Читать книгу Бедовый месяц - Марина Ефиминюк, Марина Владимировна Ефиминюк - Страница 3

«Ни о чем не беспокойся!» – говорили они.

«Свадьба будет скромной!» – увещевали они.

«Соберутся только самые близкие друзья и родственники!» – уговаривали они.

Наврали во всем. Или же в друзьях и родственниках моего будущего мужа Филиппа Торна ходила половина столицы. Оценить толпу мне не позволяла густая фата, но гул голосов за спиной недвусмысленно намекал, что центральный храм трещал по швам.

Перед обручальным обрядом тетушки одарили меня всевозможными советами разной степени мудрости и сомнительной практичности. «Не перечь мужу хотя бы до второго ребенка», «не демонстрируй характер в первые сорок лет брака – в женщине должна оставаться загадка», «соглашайся во всем с мужем, пусть думает, что в доме он самый умный». И мое любимое от Лидии: «Почаще улыбайся – мужчинам нравятся прелестные дурочки».

Замуж она ни разу не ходила, знания черпала из любовных романов и считала себя экспертом. Рукодельничала тоже неплохо. Вот и подсказала бы, как проделать незаметные дырочки в слоях кружева перед лицом. Для обзора и доступа к свежему воздуху. Ни того, ни другого мне категорически не хватало.

Но, по всей видимости, на свадьбе невесте полагалось задыхаться и смотреть в светлое будущее. Коль ничего другого вокруг, а не под ногами, разглядеть было невозможно.

– Возлюбленные дети, Филипп и Тереза, перед лицом бессмертных богов и смертных людей наденьте обручальные браслеты! – покончив с бесконечной проповедью о супружеской верности, скомандовал святой отец, но немедленно добавил: – Если у вас есть причины, по которым этот брак невозможен, назовите их сейчас или храните в тайне, пока смерть не разлучит вас.

В храме наступила благоговейная тишина, словно зрители ожидали, что возлюбленные дети начнут, как на духу, каяться в грехах. Дескать, святой брат и уважаемые гости, тут такое дело: невеста во время учебы три раза попадала в участок к стражам за активную жизненную позицию, а жених выбрал ее по портрету от свахи. Безусловно, отказываться от брака ни один из нас не собирался.

Филипп сжал мою руку прохладными, сухими пальцами и надел широкий браслет. Из-под края кружевной завесы, скрывающей лицо до подбородка, я следила, как золотой обруч начал быстро сужаться и неощутимо слился с кожей. От вида поблескивающей полоски на меня напал столбняк. Я действительно вышла замуж!

– Тереза? – с вопросительной интонацией вымолвил Торн, тонко намекнув, что пауза затянулась до неприличия.

В смысле почти вышла замуж. Но тетушки, поди, решили, что невеста хочет просто выйти из храма, и затаили дыхание. Подозреваю, зал тоже застыл в ожидании, что я полностью передумаю становиться женой красивого богатого мужчины и предпочту умереть опозоренной старой девой в бедности. Зато с библиотекой любовных романов от тетушки Лидии и десятью миниатюрными драконами. Драконы мне, конечно, очень нравились, но не до такой же степени, право слово!

Опомнившись, я взяла с серебряного подноса широкий мужской браслет. Он легко скользнул на крепкое обнаженное запястье Филиппа и мгновенно сжался.

– Жених, можете поцеловать невесту, – с улыбкой в голосе предложил святой отец.

Тут-то и нахлынуло то самое волнение, которое, по словам Лидии, испытывают абсолютно все нормальные девушки во время свадебного обряда, а у меня оно застряло на подступах к сознанию. Я нормальная – правда! – просто не выспалась. По-моему, подъем невесты на рассвете надо приравнять к тяжким преступлениям строгим королевским указом.

Муж сделал ко мне уверенный шаг и аккуратно поднял фату. Я уставилась на него широко раскрытыми глазами и забыла, что очень хотела глотнуть свежего воздуха. Филипп Торн по-прежнему был хорош собой, как и те пару раз, что мы виделись после скромной помолвки в моем родном Энтиле.

Впрочем, муж оказался постоянен во всем, не только в привлекательности. На меня тоже смотрел как в прошлые разы. С вежливым интересом. Честно, ничего не имею против, но с похожим интересом при первой встрече он разглядывал Лидию. И дядюшку Рендела. И ветвистые оленьи рога, тридцать лет висящие над каминной полкой в нашем скромном доме…

Филипп легонько сжал мой подбородок и заставил приподнять голову. Мысли о рогах моментально из головы выветрились, сердце заколотилось, а дыхание перехватило. В глазах чуточку смешалось то ли от нехватки воздуха, то ли от волнения. Я приготовилась нырнуть в наш первый поцелуй!

