Читать книгу Ключи от жизни - Марина Серова - Страница 3
Глава 3
ОглавлениеДомой возвращаться я не спешила, поскольку в холодильнике у меня «мышь повесилась» и даже хлеб кончился, а чувство голода становилось все более назойливым. Я припарковала свою «девятку» возле бистро, расчесала челку, глядя в зеркало заднего обзора, слегка подкрасила губы и пошла насыщаться.
Особо озабоченной делом Галины Луговичной я не была – мне оно казалось довольно простым. Чуть-чуть повозиться, конечно, придется, но это не займет много времени. Кое к каким выводам я уже пришла, а чтобы убедиться в их правильности, поговорю сегодня вечером с Рудольфом.
Заправившись порцией сосисок с зеленым горошком и заварным пирожным, я с чувством выполненного долга перед собственным желудком отправилась в парикмахерскую, решив привести в порядок и свою наружность. Что греха таить – хотелось предстать перед школьным другом если не во всей красе, то хоть человеком, относящимся к себе с уважением. Правда, я допускала, что Рудик, считая свое положение отчаянным, вполне может не то что не обратить внимания на мои прическу и макияж, а и вовсе не узнать меня. Но я его положение таковым не считала, потому и сочла свои действия вполне правомерными.
В салоне было прохладно благодаря кондиционерам, но, как всегда, пахло жуткой смесью парфюмерии. Моя любезнейшая Светлана, приправляя свою виртуозную работу бесконечным щебетом о жизненных перипетиях, сделала из меня в итоге то, что с достоинством может называться женщиной.
– У тебя любовное свидание или опять деловое? – поинтересовалась она под конец и покрутила кресло, демонстрируя меня самой себе во всех ракурсах.
– Деловое, но одновременно и встреча старых друзей, – довольная увиденным, пространно ответила я. – Хотя не такая я уж и старая. Спасибо, Светоч, ты молодец!
– Стараюсь, – кокетливо улыбнулась она.
Дома мне оставалось лишь переодеться в светлый деловой костюм. Теперь я была похожа на преуспевающего адвоката из заграничного фильма. Прекрасно! В таком виде я вызываю всеобщее доверие и расположение, и, думаю, Миющенко без труда проведет меня к Рудольфу. А вообще-то, это его проблемы. И зачем я сама себя обманываю? Наверное, все-таки хочу понравиться Рудику. Я ведь, хоть и частный детектив, обыкновенная баба.
В половине десятого я позвонила Анатолию.
– Миющенко, – коротко отрапортовал он своим приятным голосом.
– Иванова, – откликнулась я.
– А, Татьяна Александровна! – обрадовался опер. – Так, я вас жду. Второй этаж, пятнадцатый кабинет. Внизу скажете, что ко мне. Вас пропустят.
– Надеюсь.
Надежды оправдались. Толстый милиционер с раскрасневшимся от жары лицом в дежурке, напоминающей ларек Роспечати, ответил на пароль «Я к Миющенко» согласным кивком. Цокая шпильками по забросанной окурками лестнице, я поморщилась от спертого воздуха, пропитанного запахами табака и сортира.
Миющенко сидел за столом, заваленным бумагами, и что-то самозабвенно писал. Неприятно мерцающий свет дневной лампы играл в его сальных волосах. На этот раз он был в сером костюме.
От своего важного занятия опер оторвался лишь тогда, когда я без приглашения уселась на скрипнувший стул.
– Сейчас, минуточку, – извиняющимся тоном пропел он, искоса глянув на меня. Но тут же отложил ручку и посмотрел более заинтересованно. Мой вид явно поразил молодого офицера, из своеобразной тактики решившего изображать немыслимо делового работника.
– Жду, – хлопнула я ресницами.
– А впрочем, я закончил, – порадовал он меня.
Минут через пять по вызову Анатолия привели Луговичного. Надо отметить, что рисковал офицер из-за своей самодеятельности сильно. Но что не сделаешь ради денег. А может, у него вся охрана в друзьях-приятелях числится? Или посулил кому что? Хотя зачем я себе голову из-за ерунды ломаю, не все ли мне равно, как он свои проблемы решает?
Молоденький конвоир в чине сержанта усадил Рудика на стул, куда указал Миющенко. Как раз напротив меня. На запястьях Луговичного блеснули наручники. Его по-прежнему красивое лицо вытянулось в гримасе удивления.
– Таня? – как бы не веря собственным глазам, спросил он и медленно привстал.
