Читать книгу Орден Лино. Эра исполнения желаний - Марина Суржевская - Страница 3

«Первые годы Эры Исполнения Желаний названы периодом Хаоса. Это темное время наполнено страхом, ужасом и смертями, потому что человеческие пороки оказались сильнее Дара, преподнесённого людям Лино. Слабые люди не сумели выдержать испытание заветными желаниями. Их пороки оказались сильнее мечты. Пороки невозможно истребить, ибо они часть человеческой души, а порой ее главное топливо. Единственное, ради чего человек живет. Поняв это, Лино едва не разрушил новый мир. Его горе не знало границ. Но потом Лино сказал: пороки нельзя истребить, ибо тогда придется стереть с лица земли и само человечество. Но пороки можно контролировать. Так сказал Лино. И создал Законы, следовать которым отныне обязан каждый житель Пяти

Королевств».

Летопись Эры Исполнения Желаний»

***

Он что, умер?!

Паника сдавила горло удавкой. Я сделала испуганный шаг. Нет, я ведь не могла его убить? Я обычная девушка, даже довольно хрупкая… Хотя и этот преследователь – тощий. А вдруг он упал и ударился головой о какой-нибудь камень? Их наверняка полно под снегом… И все, каюк! Ой-ой! Да меня же посадят! Может, закопать его, пока не поздно? Или оттащить в сторону черных туннелей, ведущих прямиком к сливу в ледяное море?

Ой-ой, о чем я вообще думаю?

– Эй, ты там жив?

Еще шаг. Ну все. Добегалась, Рид! Убила человека!

Я нервно оглянулась. Оживленная набережная совсем рядом, надо лишь развернуться и бежать, затеряться в толпе и забыть этот день. Мало ли дней, которые я забыла? Этот всего лишь один из многих. Надо просто… бежать!

Так почему я все еще стою?

Еще один шажок.

Да это же тот парень из таверны! Зачем он потащился за мной? Темные волосы, словно перья на снегу. Цвет глаз в сумраке не разобрать.

– Эй? Ты жив?

– Думаешь, у тебя удар как у того железного верзилы? – насмешливый голос заставил меня подпрыгнуть.

Жив! А теперь – беги! Ну беги же…

– А какого демона ты тогда свалился?

– Поскользнулся. Но я не против. – Парень вздохнул и вдруг закинул руки за голову, словно лежал не посреди улицы, а на собственном диване. – Присоединяйся.

Ну все, приплыли. Очередной свихнувшийся чудик. Таких много. В период Хаоса многие поехали крышей, не выдержали изменений. Да и сейчас люди иногда теряют голову и уже не могут отличить реальность от выдумки. Живут в иллюзиях, бредят желаниями. Таких мы зовем потерявшимися. И этот, похоже, тоже из этих несчастных заблудших.

– Иногда стоит остановиться и просто посмотреть на снег, – меланхолично произнес чудик.

– Что на него смотреть, – пробормотала я, все еще почему-то оставаясь на месте. – Это же Арвиндаль. Снег здесь навсегда.

– Но мы не навсегда, – отозвался этот ненормальный. – Поэтому иногда надо смотреть.

И не отрывая глаз от неба, приглашающе похлопал ладонью по земле. Нет, это уже никуда не годится! Я же не собираюсь… Нет, конечно!

– Зачем ты за мной побежал?

Разговаривать с лежащим на снегу придурком было величайшей глупостью и нелепостью. Но все же я любопытна. Как и все девушки.

– Ты правда Ворона?

– Нет! – возмутилась я. Не знаю, насколько искренне.

– Но хочешь оторвать Лино голову.

– Я пошутила, – нервно оглянулась. Такими словами не стоит разбрасываться. Это очень опасно. И лишь одна глупая девчонка иногда забывает правила. – У меня плохое чувство юмора. Совсем дохлое!

– Это не выглядело шуткой. – Парень все еще таращился на падающие снежинки, а на меня не смотрел.

Возможно, поэтому я с ним говорила. Чего бояться? Пока он поднимется, я добегу до Звездного Дворца, в котором живет сам правитель Арвиндаля!

– Ты говорила искренне. Почему ты ненавидишь того, кого остальные боготворят?

– Не твое дело, – несколько растерянно пробормотала я.

– Лино – бог. Его нельзя убить.