– Леди Торн?

– Здравствуйте, – выдохнула я остатки кислорода. Хорошо, не хватило на «давно не виделись». Прозвучало бы еще глупее.

В льдисто-голубых глазах новоприобретенного мужа мелькнула тень улыбки.

– Вы восхитительно выглядите.

Он медленно склонился и… прижался мягкими губами к моему лбу.

По храму сначала пробежала судорога восхищенных вздохов, а потом этим целомудренным касанием мы сорвали аплодисменты зрительного зала. Я-то наивно полагала, что страстные лобзания молодоженов – единственное в брачном обряде, ради чего стоило выслушивать напутственную проповедь храмовника. Какие непритязательные до поцелуев люди! Похоже, кроме невесты, больше никто не испытал разочарования.

– Идемте. – Филипп протянул раскрытую ладонь, предлагая взять его за руку. Из-под рукава выглянул край обручального браслета. – Нас ждут.

Сверху, словно из стеклянного купола, грянула органная музыка. Под торжественные раскаты мы повернулись к гостям. От невинного мужниного поцелуя горел лоб, словно в нем светилась звезда. Ей-богу, лучше бы пекло губы!

Как я, прячась под фатой, и подозревала, на венчальный обряд Филиппа Торна съехалось столько аристократов, сколько, поди, не собиралось на летние драконьи гонки. Если вдруг они прямо в храме передерутся за возможность попасть на банкет в королевской оранжерее, то нашу свадьбу точно запомнят надолго. В Энтиле, дядюшка Рендел не даст соврать, каждый людный праздник обязательно заканчивается коллективным мордобоем.

Дядюшка, к слову, стоял в первом ряду, опираясь на трость. Невысокий и коренастый, одетый в щегольской камзол, заказанный у столичного портного. Аккуратно зачесанные волосы ловко скрывали круглую проплешину.

Рядом с ним, прижимая ладонь к пышной груди, растроганно вздыхала тетушка Клементина. Лидию нахальные зрители оттеснили в толпу. Я опознала ее по темноволосой макушке, выглядывающей из-за плеча какого-то незнакомого типа с обширными телесами.

Торны, как и положено по старой традиции, многочисленным кланом занимали лучшие места с правой стороны от венчального алтаря. Лично я была знакома только с Марджери, двоюродной теткой Филиппа. Она единственная из родственников, сохраняющих кислые мины истинных аристократов, изображала сдержанную улыбку.

Внешне мадам была приятной, но отчаянно напоминала мне лимонный сорбет. В смысле она не наряжалась в бледно-желтый колер, да и вообще избегала плебейского желтого цвета в одежде, но так щедро раздавала советы по любым поводам, что неизменно вызывала изжогу. Потом ни одним снадобьем не погасишь.

Вступи такая чрезвычайно энергичная дама в наш Женский клуб по защите магических тварей в дикой природе, мы сразу добьемся, чтобы болотных драконов внесли в книгу исчезающих видов. Но я не имею права обречь подруг на Марджери Торн. Святые заступники не дадут соврать, они не сделали мне ничего плохого!

Позволив гостям полюбоваться на растерянную невесту, у которой, как назло, соскальзывала на затылок тяжелая фата, Филипп увлек меня в длинный проход. Величественные двери храма начали медленно раскрываться. С морозной улицы в венчальный зал ворвался поток ледяного зимнего воздуха и взлохматил лепестки, устилавшие путь к алтарю. Между дверными створками расширялась яркая полоса дневного света, словно действительно открывая ворота в светлое будущее.

Часы до отъезда в свадебное путешествие прошли как в тумане. Я не запомнила никого, кто в королевской оранжерее подходил к нам с Филиппом с поздравлениями. Он держал в руках бокал с игристым вином и отвечал гостям с небрежной надменностью. Мне оставалось улыбаться и украдкой поглядывать на круглые столы, за которыми аристократы набирались дорогим хмелем в честь молодоженов. Очень хотелось булку с корицей, а не вот это все.

– Тереза? – Филипп сжал мой локоть, заставив оторваться от тоскливого созерцания высокой этажерки с маленькими бутербродами. – Нам пора прощаться с гостями и уезжать.

Подождите! Мы же только поздоровались со всеми. Теперь что, по новому кругу? Да мы так до старости из этой оранжереи не выберемся! Если не умрем голодной смертью.

