Читать книгу Королева Дома - Марина Ушакова - Страница 1

Арта быстрым движением засунула в суму на бедре только что пойманную крысу со свернутой шеей, вытерла с лица грязь засаленным рваным рукавом и замерла, вслушиваясь в разговор двух мытарей. Те сидели на старой ржавой бочке и материли грязь, процветающую в нижнем городе.

– Вот, смотри, что получается, – говорил бородатый в смешных, узких и кривых очках. – Мы собираем для них налоги, но ни одного из господ я за всю свою жизнь ни разу не видел, кроме лиц третьего ранга и второго ранга: всяких там лицитаторов, клерков, докторов и коллекционеров живности. Живность. Знаешь, ту принцессу ведь тоже живностью считали.

– Какую? – Без интереса спросил собеседник, оглядывая мутную линию горизонта.

– Ту, что съели на прошлой неделе рыскачи из Долины. Её семья имела шестой ранг. Жаль девчонку. Если бы мытари оставили ей уведомление о её принадлежности лицитатору на дверях дома, она была б жива, да горшки господам мыла ночные. Хоть какая, а жизнь, чем так… Девчонке-то всего десять годков было!

– Ага. А я встречал намедни близнецов, – вздохнул второй сборщик налогов, вытирая пот с красного лба. – Поговаривают, что сыновья Лекола часто покидают Дворец Трио без охраны. Сбегают и крутятся у Дома, а то и в Дом проникают.

– Что они там потеряли?

– Ищут “пасхалки”.

– Это ещё, что такое?

Краснокожий пожал плечами и снова вздохнул, булькнув больными лёгкими.

– Один из них, господин Эрик рассказывал, что “пасхалки” некогда были сюрпризами для участников каких-то игр, связанных с Домом в древние времена. Сюрпризы… Ха! Сейчас в нашей жизни только один может быть сюрприз: дожить до завтрашнего дня и не сдохнуть от болезни или голода.

– Это да, – закряхтел бородатый, расчёсывая на ноге плохо заживающую язву.

Девушка на мгновение опустила глаза, думая о том, как бы ей хотелось встретиться со знаменитыми близнецами из элитного рода Лекола. Если уж они сбегают из Дворца, чтобы побродить по загадочному Дому верхнего города, и не боятся общаться с мытарями, рассказывая им о “пасхалках”, то, возможно, снизойдут до общения с нищенкой. Но, правда, что они ищут в столь опасном месте, как Дом?

Девушка осторожно попятилась к завалившемуся сараю, чтобы пробравшись в родную усадьбу, сообщить матери о приходе мытарей.

Ей удалось проскользнуть мимо двух сборщиков налогов незаметной.

Она быстро протиснулась в приоткрытые двухстворчатые с облупленной краской неопределенного цвета двери и, бросив сумку с двумя трупиками грызунов через перила на стол в обширном и холодном холле, кинулась бегом вверх по прогнившей лестнице в покои матери.

– Мама, мытари пришли!

– О, – послышался хриплый, тяжёлый стон.

– Как же они надоели, – посетовала сутулая, постаревшая раньше времени княгиня. – Ты добыла еды?

– Да, мама. Сегодня удалось поймать двух крыс и несколько змей в долине.

Матушка появилась на пролете, опираясь о перила и шаркая стоптанными башмаками из неизвестного материала. Она натягивала на костлявые плечи уродливую, с бесчисленным количеством дыр шаль. Поправив на голове жуткую, взбитую огромной пирамидой прическу из спутанных седых волос, пропитанных грязью и вшами, она начала медленно спускаться навстречу дочери, неуверенно покачиваясь. Её платье невыносимо скрипело и хрустело изломанным и измятым каркасом. Пенсне с трещиной на стекле несколько раз выпадало из синюшней, трясущейся от холода руки. Некогда Астра Лдор № 801 была признанной красавицей дворца. От её высокой, стройной фигуры и смуглой, почти золотистой кожи мужчины сходили с ума. Тёмные, длинные и тяжёлые волосы были предметом ярой зависти у всех модниц верхнего города. Не всем современницам повезло с волосами. Некоторым приходилось носить парики из волос, проданных им жителями нижнего города, чтобы скрыть покрытые язвами срамных болезней макушки. Почему же Арта не унаследовала стать и красоту матери? Почему она маленькая и рыжая? А может, это всё сказки, порождённые больным, воспалённым воображением матушки? И не была она никогда во дворце? И не сияла там прекрасной звездой, затмевая аристократок? Но тогда, откуда она так много знает о придворном этикете, наизусть помнит родословные нулевых и первых Дворца Трио, имеет представление о том, как пользоваться экипажами и в совершенстве знает довоенные языки? Кто и когда обучил её математике, письму, физике, философии и многим другим наукам, недоступным жителям нижних городов, где не осталось ни одной книги? Отец? Он был очень образованным человеком.

