Читать книгу Игра в идеалы. Том I - Марина Шаповалова - Страница 4

Я проснулась около часу дня в хорошем настроении, даже не подозревая, что меня ждет. Умылась, оделась, причесалась и вышла из комнаты. Всюду тихо: все на работе. Спускаясь по лестнице, я услышала разговоры детей.

На первом этаже в коридоре никого не было. Я направилась в сторону комнаты миссис Норрис и ее сына. Но, проходя мимо стойки, заметила заголовок газеты: «Сбежавшая из приюта». Меня будто молнией пронзило. Я схватила газету, новую, еще не развернутую. Объявление обо мне было на первой полосе. Я открыла следующую – и ужаснулась! Мой портрет почти на всю страницу!

Я сложила газету и мигом побежала к себе в комнату. Прыгнув в кресло, я стала читать.

Сбежавшая из приюта

Сенсация! Сегодня стало известно, что некая Дамана Брустер сбежала из приюта. Она пропала примерно (точно установить не удалось) в ночь на 28 марта. И спустя два дня управляющие смогли сообщить об этом. Почему так поздно? Дамана Брустер оказалась умна: сбежав, она закрыла за собой ворота на ключ! А выйти оттуда другим путем невозможно. Пришлось ломать ворота.

Как же этой девочке удалось убежать? Каждый час охранник обходил территорию приюта, и она воспользовалась этим. Судя по всему, Дамана искала ключи в сторожке. Комната была перевернута. Но самое страшное – она стала убийцей! Девушка ударила охранника вазой по голове настолько сильно, что он тотчас же погиб.

Я остановилась, чтобы успокоиться. Не может быть! Да, признаюсь, я его ударила, но он… он… он не двигался, у него из головы пошла кровь… Выходит, я убийца. Я убила человека! Нет! Что же мне делать?!

Я заходила туда-сюда по комнате. Мне стало страшно, но не из-за приюта, появилась причина посерьезнее. Я убила человека, и дорога мне уже в тюрьму.

Что делать? Я ведь не нарочно, случайно. Я не хотела его убивать. Не хочу жить с клеймом убийцы! Как это стыдно! Вдруг мои новые соседи узнают?

Я внимательно осмотрела рисунок в газете. Может, и не узнают. Они не видели меня такой. Хорошо, прямо камень с души. А как же миссис Норрис, Карл и продавец в лавке, у которого я покупала мыло? Надо рассказать все миссис Норрис. Я ринулась к двери. Нет, я потом. Дочитаю статью.

…Просьба всем, кто видел ее, обратиться в органы власти. Дамана Брустер, год рождения – 1755, выглядит старше своего возраста. Рост: 5,5 фута. Худое телосложение. Невзрачное лицо. Серые глаза. Темные волосы.

Приносим извинения за неточность данных. Беглянка украла все бумаги о себе. Если эта малолетняя убийца смогла обокрасть родной приют, то искусство воровства ей известно целиком и полностью. Предупреждаем, Дамана Брустер может быть душевно неуравновешенной, будьте осторожны! Еще раз просим тех, кто ее видел, сообщить властям.

Я села на кровать и, грызя ногти, стала размышлять. Кто бы мог подумать, что эта «малолетняя убийца» и есть дочь графа Брустера! Если бы королевство позаботилась о нас с мамой, ничего этого не случилось бы. Как поступить? Рассказать правду миссис Норрис и попросить ее не выдавать меня? Или сбежать и отсюда? Я думала долго и выбрала первое.

Выйдя из комнаты, я стала медленно, очень медленно спускаться по лестнице с газетой в руках. Недалеко от первого этажа услышала чьи-то голоса.

– Мне нужна хозяйка этого заведения, – сухо говорил мужчина.

– Это я, – сказала миссис Норрис. – А что вам нужно?

– Я инспектор Олсоп. Вы читали утреннюю газету?

– Мам, кто там? – спросил Карл, выходя из комнаты. – Ой, простите. Что-то случилось?

– Да, – ответил полицейский. – Так вы знакомы с сегодняшними новостями?

– С какими новостями?

– Про некую Даману Брустер.

Тут мое сердце бешено заколотилось, дыхание сперло. Наступило молчание. Миссис Норрис и Карл явно не ожидали услышать мое имя от офицера. Все, конец свободе! Они выдадут меня.

– Нет, мы ничего не слышали, – ответил Карл.

– Мы пока не читали газет, – добавила миссис Норрис. – А кто это такая? Ее в чем-то обвиняют?

Офицер стал рассказывать о моем побеге. Я была поражена. Почему меня не выдали? Карл, наверно, испытывал ко мне какие-то чувства. От этого не легче! Что, если его «любовь» пропадет, когда офицер закончит свой рассказ?..

Тот закончил. Настало гнетущее молчание. Миссис Норрис и Карл наверняка так разочарованы.

– Нет, этого не может быть! – сказала миссис Норрис, почти рыдая. – Какой кошмар!

– Офицер, – спросил Карл, – вы уверены в этом?

– Полностью. Так вы видели ее? Продавец напротив рассказал, что она зашла к нему, а потом направилась к вам. Это правда?

Опять молчание.

– Ну-у-у, – протянула миссис Норрис. – Позавчера заходила девушка подходящее под описание. Просила приюта. Но была такая грязная и невзрачная, что я не рискнула ее брать. Я сдаю комнаты приличным людям, и у каждой семьи есть дети… Она ушла и больше не возвращалась.

От радости у меня стали наворачиваться слезы на глаза. Я не верила в то, что слышала. Никогда не забуду этой доброты и при первой возможности постараюсь отплатить той же монетой!

– Вы видели эту девочку? – спросил офицер у Карла.

– Нет, я работал. Я кебмен…

Голос Карла был отрешенным и расстроенным. Вот тогда мне стало не по себе. Я словно не оправдала их надежд.

– Понятно. Последний вопрос. Куда ушла Дамана?

– Как выходишь из парадной двери, сразу же налево. Пошла вдоль зданий.

– Благодарю за сотрудничество. Если что-нибудь о ней узнаете, сообщите нам. До свидания.

– До свидания.

Офицер захлопнул дверь, и стали слышны голоса миссис Норрис и Карла.

– Правильно ли мы поступили, что покрыли преступницу?

– Не знаю, – ответил Карл, – не верю, что Дамана – убийца. Надо поговорить с ней.

Я вытерла слезы и вышла им навстречу.