– А поесть невесте и не дали, – едва слышно буркнула я себе под нос, но у мужа оказался на удивление острый слух.

– Что?

Я подняла голову и наткнулась на внимательный взгляд. Впервые с момента знакомства Филипп смотрел на меня не как на пыльные оленьи рога, а как… на живого оленя с этими рогами.

– Что? – повторила за ним с улыбкой той самой прелестной дурочки, о которой говорила Лидия.

Придурковато улыбаться у меня всегда получалось. Хорошо помогало, когда приходилось торговаться на рынке или объясняться с придирчивым преподавателем по бытовым заклятиям в пансионе. С городской стражей опять-таки прекрасно срабатывало. Но не всегда…

– Вы голодны? – мягко спросил он.

Дождалась! Неужели первый человеческий вопрос за сегодняшний день?

– Очень, – с чувством призналась я.

– Поужинаем на борту дракона.

– А что нам мешает здесь поесть? – вырвалось у меня.

– Время.

Зачем только про еду спросил? Мысленно я почти переварила десяток тарталеток с мягким сыром и заела их тончайшими листиками ферзайской ветчины.

– Дракон не успеет в теплые края? – любезно уточнила я.

Да помню – помню! – как тетушка Клементина советовала до самой старости, пока зубы не выпадут, прикусывать язык. Потом просто прикусывать станет нечем, и можно будет шамкать в лицо муженьку правду-матку. Но от голода во мне всегда просыпалась жуткая ворчунья. Клянусь, самой с собой тяжело уживаться!

Губы Филиппа дернулись, словно он пытался сдержать смех.

– Не знаю, что насчет дракона, – совершенно серьезным тоном ответил он, – но будет лучше, если к ночи мы окажемся на месте.

Острая мысль прошила как иголкой. Конечно же! Сегодня нас ждала первая брачная ночь. Я не забыла. Да и как об этом забыть? Просто старалась не думать о том, что идет в довесок к свадьбе.

Как любая прогрессивная девушка с образованием, я знала, из чего состоит мужчина. В смысле, когда на нем не было никакой одежды. По анатомическим атласам. Да и о том, что происходит в супружеской спальне, имела представление. В пансионе от девчонок чего только не наслушаешься! Но ведь эта особенная ночь произойдет со мной, а не с соседкой по комнате…

Никогда не считала себя трусихой, однако в животе вдруг завязался крепкий узел. С другой стороны, голод сразу же прошел.

– Тогда пора переодеваться, – пробормотала я и, оглядев украшенный лентами и огоньками зал, кивнула бдящей тетушке Клементине, дескать, нужно собираться в дорогу.

В просторной дамской комнате, уставленной вазами с живыми цветами, суетились две молоденькие горничные. Одна раскладывала на зеркальном столике расчески и благовонные косметические эликсиры для волос. Вторая девушка оглаживала щеткой дорожный костюм, надетый на портняжный манекен. Второй манекен был наряжен в голубой плащ с меховой опушкой.

От мысли, что на новый гардероб пришлось потратить четверть родительского наследства, у меня до сих пор дергалось веко. То правое, то левое. Деньги много лет хранились на счете в королевском монетном дворе на черный день. Может, это какой-то намек Вселенной, что часть этих сбережений пошла на подготовку к замужеству? А я его и не распознала.

– Идите, – отослала горничных тетушка Клементина.

Товарки испуганно переглянулись. Марджери умела навести ужас на белошвеек, доставщиков и всех слуг.

– Но мадам Торн сказала…

– Присылайте эту вашу мадам к нам! – отрезала тетушка.

– Девушки, нас тут трое. Мы справимся, – уверила я и несколько ошалела от того, как те присели в вежливом книксене и безропотно потянулись к выходу. – Благодарю за помощь.

На краю зеркального столика лежал сверток из цветной бумаги, перевязанный красной лентой. Под нее был засунут нарядный конверт с нарисованными от руки цветами.

– Кто это передал?

– Твои бандитки после венчания подходили, – проворчала Клементина. – Придумали тоже: общество по защите диких тварей.

– Магических, – невольно улыбаясь, поправила я.

Повидаться с подругами перед свадьбой не удалось, но было приятно знать, что они действительно приходили в храм.

– Посмотрите, какая довольная! Связалась с дурной компанией и радуется, – фыркнула тетушка. – Ты вышла замуж за уважаемого человека, Тереза. Аристократа, мага в третьем поколении…

– Шестом, – вставила Лидия.

Для нее вопрос родословной был щепетилен. В книгах меньше чем восьмое поколение магов не писали, но она все равно посчитала, что мой муж тянет на главного героя.