– Арта, детка, принеси шкатулку.

Дочь встрепенулась, повернулась к гостиной и замерла. Медленно подняла на мать глаза и прошептала:

– Мама, мы же отдали последние деньги в прошлый раз, ты забыла? Нам нечем в этом месяце платить налог.

Женщина попыталась возразить, но зашлась лающим кашлем с кровью. Отдышавшись, махнула на дочь серым платком, пропитанным почти чёрной кровью. Её качало, и в такт движениям отвратительно скрипел корсет. Княгиня напоминала скелет, оставленный на виселице у мясного базара.

– Перестань, Арта. Неси шкатулку, не морочь мне голову.

Арта сцепила от волнения пальцы и тихо спросила:

– Мама, может, мы возьмём деньги на время у госпожи Гун или ростовщика?

– У кого?! – Мать мгновенно взвилась, побледнев от гнева. – У этой держательницы публичного дома?! Или у одного из предводителей рыскачей?! Ты в своём уме, Арта?! Чем потом ты будешь отдавать долг?! Своим детским недоразвитым телом, которое не сегодня, так завтра сгниет от болезней в какой-нибудь канаве?! Посмотри на себя, Арта! Ты беспомощна и худа, как палка! Твоя выносливость никому не видна! И никому не интересна! Чем, чем отдавать будешь? Работой, которая тебе не по силам? Что ты умеешь? Играть на фортепиано, размахивать кисточкой, говорить на древних языках сгинувших стран, декламировать Шекспира – этим ты думаешь отработать долг?! Ты аристократка с тощим телом без груди и бёдер! Даже госпожа Гун не возьмёт тебя, столь уродливо твоё тело! Досадно тощий мешок недокормленной нелепости из серой кожи! Посмотри, тебе пятнадцать, а выглядишь на десять! О, предки! И в кого ты такая бесцветная?!

Девушка испуганно попятилась.

– Арта, ты ведь видела, как рыскачи расправляются с должниками! – уже более примирительным тоном воззвала матушка. – Ты видела, как работают девушки госпожи Гун! Не смей больше никогда говорить на тему долга! Ты дочь Лдора! Ты никогда не осмелишься опорочить княжеское имя своего отца! Лучше умереть в шахтах верхнего города, но сохранить честь и достоинство! Ты рождена аристократкой! Не смей ни на секунду забывать об этом!!!

– Я поняла тебя, мама. Прости. Этого больше не повторится.

– Ты мне не дочь.

Женщина отвернулась, разглядывая закопчённый потолок.

Опять она за свое. От голода, наверное, совсем теряет рассудок, отказываясь признавать Арту дочерью. Или не узнаёт из-за длительной и изматывающей лихорадки?

Привыкшая к постоянной травле и хуле в отношении своей внешности, Арта молча проглотила обиду, и внезапно с ужасом вспомнила события прошлого года, когда они с матерью проходили через мясной базар. От отвращения и ужаса Арту тогда вырвало несколько раз. Однако в тот злополучный день её излишняя худоба спасла от нападения людоедов.