– Лино – человек. – Злость снова взметнулась внутри и обожгла горло. Так происходило всегда, стоило даже мысленно произнести это имя. Четыре ненавистные буквы, превращающие меня во взбешённого зверя без всякого волшебства. Лино. Лино. Ли-но! Ненавижу.

– Лино – человек. Как я и ты! Черт! Зачем я вообще говорю с тобой!

Он пожал плечами, и выглядело это несколько забавно, учитывая то, что парень валялся на снегу.

– Может, больше не с кем?

– Что?

Я подавилась вопросом, потому что парень, еще мгновение назад безмятежно глазеющий на звезды, начал подниматься. Неторопливо встал, отряхнул полы своего потрепанного пальто, поправил серо-голубой толстый шарф. С одного конца он сильно разлохматился и висел длиной бахромой до самых колен. На темных волосах парня остались снежинки. Так же медленно, словно у него было все время мира, чудик подошел ко мне.

И я снова не убежала. Возможно, я слишком любопытна. Себе же во вред.

В вертикальной близи парень оказался на голову выше и не таким уж и тощим. Просто его черное пальто с двойным рядом тусклых пуговиц под серебро было на пару размеров больше чем нужно. В свете фонаря я наконец разобрала и масть незнакомца. Волосы черные, почти до плеч, глаза светло-серые. Обычные светло-серые. А ведь после Хаоса глаза и волосы у многих людей приобрели яркие, неестественные цвета. Мои пряди окрасились в кровавый цвет, который я ненавижу. Даже пыталась перекраситься, но увы, то, чем наградил Хаос не изменить обычным красителем. Глаза же стали желтыми, как у дикой кошки. Так что в зеркала я стараюсь не заглядывать, страшновато как-то. Говорят, это последствия гнева и боли Лино. Бог был недоволен, поняв, что натворили люди, получив его дар заветных желаний. Так объясняют преображения в храмах Ордена Лино, ну а ушлые газетчики пишут, что в тот год в мире исполнилось слишком много заветных желаний, воздух буквально звенел от материальных изменений и воплощений. Нашу реальность перекроили заново. Сталкиваясь и смешиваясь, желания породили магическую волну, которая накрыла всю землю и принесла вот такие странные эффекты. Волна создала пугающие места и существ, которых можно увидеть только в кошмарах. Силами Пяти Правителей Волну и большинство тварей удалось выгнать в Седые Земли, называемые Королевством Тумана.

Но, похоже, этот парень преображения избежал, по крайней мере выглядел он совершенно обычным. Нижнюю часть его лица скрывал шарф, и лишь когда незнакомец повернул голову, я смогла рассмотреть недовольно поджатые губы и нос с горбинкой.

В общем, не красавчик.

Я сглотнула.

– Так зачем ты бежал за мной?

– Хотел посмотреть на ворону, – дернул уголком губ парень.

Я продолжала стоять и смотреть на него, слегка вздрагивая от страха и навалившегося оцепенения. Эх, надо было бежать. А теперь что? Теперь все.

– Я уже сказала…

Парень вздохнул и потер переносицу.

– Ладно, забудь. Я просто решил прогуляться. Получилось довольно неплохо.

И развернувшись, сунул руки в карманы и пошел в сторону узких кривых улочек. На непокрытую голову медленно падали снежинки.

– Эй, подожди, – отмерла я. – И это все?

Он пожал плечами, не оборачиваясь.

– Все.

Сделал еще несколько шагов, помедлил. И все же оглянулся.

– Я живу в шестом туннеле. Фрейм.

А потом просто скрылся в лабиринте ледяных улиц и заснеженных домов. Я посмотрела на свои замерзшие руки. На цепочку следов, которые уже заносил снег. На огни набережной. Неужели… пронесло?

Натянув шапку, я побрела к дому, вернее, тому месту, где временно обосновалась. Маленькую комнатку на чердаке с одной хлипкой кушеткой и продавленным креслом трудно назвать домом, ведь так?

Сердито топнув ногой, я стиснула зубы. Ничего, все это временно! Вот сделаю то, что задумала, и сразу отправлюсь на юг! А еще лучше – в Соларит-Вулс, буду валяться на белом песочке и любоваться морем! Вот это жизнь!

Размечтавшись, я свернула с освещенного проспекта на темную улочку. Обостренный инстинкт опасности на миг заставил притормозить, всматриваясь во тьму. Но переулок был пустой, лишь у грязного мусорного бака рылась в отходах бродячая кошка. Я прошла вдоль глухой стены, уже предвкушая горячий чай и кусок припрятанной булки, которую я с наслаждением съем.