– В шестом! – со значением повторила Клементина. – Не смей позорить его фамилию, как позорила фамилию отца.

Пока тетушка сердито вытаскивала припрятанный за диваном маленький дорожный сундучок, я вскрыла конверт. На бархатистой карточке Эвита, бессменная глава нашего клуба, написала знакомым размашистым почерком: «Дорогая Тесса, мы с девушками за тебя искренне рады. Счастья в семейной жизни!»

Под праздничной упаковкой прятался пухлый томик в более чем непритязательной обложке с названием «Приручение домашних драконов». Видимо, в моем лице отразилось такой силы недоумение, что Лидия не удержалась:

– Что за книга?

Она заглянула мне через плечо.

– Видимо, полезная в хозяйстве, – протянула я и наугад открыла томик на середине.

На картинке красовалась совершенно, абсолютно, просто обворожительно обнаженная пара, слившаяся в тесных объятиях. Оказалось, что под фальшивой обложкой, призванной облапошить окружающих, прятались «Сто фактов о мужчинах и их особенностях».

– Ты права, – восхищенно охнула Лидия, – очень полезная в семейной жизни книга.

– И эта туда же! – проворчала тетушка. – Тереза, возьми булку. С рассвета крошки во рту не было. Эти аристократы сначала голодом мучают, а потом ругаются, что похожа на немощную хмарь.

– Меня назвали немощной хмарью? – встрепенулась я, готовая мысленно составлять черный список людей, обругавших невесту на свадьбе.

– Попробовали бы они! – презрительно фыркнула тетушка и вручила сдобную булочку, завернутую в льняную салфетку.

Жевать и избавляться от свадебного наряда одновременно оказалось сложновато. Я отложила еду, о которой весь день мечтала, и мысленно порадовалось. Те самые узлы, что стянулись в желудке при мысли о первой брачной ночи, вызывали тошноту даже при виде румяной булочки. Поверьте, ни одна тарталетка с мягким сыром тоже не прижилась бы.

Без фаты голова показалось очень легкой, а без жесткого корсета, не позволяющего ни вздохнуть, ни ссутулиться, в легкие начал нормально поступать воздух. Не представляю, как модницы ежедневно носят это орудие женских пыток.

От природы я была кудрявая, и утром пряди выпрямили с помощью специальных лосьонов. Чтобы потом завить в локоны. Не очень-то логично, но спорить с «выдающимся», по словам мадам Торн, мастером причесок я постеснялась. Расчесать жесткие волосы оказалось невозможно, так что пришлось просто стянуть на затылке опрятным узлом. Опрятным он был только в моем представлении, безусловно.

– А где теплые ботинки? – озадачилась тетушка, когда подошло время одевания, и вопросительно посмотрела на Лидию.

Та перестала разглядывать картинки в «полезной в домашнем хозяйстве» книге и пожала плечами:

– В горах.

– Что они там делают?

– Уехали вчера вместе с остальным багажом, – доходчиво объяснила Лидия. – Надо было оставить?

У тетушки грозно затряслись длинные тяжелые серьги, а по увядающей от возраста шее пошли красные пятна.

– Не ругайтесь! – примирительно вклинилась я. – Просто поеду в туфлях.

– Да ты до смерти простудишься! – охнула она.

– Переплюнь.

Ей-богу, у меня не было никакого морального права спустить четверть наследства на дорогущие шмотки во имя счастливой семейной жизни, а остальную часть – на собственные похороны. Мысль о бездарной растрате родительских денег не даст упокоиться с миром!

– У меня есть теплые чулки, – радостно вспомнила Лидия и с торжествующей миной вытащила из ридикюля чулки в черную и синюю полоску. – Взяла на всякий случай. Смотрите, как удачно!

– Лучше сразу лягу в гроб, – сухо отозвалась я.

– Они же чистые, – не поняла она.

– И полосатые.

– Зато к плащу подходят! – поддержала Клементина.

– Как я в этих чулках перед мужем разденусь? – возмутилась я.

– А зачем тебе перед ним скидывать одежку?

– Тетушка, ты больше тридцати лет замужем. Неужели я должна говорить об этом вслух? Догадайся!

– Да кто ж перед супругом обнажается, дурочка? – всплеснула она руками и немедленно поделилась опытом, нажитым в браке с дядькой Ренделом: – Переоденешься в будуаре и уже выйдешь красивая.

– А так можно? – усомнилась я.

