оранжевой двери стоял старик-сосед, который не открыл мне дверь.

– Партизанишь, старый?

– Чаво?

– Подслушиваешь, говорю?

– Какое твое дело, молокосос?

– Наше дело правое, мы победим! – приколол его Лютиков.

Я поняла, что перебранка грозит затянуться.

– Сталина на вас нет! – кричал дед, когда я уже выходила в подъезд. – Был бы жив Иосиф Виссарионович...

– До свидания, – бросила я Андрею и начала спускаться по лестнице.

– Пока, Полина! – несколько фамильярно ответил Андрей и захлопнул за мной дверь.

Я тут же вернулась назад к двери и прислонила к ней ухо. Конечно, подслушивать некрасиво, этому меня еще в детстве учили, но сейчас была не та ситуация.

– Ты, старый хрыч! – кричал Андрей. – Какого... ты тут ползаешь, под ногами путаешься, таракан облезлый?!

– Я на тебя жаловаться буду, молокосос! – дребезжал старческий голос.

– Будет он жаловаться! Может, еще не успеешь! Давай двигай отсюда свои ходули, пока не навешали! Тоже мне, Лампочка Ильича!..

Старик что-то бормотал, но его уже было плохо слышно.

Я спустилась вниз и вышла из подъезда. А Андрей-то хам! Самый настоящий. Так разговаривать с пожилым человеком! Я села в машину, которую оставила во дворе его дома, и включила «прослушку». Лютиков уже говорил с кем-то по мобильнику:

– ...Сейчас только ушла... Да не, все обошлось... Вопросы какие-то дурацкие задавала... Какие, какие! Разные... Спрашивала, почему мы с матерью не купили себе отдельную квартиру. Деловая, блин! Сама-то знаешь, в каких хоромах живет! Коттедж. Да, в том самом поселке. Двухэтажный, там комнат восемь, да еще участок перед домом. Помещица, блин!.. Что?.. Да не, мне сейчас не до того, перстень бы найти... А я откуда знаю?! Не, перстень важнее. Он таких бабок стоит, что нам с тобой и не снилось!.. Ну да... Нашли бы перстенек, продали, эх, и зажили бы! Коляна бы еще отправить... сама знаешь, куда. А то мешается под ногами, житья от него нет... Не говори! Если бы и квартирка была наша, и перстенек!..

Андрей продолжал еще вздыхать какое-то время да бормотать «Ага... угу... ну да!», а я сидела и делала выводы. Значит, наш пострадавший не так уж сильно пострадавший. И не так ему жалко убитую приемную мамочку, как ее пропавший перстенек. А если бы я помогла ему убрать с дороги еще и дядюшку, то он вообще остался бы полноправным хозяином двухкомнатной квартиры. Да еще и перстень найдет – будет при больших деньгах. Одним словом, полный ажур. Живи не хочу!

Ну, нет, Андрюша! Это ты очень зря сделал, что пытался меня подвязать к своим грязным делишкам. Я такое не только не прощу, я теперь начну с тобой разбираться. Хотел сделать меня соучастницей преступления? Со мной такие фокусы не проходят! Но вот из «прослушки» донеслось: «Давай, пока!» Я выключила ее и выжала сцепление. Время позднее, пора отдыхать. Поеду домой, хорошенько все обдумаю, а завтра...