И тут из тьмы шагнула фигура. Еще одна появилась позади, и я сжала кулаки, готовясь к атаке. Во тьме блеснул значок силовика.

– Вы арестованы по обвинению в причастности к незаконному сопротивлению. Пройдите с нами.

– Что? – завопила я. Крутанулась на каблуках. Черт, и почему я не послушала свой инстинкт? – Я не ворона! Я не участвую в Сопротивлении! Я ничего не знаю! Вы не имеете права!

– Правосудие разберется, – невозмутимо отрезал тот, что стоял впереди. – Не пытайтесь бежать. Поднимите руки и встаньте лицом к стене.

Да конечно!

Я снова крутанулась, высматривая лазейку. Но широкоплечий силовик позади закрывал проход. Я бы ударила его ногой да попыталась проскочить, но этот гад уже предусмотрительно растянул сеть. Невидимую, вот только руки силовик держал слишком характерно. Обложили, сволочи!

Быстрый взгляд наверх убедил, что и на крышу не забраться.

Бродячая кошка мяукнула и скрылась в трубе, и я ей позавидовала.

– Эл Рид, вытяните руки и не пытайтесь сопротивляться.

– Но я не ворона! Я не знаю, о чем вы говорите!

– Правосудие разберется, – непреклонно повторил силовик.

И пока я металась, не зная, как выбраться, набросил на меня сеть. Ненавижу!

Тело мигом опутала слабо мерцающая паутина, спеленала меня, словно младенца в колыбельке! Руки и ноги стали непослушными и тяжелыми, но в противовес ощущениям – мою тонкую фигуру не прибило к земле, а напротив, приподняло в воздухе. Силовик деловито намотал конец сети на руку, закрепил и потащил мое плывущее по воздуху тело. Словно я воздушный шарик, а не человек! Хотелось заорать или хотя бы сказать что-нибудь гадкое, но увы, в паутине невозможно даже это. Сеть полностью блокирует слух и голос. А самое поганое, что эта гадкая удавка совсем не греет и тело без движения начинает быстро замерзать. Право, раз силовики додумались до сети, могли бы и улучшить ее свойства подогревом! В Арвиндале это просто жизненно необходимо, так можно и не дотащить обвиняемого до тюрьмы.

Впрочем, кому от этого хуже? Только самому обвиняемому!

Ругаясь про себя, я взирала на плывущие сверху звезды. Ну вот и полюбовалась! Точно накаркал тот сероглазый гад! Чтоб ему провалиться!

Правда, стоило подумать, что хуже некуда, как силовик дернул конец сети, и мое неподвижное тело перевернулось в воздухе лицом вниз. Теперь я видела лишь сугробы, протоптанную тропинку и сапоги мужика, шагающего впереди. Не слишком чистые, кстати.

Когда я почти перестала чувствовать окоченевшие руки и ноги, силовики, наконец, добрались до серого здания местной тюрьмы. А занеся мое плывущее тело в помещение, сняли сеть. Я рухнула на пол, приложившись пятой точкой. Кряхтя, перевернулась и села, с ненавистью рассматривая ухмыляющиеся лица ищеек.

– Ну что, ворона, может, сразу во все сознаешься? Сэкономишь нам время, а себе – здоровье?

Мужики радостно рассмеялись, находя шутку забавной. Идиоты!

Смешно мне не было. Обвинение в причастности к запрещенному пернатому объединению – это серьезно. За такое можно и правда здоровья лишиться… А то и жизни.

– Я не ворона! – давя в себе злость, пробормотала я. Черт, кажется, даже язык замерз и теперь с трудом ворочается во рту. Отчего слова получаются хриплыми и – вот же гадство! – каркающими!

Силовик, стоящий слева, рыжебородый и здоровенный, указал мне на железный стул, стоящий посреди комнаты, ножки которого оказались привинчены к полу. Верно, чтобы хрупкая девушка в моем лице не прибила этим стулом двух ухмыляющихся гадов.

– Присаживайтесь, обвиняемая. Беседа будет долгой, это мы вам обещаем. Так что располагайтесь поудобнее!

Я села, упрямо выпрямив спину.