Конвоир положил руку на его плечо, усаживая на место.
– Иди, Саша, ты пока свободен, – вмешался Анатолий Несторович.
– Привет, – улыбнулась я, словно видела Луговичного последний раз вчера.
– Ка… какими судьбами? – немного заикаясь, проговорил он.
– Вот пришла навестить. Сухарей тебе насушила, – беззаботно ответила я.
Луговичный явно не оценил шутки и молча уставился на меня в полном непонимании.
– Ладно, Рудик, времени у нас немного, а посему сразу приступим к делу. Я тут для того, чтобы попытаться тебе помочь. Работаю частным детективом. Твоя мама, проявив заботу о своем единственном ребенке, наняла меня – самую лучшую в нашем Тарасове ищейку, – грубо выразилась я о себе, чтобы хоть как-то встряхнуть бывшего однокашника, который так и сидел с приоткрытым ртом. – Въезжаешь в ситуацию?
– А… Да. Я понял. Ну надо же! Та-анька, – нараспев произнес он мое имя и наконец улыбнулся. – А ты классно выглядишь. Даже лучше, чем раньше.
– Вот и славно, Рудик, – улыбнулась я в ответ, удовлетворенная тем, что не зря потратила деньги у Светки. – А теперь давай быстренько все мне рассказывай.
– И сколько же берешь за работу?
– Двести баксов в сутки, – доложила я.
– Ого! – присвистнул он. – Может, по старой дружбе скидку сделаешь?
– Слушай, солнце мое, я ведь, когда твои плюшки покупаю, скидки не прошу, – изобразила я лучезарную улыбку. – А потом, сам рассуди, что ж я за копейки должна подставлять под пули свою молодую грудь и умную голову? И вообще, прекращай рассматривать жизнь с высоты своего высокомерия. Спустись на землю и осмотрись вокруг. Ты сейчас где? Так что давай-ка, повествуй поскорее.
Луговичный, пристыженный моим замечанием, кратко и четко описал события рокового дня, не ноя и не жалуясь на произвол правоохранительных органов. Он понимал, что ситуация сложилась не в его пользу, но все же не преминул, бросив быстрый взгляд в сторону Миющенко, поделиться собственным выводом, что все происшедшее с ним – явная подстава.
В принципе я услышала то же, что уже слышала от Миющенко и матери Рудольфа. Настало время задавать вопросы.
– Так. А теперь поведай мне о своих отношениях с женой. В основном меня интересуют ваши разногласия на тот или иной счет. Были ли у вас накануне крупные ссоры, скандалы? Если да, то из-за чего?
– Да они у нас постоянно были. В основном из ревности. Галина вечно обвиняла меня в измене. Достала просто! Задержусь немного – изменял, в баню с мужиками схожу – изменял, просто посмотрю на нее не так – опять изменял! То запах духов каких-то учует, то следы помады обнаружит, то волос чей-то. Прямо как в том анекдоте, когда жена, не обнаружив на одежде мужа чужих волос, сказала, что он теперь не брезгует и лысыми женщинами. Кошмар какой-то! – все более распаляясь, сетовал Рудольф.
– Угу, а ты, значит, никогда жене не изменял? – посмотрела я на него с иронией. – Нет, так не пойдет, дорогой. Мне – все как на духу, как исповеднику, говори. Не усложняй, ради бога, работу.
– Ну, – замялся он, – не без того, конечно. Бывало иногда.
– Жена могла быть в этом убеждена или просто строила догадки?
– Одни догадки, – безапелляционно заявил он.
– Не уверена в правдивости твоих слов. Сам же сказал, что Галина находила следы чужой губной помады.
– Да думала она там на одну, только не в точку. С той у меня как раз ничего не было.
– На кого думала? С кем было? Рудик! Посерьезнее, пожалуйста.
– Думала на Ольгу Черникову, а было… Да со многими было. Всех не упомнишь. И какая разница?
– Черникова – это одна из подруг Галины? – спросила я, так как благодаря Мальвине Васильевне уже имела представление о ней.
– Ну да.
Луговичный отвечал неохотно. Кажется, ему было стыдно рассказывать о своих приключениях. Но я нисколько не винила его: он так и не смог никого полюбить, вот и метался от одной юбки к другой. А с Галиной жил скорее потому, что считал напрасной тратой времени оформление развода или очередного брака. И зря он тут мне жаловался на ее несносный характер. Уж я-то знала Рудика: ревность жены льстила его самолюбию.