– Дамана! – воскликнула миссис Норрис. – Скажи, что это неправда!

Карл смотрел на меня взглядом, полным негодования. Я понимала, что они хотели бы услышать о клевете, но ничем успокоить их не могла! Кто бы меня успокоил…

– Идемте ко мне, я все вам расскажу, не скрою ни слова! Обещаю…

Комнату я закрыла на ключ. Карл сел в кресло, а миссис Норрис – на кровать. Я отдала им газету, а сама стала прямо перед ними, глубоко вздохнула, набралась духу и начала:

– Я графиня Дамана Брустер, дочь и наследница графа Брустера-младшего. Твоя вчерашняя догадка, Карл, была верной.

– Дамана, это не смешно! – чуть не крикнул он. – Ближе к делу. Зачем ты убила сторожа?

– Не кричи, Карл, – сказала я внушительно. – Мне сейчас гораздо тяжелее, чем тебе и миссис Норрис вместе взятым! Шутить я не собираюсь. Я действительно графиня.

– Докажи, – сказала миссис Норрис.

– Слишком много совпадений, – ответила я. – Фамилия, имя, дата рождения, образование, аристократические навыки, черты характера, внешность. Почему я солгала остальным насчет имени? Избавить их от мысли, что я – та Дамана Брустер. Сейчас, когда мое имя всплыло в газетах, они не подумают, что это я. Но если все равно сомневаетесь – вот вам последнее доказательство.

Я подошла к комоду, где вчера спрятала портрет своей семьи.

– Карл, помнишь, я вчера убрала сюда какую-то бумагу?

– Да.

– Это портрет семьи Брустеров. Моей семьи.

Я отдала Карлу портрет. Миссис Норрис подсела к нему. В их глазах я видела удивление, восхищение и недоумение.

– Я, правда, там совсем маленькая. Но все равно немного похожа. Мне здесь шесть лет. Через год умрет папа, и начнется самое страшное.

– Но как, – спросила миссис Норрис, – как это возможно? Графиня Милли Сьюзер и ее дочь пропали без вести?

– Без вести? Мы никуда не пропадали, – с недоумением ответила я. – Расскажите мне, что известно о семье Брустеров после смерти графа?

– Немного, – ответила миссис Норрис. – Милорд Брустер умер от болезни, скорее всего, от оспы.

– Именно от оспы?

– Никто не знает наверняка, – сердито проговорил Карл. Он был очень зол. Встал с кресла, подошел ко мне. – Тогда объясни, почему ты жива?

Этот вопрос поставил меня в тупик. Я молчала.

– Отвечай!

– О чем ты говоришь? – медленно спросила я.

– Ты знаешь, о чем! Почему ты жива, раз ты графиня Брустер?

– Я не понимаю, о чем ты, Карл! Что ты имеешь в виду?

– То, что Милли Сьюзер и Дамана Брустер умерли! Они похоронены!

У меня сами собой опустились руки, дыхание перехватило. Видимо, я побледнела: Карл, увидев перемену в моем лице, вмиг стал более мягок.

Посмотрев в пол, я шагнула назад. Меня кто-то похоронил?.. Я не знала, что и сказать.

– Дамана! – вопросительно и обеспокоенно окликнул меня Карл.

Я взялась за голову. В ней зародилась такая тяжесть, которую я никогда не испытывала. Обрывисто выдохнув, я спросила:

– Даману Брустер и Милли Сьюзер похоронили?

– Об этом писали в газетах, – пояснила миссис Норрис.

В приюте мы в глаза не видели газет. Но у меня не было сил объяснять это миссис Норрис и Карлу.

– Но король знал моего отца как лучшего друга. Эгберт уважал мою мать… Как он позволил это сделать?

– Ты как никто другой должна знать, что король в Англии полной власти не имеет, – ответил Карл. – Есть еще парламент.

– Да, это правда, – сказала я. – Но уровень авантюры – сомнителен…

– И все же вернемся к тебе и твоей матери, – сказала миссис Норрис. – Я читала в газетах…

– Вот почему…

Я поняла, почему меня высмеивали в приюте, когда я говорила, что я графиня.

– Простите, миссис Норрис. Что вы хотели сказать?

– Я читала в газетах, что графиня Милли Сьюзер продала дом и переехала с дочкой в неизвестное место. Они жили тихо.

– Они просто пропали без вести, – добавил Карл.

– Умерли? Мы не умирали!

– Значит, ты жива, твоя мать жива! – радостно воскликнула миссис Норрис.

– Нет, – ответила я. – Она мертва.

– Я совсем запутался, – не понял Карл.

– Я тоже, – подхватила миссис Норрис.

– И мне не легче, – сказала я.

– Ладно, рассказывай, кто ты такая, – предложил Карл. – Только по порядку.

– Да, – подтвердила я. – Думаю, так будет лучше. Я родилась пятого декабря 1755 года. В 1762 году меня умер папа.

Я коротко пересказала, что со мной и мамой происходили после смерти отца. Мои слушатели внимали каждому слову, практически не дыша. Я продолжала:

– Когда мы жили в усадьбе, нам не давали покоя журналисты, но как только мы переехали, они исчезли. Через день, после смерти мамы, меня отправили в приют. И странно, мне не давали никакой поблажки, а когда я пару раз заявила, что я графиня, меня просто подняли на смех! Из-за этого надо мной издевались, ядовито шутили. И однажды мне это надоело, и 28 марта я сбежала. Газеты не врут: я прошла через центральные ворота и забежала в сторожку за ключами. Я услышала, что идет сторож, и ударила его вазой по голове. Я думала, он упал без сознания, но, как видите, я его убила. Взяла ключи с пояса охранника, вышла через ворота, заперла их и выкинула ключи в болото. Добралась до дороги, уходила прочь от этой тюрьмы. Там встретила тебя, Карл. И ты привез меня сюда.

Мой рассказ их удивил. Еще бы: кого не удивит подобная история! История про графиню, которая лишилась родителей, попала в приют и сбежала, случайно убив сторожа. Не верится, что можно убить случайно? Окажитесь на моем месте, и вы меня поймете.

К счастливому удивлению, лицо Карла было восхищенным. А миссис Норрис, похоже, до сих пор не могла поверить в волнующую истину.

– Подожди, – сказал Карл. – Ты сказала, что вы с матерью переехали в квартиру. В какую?

