Читать книгу Между Светом и Тьмой. Том 1 - Марина Воскобойникова - Страница 3

1

Века́та беспокойно озиралась по сторонам. Слишком часто теперь демоны нападали на ангелов, особенно когда те перевозили в Райский сад артефакты или провожали души смертных. И хотя чистые души, сразу направившиеся в Рай, слугам Тьмы сбить с пути не под силу, последние пользовались тем, что рядом испокон веков находился сопровождающий, на которого они и набрасывались, завладевая его амулетом и знаком проводника. Знак считался не особо примечательным магическим предметом, да и энергии содержал немного, однако обладал способностью притягивать к себе внимание душ и указывать им направление. И такая вещь для демонов могла оказаться очень полезной, особенно учитывая, что влияние её, пусть и в меньшей степени, распространялось и на живых ещё людей. Отбиться от тёмной стаи в одиночку было невозможно, а бросить свои обязанности и сбежать значило бы навеки опозорить себя, чего ни один ангел допустить не мог, и именно поэтому столькие из них погибли за последнее время. В итоге руководители боевых подразделений решили организовывать отряды для сопровождения, дабы обезопасить одиночных ангелов и получить шанс на победу в случае стычки. Из-за нехватки кадров брали даже молодых и не очень опытных воинов вроде Векаты, которой было строго наказано при опасности не лезть на рожон, а улетать прочь. «Для тебя это не нарушение долга и уж тем более не бесчестие. Твоя задача – отвлечь и увести за собой хотя бы одного из нападающих, чтобы выиграть для остальных пускай небольшое, но преимущество». Векате было немного досадно, что её не принимали всерьёз, но она не спорила. В конце концов, такое решение разумно, так как пока она мало что способна противопоставить врагам, и принято ради её же безопасности. Да и то, что её вообще взяли в этот отряд, само по себе не может не радовать – для новых бойцов, недавно прошедших испытания на поступление в Ангельский полк, каждое задание – целое событие.

Кроме неё в их отряде было ещё пять ангелов. Знак проводника прятал под одеждой лишь один из них, но со стороны понять, кто именно, не представлялось возможным, а потому потенциальным нападавшим при всём желании не удалось бы его отыскать. В полёте ангелы негромко переговаривались, иногда перебрасываясь фразами и посматривая вокруг. Вдруг тихие голоса прервал звонкий вскрик Зарины, взявшей на себя обязанности наблюдателя:

– Демоны!

Через несколько секунд воздух прочертили яркие вспышки, и вскоре из-за облаков вынырнули и ринулись к ним враги с обнажёнными клинками. «Шестеро», – поняла Веката, ощущая будоражащий холодок в груди. На этот раз шансы Света и Тьмы, по сути, уравнялись, однако ей не полагалось участвовать в общей схватке, как её товарищам. С силой загребя крыльями воздух, она взмыла вверх и, заложив кульбит, ринулась в сторону от соратников. Отметив краем глаза устремившуюся за ней тёмную фигуру, Веката рванула прочь, надеясь на какое-то время отвлечь противника погоней и не позволить ему навредить другим ангелам. Она петляла из стороны в сторону, пикировала и закручивала виражи, желая не только отдалиться от места битвы, но и помешать врагу настигнуть её. Наконец Веката притормозила и зависла в воздухе, окидывая взором округу и пытаясь понять, куда подевался её преследователь.

Он резко вынырнул из облака слева и замер, оценивающе осматривая её с головы до ног. Веката тоже не двигалась, не сводя с него взгляда. Надо же, совсем молодой, ненамного старше её самой. Его волосы чуть заметно шевелились из-за ветра, создаваемого кожистыми крыльями с рыжеватым отливом, и пряди кофейного цвета то и дело отбрасывали тень на красивое лицо с чуть прищуренными оранжевыми глазами. Тёмный плащ без рукавов, застёгнутый на блестящие крепления и подчёркивающий талию двумя пересекающимися ремнями, вырисовывал его стройную фигуру, а руки, которые частично прикрывали на предплечьях бордовые наручи с золотым орнаментом, выглядели довольно сильными. Однако всё это Веката отметила лишь мельком: прежде всего перед ней был демон. Враг.

– Я думал, ангелы не сбегают с поля боя, – ухмыльнулся её противник.

– Правильно думал, – важно отметила Веката, чувствуя, как нарастает внутри нервная дрожь.

– Ну, если это, по-твоему, не бегство… Хотя мне безразличны твои мотивы. Сегодня я не в настроении устраивать долгие баталии, поэтому предлагаю тебе решить дело полюбовно: ты отдаёшь мне знак проводника, а я, так и быть, отпускаю тебя. Даже готов оставить тебе амулет, если будешь хорошей девочкой.

– Знак? Ты что, перегрелся в своих серных угодьях? Откуда его возьму?

– Я знаю, что он у тебя, – твёрдо сказал демон. – Я видел, как потянулись за тобой души смертных, когда ты улетала. Конечно, они не могли последовать за тобой при таком быстром увеличении дистанции, но, не будь у тебя знака, они бы не обратили внимания на твой побег. Как проигнорировали сам факт того, что вокруг них идёт сражение.

– Какой вздор, – Веката уже поняла, что треклятый демон раскусил её.

– Ангелам, кажется, врать не положено, – с усмешкой отметил её враг.

– Оставь свои измышления при себе, – отрезала Веката. – Я бы всё равно ни за что не пошла на сделку с таким, как ты!

– Неужели ты настолько не ценишь собственную жизнь?

Демон резко взмахнул рукой, и в Векату полетел пылающий сгусток пламени. Она едва успела уклониться, и огненный шар слегка опалил её маховое перо.

– Я одолею тебя! – воскликнула она, посылая в противника мощный ледяной поток.

Демон принял удар на щит, сотканный из пламени, и горячий пар с шипением окутал её врага. Веката резко подалась назад, чтобы не дать ему возможности приблизиться и внезапно напасть из-за белёсой завесы. Но её противник, видимо, решил, что в этом нет необходимости, и запустил в неё ещё несколько горящих вспышек, почти одновременно устремившихся к ней с разных сторон. От одной из них Веката увернулась, вторую обезвредила ответным вихрем холода, третья просвистела у неё над головой, а четвёртая с силой врезалась в руку, обжигая её острой болью. Веката коротко вскрикнула и, поняв, что от всех атак ей не уклониться, скрестила перед собой ладони, окружая себя толстым ледяным коконом, с громким шипением гасившим огненную магию нападавшего. Однако не успела она перевести дух, как её защиту с хрустом пробило лезвие меча, прочертившее бок раскалённой полосой и вспоровшее тут же обагрившуюся кровью одежду. От боли и неожиданности Веката потеряла концентрацию, и барьер исчез, рассыпавшись сверкающей снежной крошкой. Тёмный клинок скользнул к её шее, вражеская рука крепко вцепилась в волосы, и Веката спиной ощутила чужое прикосновение, стеснившее движение крыльев.

– Тебе не победить меня, – произнёс совсем близко вкрадчивый шёпот. – Даже если бы ты была старше, сильнее и опытнее. Я ведь предупреждал тебя.

– Пусти! – Веката взмахнула материализовавшимся мечом, пытаясь достать им демона.

Клинок на что-то наткнулся, и её противник тихо охнул, а в следующий миг сильным ударом ноги выбил у неё оружие. Тёмное лезвие плотнее прижалось к её шее, оставляя на бледной коже узкую кровавую полосу.

– Или ты отдаёшь мне знак, или я перережу тебе горло, – донёсся до Векаты холодный голос.