Рыжий бородач вольготно устроился возле окна, второй силовик – тщедушный и носатый – сел за стол. Очень медленно он достал из ящика лист бумаги, карандаши для письма и лезвие. И принялся очень тщательно точить грифель. Вжик-вжик. Тоненькая стружка завернулась красивой спиралью и легла на бумажку. Вжик-вжик. И снова. Я бы даже восхитилась такому искусству и посоветовала силовику сменить профессию. Правда, он мог стать выдающимся точильщиком карандашей!

Если бы так сильно не раздражал своим вжик-вжик!

– Итак, уважаемая Эл Рид, – закончив с грифелем, силовик испробовал карандаш на бумаге и довольно ухмыльнулся, подняв на меня водянистые глаза.

– Я предпочитаю просто Рид, – прохрипела я из глупого упрямства.

Впрочем, силовика мой выпад лишь позабавил.

– Итак, Эл. Расскажи нам о ваших друзьях.

– Каких друзьях?

Силовик склонился над столом, душевно заглядывая мне в глаза. Ну ни дать ни взять – заботливая мамочка!

– Эл, вы очень милая и, я уверен, законопослушная девушка. Ну не может красавица с таким прелестным личиком быть бессовестной нарушительницей законов и устоев нашего чудесного общества. Вы согласны?

Я усердно закивала. Не может, конечно, не может! Я вообще ромашка в чистом поле! Хотя про прелестное личико он, конечно, мне польстил.

Силовик тоже покивал, соглашаясь. И чиркнул грифелем по бумаге. Вжик! Я ощутила настойчивое желание кинуть в ищейку чем-нибудь тяжелым. Может, он этого и добивается?

– Вот и я уверен, что не может! Я сразу сказал своему напарнику: смотри-ка, Гринтавельд, какое невинное и красивое создание, заблудшая душа, которую просто нужно направить на истинный путь. Она всего лишь потерялась! Вы ведь потерялись, Эл?

Носатый радушно улыбнулся. Взгляд его стал расфокусированным, один глаз полностью затянулся синевой – это значит, силовик подключился к Новому Единому Реестру, где хранилась информация обо всех жителях Пяти Королевств. Силовики, ищейки, судьи и дознаватели имели доступ в эти кладовые знаний и могли в любой момент прочитать информацию. По крайней мере за последние десять лет.

Рыжий возле окна размял шею, и она издала неприятный хруст.

– Так-так… А вот и наша Эл Рид… Зарегистрирована в Боргвендаме. Далековато ты забралась от Боргвендама, девочка.

– Куда хочу, туда и еду, – буркнула я. – В Арвиндале рады всем. Кажется, так написано при въезде в гавань!

Ищейка хмыкнул, продолжая просматривать мои данные.

– Так-так. Эл Рид, ориентировочно – двадцать пять лет, – я хмыкнула на этих словах. Ну да, ориентировочно.

– Постоянной работы нет, – продолжил ищейка. – Как и постоянного места проживания. Перебивается случайными заработками. Зато имеются три условных наказания за хулиганство и нарушение общественного порядка. И одно задержание за воровство.

Носатый прекратил читать краткий перечень сведений обо мне и снова улыбнулся, словно информация его несказанно порадовала.

– Я не воровала! – вскинулась я негодующе. – Меня обвинили по ошибке! И отпустили!

– Да-да, я вижу. Обвинитель забрал свое заявление. Решил не портить жизнь такой… красивой и сговорчивой девушке? – Рыжий понимающе хмыкнул.

А я ощутила, как поднимается внутри волна злости. И опустила голову, чтобы скрыть опасный блеск своих желтых глаз. Лучше пусть и дальше считают меня прелестной. И да – сговорчивой.

– Я уверен, что вы совершенно невиновны, милая Эл, – душевно пропел тщедушный.

Я глаз не подняла, даже когда чиркнул по бумаге грифель: вжжжик! Ненавижу этот звук!

– Да, такая замечательная и покладистая девушка точно не может быть злостной нарушительницей и преступницей. Ты согласен со мной, Гринт? – Рыжий промычал что-то неразборчивое. – Вот именно! И потому прелестная Эл не будет чинить препятствий следствию и сейчас все быстренько расскажет. Начнем! – снова противный звук грифеля по бумаге. – Как вы попали в Сопротивление, именуемое Сообществом Ворон? Кто вас туда привел? Сколько лет вы состоите в этой банде? Как зовут ваших подельников? Где они живут? В каких преступных делах вы участвовали? Что знаете о лидере группировки, так называемом Когте? Видели его? Знаете?