– В ту самую, про которую Лондон любит рассказывать истории, – ответила я загадкой, но они ее тут же разгадали.

– Ты шутишь! – воскликнула миссис Норрис.

– Нет. Этот портрет я взяла там. Там еще много вещей, дорогих мне. Хотите, поедем туда. Это будет отличным доказательством того, что я графиня… И что я жива.

– Нет, спасибо, – сказала миссис Норрис. – Я не горю желанием. И вам обоим тоже запрещаю.

– Ты нам запрещаешь? – спросил Карл. – Мама, перед нами стоит дочь всеми любимого графа!

Мать и сын переглянулись. Внимательно посмотрели на портрет и на меня. И сделали, то чего я больше всего боялась. Нет, не отдали меня властям; они замешкались, не зная, стоит ли поклониться мне. Я нахмурилась и в возмущении сказала:

– О нет, только не это! Я не полноправная графиня. И вы не обязаны ничего подобного делать.

– Как угодно, – сказала миссис Норрис.

– Да о чем вы! Я все та же Дамана! – воскликнула я. – Не надо со мной так говорить!

– Но как же, – возразил Карл, – ты ведь благородная графиня!

Немного скептическую шутку я встретила равнодушным парированием:

– Достопочтенная графиня…

– Что?

– «Благородный» это обращение к виконту…

Карл осекся. Я не хотела его обвинять в невежестве или в некомпетентности, просто преподнесла это, как информацию. Даже не подумав о том, что могу кого скомпрометировать этим.

– Графы в иерархии стоят выше, – пояснила я, далее стараясь смягчить обстановку. – Но это совсем не важно. Забудь! Что я графиня еще нужно доказать…

– Ты отвергаешь свое истинное лицо, – воскликнула миссис Норрис. – Это неправильно! Ты должна быть в парламенте! И закончить то, что начал твой отец, – борьбу за народ. Или… А, нет! По-моему, нет закона, который отвергает участие женщин в государственных делах.

– Есть, – подтвердила я. – Такой закон есть. И тем более, как я, «малолетняя убийца», могу бороться за что-то? Король не поверит, что я дочь его друга. Правда, я могу показать этот портрет…

– И не только этот, – добавил Карл. – Еще – многое из вещей, которые остались в твоей старой квартире.

– Допустим, докажу, что я графиня, а что делать с прозвищем «малолетняя убийца»? Меня посадят за это.

– Еще посмотрим, – сказала миссис Норрис. – Тебе сейчас пятнадцать, верно? Через несколько лет ты заявишь о себе. К тому времени все забудут о том происшествии. И народ будет так рад, что тебя никто не даст в обиду!

– Верно, – согласилась я. – Я ни разу не думала об этом.

– Графиня! – вздохнула миссис Норрис. – Кто бы мог подумать. Для меня честь принимать тебя здесь! За комнату можешь не платить.

– Нет. Я буду платить, хотите вы этого или нет.

– Благородно, – заметил Карл.

– Кровь водой не разбавишь, – откликнулась я, и впервые за долгое время мы дружно улыбнулись.

– Если ты желаешь платить за комнату, – продолжала миссис Норрис, – тогда позволь тебя хотя бы кормить.

– Мы настаиваем, – поддержал маму Карл.

– Вы великолепно готовите, – призналась я. – От этого отказаться невозможно.

– Отлично, – подытожила миссис Норрис. – Так ты на самом деле знакома с королем?

– Я его видела пару раз. Это нельзя назвать «знакома». Он нас навещал не раз. Как в первый год правления, так и в последующие. Отец и король были приятелями еще до коронации Эгберта. С королем я лишь здоровалась и прощалась. Правда, он постоянно говорил, как я выросла и что хорошею с каждым днем. Очень приятно услышать такое от короля.

– Еще бы! – согласился Карл. – Я думаю, тебе надо писать автобиографию. И опубликовать перед смертью.

– Уже думаешь о моей смерти? – шутливо сказала я. – Не к добру.

– Нет, ты неправильно поняла…

– Я поняла, я просто шучу.

Мы с Карлом опять стали смотреть друг другу в глаза. И забыли обо всем, даже о миссис Норрис, которая сидела совсем недалеко. И она напомнила о себе:

– Нас тут трое…

Я обернулась, но по-прежнему чувствовала взгляд Карла на себе.

– Ради бога, – сказала я. – Я не против…

Наступило молчание. Карл смотрел на меня, я смотрела на миссис Норрис, а миссис Норрис смотрела на нас. Меня опять стали терзать вопросы о прошлом и о родителях.

– Дамана, – обратилась ко мне миссис Норрис спустя некоторое время. – Карл. Пообещайте, что вы ни в коем случае не посмеете даже подумать о том, чтобы попасть в твою, Дамана, старую квартиру. Пообещайте!

Меня смутила ее просьба, ведь я только и думала о том, чтобы поехать туда. Возможно, там я найду ответы на свои вопросы. Я растерялась, украдкой глянула на Карла и поняла, что он хочет того же.

– О боже мой, – воскликнул Карл, – сколько времени? Мне пора идти.

– Куда? – спросила миссис Норрис. – Ты же сегодня отдыхаешь.

– Да, – ответил он, подходя к выходу. – Но я должен встретиться с Томом и остальными.

Я посмотрела на Карла с немой просьбой, чтобы он взял меня с собой.

– Да, Дамана идет со мной. Хочу ее познакомить с друзьями.

– Сначала дайте обеща… – начала миссис Норрис.

– Мы спешим, мам! – перебил ее Карл, и мы убежали.

– Интересно, как скоро они поедут в эту мрачную квартиру… – пробормотала миссис Норрис себе под нос.

Мы с Карлом со смехом вылетели на улицу и отчего-то свернули налево. Конечно, никакой встречи с друзьями не было. И мы шли куда глаза глядят.

Минут пятнадцать мы не разговаривали. Я дрожала, боясь, что меня кто-то узнает, и не поднимала лица, закрыв его волосами. Мрачной волной меня накрывали тяжелые мысли об охраннике. К горлу подступала тошнота, моя голова кружилась и бросало в пот… Я убийца! И в момент, когда я почти готова была потерять сознание, меня словно кто-то погладил по голове и я вспомнила, как тот охранник надругался над одной из воспитанницей приюта. Как он бил детей за малейшие проступки! Я была уверенна, что это меньшее из его прегрешений. Мне стало легче. И я посмотрела на Карла, который встревоженно смотрел на меня. Видимо я побледнела. Но вспомнив эти прегрешения охранника я смогла успокоиться и подойти к статусу убийцы, как к возмездию! Тягость во мне присутствовала, но я понимала, что просто должно пройти больше время и я не буду жалеть о содеянном. Как бы кошмарно это не звучало, дорогой читатель.

