Читать книгу На той стороне - Марина Закс - Страница 5

Серафима. Москва

Оглавление

Серафима, отправив дочь в Казань, отстояла в квартире свое право на уменьшение на одну четверть нагрузки по уборке. Из-за Рэмки она спорить не стала, он часто оставался ночевать дома, а не в офицерском общежитии, а вот Неля уехала в Казань неизвестно на сколько. Тяжелую уборку по огромной квартире она тянула сама, дочек не подключала, и с годами это стало делать все тяжелее. Полотеров в огромный коридор нанимали сообща вскладчину два раза в год, остальную работу выполняли по графику. Тут уж кто как умудрялся: Роза нагружала свою домработницу Полю, Кусакины тянули свой срок вдвоем, Михайловы все делали кое-как, Сима же привыкла все доводить до блеска, причем сама. Хорошо, что четыре кухонных плиты были поделены на персональные конфорки, в среднем по две на комнату, и тут уже оттирали каждый свою часть. Поэтому на Розиной и Симиной плите играли солнечные зайчики, а на Михайловско-Кусакинской части пригорелые желтые пятна были видны во всей красе. Если готовился большой обед или ждали гостей, можно было занять соседские конфорки, но потом убрать за собой обязательно, а то от скандала не отвертишься, и когда кипятили белье в чанах, договаривались делать это не одновременно. Пекли только Сима и Лена Кусакина, духовок хватало и отмывали их после использования. За газ платили «поголовно», разбивая общую сумму на количество едоков в семье, так же, как и за электричество в местах общего пользования. В комнатах у каждого были отдельные электрические счетчики, отмеряющие съеденный свет внутри. Когда дежурства по квартире не было, Сима два раза в неделю подрабатывала машинисткой в жилконторе по совместительству. Денег постоянно не хватало, хорошо, что Неля уже закончила учебу и получает зарплату. На Дарью Павловну немножко добавляет в семейный бюджет Павел, да и Рэм свою капитанскую получку частично тратит на семью, подбрасывает маме деньжат. И как это они справлялись, когда Неля училась на дневном, непонятно! Когда были карточки, разница в достатке в семьях была не такой заметной, как нынче. Инночка растет, ей надо покупать обувь, с одеждой пока справлялись, Маша по старой памяти помогала перешивать вещички на девочку, даже умудрялась выкраивать из обрезков что-нибудь на выход.

Арест Петра прозвучал для семьи как гром с ясного неба. Петр, вернувшись с фронта, погрузился в свои железнодорожные дела, ездил с инспекциями по стране, получил две комнаты в районе Мещанских улиц, в четырехэтажном доме с туалетом и даже ванной. Катиня, вторая жена Петра, в конце войны удочерила племянницу и у них образовалась полноценная семья. Маришка училась в первом классе, Катиня не работала, оставив службу вольноопределяющейся телефонистки в военной части. И вдруг однажды из Главка, где работал Петя, позвонила секретарь и задушенным голосом сказала, что Петра увезли среди рабочего дня на «воронке» под конвоем. Это был настоящий ужас! Несколько дней Катиня пыталась выяснить, куда дели мужа, потом ей велели не лезть не в свое дело, и она, оставив Маришку Симе, объезжала друзей и начальников, пыталась понять, что произошло. Пройдет почти девять лет, и когда больной, постаревший и тощий, но живой Петр вернется из отдаленных мест, она узнает причину – донес его же сослуживец, найдя результативный способ получить должность Петра, который в частном разговоре назвал великого Берию «говнюком». И не защитили его ни звание старого большевика, ни старые партийные связи, ни ордена Красного знамени за Гражданку и Отечественной войны за только что прошедшую. Одинокие Катиня с Маришкой прилепятся к Павлищевым, станут одной дружной семьей, которая и в горести незаметно будет укрывать каждого члена этой ячейки теплом. Вместе они будут отмечать праздники, поддерживать друг друга в горе и в радости без зависти, пафоса и лишних слов. Гостеприимство Симы сохранило подобие клана, в который входили и московские родственники бывшего мужа. «Ууу, Павлищевская порода!» – в сердцах говорила Сима младшей дочери, но это скорее употреблялось для красного словца. Павел тоже был здесь постоянным, может быть не совсем родным, но уж как минимум двоюродным родственником с правом совещательного голоса. Частенько заезжал заодно проведать маму и участвовал почти во всех праздничных застольях. Серафима старалась, краснела и готовила вкусности, пекла его любимые пирожки, громко шутила за столом и всячески демонстрировала независимость и успешность. Когда Павел узнал про друга юности Петра, он громко матернулся и сказал, что Петька должен был следить за своими выступлениями, «с таким задиристым характером в наше время не протянешь». И сделал выводы уже для себя. Потом спросил, чем помочь Катеньке, спустился к машине и приволок какой-то продуктовый паек «для обездоленных девочек». А к празднику завез три коробки конфет – всем женщинам семьи – Симе с Инночкой, Катине с Маришкой и маме.

Нелька, слава тебе, Господи, послушалась совета, подала документы в московскую аспирантуру, переводится в конце июня. Радость-то какая! Москва это тебе не Казань, возможности другие совсем, театры, которые дочь обожает, подружки ее, «лемешевки» сумасшедшие, ребята знакомые, любимый «Буревестник» и «Динамо», куда звали давно. Здесь будет, под маминым крылом. Правда, харАктерная уж очень, зато пример для Инночки. И может жениха найдет хорошего, если не будет слишком своевольничать. А то писала что-то про Витю из школы, они в Ленинграде встречались и сейчас переписываются. Офицеры хорошо получают, особенно моряки. Жаль, Витя этот – еврейчик, кажется. А Сима в силу своего пролетарского самосознания относилась ко всем нациям одинаково хорошо, но осторожно. Зато они хорошие врачи, улыбнулась сама себе, а затем хмыкнула – и при чем тут врачи…? Вон Ким, красавчик, сын соседки Розы из их квартиры, кстати, врача, закончил исторический факультет МГУ, приглашал девчонку в кино, в театр, а она заладила: «отличный, умный, но скучный», так ничего и не вышло. А он без пяти минут кандидат наук и почти доцент! Хоть, правда, тоже из этих… Рэм с Кимом дружил с детства, предлагал сестре получше присмотреться к соседу, но этой «своебышной» в некоторых вопросах и старший брат не указ.

На той стороне

Подняться наверх