Повсюду висели части человеческих тел. Их покупали, обсуждая рецепты блюд. Самые дешёвые были обрубки кистей рук и стоп. Самые дорогие – ягодицы, бедра и мозги. Рынок пропитался приторно-сладким запахом смерти. Казалось, что всё вокруг пахнет только смертью, крысами, потом и, снова смертью. Тучи жирных мух застревали в ловушках бродяг, которые употребляли их в пищу…

Едва мать с дочерью дошли до центра базара, как на его южном крае случилась страшная битва женщин госпожи Гун и отряда рыскачей. Арта отчётливо помнила дикие, нечеловеческие визги, рычание и крики. Кровь, отсечённые кисти рук и пальцы летели во все стороны. К ногам матери упало с тихим шлепком оторванное грязное ухо с клоком слипшихся волос.

Крепкие, мускулистые женщины с ножами и топорами в руках отбивали свою юную напарницу, попавшую в руки охотников на человечину. Они шли плотной организованной “свиньей”, возглавляемой госпожой Гун. Весь отряд прикрывался почерневшими от старой крови самодельными щитами из подручного материала. Огромная, могучая дама в преклонном возрасте с неимоверно ярким макияжем буквально сносила мужчин, резала их со скоростью небесных аэробусов Лекола. Её крупный рот, накрашенный кислотно-алой помадой, выделялся среди серых, искажённых лиц дерущейся толпы. Другие, такие же крепкие, как она женщины прикрывали её спину, размахивая дубинами, цепами и топорами. Гун, покрытая кровью и содержимым кишок, кидалась снова и снова на рыскачей, пока ей не удалось вырвать из их рук избитую и изуродованную пытками свою воспитанницу. С флангов на рыскачей из всех закоулков кинулись отряды хрупких и очень проворных девушек с замотанными тряпками лицами. Девушки с разбегу падали на мостовую и, ловко скользя в лужах крови и грязи, резали своими маленькими ножами связки лодыжек и коленей противников, ловко уворачиваясь от падающих тел. Некоторые исхитрялись ловить мужчин со спины, и в их падении вскрывать им глотки. Подкрепление внесло в ряды рыскачей панику, разбило их ряды на маленькие, бестолково и бессильно орущие группки. Женщины Гун мгновенно окружили раненных и растворились в толпах зевак, не потеряв убитыми ни одной из своих. Их щиты ещё долго слышались глухими ударами о стены. И эти удары казались предупреждением преследователям, если бы таковые нашлись среди испуганных рыскачей.

Арта сглотнула и отвела взгляд расширенных зрачков. Горы мужских трупов остались после зверской атаки госпожи Гун. Рыскачам в тот день не пришлось идти на охоту: они разделали тела своих бойцов прямо на рыночной площади и тут же выставили на продажу мясо, громко зазывая покупателей на свежатину и оставив потроха на разграбление бродягам. Страшная судьба ждала и раненных: их добивали на месте, чтобы избежать распространения чумы муханов. Так же погиб несколько лет назад Моб, брат Арты.

Она с содроганием вспомнила лицо одного из бойцов рыскачей. В тот момент их взгляды пересеклись. Бесчувственные, со страшным узким зрачком, без единой здравой мысли. Глаза безумца, жаждущего крови. Он посмотрел на юную княжну, быстро оценил её тощее тело и отвернулся, потеряв интерес. На краткое мгновение на его залитом кровью лице отразились отчаяние и боль, но он склонился над тушей.

Эндогамные браки в кланах рыскачей всё больше порождали слабоумие и всевозможные врождённые уродства. Каждое следующее поколение всё дальше уходило от человеческого облика, менталитета и образа жизни. Люди Долины стремительно деградировали. Все, кроме их предводителей, сохранивших стать, живой, острый ум и светлую кожу. Но не милосердие, не гуманность, не любовь. В кланах рыскачей обширно процветал тотальный и жестокий патриархат: жизнь женщин, девушек и девочек ничего не стоила. Новорожденных девочек могли сразу же поставить на стол в качестве обеда предводителю или выбросить на съедение крысам, которых разводили ради шкурок, мяса и молока. Крысиное молоко скупали низшие дворяне верхнего города за приличные деньги, так как считалось, что оно поднимает иммунитет и лечит от чумы.