Я смогла коротко улыбнуться Карлу и мы продолжили прогулку. Навстречу и попутно шло много народу, но никто не обращал на меня внимания. И тогда я подняла глаза, но еще не смела ни на кого смотреть пристально. Но за мной не гнались, меня не узнавали. С каждой минутой я становилась все увереннее. А полную уверенность, как ни странно, мне принесли двое парней, которые смотрели на меня с вожделением, а не как на преступника, убийцу. Просто мы с Карлом случайно забрели в какой-то странный переулок. Но, минув его, попали в довольно приличный парк и присели на травку под деревом отдохнуть.

– Тебе на самом деле двадцать лет? – спросила я.

– Да, – ответил Карл. – А тебе пятнадцать?

Я кивнула.

– Ты выглядишь старше, – продолжил он, – лет на семнадцать-восемнадцать.

– Сейчас, для моего возраста, – это комплимент, но не смей мне так говорить лет в тридцать.

– Хорошо. Можно тебя спросить?

– Попробуй.

– Мы знакомы недолго, но этого времени мне хватило, чтобы поймать твой взгляд.

– Что?

Я не совсем поняла Карла и внимательнее вслушалась в его пояснение.

– Я имею в виду твой взгляд, когда ты одна или о чем-то думаешь. Очень сложно его описать. Он полон злобы. И главное даже не это. Главное то, что им ты способна внушать страх. Такой, что сердце сжимается, и хочешь рыдать. Но этим же взглядом ты умеешь подчинять людей. А вчера вечером, когда ты играла с детьми, в твоем взгляде была нежность, доброта. А иногда твое лицо говорит о мудрости и воспитанности. Ты одновременно пугаешь и вызываешь к себе доверие. Это невероятно странно. Как будто в тебе живут несколько разных людей. Ты словно бы не просто человек. Это меня и притягивает.

– О чем же ты хотел спросить? Нет, нет, конечно, я догадываюсь, но не знаю, что ответить. Ты видишь во мне то, что я не замечаю сама. И я не люблю говорить о себе. У меня появляется чувство, будто я открываю свои козыри раньше времени.

– В тебе столько чувств – а где же главное, любовь?

Я усмехнулась и сказала:

– Любовь мне неизвестна. Я прошла через все, кроме нее. Дамана никогда не любила, и ее никогда не любили. И дело не в том, что я не испытывала этого чувства. Я не позволяю себе влюбиться. Из-за любви совершают ошибки. После всего, что было в моем прошлом, я невероятно боюсь душевной боли. И я избегаю любви. Хотя в то же время я это понимаю, но это для меня сейчас настолько ничтожно…

– Сейчас?

– Да. У меня столько вопросов в голове, что я не могу их обдумать. Когда я задаю себе вопрос, появляется ответ, а на ответ возникают еще несколько вопросов, а на них – опять ответы… И так до бесконечности… Да и когда мне было влюбиться, Карл…

– Много вопросов? Значит, те истории о проклятом доме, которые все обсуждают, – полная чушь?

– Да, почти все.

– Расскажи про своего отца. Если ты не против.

– Ничуть. Конечно, больно вспоминать… Но это самые приятные воспоминания в моей жизни. Папа называл меня ангелом. И я действительно им была, делала все, чтобы угодить родителям, чтобы они мною гордились. С самого детства мне говорили: «Делать не для себя, а во благо другим людям. А воздадут они тебе любовью». Но не настаивали, давали мне выбрать самой, как жить и что делать. Хотя я не смела противостоять отцу, не только из-за принципов; я была уверена в этих словах и до сих пор верю им. Отец всегда напоминал, что в моих жилах течет кровь Брустеров и что когда-нибудь я займу его место. Кто бы мог подумать, что все так обернется! Однажды, точно не помню когда, началось народное выступление, народ бунтовал. Чтобы попасть к правительственной резиденции, нужно было пройти мимо нашего дома. Отец, конечно, знал, когда появятся люди. Он взял меня за руку и повел показать мне людей. Такого столпотворения я еще не видела. Народ разлился рекой. Отец гордо выпрямился и молча провожал их взглядом. Я смотрела на шествие и чувствовала, как горд сейчас мой отец. Почти под конец шествия он сказал: «Запомни, Дамана: сколько людей, столько и мнений. Если ты сможешь их хотя бы выслушать, то будешь уважаема. Если нет – то невиданная сила духа обрушится на тебя». Папа учил меня добродетельным поступкам, а мама – как вести себя и как следить за внешностью. Она всегда твердила, что женщина или девушка должна быть на треть негодяйкой. И опять же, я полностью согласна. Мама всегда, если хотела добиться цели, вела себя не то чтобы высокомерно, а как лиса. И вместе с этим она была невероятно красива!

– Да, это правда, – подтвердил Карл. – Ты тоже красива… Но красота у тебя – не матери.

– От нее я не унаследовала из внешности ничего. Возможно, немного характера. Я папина дочка.

– Знаешь, на самом деле твой отец тоже очень красив, так что ты ничего не потеряла. Хорошо, что вы похожи. Ты ведь действительно очень привлекательная, и даже больше…

– Спасибо, но я себя не считаю первой красавицей.

– Зря, очень зря. Твои родители очень хорошо смотрелись вместе. Бесподобная графиня Брустер-старшая…

– А кто младшая? – перебила я его.

– Как – кто? Ты!

Звание графини Брустер-младшей мне невероятно понравилось. Стало так хорошо на душе. Но не долго. Ведь сменяющая мысль была о том, что «старших» не осталось.

– Извини, я тебя перебила, продолжай.

– Так вот. Бесподобная графиня Брустер-старшая и красавец граф, когда появлялись вместе, будь то королевский бал или выезд, выглядели, как небесная пара. Помнишь, их так называли?

– Нет. Но прозвище они заслужили по праву.

– А как они познакомились?

– О! Это было прекрасно…

– Карл!

Карл, видимо, хорошо знал эту миловидную девушку, перебившую меня. Встал и поцеловал ее в щеку. На вид ей было лет шестнадцать, и на меня она внимания не обратила. Я тоже не показала вежливости: даже не встала, а сидела, как сидела, и ждала, пока меня представят.