– А среди тех, которых не упомнишь, имелись ее подруги или знакомые?
– Для чего ты об этом спрашиваешь? – не выдержал Луговичный. – Решила среди них убийцу искать? Скажешь, что баба может аккуратно вскрыть багажник машины, отключив предварительно сигнализацию?
– Бабы могут все, Рудик. Даже могут тебя, дурака, из дерьма вытащить. Так что не умничай тут, а отвечай на поставленные вопросы, – начала заводиться я.
– Тань, но я ведь некоторых вообще только по имени знаю. Ни адресов, ни других данных.
– Я про данные твоих пассий и не спрашиваю, мой золотой. Я интересуюсь, были ли у тебя любовницы среди подруг твоей жены? Кому еще она могла не доверять?
– Нет, – потупив взгляд, отрезал он.
– Значит, ни о ком другом, кроме как о Черниковой, она не догадывалась?
– Нет.
– Ты пойми, Рудик, я не просто так любопытствую, а хочу сократить время своей работы и, стало быть, приблизить время твоего выхода на свободу, – пояснила я. – А теперь назови мне адреса близких Галиных подруг и адрес ее родителей в Аткарске.
– То есть ты хочешь сказать, что она все подстроила сама? – искренне удивился Рудольф.
– Именно. Слишком все ненатурально. Скажи, Рудик, ты покупал лезвия Вилкинсон? Обычные такие, предназначенные для допотопного станка? Их еще при кройке используют.
– Нет.
– Женушка твоя или матушка не занимались индпошивом?
– Нет, разумеется.
– Может, я и узко мыслю насчет предназначения таких лезвий, но только в голову приходит одно – их купила Галина, чтобы слегка вскрыть себе вены. Или глубоко порезать палец, что скорее. Обильно полила своей кровушкой все вокруг и во двор, прихватив ключи от машины, сбегала, пока ты спал, багажник оросила. Пусть милиционеры подумают, что ты там труп вывозил. Рубашку твою изгадила, нож, почему-то хлебный…
– Слушай! – сделал нетерпеливый жест Луговичный, звякнув наручниками. – Точно! Вот стерва! Вечером, когда мать ушла к сестре, я чаю попросил и бутерброд с вареньем. Сам я никогда по хозяйству ничего не делаю, всегда Галька шустрит, даже хлеб мне маслом мажет. А тут вдруг отказалась. Губки надула, сделала вид, что все еще на меня обижена. Мы же опять из-за ее ревности накануне ссорились. Ну, я сам себе кусок от батона и отрезал. Хлебным ножом! Понимаете! – И сияющий Рудольф победно посмотрел на Миющенко, словно тот теперь непременно должен был его отпустить. – Вот потому там и нашли мои отпечатки. Я только сейчас вспомнил!
– А может, ты сам все специально подстроил? – отреагировал на его тираду Анатолий. – Устроил этот спектакль, чтоб мы были убеждены, что тебя подставили.
– Да вы что, товарищ следователь? Да мне б такое даже в голову не пришло! – захлебнулся возмущением Луговичный.
– В голову не пришло, но на другое место ты все же приключений себе нажил, – встряла я в их небольшую перепалку, подумав при этом, что в словах Миющенко есть некоторый резон. Было у меня однажды дело, где преступник именно так, столь необычным образом, и поступил, заметая следы. – Ладно, Рудик, успокойся. Ты знаешь адреса и телефоны подруг Галины, у которых она, если мое предположение верно, могла бы спрятаться? И координаты родственников в Аткарске.
– Туда, кстати, позвонить можно, я наизусть номер помню, – оживился он, но тут же сник. – А вот с подружками сложнее. Только объяснить могу, где живут. Хотя… Их телефоны записаны в органайзере, но его у меня отобрали, – кивнул он в сторону Миющенко.
– Это не проблема, – откликнулся опер и открыл сейф. – А что касается родителей, так я уже проверил, – сделал он ударение на слове «я». – Галины там нет и не было.
– Пока, – сказала я и, заметив его подозрительный взгляд, добавила: – Пока не было, но может появиться. А вы уже оповестили родителей о том, что она убита?
Миющенко в ответ довольно презрительно фыркнул, давая понять, что не такой уж он дурак, как я думаю.
После того, как я переписала из записной книжки Луговичного в свою то, что сочла нужным и задала еще несколько вопросов, его увели.