– Что? – Моя голова дернулась, глаза, кажется, вылезли из орбит, а рот сам собой открылся и больше не закрывался! – Что вы говорите? Я ничего не знаю! Я же сказала!

Рыжий ухмыльнулся почти весело.

– Эл, ну что же вы, – неприятно цокнул языком тщедушный. – А с виду такая милая девушка. Мы думали, вы хотите помочь следствию, желаете сотрудничать, а вы…

– Я желаю! Но я ничего…

– А сами врете, умалчиваете важные сведения о преступниках, подрывающих устои нашего славного общества, – с явным удовольствием произнес тщедушный. – Как нехорошо!

– Я ничего не знаю… – От злости и бессилия хотелось кого-нибудь покусать. Или это я просто проголодалась?

– А вот почтенный господин Марфис Брум, владелец магазинов и таверн, в том числе той, где вы работали последний месяц, утверждает обратное. Он, как добропорядочный господин, заявил о ваших злодеяниях. Благородно простил вам перебитую посуду и пропавшие серебряные ложки, но вот на вашу причастность преступному сообществу не смог закрыть свои честные глаза.

– Какие серебряные ложки? – изумилась я. – Да у толстяка Марфиса сроду таких не водилось!

И прикусила язык. Понятно, что все напрасно и зря я сотрясаю воздух. Эти двое силовиков наверняка не раз просиживали у толстяка штаны, распивая горячее пиво и поедая чесночные гренки. Пройдоха Марфис решил упечь посудомойку в казематы, побоявшись, что она снова начнет требовать свою плату. А может, просто надумал выслужиться перед властью Арвиндаля. Все знают, что у силовиков есть план на поимку ворон. Вот они и стараются… Толстяк теперь в двойном выигрыше – и от меня, глупой, избавился и заслужил похвалу силовиков. Так что в следующий раз они закроют глаза, если в тавернах Марфиса случится какой переполох или нажалуются облапошенные посетители.

И кто меня за язык потянул, зачем ляпнула про заветное желание? Ведь никогда и никому…

Я застыла, сузив глаза, невидящим взглядом уставившись в пространство и не слыша вопросов носатого. Не могла я это сказать. Несмотря на усталость и злость – не могла! Не первый день живу на свете и знаю, что некоторые вещи говорить нельзя! Ни за что!

Значит, вариант один. В том месте, где я стояла, висел какой-то запрещенный предмет, вроде «раскрывателя тайных мыслей», который нельзя использовать в быту. Вещица, созданная заветным желанием в период Хаоса, дорогая и опасная. И очень полезная для таких прохиндеев, как толстяк Марфис! Ляпнет подвыпивший путник свои тайные мысли, выйдет из таверны, а тут его уже ждут силовики! И план по поимки злостных преступников выполняется, и все довольны! Ну если не считать несчастных нарушителей, которые таковыми и не являются!

Выходит, толстяк и эти двое ищеек в сговоре и убеждать их в своей невиновности – бесполезно. То, что я сказала в таверне про Лино – это ужасно. А быть частью Сопротивления – это серьезное преступление. Очень серьезное.

Что же делать?

Подняла голову, я взглянула на силовика за столом.

– Хотите нам что-то сказать? – почти весело спросил тщедушный.

– По закону вы обязаны сообщить о моем задержании, – сипло произнесла я.

– Так у тебя нет никого, крошка. Кому же сообщать?

– Есть. Вы обязаны. По закону. Кому я скажу! – на одном дыхании выдала я. – Фрейм! С Ледника! Шестой туннель! Я хочу, чтобы вы оповестили его о моем задержании!

Силовики переглянулись, рыжий пожал плечами. Похоже, названное имя им не о чем не говорило. Я же выдохлась и снова опустила голову.

– Ну что же, – махнул рукой носатый. И издевательски добавил: – Все для нашей дорогой гостьи! Какое сообщение вы хотите отправить? Устное или письменное?

Я замерла, лихорадочно соображая. Устное означает, что где бы ни находился в данный момент Фрейм, над его головой откроется крошечное окошко – пространственный разрыв размером с булавочную головку – и оттуда прозвучит послание. Подвох в том, что в шумной толпе его невозможно услышать, к тому же, адресат может просто в этот момент спать. Ну или заниматься любым другим делом, не позволяющим услышать секундное сообщение извне. Очень тихое, между прочим!

