Читать книгу Не люби красивого - Марина Серова, Марина Сергеевна Серова - Страница 7

Когда я вернулась домой, часы показывали четверть пятого. В тусклом свете зарождавшегося утра все произошедшее казалось наваждением или плохим сном, который развеется с первыми лучами восходящего солнца. Но стоявшие на столе бутылка с вином и бокалы упрямо возвращали к реальности и побуждали к действию. Я села на диван, сняла кроссовки и вдруг почувствовала, как устала. На ум пришла старая еврейская поговорка, которую к месту и не к месту любил повторять Андрей: «В любой непонятной ситуации ложись спать». Моя ситуация была не просто непонятной, а непостижимо непонятной. «Поэтому я с полным правом могу лечь спать. Хотя бы на пару часов», – сказала я вслух и, не раздеваясь, в чем была, легла на диван. Уснула я, кажется, еще до того, как моя голова коснулась подушки.

Ровно через два часа я проснулась. Голова была свежей, тело отдохнувшим. «Теперь душ, кофе и к Ленке», – наметила я себе план на ближайшие два часа. Но сначала аккуратно закупорила бутылку с вином и положила ее в полиэтиленовый мешок, в отдельный пакет отправились и бокалы со стола. В то, что на них могли остаться чьи-то отпечатки пальцев, кроме отпечатков Алекса, я не верила – уж очень безукоризненным выглядело это преступление. Но, привыкшая ничего не упускать из виду и отрабатывать любую самую ничтожную улику, я тщательно упаковала вещдоки в надежде в самое ближайшее время отвезти их к знакомому эксперту.

Приняв душ и наспех выпив кофе, я позвонила Ленке. Оба телефона, и стационарный, и мобильный, по-прежнему не отвечали. Знак был тревожный. Подруга при всей своей взбалмошности никогда не отключала телефон и всегда брала трубку. Особенно сейчас, когда ее дети были у бабушки. Она панически боялась, что с детьми может что-нибудь случиться, поэтому в любое время дня и ночи оставалась на связи.

В голове у меня вдруг возникла картина, на которой среди смятых простыней на кровати лежала мертвая Ленка. «Стоп! – сказала я себе. – Без паники! Это только грипп передается воздушно-капельным путем. Если Алекс мертв, то это еще не значит, что и Ленки нет в живых. Просто у нее очередная бытовая катастрофа. Мобильный телефон упал в унитаз, а кабель стационарного перегрызли мыши». Все это я продолжала говорить себе, уже спускаясь по лестнице.

Был час пик, на улицах было полно машин, но, к счастью, в это время все они двигались из Трубного в центр. Через 20 минут я уже стояла перед Ленкиной дверью и жала на звонок. Никто не открывал. Картина со смятыми простынями и бездыханным телом вновь нарисовалась в моей голове, и я что есть силы начала барабанить в дверь кулаками. «Ленка, открой! Имей совесть! – кричала я. – Я сейчас выломаю дверь! Ты меня знаешь». Насчет того, чтобы выломать дверь, я, конечно, погорячилась. Дверь у Ленки стояла железная, крутой тарасовской фирмы, с двумя замками и задвижкой. Эту дверь ей поставили родители учеников, когда три года назад в ее квартиру залезли воры и вынесли все, вплоть до новых зимних сапог, на которые она полгода копила деньги.

Я повернулась спиной к двери и стала бить в нее ногами, не переставая взывать к Ленкиной совести. То, что подруги могло не быть дома, мне даже не приходило в голову. И, видимо, правильно. После десятиминутного концерта для двери ключ в замке повернулся и на пороге появилась зареванная хозяйка квартиры.

– Чего пришла? – зло спросила она.

– Ленка, с тобой все в порядке? – не обращая внимания на тон подруги, задала встречный вопрос я.

– Ты еще спрашиваешь!

– Да что случилось?!

– Это я у тебя должна спросить, что случилось.

Понимая, что так я от нее ничего не добьюсь, я затолкала подругу в квартиру и следом вошла сама. Там я усадила ее в кресло, пошла на кухню, вскипятила чайник и заварила крепкий чай. «Пей!» – сказала я Ленке, протягивая ей чашку. Ленка сделала первый глоток и разревелась. Ревела она долго и упоительно. Когда же слезы иссякли и подруга вновь обрела способность к членораздельной речи, я заставила ее рассказать, что же все-таки произошло вчера.