В этот миг за их спинами что-то полыхнуло, и демона отшвырнуло в сторону. Веката не успела толком понять, что произошло, только почувствовала, что державшие её руки куда-то исчезли, оцарапав напоследок острыми ногтями. Обернувшись, она увидела рядом Светозара, над ладонью которого сиял золотистый шар света.

– Убирайся! – приказал он, прожигая врага гневным взором.

Тот оценивающе окинул взглядом явившегося ангела и пожал плечами.

– Тебе не убить меня. И я бы мог весело провести время… Но я всё ещё не в том расположении духа, да и не стоит оно того. Как-нибудь в другой раз, светлый, – и он исчез в тёмном вихре.

Тугой комок, засевший в груди у Векаты после того, как она увидела всего в нескольких метрах от себя демона, ослабил узлы. Всё же сложно оставаться невозмутимой, когда рядом с тобой находится создание Тьмы! Негромко выдохнув, Веката прижала ладонь к саднящему порезу на боку.

– Он ранил тебя? – взволнованно спросил Светозар, переводя глаза с кровавого пятна на одежде соратницы на тонкую алую струйку, стекающую по её шее.

– Да так, царапина, – отмахнулась она.

– Повезёт, если действительно просто царапина, и меч не был отравлен… Это же демоны, от них можно ожидать любой пакости. Нужно поскорее вернуться в Райский сад. Как ты себя чувствуешь? Долететь сможешь?

– Всё в порядке, правда, – заверила Светозара Веката и тут же с беспокойством поинтересовалась. – Как там остальные?

– Отбились. Когда демоны поняли, что наши шансы равны, то не стали затевать долгих баталий и вскоре разлетелись. Видимо, они не думали, что мы решим укрепить охрану, и рассчитывали на лёгкую добычу.

– Никто не ранен? – уточнила Веката.

– Дэ́рик ногу повредил, да Зарине крыло немного подпортили, но ничего серьёзного. В Раю они быстро восстановятся. Поверь, те, кто это сделал, тоже не ушли безнаказанными.

– Хорошо, – с облегчением вздохнула Веката.

Схватки с демонами редко обходились без жертв, и она боялась, что, вернувшись, встретит суровые или горестные лица и известие, что кто-то сильно пострадал или, что ещё страшнее, что кого-то не стало… Поступив в боевое подразделение, Веката быстро поняла, что самое сложное здесь не только и не столько сражения с созданиями Тьмы, сколько извечное напряжение и ожидание новых потерь после каждой из операций. Особенно после тех, в которых она в силу молодости и неопытности не участвовала. Всякий раз, услышав, что кто-то возвратился с задания, Веката чувствовала тревожное замирание в груди, потому что следом ей предстояло услышать, кто с него не вернулся. И не вернётся уже никогда. Каждое ранение, каждая смерть товарищей болезненно ударяла по всем членам полка, и Веката порой поражалась, откуда черпают силы её соратники, веками несущие это бремя. Будучи обычным ангелом, прежде она редко интересовалась количеством погибших в сражениях и лишь теперь осознавала, как счастлива была в своём безмятежном неведении. Никто из её близких друзей не состоял в боевых отрядах, и потому слухи о чьей-то гибели если и долетали до неё, то казались очень далёкими и отнюдь не такими горькими.

По падшим солдатам не устраивали пышных похорон (странно вообще было бы применять земные обряды людей, которые, по сути, ничего не знали о смерти, к созданиям, что в человеческом понимании никогда живыми и не были, ибо их плоть, кровь, сознание и душа рождались из Света и с ним же сливались, когда время их телесного пребывания в этом мире истекало) и публичных стенаний с заламыванием рук – по большей части, ангелы скорбели тихо. Да и печаль, поселявшаяся в их сердцах, была скорее состраданием той боли, что перенёс умирающий, и тоской по расставанию и своему одиночеству, которое рано или поздно закончится, чем терзанием смертных, считающих, что лишились своих любимых навсегда. Каждый из ангелов твёрдо знал, что, когда наступит его черёд распрощаться с привычным существованием, он точно так же растворится во всеобъемлющей любви и гармонии Света, встретив там всех, кем дорожил, и потому не боялся погибнуть. А вот возможность прожить отпущенное время бесчестно, не выполнить того, что до́лжно, не приложить всех имеющихся сил, чтобы сделать мир лучше, испортить по пути чью-то жизнь действительно пугала. Как после такого смотреть в глаза товарищам? Как смотреть в собственное отражение? И как позволить себе уйти навсегда, если никакой прекрасной вечности ты недостоин?

Ужасней было бы только впустить в себя Тьму. Разрушающую, всепоглощающую, жадную Тьму, которая разъест душу мерзкими соблазнами, ненасытной жаждой разрушений и негасимой ненавистью, которая сожжёт сердце, превратив его в сморщенный почерневший комок, где нет места ни для чего, кроме алчных эгоистичных удовольствий. Тьма, которая вытеснит любовь Света и затмит его, которая заставит позабыть обо всём, кроме бешенной гонки, ведущей в никуда… В никуда, потому что демонам не познать безмятежной лёгкости Света, не соединиться с ним, даже не приблизиться к нему. То, что станет для ангела ласковым и мягким теплом летнего солнца, покажется демону испепеляющим и безжалостным жаром кипящей лавы. И всё, что ему останется, когда в его грудь войдёт карающий святой меч или в спину вонзится предательский ядовитый кинжал, – это бесконечный слепящий мрак, глухой к мольбам и безразличный к отчаянию. И Свет, и Тьма награждали своего носителя, но каждый – своей монетой. Каждый возвращал то, что прежде царило в душе, будь то любовь или ненависть, созидание или разрушение, цветущие сады или иссушенная пустошь. Каждый отдавал то, что было привнесено в мир: утешение и презрение, исцеление и страдание, успокоение и агонию, счастье и боль. А потому демонам смерть ничего хорошего явно не сулила.

Однако бывшего противника Векаты такая перспектива, очевидно, нисколько не беспокоила. А сколько самоуверенной наглости было в его словах! «Тебе не убить меня»… Словно он говорил не с солдатом Ангельского полка, державшим в руке святой меч, а с беспомощным человеком, наставившим на него перочинный ножик! Поистине, наглость этих созданий не ведает границ.

– Интересно, кто это был… – задумчиво проговорила она, скорее размышляя вслух, чем действительно надеясь на ответ.

– Хайрэс, – хмуро произнёс Светозар.

– Хайрэс?! Не может быть! – поражённо воскликнула Веката.

Конечно, она знала о нём, да и кто из ангелов не слышал о бессмертном демоне, сотни лет назад заточённого в Сумрачной долине и лишённого всех магических способностей? И кто из них не слышал, что недавно он сумел бежать при помощи юной ученицы Ангельской школы, тело которой нашли рядом с опустевшей клеткой, и что как раз после этого заметно участились нападения демонов на ангелов?.. До сих пор не было установлено, как именно Хайрэсу удалось связаться с Акриликой, чтобы заставить его вызволить (многие полагали, что без перебейщиков тут не обошлось), но факт оставался фактом: самостоятельно она определённо не смогла бы зайти так далеко. Судя по её состоянию, ради достижения цели она похитила и использовала Пространственный Меч (что само по себе уму непостижимо!), который Хайрэс после забрал с собой. Заодно это объясняло и разрушения в Райском саду, и треснувшую дверь в хранилище артефактов, и пустующее место Меча. Однако на этом более или менее правдоподобные предположения об истинной картине произошедшего заканчивались, оставляя на ней огромные белые пятна, полные сомнений, неясностей и вопросов, разрешить которые было некому.