В романах Лидии все происходило по-другому. Герой страстно сдирал с молодой жены одежды, но обязательно оставлял шелковые чулки. Дались им эти чулки! Может, у мужчин какой-то фетиш именно на эту часть женского туалета?

– Так нужно! Не капризничай и надевай. – Тетушка выхватила чулки из рук Лидии и сунула мне. – Не заставляй больную тетку нервничать, а мужа ждать. К ожиданию мужчин надо приучать постепенно, а не сразу после венчания.

То-то дядька с кислым видом по часу сидит в гостиной, пока она собирается, а потом костерит нерасторопное «женское племя».

Едва я облачилась в дорожный костюм и кое-как втиснула ноги в туфли, дверь широко раскрылась. Вместе с гулом голосов в дамскую комнату вихрем ворвалась Марджери.

– Горничные сказали, что вы их выставили!

Резким движением я одернула подол, чтобы – не дай бог! – она не заметила полосатые чулки и не скривилась.

– Мы уже закончили, – заявила Клементина.

Двоюродную тетку Филиппа она невзлюбила с первого взгляда. Выхоленная аристократка средних лет, искренне полагающая, что молоко дают не коровы, а хрустальные графины, мгновенно вызвала в ней изжогу. А когда уж Марджери спросила, зачем дядька Рендел привесил над камином свои рога, стало ясно, что дружбы между будущими родственницами принципиально не случится.

– Моя дорогая, ты прекрасно выглядишь! Говорила же, что этот цвет подчеркнет глаза, а то ты совсем невзрачная, – в своем стиле отвесила она комплимент, от которого хотелось или самой удавиться, или удавить мадам.

– У нашей Терезы прекрасные голубые глаза, – немедленно вставила Клементина.

Глаза у меня были самые обычные, но дурнушкой я себя никогда не считала. Впервые услышала критику в адрес внешности, когда мадам при знакомстве заявила, дескать, я действительно похожа на свой портрет.

Не зная, к чему придраться, если невестка уже полностью готова к отъезду и даже выглядит прилично, Марджери осмотрелась вокруг, заметила на зеркальном столике разложенную салфетку с булочкой и с наслаждением скривилась. Понятия не имею, чем ей не угодили булки.

– Дорогая, ты уже летала на драконе?

– Нет, мадам Торн.

– Тогда не стоит наедаться перед полетом. Вдруг тебя укачивает в воздухе.

– Марджери, не переживайте за мою племянницу, о ней есть кому позаботиться, – пошла в наступление тетушка Клементина и припечатала: – Мы летим в Эрминские горы все вместе.

На секунду у мадам вытянулось ухоженное лицо, но она быстро справилась с дурной новостью и расцвела улыбкой. Очень неприятной, фальшивой улыбкой.

– Хотите сказать, вы и ваша сестра, – она кивнула в сторону Лидии, – отправляетесь на курорт?

– И господин Вудсток, – с мстительным удовольствием добавила тетушка.

– Филипп охотно поддержал их поездку, – слегка приврала я.

– И полностью оплатил! – с торжеством добавила Клементина.

О свадебном путешествии на зимний курорт в Эрминские горы Филипп объявил своеобразно. В начале октября прислал немногословное письмо о поездке и предложил выбрать личную горничную. По портретным карточкам и анкетам.

– Зачем тебе нанимать чужого человека? – заворчала тетушка Клементина, презрительно разглядывающая один из портретов. – Лучше возьми Лидию. Она не сворует драгоценности.

Мы обе знали, что из драгоценностей у меня имелись лишь мамины сережки и папины рубиновые запонки – воровать вообще нечего, но на Лидию мы все равно посмотрели оценивающе. Не обращая на нас внимания, та вдохновенно перечитывала любимый роман и мыслями явно находилась далеко от гостиной.

– С тобой поеду я! – решительно заявила Клементина.

– И оставишь дядюшку без присмотра?

Теперь мы синхронно повернулись к Ренделу. Уронив голову на грудь, он похрапывал в кресле перед зажженным камином. Совсем скоро этот храп грозился перерасти в медвежий рев и загнать в кухню всех слышащих в этом доме.

– Нет, оставлять его нельзя, – покачала Клементина седеющей головой. – Сбежит на охоту, потом месяц будем по лесам искать. Притащит еще одни рога – клянусь! – я его на эти рога насажу! Придется прихватить Рендела с собой.

– Тогда Лидия обидится и уйдет из дома.

– Может, уже замуж выйдет? – тихо проворчала тетушка. – К ней сватался хозяин скобяной лавки. Такая выгодная партия! У нас бы до старости не было проблем со шпингалетами.