– Познакомьтесь: Дженни Рекс, – сказал Карл, указывая на девушку. – А это Да…

Я вскочила и протянула Дженни руку:

– Элизабет. Я Элизабет Тейчер, – повторила я специально для Карла. —Приятно познакомиться.

– Да, – ответила Дженни, пожимая мне руку, – мне тоже приятно. Я тебя раньше здесь не видела?

«Видела, и не раз…» – подумала я.

– Элизабет приехала в Лондон три дня назад, – ответил за меня Карл, – и поселилась у нас в доме.

– Достойный выбор, – сказала Дженни, широко улыбаясь. – Как тебе Лондон?

– Потрясающе.

– А где ты раньше жила?

– В Оксфорде.

– Тоже большой город! Сколько тебе лет?

– Пятнадцать.

Меня удивили эти расспросы, впрочем, как и сама девушка: такой быстрой речи я еще не слышала. Я вопросительно посмотрела на Карла. Он, чтобы отвести внимание Дженни от меня, спросил:

– Что ты тут делаешь?

Дженни запнулась, но ответила:

– Я… Я гуляла с Пэт, и мы решили найти вас и тоже пригласить, но чтобы быстрее собраться, мы разъединились, было это примерно в… примерно… не помню, минут десять назад, не так уж и долго, но достаточно, Пэт пошла за тобой на постоялый двор, к тебе, а я должна была идти за Томом и за Дэвидом, но встретила тебя и теперь не знаю, как поступит Пэт, хотя твоя мама, я думаю, должна передать ей, что ты ушел гулять, и она одна придет туда, где мы обычно собираемся, представляешь, как удивится, когда я приду с тобой, с Томом, с Дэвидом и с Элизабет, как она будет смеяться над таким недоразумением…

– Не сказал бы… – проговорил Карл.

Сколько времени вам потребуется, чтобы пересказать речь Дженни? Мне бы понадобилось больше чем полминуты, а она протараторила все секунд за пятнадцать. И что самое интересное – ее слова воспринимались очень легко.

– Может, пойдем за Томом и Дэвидом? – предложила Дженни.

– Вы договорились встретиться там же, где обычно? – спросил Карл.

– Естественно!

– Ну что, пойдем? – обратился ко мне Карл.

– Тебе виднее. Я не знаю, как лучше.

– Дженни, давай сделаем так, – предложил Карл. – Ты сходи за ними, а я покажу Да… дорогу к нашему месту Элизабет.

– Конечно, я бы предпочла, чтобы ты пошел со мной, но раз ты так считаешь – наверное, будет лучше, наверное, даже быстрее, ведь Элизабет не знает дороги и может заблудиться, я пойду?

– Да, – ответил Карл. – Конечно, иди.

– Я постараюсь как можно быстрее!

– Умоляю, ни с кем не разговаривай!

– Почему?

Карл запнулся. Сказать, что она невозможная болтушка, у него язык не поворачивался. И поэтому он придумал другую причину:

– Я за тебя переживаю. Нельзя разговаривать с незнакомцами.

– Как это мило, Карл! – воскликнула Дженни, а Карл тихо чертыхнулся. – Не волнуйся, я с ними и так не разговариваю, вот, допустим, столкнувшись с тобой на улице, я бы поздоровалась, но встретившись с Элизабет, я бы с ней не заговорила, хотя сейчас – уже заговорила бы, раз ты нас познакомил, конечно, она милая девушка, но была бы незнакомкой – я бы молчала, а теперь я ее знаю и могу разговаривать с ней, но если посмотреть на это с другой стороны, ты можешь познакомить меня со всеми на свете, хотя такого не может быть, но это не значит, что все не могут быть преступниками…

– Дженни! – не выдержал Карл. – Иди за Дэвидом и Томом.

– Ах, да! Совсем забылась! Ты меня заболтал! Вот чем ты мне всегда нравился, так тем, что с тобой есть о чем поговорить, все, ухожу, но скоро встретимся!

Она ушла. Я посмотрела на Карла: он улыбался Дженни вслед. Потом перевел взгляд на меня и спросил:

– Ну разве она не прелесть?

Конечно, многим покажется, что такой человек, как Дженни, должен всех раздражать, но это не так. В ней есть что-то очень привлекательное. Может, сыграла роль моя любовь к детям: Дженни, несмотря на возраст, была совсем как ребенок.

– Да, она милая. Но если вся твоя компания…

– Нет-нет, ты не представляешь, насколько мы разные.

Карл махнул рукой, предлагая выйти на тропинку.

– Теперь ты меня пугаешь. Это что, секта или тайный кружок?

Карл ухмыльнулся и подал мне руку, помогая переступить лужу. Его забота так мила. За мной никто раньше не ухаживал. Помочь девушке переступить лужу – так просто, но Карл делал это особо нежно и в свое удовольствие. Ему нравилось быть деликатным и внимательным. Не могу скрыть, что Карл со многими девушками был заботлив: миссис Норрис прекрасная мать и правильно воспитала сына. Но возможно, мне просто хотелось, чтобы ко мне Карл относился с особым вниманием. А может, так оно и было.

– Нет, – ответил он. – Просто как братья. Мы невероятно разные, может, именно поэтому сдружились.

– Тогда расскажи мне вкратце о характере каждого. Какие они, твои друзья?

– Ну, про Тома, нашего поэта, ты уже слышала. Есть Дэвид – гений, мудрец и бунтарь. Есть Пэт – веселая девчонка. Есть Дженни… тут все понятно. Есть Карл – безумно красивый и неподражаемый джентльмен!

– Никогда не думала, что «безумно красивый» – это характер.

Карл притворился, что смеется:

– Молодец, все же задела! А если серьезно, то он наглый нахал, к тому же урод.

– Нет, – отрезала я. – Это преувеличение!

Беседуя, мы перешли на другую сторону парка, более безлюдную. Спустились к красивому озеру. На горизонте виднелись небольшие холмы, над которыми клубились облака. По берегам росли плакучие ивы и дубы. Они создавали предлесок, который незаметно переходил в густой лес.

Вскоре мы подошли к дереву. В него, видимо, попадала молния: ствол надломился и наклонился к озеру, на месте надлома древесина обуглилась.