2

Освобождение Хайрэса стало настоящей бедой: бессмертный, ожесточённый, жаждущий крови и душ, он теперь не лез на рожон, наученный горьким опытом долгого заточения, и ускользал при всякой попытке поймать его. Более того, столкновения с ним почти всегда оборачивались для одиночных ангелов гибелью. Максимально избегая потенциального пленения, Хайрэс, тем не менее, по-прежнему участвовал в битвах, не боясь ни боли, ни ран, и соблазнял души смертных, нагло вклиниваясь в увещевания ангелов и на ходу перехватывая инициативу. В сознании же людей он и вовсе чувствовал себя в полной безопасности, потому что закон добровольного выбора смертных запрещал сражаться за влияние на них, и всегда неукоснительно исполнялся как Светом, так и Тьмой, чем демон нахально пользовался. Словом, справиться с Хайрэсом не было никакой возможности, и многие понимали, что это – лишь начало предстоящего хаоса, лишь первые шаги того, кто после долгого перерыва жадно восполняет ресурсы и поглощает то, чего был лишён в тюрьме. А что будет, когда он немного насытится и перейдёт к планомерной мести своим врагам, которые обрекли его на подобную участь?.. Что будет, когда он до конца осознает, на что способен, и, главное, когда другие демоны признают его предводителем?.. Куда он поведёт их, и что тогда будет со всем миром?.. Страшно даже представить грядущие последствия! И о чём только думала выпустившая его ученица? Ясно же, что Хайрэс – чрезвычайно опасное злобное создание Ада!

А демоны, ко всему прочему, ещё и сберегли его амулет, через который Хайрэс может восполнять ресурсы энергией, по сути, похищенной у амулетов ангелов и у смертных, чьи грехи подкармливают Тьму, пока они живы, и напитывают её силой, когда после гибели их души попадают в глубины Ада. Ничего своего, как известно, у демонов нет. Всё украдено, отобрано у тех, кто умеет созидать, переврано, извращено и направлено на разрушение. Амулет каждого из этих созданий Тьмы – сосредоточение страданий людей и вытянутых у погибших ангелов сил. А ведь когда-то, сотни и тысячи лет назад, они были совсем другими, как и их владельцы. В те времена они связывали их со Светом и заставляли чувствовать приток энергии от добра, совершаемого смертными, и тех душ, которые растворились после завершения земного пути в счастливом и гармоничном единении с мирозданием и не потеряли при этом индивидуальности и уникальности. Это ни с чем несравнимое чувство ведомо всем ангелам и давно позабыто всеми демонами, само существо которых очернено Тьмой, как очернены ею их амулеты, и для которых известна теперь только жажда насыщения, бесконечно-алчная и неутолимая. Прилив сил, испытываемый ангелами, походил на глоток свежего утреннего воздуха, а заряд, получаемый демонами, скорее напоминал эйфорию от наркотиков, такую же короткую, но яркую и желанную. Амулеты – своеобразные проводники – позволяют тем и другим черпать энергию у стихии, коей они принадлежат и служат, однако энергия Тьмы есть не больше, чем искажение и отравление энергии Света. Тьма не создаёт, она лишь корёжит, ломает и слепляет воедино то, что когда-то сотворил Свет. Впрочем, это, к сожалению, не значит, что тёмная сила проигрывает светлой. Она распространяется, как зараза, и уклоняется от атак лечебной вакцины, заново и заново изменяя свои проявления, потухая в одном месте и отвратительной плесенью расцветая в другом.

Демоны на подобные измышления лишь снисходительно хмыкали, мол, где вам, светлым, знать о могуществе Тьмы?.. И в то же время они не могли отрицать её пагубного влияния, её страшной, но притягательной силы, которая, единожды вцепившись, уже не отпустит, корнями вплетясь в само существо владельца. Оторваться от неё почти невозможно: слишком крепки её объятия, слишком сильны соблазны, слишком приятны подачки и слишком болезнен разрыв. Вытащить себя из мрака способен только по-настоящему сильный духом демон, не боящийся отказаться от всего, что от него получил, и не щадящий собственных чувств и энергии, коими ему придётся пожертвовать ради исцеления. Но тот, кто готов на бескорыстное самоотречение, в чьём сердце затеплилась искорка искренней любви, такой же чистой, как та, которой одаривает своих созданий Свет, имеет возможность вновь ощутить его тепло и дотянуться до Райского сада. И, быть может, где-то глубоко в душе кто-то из демонов действительно хотел получить такой шанс и даже жалел о совершённом когда-то выборе, но понимал, что ему не осилить обратный путь.

Никто из демонов изначально не собирался становиться злым и обрекать себя на вечное блуждание во мраке, отказываясь от прекрасной гармонии, данной им при рождении. Будь это так просто, они никогда бы и не появились. Но не одни смертные обладают свободой воли: ангелы, по чьему подобию они создавались, тоже сами решают, какой путь им избрать. В первые века жизни никому из них и в голову не приходит, что можно отринуть Свет – любимого создателя, родителя, покровителя, подарившего им всё, что они имеют. Однако чем старше они становятся, тем больше появляется у них мыслей, эмоций и сомнений. Необязательно плохих и тёмных, нет – многие ангелы в принципе смутно представляют себе, что это за категории. Просто кто-то внезапно замечает, что делает что-то лучше других, и естественная радость постепенно перерастает в какое-то новое чувство, очень приятное, но не очень-то светлое, из-за которого на окружающих смотришь с превосходством и ласкающим душу самодовольством. Позже это состояние нарекут гордыней, но пока ангелу невдомёк, что с ним что-то не так. Что он думает о своих достоинствах больше, чем о чём бы то ни было. Что превозносит их выше всякого разумного предела. Что не видит ничего, кроме себя любимого. И Света тоже больше не видит. А когда окружающие начинают сторониться его и намекают, что он свернул куда-то не туда, в сердце поднимается искреннее недоумение, смешанное с негодованием: как можно столь пренебрежительно относиться к его персоне? К нему, к самому ему, такому талантливому и выдающемуся? Как могут быть правы эти слепцы? И что ему вообще делать рядом с этой ничего не понимающей серостью?..

Кто-то из ангелов, напротив, считал, что он недостаточно хорош по сравнению с товарищами. Каждый из них преуспевает в чём-то своём, один он ни на что не годится: слишком неуклюже летает, слишком часто ошибается в рунах, слишком плохо учится, слишком неумело говорит со смертными… Тягучая обида то ли на себя, то ли на других, то ли на Свет, обделивший его способностями, всё прочнее укреплялась в сердце, мешая радоваться тому, что раньше делало счастливым, и разжигая желание возвыситься хоть чем-то. А когда этого «чего-то» найти не удавалось, усиливающаяся досада заставляла искать уже не собственные плюсы, а чужие минусы. «Ну и пусть он лучше всех знает историю, зато крылья у него никудышные: маленькие и слабые. Ну и что, что она так красиво поёт, зато она неряха: волосы торчат во все стороны, и на одежде капли. Ну и что с того, что вон тот сложную руну с первого раза активировал, зато на прошлой неделе чуть дерево молнией не спалил». Подобных мыслей становилось всё больше и больше, и чувство, с наслаждением поедавшее эти ехидные замечания, разрасталось вместе с ними, отзываясь довольным урчанием на поиски всё новых и новых поводов если не стать лучше, то сделать других хуже. Всё сложнее было удерживать в себе язвительные комментарии, и вскоре всем недовольного «правдолюбца» начинали избегать. «Ты завидуешь», – слышал он и взрывался протестом: «Кто, я? Ничего подобного!» И в самом деле, как мог он, ангел, испытывать зависть?.. Через какое-то время окружающие уставали и бросали попытки достучаться до него, а он по-прежнему холил и лелеял внутри себя обиду. Он им выкладывает всё, как есть, а они только отмахиваются от него! Разве можно оставить без внимания такую вопиющую несправедливость?