– Он женился пять лет назад, – поморщившись, напомнила я. – Скорее всего, она просто выйдет и оставит нараспашку входную дверь.

– А я всегда хотела побывать в Эрминских горах, – неожиданно прозвучал голос Лидии. Оказалось, что она мечтательно смотрела в стену, затянутую синей тканью. – Говорят, там потрясающие виды. И воздух кристально чистый.

– Ты нас слушала? – осторожно спросила я.

– Но я ведь не глухая, – отозвалась она и снова углубилась в чтение.

На следующий день я отправила Филиппу письмо о том, что вместо компаньонки хочу взять в путешествие родных. Всех троих скопом. И он согласился!

Ну как согласился… В своей обычной манере, то есть чрезвычайно коротко, ответил: «Превосходная идея», – и без лишних намеков оплатил им двухнедельное проживание. Никогда не заподозрила бы в нем внимательное отношение к семье будущей супруги.

Между тем в дамской комнате королевской оранжереи росло напряжение. Пока новоиспеченные родственницы не вошли в азарт и не вцепились друг другу в волосы, я выпалила на одном дыхании:

– Дамы, нам пора выдвигаться!

Не представляю высокомерную мадам Торн, выдирающую кому-то лохмы, но жизнь всегда богаче, чем мы все о ней думаем.

Прощаться с каждым гостем отдельно не пришлось. Оказалось, что не только в добродушном Энтиле всей толпой провожали молодоженов: кричали пожелания, а под ноги бросали монетки. Столичные аристократы тоже не побрезговали старой традицией и, несмотря на холод, высыпали из дверей оранжереи. Правда, без воплей и скабрезных шуток.

Под широкой лестницей нас дожидался дорогой экипаж с замысловатым гербом на дверце. Следом, нахально портя величавый вид полысевшего к зиме городского дендрария, пристроился простецкий наемный кеб для моих родных. За ожидание вознице доплатили отдельно, так что ради щедрых клиентов он подкатил прямиком к входу.

Филипп, одетый в фасонистое пальто, помог мне забраться в свой экипаж, дал последние быстрые наставления секретарю Вилсону, опрятному, но очень нервному молодому мужчине. Сухо попрощался с Марджери, закутанной в меховое манто, и обратился к Ренделу:

– Господин Вудсток, по возвращении мы с Терезой непременно нанесем визит.

– Обязательно нанесите! – Тетушка Клементина не дала дядьке открыть рот. – Непременно! Всегда рады. Вы езжайте, господин Торн, а мы сразу за вами.

Наконец Филипп уселся напротив меня, и показалось, что в просторном салоне резко закончилось свободное место. Слуги закрыли дверцу, экипаж тронулся. Звонко застучали по обледенелой брусчатке лошадиные копыта.

На улице дозревал короткий зимний день. Холодное солнце блестящим диском скатывалось за припорошенные снегом черепичные крыши. Из каминных труб к полупрозрачному небу уходили мягкие клубы густого дыма. Обогревающие артефакты могли позволить себе не все, так что грели дома дровами и углем.

– Ваша семья не захотела остаться на банкет? – прервал Филипп молчание.

– Они едут с нами.

– Решили проводить вас до воздушного порта?

Тут я по-настоящему напряглась и с подозрением посмотрела на мужа. Он ответил вопросительным взглядом.

– Они едут с нами в Эрминские горы, – напомнила я.

– Простите, куда? – переспросил Филипп, словно не расслышал или же не верил своим ушам и хотел бы еще уши Вилсона, чтобы тот подтвердил: никакой ошибки нет.

– В Эрминские горы, – терпеливо повторила я.

– В наше свадебное путешествие? – уточнил он, и в мягком голосе прозвучало подозрение, будто его разыгрывают. – Ваши родственники?

– Вы же согласились, – заволновалась я. – Назвали идею взять их с собой вместо горничной превосходной.

– Всех троих?

В салоне повисла нервирующая пауза. Нервировала она исключительно меня. Филипп, похоже, переваривал новость, что супружеским отдых будет только отчасти.

Мужчина в неполные тридцать лет может страдать провалами в памяти? Я внимательно пригляделась к мужу, стараясь отыскать в привлекательном лице с аристократическим носом признаки раннего старческого маразма. Признаков не находилось. Стальные глаза смотрели ясно.

– Господин Торн…

– Филипп, – поправил тот.

– Простите?

– Мы теперь женаты, Тереза, – напомнил он, словно присутствовал на венчании в одиночку, а меня оповестить о знаменательном событии забыли. – Называть мужа по имени более чем уместно.