– Уходим, – хрипела тогда напуганная мать, таща слабыми руками дочь в закоулки, подальше от мясного базара. – Они увидели нас! Бежим!

Арта мотнула головой, избавляясь от жутких воспоминаний, и проводила взглядом комковатый от грязи подол платья, грубо цепляющийся за щепы истёртой по центру лестницы. Сейчас она понимала спешку матери – та опасалась, что рыскачи примут их за соратниц Гун и убьют.

Матушка, больше не глядя на дочь, прошла мимо и опустилась в уродливое кресло у мутного аквариума, пытаясь рассмотреть плавающих там созданий воспалёнными сощуренными глазами с выпавшими от длительной болезни ресницами. Аквариум – единственное сокровище в доме старой княгини, свидетельствующее о некогда высоком положении семьи Лдоров.

Астра беззвучно шептала как заклинание:

– Ты не моя дочь, Арта. Не моя. У меня больше нет ребёнка. Мой дорогой Моб, мы очень, очень скоро увидимся… Арта, ты не моя дочь. Не я тебя произвела на свет…

Она, не моргая смотрела только на аквариум с горько поджатыми синими губами и беспросветной безысходностью в глазах. Арта знала, что все мысли матушки улетели во времена её молодости. Она жила только воспоминаниями о сыне и прошлой жизни.

Мать часто рассказывала, сидя у аквариума, как величественно богат и славен был род Лдоров. Но болезни этого нижнего города, некогда бывшем гигантской ареной для развлечений знати, сгубили семью. Она забывала рассказать о том, как её мужа сослали сюда за взятничество и стяжательство. За попытки выгородить мужа, мать вместе с двумя детьми тоже была выслана из верхнего города. Правда, пощадив детей, суд позволил женщине забрать с собой украшения, экипаж, аквариум, мебель и бытовые предметы, необходимые для выживания в нижнем городе. Но постепенно огромные, непосильные налоги истощили запасы семьи. Отец Арты умер через год после ссылки, так как не справился с загрязненной экологией и изобилием заразы. Следом погиб старший брат, вступив в отряд рыскачей, отлавливающих сирот и одиноких бродяг, чтобы продавать на южном базаре их мясо. Он старался всеми силами обеспечить мать и младшую сестру.

Арта с сожалением скользнула взглядом по платью матери. Шикарное было платье: из тяжёлой парчи, искусно расшитое серебряными нитями и жемчугом. Камней на платье не осталось, как и нитей, которые мать беспощадно отрывала, чтобы заплатить налоги. В основании бюста пару лет назад была уникальная чёрная жемчужина в оправе из белого золота. Эта жемчужина имела форму вытянутого полумесяца с небольшими бугорками и неизменно вызывала восхищение всех соседей.

Девушке же не досталось такого платья, хотя по статусу княжны, она имела право носить подобные вещи и высокие прически с бантами, бусами и драгоценными камнями.

Покачав головой, Арта бесшумно прошла в соседнюю комнату. Протягивая руку за пустой шкатулкой, она услышала шаги мытарей и их голоса. Они уже в доме. Под ложечкой резко похолодело от страха.

Арта открыла шкатулку. Так и есть – пуста. Можно отдать шкатулку в уплату. Но она всё равно не покроет полностью весь налог.

Приняв решение, девушка вытянула из волос свою заколку, подаренную ей отцом на Рождество много лет назад. Правда, девушка не помнила, как отец вручал ей заколку. Помнила лишь его улыбку, когда перед ней сидел высокий седой незнакомец с тёмными глазами и рассказывал что-то радостное, обнадёживающее, гладя её по руке. Отец говорил, что это самый близкий его друг. Как же его звали? Нет, не вспомнить. Да и не важно теперь всё это.

Держа в руках шкатулку и заколку, Арта вскинула голову и вышла к посетителям. У неё будет ещё месяц на решение проблемы, если мытари возьмут заколку.

Мужчины молча встретили её смущёнными взглядами. Бородатый чуть поклонился, снимая безобразную, смятую дырявую шляпу, обдав хозяек гнилостным запахом струпьев в реденьких волосах.