Карл уселся на дерево, как на собственный диван. А я не могла найти слов. С восхищением смотрела вокруг. Наверное, именно в таких местах писатели и черпают вдохновение, но сказать ничего не могут и поэтому излагают свои чувства на бумаге.

Ничто не нарушало гладь озера. Трудно поверить, что это вода. Я подошла поближе потрогать ее. Вода оказалась холодной, обожгла руки. Я сидела на корточках, вглядываясь в прозрачную воду и смотря на свое отражение. Подняв глаза, я увидела одну из самых прекрасных, пусть низких, но все же гор. Зелень, осыпавшая ее, была синеватой, видимо, из-за солнца.

– Да, – сказал Карл. – Прекрасный вид. Хотя бывает и лучше. Здесь совершенно потрясающие закаты и восходы, хотя я до сих пор не могу уловить разницу.

Карл продолжал говорить, я его слушала и понимала, но куда больше была захвачена прекрасным видом. Именно тогда мне захотелось взяться за чернила и что-нибудь написать. И я даже знаю, что: «Автобиография Даманы Брустер – младшей, или просто Элизабет Тейчер». Именно так и будет называться эта книга. Хотя… Кто знает!

– Странно, их до сих пор нет, – продолжал Карл. – Хотя и неудивительно. Дженни только за смертью посылать…

И все же интересно, почему газетчики оставили нас в покое, когда мы переехали? И когда пошел слух, что меня и маму похоронили? Мучительные вопросы, наверное, еще долго не покинут меня…

– Только я надеюсь, это останется между нами? – спросил Карл. – Да… Элизабет! Ау!

– А? – откликнулась я.

– Ты меня слышала?

– Что именно?

– Неважно, – вздохнув, он махнул рукой. – О чем ты вообще думаешь?

– Все о том же, – ответила я, присаживаясь рядом с Карлом.

– О семье.

– Да.

Тут я почувствовала, что дерево, на котором я сижу, отлично подходит для этого. Провела по нему рукой. Оно оказалось идеально гладким

– Ты что, с друзьями с этого дерева не слезаешь?

На лице Карла засияла необычайно приятная улыбка. Он ответил:

– Да, на нем очень удобно сидеть. Конечно, мы с него слезаем. Просто обычно заранее договариваемся о встрече тут, а когда все соберутся, идем гулять, но поздним вечером, часов с десяти, мы сидим тут и разводим костер. Травим байки, Дэвид играет на гитаре, а Том с Пэт хорошо поют. Порой так даже встречаем рассвет.

– Здорово!

– Романтично.

На это я ничего не ответила.

С пяти до семи лет меня обучали игре на фортепиано и на скрипке. Я хотела заняться и виуэлой например, но отец сказал, не женское это дело. Обидно, как обидно! Восемь лет жизни просто насмарку!

– Сколько сейчас времени? – спросила я. – Что-то есть хочется.

– Полчетвертого, – ответил Карл, вытаскивая из-за пазухи часы. – От отца достались, – пояснил он, протягивая их мне. – Перед смертью отдал.

Я была тронута, что он доверил это мне:

– Хорошо сохранились.

Щелкнул замочек, и часы раскрылись. Под крышечкой на одной стороне я увидела циферблат, а на другой – портрет мужчины, видимо, мистера Норриса.

– Ты больше похож на миссис Норрис, но что-то есть и от отца.

– Все так говорят, – сказал Карл, забирая часы. – А сестра так на него походила! Почему Бог ее забрал, она же была такой маленькой…

– В мире вообще очень мало справедливого. – Я склонила голову и прикусила губу. – Меня он тоже убил, правда, наполовину, зато как следует поиздевался.

Я всмотрелась в глаза Карла. Карл глядел на меня. Наступило молчание. Печальное, неприятное молчание. Но если бы не Карл, то эта пауза была бы куда более печальной и неприятной. Нет, я не влюбилась! Просто впервые встретила человека, которому приятно посмотреть в глаза, которому могу раскрыть душу. Говорят: женской дружбы не бывает, но что делать, если в моей жизни не было ни одного друга, ни парня, ни девушки? В прошлом у меня был только один лучший друг – названный сын моего крестного. А остальных сложно назвать этим гордым словом.

Послышались чьи-то голоса. Со склона к озеру спускались четыре человека: два парня и две девушки. Я узнала среди них Дженни. Они смеялись, веселились, парни дурачились. Когда они вышли на тропинку, Карл сказал: «Вот они». Эти слова были наполнены теплом и любовью. Карл улыбнулся и слез с дерева, чтобы поприветствовать друзей. Я сделала то же самое. Начались разговоры, Карл пожал руки парням и поцеловал в щеку другую девушку, как и Дженни.

– Привет, – поздоровался с Карлом парень-блондин.

– Привет.

– Как дела? – спросил второй парень.

– Отлично, ты как?

– Так же, а может, даже лучше! Ну, представишь нас?

– С необычайной радостью, – ответил Карл. – Познакомьтесь, – сказал он всем пятерым. – Дэвид Профт, – указал на высокого и мощного парня. – Том Холл, – это оказался блондин. – Дженни Рекс – вы уже знакомы. И конечно, Пэт Уэйс, – кивнул в сторону девчонки с каштановыми волосами. – А эта девушка недавно поселилась у нас в общежитии, ее зовут… зовут…

Похоже, Карл забыл мой псевдоним и сделал вид, будто хочет, чтобы они сами угадали.

– Хватит, Карл, не тяни, – попросил Том.

– Ее зовут…

– Элизабет! – не выдержала Дженни.

– Точно! – вспомнил Карл.

– Приятно познакомиться, – сказал Дэвид.

– Привет, – шепотом проговорила Пэт, усаживаясь на дереве.

– Для меня честь, – сказал Том, странно на меня смотря.

– Том, ты что, уже влюбился? – спросил Дэвид шутливо, на что-то намекая.

– Брат, – сказал Карл, обняв его за плечи, – что-то ты быстро…

– А, он может, – добавила Пэт.

– Все вы одинаковы, – недовольно проговорил Том. – Я просто наслаждаюсь женской красотой.

– Да ладно, – сказала Пэт, – мы понимаем. Мы же друзья.

Эта фраза явно была с подоплекой. Но тайный смысл ее я узнала позже.

– И ты за них?! Куда идти, где спасаться?

К этому моменту все уже сидели на дереве, судя по всему, каждый на своем месте. Я не особо переживала, что мне негде сесть: поваленное дерево образовало полукруг, а в продолжение этого круга стояли скамейки. Земля в центре была черной; по всей видимости, здесь постоянно разводили костер.