Словом, разными путями и по разным причинам, но многие ангелы приходили к выводу, что существующим порядком вещей они недовольны. Недовольны собой, друг другом, этим миром и Светом, неспособным всё обустроить должным образом. Тогда-то и посещала их идея всё изменить, перекроить по-новому. Так, чтобы всех всё устраивало. Однако у прочих ангелов подобная инициатива поддержки не нашла. Более того, они заявили, что благородные реформаторы не борются за правое дело, а тешат собственные тщеславные желания! Стерпеть подобную наглость значило бы спустить на тормозах все возвышенные помыслы и окончательно смириться с застоем и незаслуженными упрёками консерваторов. И тогда, гордо подняв головы и заявив, что они докажут всем и каждому, как они заблуждались, несогласные добровольно покинули Райский сад в поисках лучшей жизни. Не все из ранее желавших перемен решились на подобный шаг. Ещё бы, оборвать все нити с родным привычным Светом, отвернуться от стольких дорогих товарищей, чтобы шагнуть в чуждую неизвестность туманных перспектив! И всё же часть ангелов ушла. Никто не препятствовал им, не пытался остановить – свобода воли есть главная ценность в принятии решений. Единственное, что они услышали вслед – предостережение, что, если они всё же захотят вернуться, может стать слишком поздно. И что они могут сами пожалеть о своём выборе. Но разве станет кто-то, разрывающий связь с прежней жизнью и шагающий в жизнь новую, слушать какие-то предупреждения, сеющие в душе сомнения?

Конечно, демонами ушедшие стали далеко не сразу. Нескоро они переступили внутренние запреты, въевшиеся в подкорку подсознания; нескоро зародившиеся в них тёмные чувства полностью завладели ими, а сердца зачерствели и перестали сострадать другим; нескоро стали деформироваться их крылья и менять цвет глаза; нескоро они научились получать удовольствие от чужой боли и ощутили, как силы неумолимо покидают их. Но иначе и быть не могло – раньше их питал теплом Свет, но теперь, когда они отреклись от него, брать энергию стало неоткуда. Кое-кто уже поговаривал о том, что нужно возвращаться, опасаясь, что их магия совсем истощится, и хотя в целом такие упаднические настроения были осуждены, несколько бывших ангелов всё же попытались вновь войти в Райский сад. И не смогли. Не смогли даже ступить на порог небесных врат, так ослепительно они сияли и таким обжигающим жаром от них веяло. Всё, что сумели различить изгнанники в окружающих лучах – это сочувствующие взгляды бывших товарищей и ужас в их глазах, а также тихое «перебейщики», прошелестевшее в их рядах.

Именно так ангелы долгое время звали ушедших, но после, спустя сотни и тысячи лет, смысл этого слова немного преобразился. Прежде оставить можно было лишь Райский сад, ведь Ада не существовало и в помине, однако нынче ангелы и демоны отрекались не только от Света, но и от Тьмы. Хотя бы формально. Потому что рано или поздно делать выбор всё-таки приходилось. И, увы, как правило, не в пользу первого. Перебейщиками становились те, кто не мог больше жить в единении со Светом и не принимал хаоса Тьмы. Чуждые Раю и Аду, блуждали по миру смертных и Чистилищу ангелы с потемневшими крыльями и демоны с посветлевшими глазами, разочарованные и в Свете, и во Тьме, не признающие никого и запутавшиеся в себе, жаждущие свободы от всех условностей и отказывающиеся от главного закона мироздания, которое не терпит пустоты. Где нет Света, появится Тьма, откуда изгнали Тьму, хочет проникнуть Свет. Ангелы берегут в себе Свет, демоны обитают во Тьме, смертные невозможным для высших существ образом сочетают в себе и то, и другое. И только одно невозможно для всех живых созданий – пустота. Ибо пуст лишь тот, кто мёртв.

Пытаясь сохранить внутри независимый вакуум, перебейщики лишали себя всякой энергетической подпитки, и жили исключительно на запасе прежних сил, которые постепенно заканчивались. Да, какое-то время они и впрямь оставались независимыми, пользуясь преимуществами и светлой, и тёмной магии, применяя любые руны и артефакты, но долго протянуть шансов у них не было. Если перебейщики не начинали поглощать энергию хотя бы из чужих амулетов, помогающих получать её от Света и Тьмы ангелам и демонам, истощение ресурсов вполне могло закончиться гибелью. Однако, став на путь насыщения тем, что им не принадлежало, они, сами того не понимая, уже выбирали Тьму. И пусть такая отсрочка позволяла им балансировать на грани добра и зла, чаши весов уже смещались и продолжали смещаться всё сильнее. А когда перебейщик осознавал, что светлые артефакты обжигают его почти так же, как демонов, а руны не желают откликаться на его призыв, что-то менять не находилось уже ни терпения, ни желания.

Помимо редкости самого явления отщепенцев среди ангелов и, особенно, среди демонов «временность» подобного состояния служила ещё одной причиной столь небольшого их количества. Короткий период «свободы» неизбежно сменялся смертью от истощения или переходом в стан демонов (случаи возвращения к ангелам считались чуть ли не легендой). Отношение к перебейщикам с обеих сторон было размытым, ибо, по сути, они не являлись ни врагами, ни союзниками. И ангелы, и демоны знали, что «серые» способны как навредить, так и помочь, и что зависит это от их собственных предпочтений и потребностей, потому не особенно им доверяли, но на сделки при необходимости шли. Перебейщик мог, пусть и не очень долго, продержаться в Раю и уцелеть в Аду, похитить артефакт и добыть сведения, наложить магию и передать послание и сделать ещё много того, что для обычных ангела или демона представлялось если не невозможным, то весьма трудновыполнимым. Потому услугами перебейщиков, если их всё же удавалось отыскать, могли воспользоваться и те, и другие (хотя ангелы предпочитали с ними не связываться), однако за подобную помощь неизбежно требовалась плата, почти всегда одна и та же – амулеты. И если тёмные амулеты способны были раздобыть и ангелы, и демоны (среди которых присвоение энергии сородича открыто не поощрялось, но зазорным не считалось и вполне понималось, как естественная потребность), то добровольно отдать кому-то силы собратьев, пожертвовав их высшей сущностью, ангелы не могли, что вынуждало их искать иные варианты достижения цели.

Впрочем, статус перебейщика не гарантировал безопасности. Некоторые из них успевали натворить такого, что ангелы видели в них угрозы не меньше, чем в демонах, а последние считали, что проще их истребить, чем найти с ними общий язык. Да, среди демонов всегда господствовал эгоизм, но, тем не менее, они придерживались некоторой субординации, благодаря чему могли объединяться и воевать с врагами, накапливать силы и выдерживать оборону, получая в итоге куда больше, чем если бы выхватывали куски в одиночку. В их рядах распространены были интриги и стычки, подковёрные игры и прямое противостояние, случались порой поединки с летальным исходом, однако в целом каждый понимал, что нельзя убивать своих направо и налево, пускай они тебе очень и очень не нравятся. По крайней мере, пока существует необходимость сражаться с ангелами, нужно держать себя в узде и доставать оружие только в определённых случаях. Перебейщик же, не скованный ещё принадлежностью к общему делу, мог пойти в разнос, нападая без разбора и на светлых, и на тёмных, что приводило к объявлению настоящей охоты на него. И тогда шансы выжить у агрессивного отщепенца стремительно летели к бесперспективному нулю.