Значит, уместно? Святые заступники, меня как будто снова макнули в хорошие манеры на уроках этикета!

Тут я поняла, что пришло время прелестной дурочки. Иначе заговорю, и тетушки с дядюшкой дружно помашут мне рукой, глядя на улетающего в сторону горизонта дракона.

– Филипп…

От милой улыбки свело челюсть. Он заинтересованно вскинул левую бровь. Поверить не могу, что мужчины действительно велись на кокетливые ужимки, а мой представительный супруг ничем от остальных, менее впечатляющих, не отличался!

– Да, дорогая супруга?

Боже! Не дай ни одной резкости вылететь из моего рта. Спасибо! В смысле аминь.

– Ничего не отыграть обратно. Вы уже заплатили за их проживание.

– Неужели? – хмыкнул он.

– Полностью! За всех троих на две недели. – Я набрала в грудь побольше воздуха и проговорила на одном дыхании: – Клянусь, они очень деликатные люди и не доставят никаких хлопот!

Воздух, к сожалению, закончился. Не быть мне ныряльщицей за жемчугом.

Филипп определенно ждал продолжения. Разочаровывать его не стала и приложила все красноречие, чтобы казаться убедительной:

– Тетушка с дядюшкой очень любят свежий воздух и красивые виды. Все время будут гулять. В горах. А Лидия читает! Чтение – тихое и непритязательное занятие. Да вы с ней ни разу за две недели не встретитесь.

– У меня только один вопрос, – вымолвил он, снимая с рукава пальто невидимую ворсинку.

– Какой?

– Кто будет сопровождать вас, когда меня не окажется рядом?

– Лидия может читать на ходу! – ляпнула я. – Прекрасная компания.

– И безмолвная, – в его тоне просквозила ирония.

– Знаете, я люблю провести время в уютном молчании, – соврала как на духу и даже не покраснела. Вернее, покраснела, но раньше. От духоты. – Так что скажете, Филипп? Они могут поехать с нами?

– Но ведь я уже оплатил их проживание.

Я выдохнула от облечения и поблагодарила:

– Спасибо!

Не ответив, он скрестил руки на груди и отвернулся к окну. Может, вспоминал, в какой момент согласился на всех моих родственников? И вроде договорились, а на душе все равно беспокойно.

– Вы злитесь? – осторожно спросила я, хотя прекрасно знала, что не стоило задавать спорные вопросы, чтобы случайно не получить ответы, которые очень не понравятся.

– Вовсе нет. – Филипп бросил на меня нечитаемый взгляд. – Но личного помощника мне, похоже, пора поменять.

Грядущую отставку Вилсона я никак не прокомментировала и остаток дороги энергично доказывала, что действительно люблю проводить время в молчании. Уютного в нем, правда, ничего не было, по крайней мере, для меня. Больше всего это молчание напоминало длинную натужную паузу, а в нашем случае – почти бесконечную. Одну из тех, что возникают в беседе с плохо знакомым человеком, и приходится лихорадочно придумывать тему для разговора, чтобы как-то скрасить неловкость.

Филиппа, правда, ничего не угнетало. Он о чем-то размышлял. Никак мысленно составлял категоричное письмо с требованием к секретарю собирать вещички.

Через некоторое время за окном появился воздушный порт. Пять мощных взлетных башен стояли вокруг главного здания и были соединены с ним каменными мостами, протянутыми высоко над землей. Над раскрытыми воротами порта светился королевский герб. Въездная площадь походила на муравейник: стояли экипажи, сновали люди и докеры – разнорабочие порта, носильщики толкали тележки с багажом.

На верхушке одной из башен, куда по мосту торопились пассажиры, сидел величественный монстр. Я посчитала, что любопытство вполне вписывается в образ милой дурочки, и с интересом прильнула к оконцу. Дракон дремал. В лучах заходящего солнца на гладком сером теле с костяными наростами по хребту поблескивала крупная магическая сеть.

– Вы летали раньше? – вдруг спросил Филипп.

– Не приходилось, – завороженная зрелищем, покачала я головой.

– Кабины прицеплены к дракону мощными заклятиями, – вдруг принялся он рассказывать о тонкостях драконьих перевозок. – Управляет животным профессиональный маг. В нашей семье служит один из лучших погонщиков королевства, вам не о чем беспокоиться. Я лично нанимал его на службу.

Спору нет: под руководством лучшего погонщика королевства вмазаться в Сумрачный пик Эрминских гор не так страшно, как с каким-нибудь бытовым магом, по ошибке забредшим в кабину из хозяйственной подсобки.