– Расскажи нам о себе, – предложил Дэвид.

– Опять?! – с отчаянием вырвалось у меня. – Сколько я уже о себе рассказывала…

– Но не нам? – вкрадчиво спросила Пэт.

– Это правда, такого вы бы не забыли.

Честно сказать поведение, голос и сарказм Пэт меня немного возмутили, но я быстро успокоилась.

– Тем более, – сказал Том нежным голосом, – чувствуется, у тебя есть интересная история. Расскажи о себе, а мы расскажем о себе. Я чувствую, что нам надо познакомиться ближе…

– Я кстати, немного о ней знаю! – вспомнила Дженни. – Могу рассказать!

Выражения лиц у друзей поменялось, будто они услышали свой смертный приговор. Они сразу смекнули, что срочно надо что-то делать.

– Когда мы с Пэт пошли за вами, – начала Дженни…

– Нет! – крикнули все хором.

Дженни не смогла продолжить. Она немного обиделась, и Карл решил выкрутиться:

– Понимаешь, гораздо интереснее будет, если Да… Элизабет сама расскажет свою историю. Понимаешь?

– Хорошо.

Я поняла, что мне не отвертеться. Тем более что все молча умоляли меня спасти их от трещотки Дженни.

– Меня зовут Элизабет Тейчер. И я рада с вами познакомиться, много о вас слышала.

Я начала привычно врать. Все друзья внимательно и серьезно меня слушали, конечно, не считая Карла: один он сидел и втайне усмехался. Я закончила рассказ. В мою сторону посыпались похвалы. Любопытно, что бы случилось, расскажи я правду? Что я случайно убила охранника? Что сбежала из приюта? Вдобавок ко всему – что я графиня? Вот это действительно история, достойная рассказа! Какой сюжет!

Компания оказалась чудесная. Они любили, ценили и хорошо знали друг друга. Они смеялись, болтали, делились переживаниями и могли хорошо поддержать в тяжелом положении. Благодаря их дружелюбию или моей разговорчивости, которая прорезалась впервые с момента смерти отца, я быстро нашла с ними общий язык.

Расскажу немного о каждом.

Главным в компании был Дэвид. Карл – словно его заместитель. А Том не мог, да и не хотел быть лидером. Дженни – веселый клоун, который всех умилял. А Пэт – безудержная девчонка, которая меня частенько раздражала. Однако по многим причинам она была в этой компании.

Дэвиду двадцать один год. Он высокий парень, добрый, веселый и верный, а еще – очень красивый и сильный. У него прямые русые волосы, серые глаза, родинка над правой бровью. Девушки на Дэвиде так и висли. Частенько дрался: даже остались шрамы над левой бровью и верхней губой. Но шрамы украшают мужчину. Со временем мы очень сблизились, стали лучшими друзьями. Из всех моих знакомых Дэвида я уважала больше всех остальных. У нас ни разу не возникало романтической тяги, и это помогло нам стать настолько близкими. Дэвид из тех, кто никогда не оставит друга в беде. Всегда защитит, поможет, подскажет.

Дженни семнадцать лет, она среднего роста, немного худенькая, невероятно привлекательная брюнетка с каре-зелеными глазами. Очень милая и дружелюбная, похожа на взрослого ребенка. Невероятная болтушка – но никогда не выдавала тайн. Привлекала многих парней, но те постоянно сбегали от нее. Дженни, влюбленная в Дэвида, пыталась скрывать это, но неумело. Тот не мог ответить взаимностью, потому что относился к ней, как к младшей сестре.

Пэт тогда было восемнадцать. Она полная противоположность Дженни. Красивое тело, каштановые волосы, зеленые глаза – красавица. Парни вокруг нее так и вились. Но на серьезные отношения непостоянная и беспринципная Пэт неспособна. Обманула даже Карла. Нехороший человек. Меня она сразу невзлюбила, потому что увидела во мне соперницу. Но Пэт была верна своим друзьям, и без нее эта компания стала бы другой. Она словно оппозиция – мнение с другой стороны. Строптивая Пэт очень часто блистала мудрыми мыслями, к которым прислушивались. Ну или хотя бы отталкивались.

Тому двадцать лет. Он блондин с синими глазами и правильными чертами лица. О таком мечтает почти каждая девушка. Том, настоящий ловелас, любил поиграть чужими чувствами. Перед его обаянием немногие могли устоять. Но сам влюбиться боялся, а когда это происходило, совершенно терял покой и страдал. Том – отличный поэт, писатель, рассказчик, часто посвящал стихи любимым девушкам, писал песни и исполнял их.

Карл – мой лучший друг, а может, даже что-то большее. У него есть все качества, необходимые другу, любовнику, приятелю, врагу, идеальному человеку, и парочка недостатков.

Подружиться с компанией Карла было очень приятно и лестно.

Весь день мы сидели и просто болтали. Когда начало вечереть, Карл вспомнил, что ему завтра на работу:

– Ладно, я пойду. Элизабет, ты со мной или посидишь еще?

– Дороги до постоялого двора я сама не найду, так что – с тобой.

Дэвид оскорбился:

– Думаешь, мы тебя не проводим?

– Я бы с радостью осталась, но сегодня был такой тяжелый день, что я просто валюсь с ног.

Я кое-как поднялась и посмотрела Карлу в глаза. Он усмехнулся. Почему? До сих пор не знаю.

– Мы пошли, – сказал Карл, – спокойной ночи. Счастливо оставаться.

– До свидания.

– До свидания, – сказала я, – рада познакомиться.

– Да, мы тоже!

– Ты мне начала нравиться, – добавил Том, как будто это в порядке вещей.

– Спасибо, – ответила я, – ты тоже очень мил.

Я, как всегда, пошутила, и все улыбнулись. Надеюсь, не из вежливости.

Весенняя ночь была на удивление теплой и тихой. Все жители Лондона давно легли спать, только немногие, как мы с Карлом, продолжали прогуливаться под чистым звездным небом. Мы шли дворами, шли молча, почти не разговаривая, но весь путь, я чувствовала, что Норриса разрывает от вопросов и мыслей. Какое-то время я молчала, но когда мы вышли на главную улицу, я легко улыбнулась и сказала:

– О чем ты хочешь у меня спросить?