Почти все демоны прошли в своё время эту промежуточную «серую» стадию и прекрасно понимали чувства и мотивы большинства перебейщиков. Только считанные единицы из них не знали Света и не отказывались от него, будучи с рождения втянутыми во Тьму. Но такие демоны были уникальным исключением, ибо могли появиться лишь от союза себе подобных. Союза ужасно редкого и, как правило, бесплодного. Однако раз в тысячи, в десятки тысяч лет чудо всё-таки происходило. И самым известным ныне «чудом» являлся не кто иной, как Хайрэс.

3

Хайрэс наслаждался свободой. Его радости не мешал даже более чем прохладный приём в Аду, где его встретили с удивлением и недоверием, а восторгом не пахло от слова совсем. Хайрэс понимал, что за столько лет его давно уже списали со счетов, а о том, что его амулет цел и невредим, вообще не догадывались, иначе кто-нибудь наверняка разбил бы медальон, чтобы поживиться его энергией. Он не питал наивных иллюзий о безоговорочной преданности других демонов: все они заботились лишь о собственной шкуре. Сирон, так и тот просто понадеялся, что верность наследнику сыграет ему на руку. И ему придётся оправдать хотя бы часть этих ожиданий, ибо без посторонней помощи он до сих пор сидел бы в Сумрачной долине и выл от бессилия. Если Сирон не оставил его в настолько безнадёжной передряге, то, получив достойную награду, может пригодиться и в будущем, которое нет-нет, да преподносит какие-нибудь неприятные сюрпризы. Но сейчас Хайрэс не хотел об этом думать, ведь он был на воле, с прежними силами и гораздо большей жаждой битв и душ. За время заточения он изрядно истосковался по тому, что раньше было его жизнью, и теперь упивался каждым мгновением. Он снова независим, снова может делать всё, что захочет. Ну или почти всё – его же до сих пор не возвели на престол, он так и оставался наследником Тьмы, а не её правителем. Ну да ничего, ждать не так уж и долго. Главное, что нет больше тех треклятых кандалов и затхлой клетки, нет тягостного бездействия и изматывающей беспомощности. Есть сила, власть, кипение крови в жилах и соратники, готовые драться вместе с ним, пусть и не ради него.

Впрочем, это не беда. Он ещё докажет им, чего стоит. Что он не разучился держать оружие и нашептывать сладкие ядовитые слова. Всего несколько дней тренировок, и Хайрэс гордо продемонстрировал демонам амулет поверженного ангела. Правда, после пришлось отдать его перебейщику, но об этом никому знать не следовало. Такая скорая победа не могла не впечатлить – она заставила его окружение вспомнить о том, кто он на самом деле и на что способен. Хайрэс получил личную охрану: теперь в битвах и путешествиях по миру смертных с ним часто находилась пара готовых прикрыть его демонов. С одной стороны, ему это нравилось, так как в их компании он сильнее ощущал собственную важность и верил в большую безопасность, с другой – раздражало, что он не может побыть один. Впрочем, когда внимание телохранителей ему особо досаждало, Хайрэс требовал, чтобы его оставили в покое, и, если после этого замечал кого-то из сопровождающих поблизости, жутко злился и хватался за меч. С наследником предпочитали не связываться и предоставляли его самому себе, отметив напоследок, чтобы, в случае чего, на них не пенял.

Хотя наличие телохранителей существенно облегчало охоту на светлых, нельзя сказать, что их присутствие никогда не порождало проблем. При первом же удобном случае Хайрэс дал своим спутникам понять, что командовать собой не позволит, даже несмотря на то, что они старше и опытнее него. Они не более чем гарант его безопасности, дополнительный шанс сбежать при угрозе захвата, щит, которым можно прикрыться от удара, послушное орудие, беспрекословное и не требующее платы за то, что ты берёшь его в битву. И к неудовольствию Хайрэса, объяснять это ему пришлось на практике.

Они летели над крышами, незримые для смертных, неуловимые для их приборов. Хайрэс держался чуть впереди, внимательно рыская глазами по округе. Ангел нынче пришёлся бы весьма кстати: он желал поскорее рассчитаться с перебейщиком, и амулеты светлых были основной валютой, которой он расплачивался – добыть медальоны сородичей представлялось выполнимой, но куда более проблемной задачей. Нет, Хайрэс не боялся проиграть другим демонам – не такой он дурак, чтобы бросать вызов тем, кто на порядок сильнее него. Но сейчас, пока его положение неустойчиво, ему нужна поддержка, и истребление себе подобных, пусть и ради вполне понятной цели накопления энергии, отнюдь не поспособствует росту его популярности. Значит, пока следует махать мечом только перед светлыми. Если, конечно, свои в край не обнаглеют. А те тоже осторожничают: приглядываются, принюхиваются, помня о его неуязвимости, прикидывают, как и где можно поживиться с его помощью. Вероятно, уже раскапывают в залежах писулек старые планы тех операций, которые намеревались провернуть с его участием. Однако в настоящее время его не трогали – понимали, что бесполезно развёртывать бурную деятельность, когда наследник только вернулся из заточения и жаждет лишь одного – восполнения сил. А вот потом, когда он разгуляется вовсю…

Что-то слабо сверкнуло по левую руку, привлекая его внимание. Хайрэс остановился и прищурился, всматриваясь вдаль. Не только физическое зрение, но и всё его нутро напряглось, настраиваясь на лёгкое, но при желании уловимое ощущение, которое невозможно спутать ни с чем другим. На ощущение находящегося поблизости ангела. Да, и ангелы, и демоны умели чувствовать присутствие друг друга, и чем могущественнее был противник, тем явственнее сила выдавала его. Однако подобная настройка на восприятие высших существ требовала определённой концентрации, поддерживать которую непрерывно ни у тех, ни у других не получалось. Именно поэтому то, что неподалёку находится враг, часто становилось неприятной неожиданностью для одной из сторон, как правило, той, которая оказывалась в меньшинстве. Ибо исход стычек в случае значительного численного перевеса обычно становился очевиден ещё до их начала. Конечно, при особенно важных вылазках в отряде всегда находился тот, кто следил за окружающей обстановкой, но и это не гарантировало безопасности: некоторые руны и артефакты позволяли создать магическую завесу и скрыться за ней от ока бдительных наблюдателей. Светлый же, которого заметил Хайрэс, такие средства защиты явно не использовал. Убедившись, что не ошибся, демон рванул в направлении, откуда исходил сигнал. Его спутники, быстро переглянувшись, молча последовали за ним.