Минув общественный порт, экипаж остановился напротив каменной башни со святящимся гербом Торнов на стене. Дожидавшийся полета дракон щурил огромные глаза-блюдца. Длинный шипастый хвост словно пытался обхватить башню кольцом.

У открытых ворот нас встречали две улыбчивые проводницы и тот самый отрекомендованный погонщик, коренастый усатый мужчина средних лет. Пока мы с Филиппом здоровались и принимали поздравления, мое притихшие семейство, демонстрируя удивительную сплоченность, таращилось на огромного монстра, оседлавшего башню. Судя по траурному молчанию, им недоставало позитивной лекции о безопасности драконьих перевозок.

Когда мы поднимались по лестнице, тетушка подхватила меня под локоть и зашептала:

– Если что, в перину на моей кровати зашиты сто крон.

– Зачем ты мне это говоришь? – не поняла я.

– Вдруг мы не долетим.

– Полагаешь, в этом случае мне повезет больше всех? – проворчала я, заражаясь ее нервозностью. Не зря говорят, что паника и зевание – вещи коллективные. – Не бойся, Филипп сказал, что у него служит лучший погонщик королевства. Он лично его нанял.

– Ну раз лично, то, безусловно, бояться нечего… – пробормотала она.

– Ты же путешествовала на драконе, – напомнила я.

После каждой ссоры с Ренделом она непременно припоминала ему путешествие на Освейское озеро, до которого им не удалось добраться. В воздушном порту дядька перепутал мосты, они сели не на того дракона и через три часа оказались в северных землях. На следующий день вернулись в Энтил, потратив на обратный перелет отложенные на отдых кроны.

– Да, но Лидия ни разу никуда не летала, – буркнула она. – Смотри, какая испуганная.

Невольно я оглянулась через плечо, проверяя младшую тетушку. Та шла с равнодушным видом, не проявляя ни капли беспокойства.

– Да, – с иронией отозвалась я. – Она точно в ужасе.

Спокойнее ее был разве что Филипп. И Рендел. Не помню, чтобы дядюшка так резво поднимался по ступенькам. Он словно очень торопился усесться в крайне опасный драконий дилижанс, оторваться от земли и провалиться в какую-нибудь глубокую пропасть, чтобы раз и навсегда покончить с надоевшим браком, в котором ему только один раз позволили уйти на охоту.

Через открытые двери мы вошли в кабину, похожую на шикарный салон с удобными глубокими креслами, широким диваном и столиком из красного дерева. На окнах висели портьеры дороже, чем в нашей гостиной. На полу лежал шерстяной ковер.

– Какое счастье, что ты вышла замуж за этого замечательного человека, – прошептала тетушка.

Дорогой интерьер драконьего дилижанса явно делал Филиппа замечательнее, чем он был, прихватив в медовый месяц всех моих родственников. С легкой руки почти разжалованного секретаря. Даже обидно за Вилсона. Хороший же парень, на редкость исполнительный и услужливый. Видать, велели, чтобы невесте ни в чем не отказывал, вот он и не перечил хозяйскому слову.

К счастью, на бормотание Клементины никто не обратил внимания. Мы расселись. Дверь закрыли на засов. Через некоторое время над головой прозвучало громкое змеиное шипение, донесся мягкий шелест, словно дракон расправлял крылья. Кабина задрожала и наконец оторвалась от земной тверди. Огромный тяжелый монстр взлетел с легкостью птицы.

С любопытством я посмотрела в окошко. Башни воздушного порта, засыпанная снегом земля, остроугольные крыши домов, извилистые ленты дорог и экипажи на них начали отдаляться, словно становясь совсем игрушечными.

Неожиданно нас тряхнуло. Кресло словно ухнуло подо мной вниз, а все внутренности подпрыгнули. Я схватила Филиппа за руку, спокойно лежащую на соседнем подлокотнике.

– Не бойтесь, – мягко вымолвил он, – просто воздушная яма.

А такие тоже бывают?!

– Помогите, святые заступники, чтобы моя девочка не стала сиротой второй раз, – неожиданно во весь голос помолилась тетушка, выказывая совершенно нехарактерную набожность.

– И вдовой, – для чего-то добавила Лидия.

– А за нас с Терезой кто-нибудь помолится? – тихонечко вопросил Рендел.

Филипп выразительно кашлянул. Я немедленно отпустила его руку и повернулась к окну, стараясь слиться с мягкой бежевой спинкой кресла. На том мы и отправились в медовый месяц.