* * *

Назавтра был выходной. Я совсем забыла об этом, так как на работу мне не идти, и вспомнила только утром, когда включила приемник. Женщина-диктор счастливым голосом сообщила, что сегодня суббота, такое-то число прекрасного месяца мая... Погода за окном теплая, светит солнышко, продолжал вещать голос из динамика, как будто мы сами не видели это в окно. Значит, суббота? Значит, у моего друга капитана милиции Лени Удовиченко сегодня выходной. Жалко. Можно было бы отправиться к нему и рассказать новые сведения по делу об убийстве Лютиковой. Но ничего, я время даром не потеряю. Буду лежать дома на диване и обдумывать то, что удалось узнать. А что мне удалось узнать? А то, что, во-первых, наш дядя Коля вряд ли причастен к смерти своей сестры. Благородство этого человека просто поражает. Если премянничек просил побыстрее сварить своего дядю кипятком, то дядя, напротив, просил племянника даже не подозревать. Хотя, по всему видно, что отношения у них, мягко говоря, не слишком родственные. Ну и что? Это ни о чем не говорит. Он и не обязан любить приемного сына своей сестры. Это она усыновила мальчика, а не он. Еще неизвестно, что вытворял этот приемыш в новой семье. Может, он вилки из буфета таскал и регулярно убегал из дома.

А может, Николай вообще был против Андрея? Что ж, вполне возможно. Еще один член семьи в их маленькую тесную квартирку... А точно, что квартирка маленькая и тесная? Я ведь этого не знаю. Может, мне напроситься в гости к дяде и все посмотреть самой? А что, это мысль! Пожалуй, я так и поступлю. Вот только позавтракаю в компании дедули.

Я быстро приняла душ и спустилась в кухню. Ариши там не было, значит, он вчера вернулся поздно из своего казино. И когда только дед бросит свое азартное увлечение?! Скоро семьдесят, пора бы успокоиться, о здоровье подумать, а он...

Я начала заваривать кофе. Будить старика не буду, почувствует запах, сам проснется. Когда я уже доставала из тостера хлеб, в дверях кухни появилась заспанная физиономия Ариши.

– Bon matin, Polett! Что, уже и завтрак готов?

– Готов, дедуля, и тебя дожидается.

– Тогда я пошел умываться...

Мы пили кофе и ели тосты с сыром.

– Что у тебя нового в твоем деле? – спросил дедуля.

Я достала из холодильника баночку с клубничным джемом и поставила на стол.

– Боюсь, что тот, кого просили... убрать, невиновен.

– Ты это точно знаешь?

– Нет, конечно, не точно, но все говорит об этом. Просто кричит. Вот смотри, дед: племянник просит убить своего дядю. Топает копытами, доказывает мне, что его дядя – просто мразь. А вот дядя, напротив, защищает племянника, хоть и неродного. Просит даже не подозревать его в смерти своей сестры. Как тебе такое?

– Хм... Да, согласен. Племянничек, мягко говоря, не обладает избытком благородства.

– А раз он просит прикончить дядю, значит...

– Дядя ему мешает.

– Причем, дед, заметь: он пытался убрать его моими руками. Давил на жалость. Мол, помогите, Полина, а то меня, такого молодого, хорошего, чего доброго, еще посадят! Моей карьере придет конец и все такое...

– Да, Полетт, хорошо, что ты все проверяешь, прежде чем натянуть свой робингудовский лук.

– Дедуль, натягивают не лук, а тетиву.

– Ну это все равно... подай-ка мне джем! И кофейку плесни еще, пожалуйста!

Я налила себе и Арише еще по чашке кофе и положила в тарелку печенье. Дед очень любил мазать печенье джемом. Вообще он был сластеной, хотя упорно открещивался от этого.

– Так что ты теперь хочешь предпринять, Полетт?

– Во-первых, надо бы поговорить с этим дядей о его отсидке, или, как говорят в его кругах, ходке. Когда-то он получил срок за избиение двух пацанов на улице. Хочу узнать, как там все было. Андрей меня уверял, что его дядя просто бешеный, кидается на людей на за что ни про что. Потому, мол, и маму убил, и вообще он ее ненавидел. Но я поймала Андрея на лжи и теперь ему не верю. Да и непохоже, чтобы дядя Коля так уж ненавидел свою сестру. Он говорил о ней спокойно, без злости, но и без лишней восторженности. Так что мне, кажется, стоит посетить дядю в той самой злосчастной квартире, из-за которой, как убеждал меня Андрей, весь сыр-бор.