– Рад вас снова видеть, княжна Арта.

– Добрый вечер, господа, – тихо, но с достоинством отозвалась девушка.

Он помялся и кивнул в сторону сидящей в кресле женщины.

– Княжна Лдор, ваша матушка, кажется, померла, – как-то бледно пролепетал он и отступил в сторону.

Арта перевела взгляд на матушку. Серое лицо женщины выглядело как страшная восковая маска. Безжизненные глаза смотрели вверх, наполовину закатившись под синие веки. По острому носу ползала жирная муха.

– Мама, – растерянно прошептала Арта.

Она не заплакала. Матушка отмучилась. Столько лет её точил туберкулез, и невесть ещё какие хвори, и вот, час настал. Она ушла к Мобу.

– Налоги будете платить, княжна Арта?

Девушка вздрогнула, посмотрела в холодные глаза краснокожего мытаря и сглотнула – тот протягивал новую форму налогов, распечатанную на розовой бумаге. Едва взглянув на цифру, Арта подняла руку и вернула заколку в свои спутанные, густые волосы. Никакая заколка из меди с камнями нефрита не покроет требование администрации нижнего города. Только те, кто сотрудничают с рыскачами или госпожой Гун, могут осилить новый налог. Но Арта никогда не пойдёт к ним работать. Она обещала матери.

Мужчины молча переглянулись.

– Вы знаете правила, княжна Арта.

– Да, – едва шевеля бесцветными губами, прошептала девушка и обхватила себя руками, роняя шкатулку. – Готовьте уведомление, господа.

Бесполезно плакать и взывать к милосердию. Эти мытари лишь исполняют приказы. Если они не соберут налоги и не сдадут нужную сумму к восходу солнца, их ждёт наказание в виде служения солдатом или охотником в рядах рыскачей, где велика вероятность оказаться на столе их предводителей в одну из тёмных ночей.

Бородатый мытарь наклонился, поднял вещицу из старинного красного дерева и аккуратно положил её на ободранный стол.

– Завтра в двенадцать часов ждите лицитатора. Мы пригласим к вам лучшего. У вас есть пожелания?

Арта мелко кивнула, закрывая глаза от ужаса. Да, лицитаторы отдадут мытарям нужную сумму, выкупив долг семьи.

– Пригласите, пожалуйста, лицитатора из рода Лекола или Фризз. Я имею право на снисхождение, – выдавила она.

– Да, это так. Как пожелаете, княжна Арта. Мы выполним вашу просьбу и сообщим куда положено.

Краснокожий метнул на партнера недовольный взгляд, но бородатый мытарь быстро вписал просьбу княжны в розовый лист уведомления и протянул ей на подпись, пока его напарник не одумался.

– Подпишите, княжна Арта.

Девушка, заметив жадный взгляд краснокожего сборщика, застывший на её груди, быстро выхватила из рук мытаря перо и поставила подпись на ненавистной розовой бумаге. Бородатый же мытарь только что спас её от бесчестия или страшной смерти, которая последовала бы сразу после их ухода: любой теперь имел право ворваться в дом князей Лдоров, более не способных платить налоги и лишившиеся покровительства администрации, и изнасиловать девушку или продать её рыскачам на мясо. Прибитый розовый лист на дверях дома не позволит никому войти сюда, пока лицитатор из верхнего города не нанесёт визит, чтобы забрать княжну в новую семью в качестве прислуги или наложницы, выкупив долги покойной княгини. Арта стала лотом с особым знаком: девственница из знатного рода, который лицитатор выставит на аукционе верхнего города. Редкость, конечно, но с её худобой и маленьким ростом на хорошую должность и цену рассчитывать не стоит. А там где низкая цена, в будущем её ожидают побои, морение голодом и непосильная работа в какой-нибудь забегаловке для шахтеров на окраине верхнего города.

Спины в грязных макинтошах исчезли. Но Арта запомнила лицо бородатого мытаря, мысленно благодаря его за спасение её чести. Некоторое время стучал молоток, а потом мёртвая тишина.