А произошло следующее. После того как я ушла, Алекс и Ленка какое-то время посидели за столом. Потом Алекс помог Ленке убрать посуду, и они по русскому обычаю устроились на кухне за чашкой чая. Мило беседовали, вспоминая подробности их знакомства. Алекс расспрашивал Ленку о ее детях, попросил показать их фотографии, и еще какое-то время они рассматривали семейный альбом. Постепенно разговор перешел на Ленкиных подруг, и Ленка с упоением стала рассказывать Алексу обо мне, потому что ближе подруги у нее не было. Ленкино упоение, видимо, передалось и Алексу, потому что он с неменьшим энтузиазмом стал задавать вопросы: давно ли мы дружим? Кто мои родители? Где я живу? Далеко ли это от Ленкиного дома? Замужем ли я? Есть ли у меня бойфренд? И т. д. и т. п. Ленка сначала охотно отвечала на вопросы Алекса, а потом ей показалось подозрительным, что он так подробно расспрашивает ее обо мне. Она в душе всегда считала, что я лучше ее во всех отношениях. Но никогда не завидовала, принимая превосходство подруги как данность. Всегда радовалась моим успехам и откровенно огорчалась, когда у меня что-то не получалось. Но интерес, который проявлял Алекс ко мне, почему-то задел Ленку, и она обиделась. Причем обиделась так непосредственно и по-детски, что Алекс рассмеялся, обнял ее и поцеловал. Обида растаяла, и вместе с ней растаяли последние здравые мысли в Ленкиной голове.

Целоваться в кухне, сидя на маленьких табуретках, было неудобно, поэтому Алекс и Ленка перебрались сначала на диван в гостиной, а потом как-то незаметно оказались в спальне. Готовясь к встрече с Алексом, подруга допускала мысль о том, что постельной сцены не избежать. И она тщательно режиссировала ее, чтобы выглядеть в ней обольстительной и целомудренной одновременно. Почему-то именно такое сочетание казалось ей наиболее выигрышным. И то, что мать двоих детей вряд ли может сохранить свою целомудренность, ничуть ее не смущало. В тот вечер Ленкина режиссура с треском провалилась. Каждая ее клеточка отвечала на ласки Алекса, и во всем ее теле не нашлось и капли целомудрия, которое по изначальному замыслу режиссера должно было запустить в партнере инстинкт охотника. В качестве партнера Алекс был гениален. Поверженный режиссер в Ленкином лице мысленно аплодировал ему и кричал «Браво!». Но недолго, потому что утомленная и обессилевшая подруга вскоре заснула.

Проснулась она от звука захлопнувшейся двери. Алекса рядом не было. Ленка вскочила с кровати и обошла всю квартиру. Пусто. Тогда она быстро оделась и выбежала на улицу. Алекс стоял у обочины и ловил машину. Не успела Ленка подбежать к нему, как перед Алексом остановился синий «Рено Логан» и увез его по направлению к центру города. Ленка выскочила на проезжую часть и чуть не попала под колеса старенькой «семерки». «Умоляю! Вопрос жизни и смерти! – крикнула она опешившему водителю. – Вон за той синей машиной!» Видимо, водитель решил, что имеет дело с сумасшедшей, которой лучше не перечить, молча открыл дверь и, когда Ленка оказалась в салоне, ринулся в погоню.

Когда синяя машина свернула на Ленинградскую улицу, подруга догадалась, куда направлялся Алекс. И эта догадка болью отозвалась в ее сердце. Подъехав к дому под номером 50, машина остановилась, из нее вышел Алекс и направился в подъезд, где находилась моя квартира. Ленке хотелось догнать его, остановить, пока не случилось непоправимое. Но вместо этого она села на скамейку у подъезда и заплакала. Сколько она просидела на этой скамейке, Ленка не помнила. Очнувшись, она посмотрела на окна моей квартиры, в них горел свет. Вскоре свет погас. «Ну, вот и все!» – с отчаянием подумала она и пошла к дороге ловить машину, чтобы вернуться домой. Потрясенная вероломством подруги и Алекса, Ленка отключила телефон и проревела всю ночь.

– Ленка, ты дура! – подытожила я горестный рассказ подруги.

– Конечно, была бы умная, поднялась бы к тебе в квартиру и устроила бы вам последний день Помпеи.

Я с ужасом подумала о том, что было бы, если бы Ленка действительно вломилась ко мне домой этой злополучной ночью.

– Лена, успокойся. Все гораздо хуже, чем ты думаешь.

– Алекс сделал тебе предложение и завтра вы летите в Париж?

– Алекс мертв.

– Боливар не выдержал двоих? – на автопилоте продолжала ехидничать подруга.

– Лена, когда вчера я вернулась домой, там был Алекс. И он был мертв.

Смысл моих слов наконец стал доходить до нее, и ее глаза опять начали наполняться слезами.

– Не реви! – прикрикнула я на подругу и, не вдаваясь в подробности, рассказала ей о событиях минувшей ночи.

– Таня, нас посадят, – обреченно произнесла Ленка. – А как же дети?

– Никто нас не посадит. И с детьми твоими все будет в порядке. Ты сейчас же собери вещи и езжай к ним в Рябиновку. Мне без тебя спокойнее будет. Поняла?

– Поняла. Таня, прости меня.

– Уже.

Через час я отвезла Ленку на автовокзал и посадила в автобус.