– А во-вторых?

– Во-вторых, надо поговорить обо всем этом с Леней Удовиченко. Он ведет это дело, вот пусть и занимается и дядей, и племянником. Надо только натолкнуть его на мысль, что сын погибшей пытался устранить своего дядю. И вообще пусть хорошенько проверит его алиби. Мне кажется, что Леня как-то не совсем добросовестно подходит к своим обязанностям. Он должен все проверять и перепроверять, а он успокоился тем, что у сына есть алиби: женщина-бухгалтер, с которой он в тот день задержался на работе, подтвердила этот факт. Но проверял ли кто-то ее слова? Непонятно. И вообще, дедуль, это дело такое мутное... Там все надо проверять и перепроверять. Андрею я вчера поставила «жучок» и послушала его телефонный разговор с кем-то из его знакомых.

– Так, так... И что же? Много интересного узнала? – оживился дедуля.

– Меня насторожили его слова: «Да нет, все обошлось...» Что обошлось? Как будто он боялся чего-то. Говорил, что я задавала ему какие-то дурацкие вопросы. «Какие, какие! Разные...» Я его спрашивала, почему они с матерью не купили себе отдельную квартиру. Ну, в самом деле, дед, если у них были разборки из-за этой злосчастной «двушки», взяли бы да и разменялись или купили другую квартиру.

– Не имели финансовых возможностей?

– Говорит, да. С деньгами, мол, напряг, а в ипотеке отказали. А про меня знаешь, что сказал? «Деловая, блин! Сама-то в каких хоромах живет! Коттедж в том самом поселке. Двухэтажный, там комнат восемь, да еще участок перед домом. Помещица, блин!» Похоже, Андрюша этот жутко завистлив. И вообще что-то он не выглядит огорченным смертью матери. Похоже, его больше занимают поиски ее перстня. Он так и сказал: «Перстень важнее. Он таких бабок стоит, что нам с тобой и не снилось!... Нашли бы перстенек, продали, эх и зажили бы!»

– Полетт, ты что, подозреваешь его в убийстве матери?

– Во всяком случае, допускаю, что это вполне вероятно. А что, парень молодой, вынужден снимать комнату в коммуналке. А там ворчливый дед-сосед, который вредничает, подслушивает, гостям дверь не открывает. Я сама слышала их перебранку. Кстати, Андрей, как оказалось, – хам, да еще самой низкой пробы! От такого все, что угодно, можно ожидать. Естественно, ему хочется жить в своей, а не в чужой квартире. Мамы уже нет, еще бы Коляна, как он выразился, отправить куда подальше. Точнее, на кладбище, к маме. Он так и сказал: «А то мешается под ногами, житья от него нет... Если бы и квартирка была наша, и перстенек!» Ну и как тебе такое?

– Да, вот фрукт! А прикинулся бедной овечкой!

– Поэтому, дедуль, я хочу сейчас съездить к Николаю. Посмотреть квартиру и заодно выяснить насчет его отсидки. За что-то же он изуродовал двух пацанов.

– Полетт, будь осторожна. Если он уголовник...

– Дед, он приезжал сюда, и я с ним уже говорила. Он совсем не выглядит уголовником.

– Да, но практически все маньяки не выглядят маньяками. Как правило, это вполне приличные на вид люди, да еще и хорошие семьянины в придачу! Так что не расслабляйся.

– Я не думаю, что он может навредить мне. Я не сделала ему ничего плохого. К тому же он сам обратился ко мне... Ну хорошо, я оставлю тебе его адрес. А ты звони мне через каждые десять минут. Если уж я не отвечу, ты, по крайней мере, будешь знать, куда вызывать милицию.

На такие условия дед был согласен, и я пошла звонить дяде Коле. Он без лишних вопросов согласился встретиться со мной на своей территории, так что через полчаса, прихватив еще один «жучок», я уже выезжала на своем «Мини Купере» из ворот нашего дома.