Читать книгу 11:11 - Марина Тмин - Страница 91

здесь о тебе ни слова,

и вряд ли что-то будет озвучено,

голова отлита из олова,

колоколом звенит. это к лучшему.

соскреби себя, неумеха,

собери себя, не катайся по полу,

нет тебя, это было плохо,

а сейчас это что-то около

«ну и ладно», не предадут огласке,

не врифмуешься красной нитью.

зверь сидит, зверь бежит, зверь идёт с опаской.

помогите нам, мы в опасности, помогите!

лёгкие – факел, дымящимся углеродом —

тычем в морду, подходит: сме-ле-е!

на шее – пасть, концы свалились в воду…

вроде бы жалко.

но вроде бы не жалею.

конец начал, начало конца

начинали, и длилось начало долго,

за четыре акта, и без антракта

рассказали мало, рассказали только,

как на глазу вселенной расползлась катаракта —

от слез, от дыма и гари, солнце выжгло

материнское око, разгоряченно

дверью хлопнуло, подкурило, вышло

и пошло палить всех по-чёрному,

выпадало чёрное, а ставки все – на зеро,

пока не смотрел крупье, козырное передергивал,

в слепоте страстей заточенное перо

застревало между рёбрами ненадолго,

но достаточно, чтобы жёлчью истечь,

пока за кулисами готовилась примадонна,

вместо пения – полная боли речь,

конец начал, начало конца,

и повсюду вместо аплодисментов —

стоны

это жизнь, а не подготовка к жизни

лето держится, медовым закатом валится,

точно рыбкой ныряет в прорубь;

мы держались, но есть ли к августу разница,

чем мы, как и где утоляли голод?

как небеса останавливались и синели,

где мы сидели с песнями, у костра, с гитарой,

лето с ведром попкорна на карусели

точит зуб, соскребает манну, готовит кару,

чтобы тыкать в лоток котят, приговаривать:

вы забыли, что это жизнь, а не подготовка к жизни,

это не варенье из одуванчиков – смертоносное варево,

это был философский камень, что вы разгрызли,

вот и плата, я умираю в молодости,

безымянный герой, воспетый в небе и водной глади;

лето сворачивается в 3в1 для бодрости,

подбери меня где-то на трассе, дядя,

подвези меня, дядя, до санатория,

я светилось, искрилось, во ржи утопало, плакало.

горе мне, осень спустила шавок, в море я

падаю,

загляну через год ещё.

небо синее, солнце жаркое.

лето всех времён

тянется одинаково.

я не мог тебя раньше встретить?

take your broken heart, make it into art

я не мог тебя раньше где-то

встретить? мне на секундочку…

показалось!

был на границе смерти

и тренажерного зала;

держу тебя, ты уверена?

может, наши частицы и атомы

пересекались?

в других вселенных, в начале пятого?

я убегал в вокзалистость

отбывающих, прибывающих,

ты же, по логике

вещей, должна была быть где-то

неподалёку?

облачный отогнул краешек —

рассмотреть тебя, недотрогу.

точно видел! в прошлых жизнях?

в подворотне? в людной гуще?

не похоже.

подойди – взгляну поближе.

дай нам, бог, не тронь нас, боже.

ты смеёшься, обратившись

синей птицей-изолентой —

искололась о терновник.

дети спят. соседи, тише!

муза – юрк на подоконник.

улетела. сразу – в мысли.

я не видел, я не понял —

мы лицом к лицу стояли.

мертвой хваткой ухватился,

посмотрел – в ладонях пусто.

распласталась на асфальте.

тихо.

только

боль

медленно течёт в искусство.

боль пройдёт

поцелуем в меня впечатайся,

ты меня в объятия заключи.

заключённая восхваляет каторгу.

то плачет, то кричит.

положи ладонь на горячечную

шею, из неё вздуваются вены рек.

ты на дно меня тянешь якорем,

но мне верится —

оберег.

уберёг, но сама потом – шаг в костёр.

жжёт предсмертная тяжесть грудь.

потуши меня, не хочу гореть,

успокой меня как-нибудь.

ты потрогай гладь мою – не колеблется,

может, я не была живой?

может, жёрновом старой мельницы

перемелется… жар печной

остывал, утыкаясь в каменность

сердца ветреного, твой лёд —

ты погладь ещё,

остро-режущая,

нестерпимая

да пройдёт.