Ангел стоял на краю крыши и задумчиво смотрел куда-то вниз. Ветер трепал его каштановые волосы, перехваченные на лбу светлой лентой, и беспечно играл фалдами бело-голубых одежд. Крылья светлый оставил дематериализованными. Должно быть, увидь его сейчас кто-то из смертных, наверняка принял бы золотистый нимб за отблеск солнца и подумал, что этот несчастный хочет покончить с собой и решается на последний отчаянный шаг. Однако Хайрэс прекрасно знал, что ничего подобного в голове у светлого быть не может, и иллюзий по поводу халявного амулета не питал: добывать его придётся с боем. В этих вопросах ангелы вели себя ничуть не лучше демонов и отдавать свои источники энергии не желали даже под угрозой гибели. Впрочем, это и неудивительно: кто они без амулетов? Лишённые сил, вечности, нимбов и крыльев, потерявшие единение со Светом… почти что люди. Знающие больше, чем обычные смертные, но не имеющие перед ними никаких преимуществ в плане магии и долголетия, обречённые проживать оставшиеся годы на Земле, отрезанные от Рая, беспомощные перед демонами, нагло устраивающими бесчинства прямо у них на глазах. Что могло быть ужаснее? И только потом, уже умирая от старости, если им всё же удавалось сохранить внутри тепло и чистоту небесной обители, невольные изгнанники вновь объединялись с создателем всего сущего и теми, кого любили. Конечно, демоны, которых в случае потери амулета ждала та же участь (за исключением слияния со Светом, разумеется), цеплялись за свои источники энергии ещё сильнее, но это отнюдь не означало, что отобрать у светлого заветный медальон становилось проще. А значит, и сейчас предстоит постараться, чтобы разжиться очередной монеткой для перебейщика.

Хайрэс мягко опустился на крышу за спиной ангела. Тот не пошевелился и не оглянулся, хотя их разделяло всего несколько шагов. Неужели настолько погрузился в собственные мысли? Демон уже прикидывал, стоит ли просто всадить светлому меч в спину или сперва немного развлечься праздной болтовнёй, но тут раздалось хлопанье крыльев, и рядом с шумом приземлились его попутчики. Вздрогнув, ангел быстро обернулся на звук. Хайрэс почувствовал лёгкое раздражение: эти болваны всё испортили! Может, он собирался закончить всё быстро, без лишних баталий, так нет, теперь по-любому предстоит драться! С другой стороны, что он теряет? Светлый один, их трое, перевес явно в их пользу. А ему самому точно не помешает лишний раз попрактиковаться.

– Какая неожиданная встреча, не так ли? – протянул Хайрэс, нарушая молчание и вглядываясь в лицо противника.

– Ожидай я встретить кого-то из демонов, у вас было бы намного больше проблем, – отозвался светлый. Надо же, голос ровный, без ноток страха. Хотя наверняка понял уже, в какой скверной ситуации очутился, но пытается храбриться. Похвально… Пусть и ничем ему не поможет.

– Однако вышло наоборот, и проблемы наметились у тебя. Причём крупные, – Хайрэс усмехнулся.

– Демонов бояться – на Землю не спускаться, – передёрнул плечами ангел.

– Какой смелый. Подобное поведение заслуживает награды… В качестве неё могу предоставить выбор, аттракцион неведомой щедрости: твой амулет в обмен на жизнь.

– За кого ты меня принимаешь? – глаза светлого блеснули. – Чтобы я отдал амулет без боя? Демонам?

– Не хочешь – как хочешь, – пожал плечами Хайрэс. Он не надеялся на другой ответ, но ему всегда нравилось дразнить этих блюстителей совести и чести, особенно, когда они находились в безвыходном положении. – Раз не желаешь обходиться без кровопролития, я с радостью докажу тебе, что ты принял неверное решение.

Он рванул вперёд, но светлый не стал дожидаться его приближения и прыгнул спиной назад, расправляя крылья уже в воздухе. Словно по сигналу телохранители Хайрэса устремились вслед за ангелом и тут же влетели в тугие водные потоки, отбросившие их обратно – видимо, нападающие не были готовы к столь скорой реакции противника. Хайрэс поднырнул под атаку светлого, отвлёкшегося на этих двоих, и запустил в него огненным шаром. Раздался короткий вскрик, и в следующую секунду наследник Тьмы увидел, что его враг поспешно тушит вспыхнувшую одежду. Какая удача! Одна за другой новые струи пламени врезались в крылья и тело врага, заставляя его окончательно потерять ориентацию в пространстве от боли и удушливого дыма. Он всё ещё пытался справиться с жалящим огнём, но борьба уже была обречена: светлый быстро терял высоту, беспорядочно молотя крыльями о воздух. Демон снижался следом за ним: начатое нужно довести до конца! Ангел с грохотом врезался в крышу (интересно, слышат ли их смертные, и если да, то чем объясняют себе этот шум) и глухо застонал, пытаясь выправить прижатое крыло. Хайрэс приблизился и, ногой перевернув тело светлого на спину, упёрся сапогом ему в грудь. Вид у того был потрёпанный: лента сползла со лба и затерялась в спутавшихся волосах, на щеках остались следы копоти, губы мелко подрагивали.

– Вот поэтому надо соглашаться на предложения тех, кто сильнее, – отметил Хайрэс и материализовавшимся мечом с хрустом пригвоздил судорожно дёрнувшееся крыло противника к кровле.

Ангел хрипло охнул и зажмурился, стиснув зубы. Хайрэс чуть нагнулся и скользнул взглядом по его одежде, которая в некоторых местах расползлась и обуглилась, открывая обожжённую кожу, а затем ухватился за серебристую цепочку и резко сорвал с шеи светлого амулет. Потом распрямился и второй рукой выдернул оружие из когда-то белоснежного, а теперь покрытого кровавыми пятнами крыла. Он уже хотел развернуться и уйти, как вдруг услышал тихий стон:

– Нет…

Поверженный ангел тянул дрожащую руку в сторону Хайрэса. Из глаз, в которых отчаяния скопилось даже больше, чем боли, текли слёзы, прочертившие влажные дорожки на его посеревших щеках. От чего больше страдает этот светлый? От ожогов и покалеченного крыла или от осознания, что он сейчас навсегда лишается магии и вечности? Или от того, что теряет чувственную связь со Светом? Некоторые демоны говорили, что ангелы часто страшатся этого чуть ли не больше смерти…

– Не надо… – в голосе прозвучала мольба.

Какой же он жалкий, какой беспомощный! И это – сила Света? Нелепое недоразумение! Хайрэс вновь склонился над раненым.

– Не хочешь жить без амулета? – почти ласково поинтересовался он и перехватил рукоять поудобнее. – Так и быть: я избавлю тебя от мучений. Благодари меня за моё великодушие, светлый.

Тёмный клинок пронзил тяжело вздымающуюся грудь и вышел из спины. Ангел дёрнулся и закашлялся, на губах проступила кровь. Через несколько секунд глаза его потускнели и закатились, а протянутая рука безжизненно упала, с глухим стуком ударившись о кровлю. Убедившись, что враг мёртв, Хайрэс извлёк меч из его тела и, заставив оружие исчезнуть, повернулся лицом к телохранителям. Всё пришлось делать самому, но он, в общем-то, не возражал: процесс порой доставлял не меньше удовольствия, чем результат, да и то, что они отвлекли его противника, существенно облегчило задачу.

– Уходим отсюда, – бросил он, убирая амулет светлого во внутренний карман на груди.

– Вы ничего не забыли, наследник? – приподнял бровь один их стражей.

– Ничего, – Хайрэс понимал, что его собеседник намекает на что-то вполне определённое, но не собирался поощрять его в высказывании каких-либо требований.

– Амулет. Вы забрали его себе.

– И?

– Мы тоже принимали участие в охоте, значит, имеем право на часть его энергии.

– Подставиться под удар – это, по-твоему, принять участие? – осведомился Хайрэс.

– Тем не менее, мы помогли Вам победить, – вступил в разговор второй телохранитель.

– И что, мне теперь премию вам выписать? Памятник поставить? – съязвил Хайрэс. – Я убил светлого, и это моя добыча. Хотите амулетов – охотьтесь сами.