Письменное давало гарантию на прочтение, но вот беда – за него надо внести дополнительную плату, и немалую! По закону мне полагалось лишь устное.

– Сколько стоит второй вариант? – вскинулась я.

– Вижу, ты знакома с порядками, – хохотнул тщедушный. – Две сотни рогатых. Но для тебя сделаю скидку. Сто восемьдесят!

Я похолодела. Сто восемьдесят купюр с изображением черного единорога – символа Лино. Символа нашего мира. Говорят, в древности единорог считался волшебным зверем, способным творить волшебство. И изначально его изображали белым. Но человеческие пороки окрасили волшебство в черный.

Но сейчас меня мало занимала история единорога и вообще история. За месяц в компании противного толстяка Марфиса и гор немытой посуды мне обещали всего шестьдесят монет, а отдали лишь половину! Конечно, у меня не было денег, чтобы заплатить ищейкам. Откуда… И два гада со знаком скалящегося пса на форме это прекрасно знали!

Я высоко задрала подбородок.

– Прошу отправить устное послание. И зафиксировать в Реестре!

Тщедушный потер острый выпирающий подбородок и хмыкнул. Вжикнул грифелем по бумаге, включил передатчик. Водянистые глаза снова затянулись синевой, значит, подключился к Реестру. Над головой мужика появился сгусток. Тонкие губы силовика вытянулись в трубочку, и гад прошамкал:

– Послание для Фрейма. Эл Рид задержана по обвинению в причастности к запрещенной организации Сопротивления и отправлена в казематы до дальнейшего разбирательства. Конец сообщения.

Точка над его плешивой головой завернулась воронкой и исчезла.

Я подавилась от возмущения.

– Но вы сказали это слишком тихо! И невнятно! Даже я ничего не смогла разобрать! Вы должны повторить сообщение! Да он же ничего не услышит!

– Послание отправлено и доставлено, – мерзко усмехнулся негодяй. – Мы чтим закон, в отличие от преступников. Ну а теперь самое время признаться в своих злодеяниях.

Я сникла. Все понятно, я ничего не докажу. На что я вообще надеялась? Да даже если этот сероглазый Фрейм услышит и разберет шамканье силовика, кто сказал, что парень мне поможет? Скорее отмахнется с недоумением, не понимая, кто такая вообще эта Эл Рид! Ведь он даже не знает моего имени!

Холодок ужаса прокрался за шиворот и потек по хребту.

Следующий час я провела так же. Сидела на железном стуле, молчала и слушала завывания и уверения носатого. Рыжий верзила периодически хрустел шеей и скалился, видимо, чтобы я не расслаблялась. Но ничего внятного они от меня так и не добились, поэтому решили отправить в камеру, пообещав продолжить с утра.

Я с трудом встала – ноги затекли.

– Ничего, ты нам все расскажешь, – ласково пообещал носатый. – У нас все и всё рассказывают. Ты уж поверь.

– Орденом Лино запрещены любые пытки, – пробормотала я.

– Кто говорил о пытках? – хмыкнул рыжий. – Всего лишь посидишь в камере. Ну а то, что она внутри льдины, да без отопления, так в этом мы не виноваты! Это тюрьма!

Негодяи рассмеялись, я поежилась. Значит, вот что меня ждет… На айсберге не принято шутить с холодом. Живот свело от дурных предчувствий, но я лишь выше подняла голову, не показывая страха.

– Ладно, хватит болтать, двигай ногами, – одернул меня рыжий верзила. – Для начала здесь посидишь, не станешь сговорчивее, отправишься в карцер! А там гораздо хуже, уж поверь мне!

Меня потащили куда-то по узкому коридору и впихнули в крошечную комнатушку. Здесь я привалилась к стене, глядя на круглое окошко под потолком. В него смотрелась одинокая звезда – холодная, недоступная, совершенно равнодушная к судьбе девушки по имени Эл Рид.

В углу камеры виднелась дыра-нужник, вдоль стены тянулась не кровать, а полка. Даже мне на ней будет неудобно, что уж говорить о людях с более плотной фигурой! Впрочем, кого волнуют неудобства преступников… или то, что они голодны, замерзли и чертовски испуганы? За свою недолгую жизнь мне доводилось бывать в передрягах, но так серьезно я попала впервые.

Сжав зубы, я снова уставилась в окошко. Одинокая звезда в небе растянулась цепочкой, словно размножилась.