Читать книгу Опыты любви - Марина Таашева - Страница 3

«Глубоко интеллектуальные люди, наполненными всеми так называемыми знаниями, полученными из разных источников, зачастую оказываются людьми жестокими, склонными к насилию и выражению гнева различными изощренными способами. Но также отсутствие интеллекта чаще всего влечёт за собой разрушения и бесчеловечное отношение ко всему, что этого индивида окружает. Есть также некая золотая середина, где интеллект был зарожден, но никоим образом не увеличивал свои размеры, золотой середине хватает даже иллюзии наличия интеллекта, общество в основном состоит из таких людей и вот именно эта золотая середина становится жертвой или движущей силой любого конфликта между людьми глубоко интеллектуальными и теми кто отказался от любой попытки связать свою жизнь с этим феноменом. Категория возвышенного оставляет за собой право оправдывать свои поступки, категория приземленного расплачивается за то, что оправдывает возвышенное, а категория заниженного не нуждается в оправдании или расплате, а оставляет за собой право отстаивать справедливость, свою собственную справедливость, не имея представления, что на самом деле означает это слово. Но зачастую историю творят люди, о которых мы никогда ничего не узнаем, люди, которые не только обладают интеллектом, способным идти на компромиссы, но и являются представителями аристократического духа.» -сказал Арсений Аркадиевич.

В городе один за одним начали загораться фонарные столбы, метель кружила, небо казалось, опустилось очень низко к земле, окна кабинета, расположенного на третьем этаже консерватории, выходили на Моховую.

Аркадьевич потянулся за кружкой, которая стояла на небольшом журнальном столике рядом с креслом, на котором он восседал. Его собеседник молчал, рассматривая пальцы своих рук, потом поднял голову и внимательно взглянул на Арсения, который с невозмутимым лицом пил чай, издавая при этом характерный звук. Комната, в которой они сидели, была просторной, около окна стояло пианино, на котором покоились ноты, и маленький абажур, на полу повсюду лежали книги и коробки. Диван, на котором сидел Арсений, был алого цвета с золотыми подлокотниками, молодой человек сидел на кресле зеленого цвета с высокой спинкой, несколько картин лежали на полу или были приставлены к стене. Освещение было тусклым, но им его хватало для того, чтобы уловить черты и характер друг друга.

Арсении Аркадиевич большую часть своей жизни посвятил Консерватории, уже больше двадцати лет он являлся ее директором, пока утром ранее не получил приглашение на пенсию или досрочное увольнение без объяснения причины. Этот факт, расстроил старика настолько, что он был не в силах хоть каким-то образом протестовать против несправедливости.

Когда будучи молодым, он учился в этой Консерватории, уехав из маленького города, то сразу же Арсений словно обрел свой дом. В стенах этого здания хранились все самые важные его воспоминания и ничего дороже кроме них у него не было. Самым любимым его занятием было посещение уроков, на которых молодые музыканты репетировали различные музыкальные произведения, он это делал особенным образом. Бывает, пройдет около кабинета, из-за дверей которого издается фагот или скрипка, остановится и встанет, прям около двери, закроет глаза и мысленно определит, где тот совершает грубую ошибку или напротив играет так, как никто до него не играл. Скорее даже пишет или создает, если по счастливой случайности он слышал именно такого музыканта, то, дожидаясь конца произведения, стучал в дверь, спрашивая разрешения войти и преподаватели, знающие его любовь к таким вот внезапным визитам, приглашая его присесть и высказать свое мнение по поводу игры молодого музыканта. Он тогда садился на стул и, положив ногу на ногу, просил одаренного молодого человека повторить произведение и когда тот начинал играть, то Арсений Аркадиевич закрывал глаза и внимательно наслаждался не только красивым исполнением, но и своим положением в обществе. Когда музыкант заканчивал, Арсений поднимался со стула и тихонько хлопал в ладоши, а потом как бы немного стесняясь того, что он мешает заниматься, поворачивался к преподавателю и говорил: «Я пойду, не буду вас отвлекать,» – выходил из кабинета счастливый и довольный, словно только что сделал что-то необычайно важное.

Главной особенностью его поведения являлось то, что он никогда не стучал в кабинет, если слышал, что музыкант не слишком одаренный, потому что не считал важным каким либо образом погасить в молодом теле любовь к музыке. После стольких лет потраченных на восстановление старого здания, борьбы с чиновниками, создания атмосферы в которой молодые музыканты чувствовали себя в ее стенах как дома, после стольких попыток сохранить аристократических дух этого заведения, Арсений столкнулся с действительностью, в которой он оказался, в конце концов, никому не нужным.

Он всегда старался ко всему относиться с пониманием, но этим утром он явным счетом не мог признать тот факт, что к нему отнеслись никак к человеку, который лучшие годы своей жизни посвятил этому месту, а как к кому-то незнакомцу, от которого можно вот так просто избавиться. Послание об увольнении принесла его секретарша, письмо, которое она ему вручила, было напечатано на машинке, а внизу стояла подпись кого-то верховного чиновника, Арсению стало еще больнее видеть, то что они не удосужились сначала сказать это ему в лицо, а прислали мертвое послание.