– А мы, по-Вашему, должны за «спасибо» работать? Мы Вам не ангелы, чтобы благотворительностью заниматься.

– Ты что, за идиота меня держишь? – разозлился Хайрэс. – Думаешь, я не знаю, что вы получаете повышенные проценты при распределении энергии от душ, попавших в Ад? Да вы бы и хвостом не шевельнули, если бы не взяли плату сразу, как только подписались таскаться за мной!

По недовольному виду спутников Хайрэс понял, что его осведомлённость стала для них новостью, и притом не самой приятной.

– Не такие уж там большие проценты, – мрачно отозвался один из охранников, но уже менее претензионным тоном.

– Видимо, достаточные, чтобы ради них подставиться под удар, если мне будет что-то угрожать, – фыркнул Хайрэс. – А раз нанялись, нечего права качать. У вас и без того достаточно возможностей урвать свою долю: не каждый день со мной рядом крутитесь. Ещё какие-то вопросы к моей забывчивости имеются?

– Нет, наследник, – мрачно переглянувшись, ответили демоны.

– Прекрасно, – Хайрэс шагнул к краю крыши. – Вы свободны. Встретимся в Аду, – и он ухнул вниз.

На сегодня его лимит терпения этой парочки исчерпался. Как и многие демоны, Хайрэс в принципе не отличался дружелюбием и предпочитал одиночество, а благодаря достаточной уверенности в собственных силах объединяться с кем-то смысла не видел. Кроме того, вскоре ему предстояло связаться с перебейщиком, и постороннее присутствие в этот момент было бы крайне нежелательно. Отдалившись на достаточное расстояние от места схватки, Хайрэс приземлился у какой-то многоэтажки и огляделся. Ни светлых, ни тёмных поблизости не наблюдалось. Концентрация на магических импульсах подтвердила, что в окрестностях он – единственное высшее существо. Удовлетворённо кивнув, Хайрэс начертил на стене именную руну перебейщика и, дождавшись, когда она замерцает, приложил к ней ладонь.

– Гризэй, я достал амулет. Нужно встретиться, – произнёс он и, мысленно запечатлев напоследок образ окружающего его пространства, убрал руку.

4

Именные руны в мире смертных служили универсальным средством связи между ангелами, демонами и перебейщиками. Каждый из них создавал собственный символ, совмещая базовый рисунок установления контакта с личными дополнениями в виде особых линий, росчерков и вензелей и получая таким образом уникальный знак, через который можно было услышать друг друга в любой точке света. Единственным условием его активации кроме верного начертания являлось обязательное обращение по имени к адресату сообщения, а единственным ограничением по действию – магические барьеры. Именно поэтому в Аду или Райском саду, отгороженных от внешнего мира множеством защитных чар, принять послание именной руны не представлялось возможным, но стоило ангелу или демону покинуть такие места, сказанное долетало до их сознания, окрашенное голосом и энергией отправившего сигнал. Показать свою руну для высшего существа значило примерно то же, что для смертного дать кому-то свой почтовый адрес или номер телефона, хотя, конечно, люди не способны мысленно слышать или видеть то, что хотел донести до них автор письма или дозвонившийся абонент. Да и сменить личный символ невозможно, что не всегда выгодно отличает его от места прописки или новой симки. С другой стороны, именные руны гарантировали восприятие сообщения сразу после прибытия получателя в мир смертных и были гораздо надёжнее всех земных средств связи.

Хайрэс редко использовал этот метод в отношении себе подобных (тем более что в Аду такие фокусы бесполезны – там особые пути сообщения), но уже не раз применял его для вызова перебейщика. Он не боялся, что тот приведёт на хвосте легион светлых (интересно, есть ли вообще хвосты у перебейщиков в целом и у этого в частности) – во-первых, ему невыгодно терять источник амулетов, во-вторых, договор предусматривал меры безопасности для обеих сторон, а в-третьих, наученный горьким опытом Хайрэс постоянно носил с собой кольцо Сэу́ра – артефакт, способный мгновенно переместить его из одной точки мира в другую (исключая, конечно, такие места, как Рай или Ад), которому не могли помешать никакие руны или магические блокировки. Именной знак Гризэй показал ему вскоре после возвращения из Сумрачной долины, когда Хайрэс уже успел добыть первый трофейный амулет, но ещё не знал, как воплотить в жизнь обязательство по его передаче своему освободителю. Перебейщик тогда отыскал его сам (настырное существо, однако!) и, забрав причитавшийся ему медальон, начертил перед Хайрэсом странный символ, в котором демон узнал видоизменённую руну связи.

– Знаешь, как пользоваться? – уточнил перебейщик.

– Не вчера родился, – Хайрэса задел его покровительственный тон.

– Значит, на невежество не сошлёшься, – кивнул тот.

«Проверяет возможности невыполнения или отсрочки договора», – догадался Хайрэс. Что ж, логично. Иногда незнание может стать причиной объективной неспособности выполнения того или иного действия. Однако контрактом, в котором на кону стоял его собственный амулет, наследник Тьмы рисковать не собирался. Проще и безопаснее выполнить, на что подписался, и поделиться чужой энергией, чем лишиться своей. Но винить перебейщика в подозрительности нельзя – на его месте он сам держал бы ухо востро. Однако следует признать, что при составлении договора они и без того предприняли все меры, чтобы оградить себя от обмана или иной подлянки. Оно и понятно – оба далеко не светлые, чтобы полагаться на честность друг друга – один никогда им и не был, а второй явно слишком запятнал себя, чтобы претендовать на столь непорочный титул.

Вот и теперь Хайрэс прибегнул к проверенному способу и, скрестив на груди руки, принялся ждать. Практика подсказывала, что Гризэй реагирует на его сообщения довольно быстро – видимо, бо́льшую часть времени проводит на Земле. С другой стороны, куда ему деваться? В Раю или Аду ему одинаково нечего делать, если, конечно, он не заключил очередную сделку (впрочем, зачем она ему, если Хайрэс в ближайшее время будет регулярно снабжать его амулетами, запаса которых хватит на несколько лет вперёд?), а в Чистилище тоска смертная. Вот и остаётся болтаться среди людей – хоть какое-то развлечение.

– А ты оперативно справляешься, – донёсся до Хайрэса знакомый голос.

– На ловца и зверь бежит, слышал? – отозвался демон, оборачиваясь к материализовавшемуся прямо из воздуха перебейщику. Способный малый, всегда быстро ориентируется в образах, которые передаёт ему Хайрэс.

– Так говорят смертные, – подтвердил Гризэй.

– Вся их мудрость – это неумелые заимствования у нас, – отметил Хайрэс и извлёк наружу амулет. – Но перейдём лучше к делу. Возьми.

– Уже шестой, – перебейщик осторожно принял у него медальон с полупрозрачным голубоватым камешком в центре.

– Больше половины долга отдано. Теперь, в случае чего, я имею право на отсрочку, – напомнил демон.

– Да, это условие в силе. Но сдаётся мне, с такой скоростью она тебе не понадобится.

– И тем не менее.

– Разумеется. Но не заставляй меня ждать слишком долго, наследник.

– Пока договор не исполнен, у меня нет выбора, – невесело усмехнулся Хайрэс.

Объективно он действительно не нуждался в перерыве, но уже ощущал лёгкий энергетический дисбаланс – слишком долго он тратил силы, практически не восполняя, и это не могло не сказаться на нём. Пришла пора напитать магией не только амулет перебейщика, но и свой собственный. Да и Сирону не помешало бы подкинуть энергии, пока в его голову не закралась мысль, что зря он вытаскивал из клетки того, кто не может ему толком отплатить.