Карл посмотрел на меня. Его взгляд меня окутал теплом. Как же волшебен был тот момент, мгновение взгляда! Он тоже улыбнулся и не стал прикидываться, что я ошибаюсь:

– Из-за работы, я иногда проезжаю в краях твоего графства. Оно почти безлюдно… Почему?

Мне был приятен этот вопрос, поэтому я с удовольствием и ностальгией отвечала на него:

– Мой титул достаточно древний. Семейное древо ведется века с 13… Но достопочтенными предками мы долго не обладали. Когда папа умер, я была совсем маленькой, а мое глубокое погружение в историю фамилии планировалось на момент когда я стану постарше. Поэтому не могу рассказать тебе всего, как и почему оно сложилось. В памяти остались осколки, которые я собирала в единую картину в приюте… Но этого мало. Я даже не знаю было ли графство больше или меньше. Но кое-что знаю точно. Мой прадед сделал мой титул уважаемым. Наше графство достаточно большое, но нам очень не повезло, что земли практически не плодоносят. И поэтому там проживают так мало семей. Основная их деятельность: мед, да эль… Прадед с малых лет мечтал о драгоценностях, хотел быть богатым и уважаемым пэром!

Я смущенно улыбнулась Карлу, он ответил взаимностью. Норрис слушал меня очень внимательно.

– В нем была жилка и именно он сделал из титула Брустеров, то что мы сегодня знаем о нем. Прадед понял, что на этой земле не заработать и даже не прокормиться. Но осознал очевидное преимущество – близость к Лондону. Познакомился со влиятельными лордами и начал сдавать им в аренду землю под их нужды. Заработал денег, немного авторитета. И как-то он добился того, что само королевство стало арендовать земли нашего графства под военные полигоны, стрельбища и другие базы. Так как населения мало, а мы жили в самом начале границы, никто никому не мешал.

– А у вас была просто земля? Без болот…? Рек?

– Река есть. Болота, наверное, тоже. Но в основном равнины и лес. Таким образом прадед завел влиятельных друзей и деньги в семью пошли потоком. Даже делать ничего не приходилось. Папа передавал мне слова деда, что именно это – безделье, и повлияло на решение прадеда заняться ювелирным делом. Так все и произошло. По крайней мере, то, что я знаю.

– Это потрясающе, – сдержанно восхищался Карл.

– Да, – согласилась я. – Но хочется узнать больше.

– Узнаешь! И продолжишь семейное древо.

Я благодарно посмотрел на Карла. Нам было что сказать друг другу еще, но мы довольно сильно устали, нас клонило в сон. И не хотели нарушать ночную тишину. Я радовалась, что иду с Карлом, и готова была идти и идти, пока не умру от упадка сил, но лишь бы с ним.

Мы подошли к общежитию. Я и радовалась (наконец посплю!), и огорчалась (придется прощаться с Карлом).

– Ну вот, мы пришли, – сказал он.

– Почему столько скорби?

– Да так, ничего.

Мы прошли мимо стойки, и Карл направился дальше, к лестнице.

– Ты проводишь меня до третьего этажа?

– Я провожу тебя до твоей комнаты.

Приятно услышать. Но зачем ему это?

– Так ты идешь? – спросил Карл, указывая на лестницу.

Я ничего не ответила. Проходя мимо Карла, я стрельнула в него глазками. Никогда не флиртовала, разве что в детстве. Но тогда это была игра, а теперь она стала удовольствием.

Комнату, видимо, заперла миссис Норрис. Я открыла замок и вошла.

– Я бы тебя пригласила, но понимаю, что это глупо. Ничего не могу предложить.

– Если бы ты меня пригласила, ничего не предлагая, я бы все равно зашел.

– Тогда милости прошу!

– Я бы с радостью, но не могу. Мне вставать через шесть часов. Работа.

– И сколько работать?

– До одиннадцати вечера.

– Кошмар! Как мне тебя жаль!

– Да ладно. Привык.

Я понимающе кивнула.

– Пойду я спать, – сказал Карл, нежно смотря на меня. – Сегодня был отличный день. Спасибо тебе.

– Тебе смешно, а я уже думала о самоубийстве!

– Ты что, с ума сошла? – Карл повысил голос. – Даже не смей шутить так! Подумай о тех, кто тебя любит.

– Не надо кричать! Таких людей нет.

– Я бы так не сказал.

Я посмотрела на него с обидой.

– Прости, Дамана, – извинился он ласково, – не знаю, что на меня нашло. Но целая Англия, не зная о тебе, тебя любит. Я уж не говорю о тех, кто тебя знает.

– Спасибо. Спасибо за все. За помощь и поддержку. Тебе и миссис Норрис я безгранично признательна. И с радостью отплачу вам добром!

– Для нас это честь. Ты потрясающий человек.

Карл поклонился.

– Позвольте, – взял мою руку и поцеловал ее. – Спокойной ночи, миледи Брустер, прекраснейших Вам снов.

– Спокойной ночи, Карл Норрис. Но сон будет прекрасным, если в нем я увижу Вас.

– Безгранично лестно слышать подобные слова от Вас, достопочтенная графиня…

Мы улыбнулись. Карл отошел чуть назад и помахал мне рукой, я ответила тем же и медленно закрыла дверь. Да! Таких людей, как Карл, я еще не встречала и вряд ли встречу. Эта инсценировка разговора людей из высшего света меня очень умилила.

У зеркала я несколько раз провела рукой по обновленным волосам и улыбнулась. Все-таки волосы у меня отцовские. Сняла с полки портрет семьи, пару минут рассматривала отца и мать. К усталости прибавилась еще и грусть. Ноги стали тяжелыми, будто каменными. Легла на кровать – и моментально забылась. Никогда так быстро не засыпала. Слава богу, что я заранее задула свечи.

Считаю нужным подробнее описать постоялый двор. На первом этаже находилась прихожая со стойкой, прачечная, гостиная, совмещенная со столовой, кухня и спальни Норрисов, библиотека. На втором и третьем этажах квартирки, рассчитанные на одного, двоих или троих постояльцев, располагались одинаково. На каждом этаже была общая кухня.

Моя комната оказалась больше, чем спальни в квартирах, потому что она предназначалась и для обедов. Она мне нравилась больше всего.

Миссис Норрис сдавала номера не только для постоянного жительства, но и тем, кто останавливался на время. Каждый номер был обозначен счастливым или знаковым числом. Мой, например, 33 – возраст Христа. Вот только мне это не льстило.