Следующие несколько недель Хайрэс провёл, охотясь на светлых и участвуя во всех вылазках, где имелся шанс раздобыть заветный медальон. Довольно скоро он, к своему неудовольствию, заметил, что ангелы стали гораздо осторожнее и предусмотрительнее: по миру смертных они перемещались группами (если, конечно, не нашёптывали людям какую-нибудь праведную нудятину, прервать поток которой поединком не хватило бы наглости ни у одного тёмного), укрепили охрану всех значимых пунктов, начали чаще использовать маскирующую магию и прибегать к помощи регулярно отслеживающих присутствие демонов наблюдателей. Словом, застать их врасплох и расправиться, как с последним светлым, было довольно сложно. Однако это не могло остановить Хайрэса, напротив, только раззадоривало его нетерпение и желание во что бы то ни стало добиться цели.

И он добивался. Налетал на небольшие отряды и, даже не оглядываясь на телохранителей, рвался в бой, поливая всё вокруг огнём, закладывая в воздухе сложные петли и рубя мечом направо и налево. Он не боялся боли, не боялся смерти – раны затянутся рано или поздно, зато у него в руках останутся амулеты, живительные источники магии. И, Тьма свидетель, насколько же приятно иссушать каждый из них! Это ни с чем несравнимое чувство собственной мощи, силы, разливающейся по венам, пьянящей рассудок эйфории непобедимости! В тот миг, когда его амулет наливался энергией, а опустошённый медальон светлого бесполезной железкой падал на землю, он ощущал такой безудержный восторг, такое величие, такое пламя в груди, что, казалось, сущность его разрасталась до размеров вселенной, готовая поглотить её целиком. О, в эти минуты он мог бы перевернуть с ног на голову весь мир! И пусть будоражащее чувство вскоре проходило, воспоминание о нём продолжало жить в душе неистребимой жаждой ощутить его снова.

Один амулет, второй, третий… Хайрэс готов был напитываться их силой бесконечно, но при всём желании не мог этого сделать. Да и сражения со светлыми изматывали его, как бы ни рисовался он перед другими демонами: магические битвы здорово утомляли, а раны заживали болезненно и отнюдь не так быстро, как ему хотелось бы. Именно поэтому, восполнив энергетический голод, отложив пару амулетов на чёрный день в защищённом тайнике, и, скрепя сердце, отдав Сирону часть добычи, он сбавил обороты и решил в ближайшее время, отведённое ему договором, переключиться с боевых операций на более мирное, но не менее нужное занятие: соблазнение людских душ, грехи которых, хотя и не так интенсивно, но понемногу добавляли энергии созданиям Тьмы. По той же причине в последней схватке, в которую его втянули сородичи, он не проявил большого энтузиазма по отношению к амулету светлой, сбежавшей со знаком проводника. Неистребимая привычка дразнить ангелов делала его предложение глумливой насмешкой, однако он действительно хотел от светлой одного – быстрого получения знака, а там пусть летит на все четыре стороны. Однако она, как и подобает порядочному ангелу, без раздумий отвергла его предложение, и ввязаться в баталию всё же пришлось. Появление её товарища расстроило предсказуемый финал поединка – Хайрэс не успел прикончить светлую и присвоить знак с амулетом. Но устраивать бой ещё и с новым противником не хотелось, к тому же, судя по тому, что тот нашёл время отыскать соратницу, демоны уже разлетелись, а значит, численное преимущество не в его пользу. «Не стоит оно того».

Теперь можно и в мир смертных наведаться. Для очернения людских мыслей стража ему точно не понадобится, и потому наследник дал телохранителям вольную, упомянув напоследок, что, если обнаружит их в пределах досягаемости, то вместо сбора душ устроит сбор тёмных амулетов. Хайрэс не переносил, когда во время подключения к сознанию человека рядом ошивались другие демоны, которые или норовят влезть с «бесценными» комментариями, или ждут, когда он ошибётся, и совесть смертного в итоге победит, чтобы позлорадствовать его провалу. И потому в этих вопросах всегда действовал в одиночку.

Незримый и неощутимый для людей, Хайрэс остановился посреди улицы и прислушался. Его задачей было уловить негативный сигнал, неизменно сопровождавший дурные мысли и намерения, чтобы поддержать их, или же поймать импульс сомнения, который, пользуясь моментом, можно повернуть в необходимое русло. Ага, вот и то, что нужно. Неподалёку, прямо возле проезжей части, хмуро топтался невысокий щуплый паренёк. Голову его окутывало мутное облако мрачных дум и тяжёлых предчувствий. Демон быстро скользнул к нему и незаметно коснулся руки человека, считывая энергетику души, а заодно и всю его жизнь со всеми событиями, тайнами, взлётами и падениями. Как всё-таки легко получить над людьми контроль – одно мимолётное движение, и ты уже знаешь о них всё от первого крика и до сего момента. Дальше, конечно, немного сложнее – ничьё будущее не выбито застывшими постулатами в непоколебимой скале мироздания – слишком много нитей случайностей и совпадений вплетено в его пёстрое полотно. Максимум, что по силам высшим существам – это увидеть наиболее вероятные варианты развития событий, приближенные к текущему положению дел, и попытаться повлиять на решения смертных, чтобы подтолкнуть их к тому или иному повороту на извилистом пути бытия. Не будь у них свободы выбора, не имело бы ни малейшего смысла тратить на это время – зачем, если всё уже известно заранее и ничего изменить нельзя?..

У попавшегося ему смертного день выдался, мягко говоря, неудачный. Чуть ли не до рассвета бедолага лихорадочно листал конспекты, которыми по каким-то причинам не мог заняться днём, для подготовки к экзамену. Однако мобильник, который за ночь полностью разрядился, отключился и спасительного будильника не выдал. В итоге парень безнадёжно проспал и, в дикой спешке несясь на экзамен, успел несколько раз упасть, перепачкав новые джинсы. Как выяснилось, бежал он зря, так как получил от недовольного преподавателя лишь презрительный взгляд и дату пересдачи. Ко всему прочему, на едва успевший подзарядиться телефон позвонила его девушка, заявившая, что ей надоели их отношения, и предложившая «остаться просто друзьями». Парень был зол, расстроен, обижен на весь свет и мечтал забыть этот проклятый день, словно его никогда и не существовало в его скромной биографии.

Запечатлев след энергетики смертного в маленьком прозрачном шарике, по виду напоминающем крупную стеклянную бусину, который тут же наполнился сероватой клубящейся дымкой (надо же ему как-то отчитываться в Аду о проделанной работе!), Хайрэс задумался. Скверное настроение этого смертного способно послужить благодатной почвой для многих поступков. Можно, например, подговорить его бросить университет и распрощаться с дальнейшим образованием, или вечером подкараулить с товарищами вредного преподавателя, чтобы «восстановить справедливость», или поехать разбираться с бывшей девушкой, или пойти в какой-нибудь бар или клуб, а там, хорошенько залив алкоголем нанесённую травму, дать выход накопленной злобе в шумной потасовке. А можно вместо вымещения агрессии склонить парня к ещё большей тоске и подтолкнуть к мысли о том, что жить теперь, без любви и перспектив, в общем-то, незачем и стоит прекратить напрасные мучения… Но нет, пожалуй, у смертного не тот настрой, чтобы бросаться под колёса. Лучше всё же отправить его в ближайший притон и поспособствовать тому, чтобы он втянул в неприятности побольше народа.