Читать книгу Дыхание Москвы. Стихотворения и рассказы - Марина Завьялова - Страница 2

Как мало в жизни нам дано!

Как быстро время пролетает!

Смешными кадрами мелькает

Судьбы цветастое кино.

Всё, что казалось столь серьёзным,

Значительным и роковым,

С годами превратилось в дым,

Вдруг растворилось в мире звёздном.

Пропали детский страх и стыд,

Исчезла юности печаль.

Крылатость молодости – жаль —

Уйдёт. И время сотворит

Своё всегдашнее кино

Об иллюзорности стремлений.

И даже если это гений —

Ему смирится суждено.

Зато нелепые ошибки,

Штрихи, да просто ерунда

Вдруг помогают нам тогда,

Когда нет сил… И вновь, с улыбкой

Встаём. Поднявшись, начинаем

Крутить своё веретено.

Как много в жизни нам дано!

Как мало в жизни понимаем!

В чудовищно красивом местечке у пруда

Июньская, блудливая, глубокая вода.

Там люди улыбаются, там девушка с веслом.

На лодочках катаются под вычурным мостом.

Вокруг цветы и бабочки, синица на весле.

Играют мысли в салочки в счастливой голове.

Вдруг гипсовая девушка взмахнёт своим веслом.

Померкнет сине небушко, бог крикнет: поделом!

Зачем вы вдруг расслабились?!

Разъелись всяких пицц?!

Пивком с лихвой заправились,

да раскормили птиц?

Ну праздник, независимость России отмечаем.

Подумаешь, белиссимо… Сухарик лучше с чаем…

И держат деток за руки мамашки у пруда

Так больно, что заквакали лягушки от стыда.

У шумного мужчины есть ножик, спичек много

Понятно оттопырены карманы у второго…

Россия! Независимость! Расслабились не солнце.

Какой мосточек? Видимость.

Прозрачен пруд до донца.

Так думает всегда всяк русский человек.

Плохого ждёт – беда!

Наш крест, наш бой навек…

……………………………………….

В чудовищно красивом местечке у пруда

Июньская, блудливая, глубокая вода.

Как прекрасна в России культура!

Опьяняет размахом душа.

Глянцем светится литература,

Даже золотом… Всласть, не дыша,

Алчно книгу за книгой «глотаем»

Жаром пышет пелевинский ум,

Если тонкостей не понимаем —

Ничего, есть Марининой бум.

Алой кровью, подтекстом всесилен

Странный изверг Сорокин. Опять

Та же песня – не хватит извилин,

У Устиновой будем стрелять,

Плакать от равнодушных подонков

И вкушать бабский ласковый вой…

Точный выпад! И в эго-воронку

Вдруг затащит Минаев с собой.

Если нравится смысл глубокий,

Сочный Рубиной Дины роман

Нас спасёт. А с небес синеокий

Ангел вмиг распознает обман.

Цветочки-лютики скошу я,

Прослушав быковский стишок

Про миллионщика-бушуя.

Про дядю Стёпу – «вилы в бок»!

Про ё-мобили и девчонок,

Про депутатов, Куршавель.

А солнце жарит до печёнок,

Да соловей пускает трель.

Комар гудит, кусает ляжки,

В мозгу забрезжил олигарх.

В костюме, с лицевой подтяжкой,

Так импозантен, просто ах…

Но у меня своя лопата,

И вилы зацепили пень…

Прочтут по радио когда-то,

Как я косила эту хрень!

Удел поэтов – одиночество.

Судьба торговцев – обывательство.

Торгуют первые лишь творчеством.

Вторые – чутким издевательством.

Считать поэтом – оскорбительно.

Считать торговцем – в духе времени.

Читать стихи всегда волнительно.

Монеты льнут к любому племени.

Как быть с культурой, всё потеряно?

Ей смерть? Так в гугле лозунг высечен?

Торговцев в городе немеренно.

Поэтов же чуть больше тысячи.

Но выход есть Ведь ночью белою,

Пока заря не разыграется,

Поэт на бирже ставки делает.

Торговец – над стишками мается…

Полёт, разлуки, танго и огонь!

На звёзды посмотреть, да с пистолетом!

Костюмчик знатный, а в душЕ гармонь.

Из прошлого ворвался к нам с приветом.

Там, в 90-ых, царствовал «блатняк» —

Последствие свалившейся свободы.

А одноклассников моих за просто так

Двоих убили в эти злые годы…

Зачем-то ухо надобно держать,

На визг срываться – видно, «для фурора»

Промеж куплетов яростно жевать

И микрофон ломать – «без разговора».

А море крови заливает зал.

Разбить с размаху жизнь совсем несложно.

Уйти легко «в отключку» и в астрал.

От женщины красиво – невозможно.

Хоть миром правит вечный дуализм

Плохих парней и барышень холодных,

Зачем России этот бандитизм?

Не может без людей таких… свободных.

Пусть принцев нет на свете – «ясен пень»,

А я, наверно, всё ж не Клеопатра,

Но самый лучший, яркий, светлый день

Не заходил вчера… А будет завтра!

Божественная тварь. Как мило.

Оксюморон и моветон.

На небе чёрное светило.

Воткнули флешку в патефон.

С зелёным заводным квадратом,

Случайно ключик проглотив,

Малевич спит. И громко матом

Врач лечит в богадельне Склиф.

В лесу весёлые вороны

Клюют лисички милой труп.

А секс-меньшинства из ОМОНа

Бандитам разливают суп.

Их котелки как амбразура.

Вмиг разбежались кореша.

Ой, Википедия-то дура!

Про секс не знает ни шыша…

Другое дело Кама-Сутра.

Апокриф тела. Смыслов Сечь.

А за окном хмельное утро.

Пардон, трезвяк. О том и речь.

Шуршат года. Проходят мимо.

Тоскливо воет злющий пёс.

И в белом венчике стыдливом

Вперёд идёт Иисус Христос.

На краешке, над лучезарной бездной

Среди многозначительных теней,

Чуть-чуть напоминающих людей,

В потоке безгранично-нагло-лестном,

Когда фантомы, прикрываясь маской,

Шутливо, нежно портят Вам судьбу

Незначащими фразами, табу

На жизнь и на ошибки, милой лаской

Пророча статус, яркие одежды,

Карибы, несмываемый загар,

Зажмурясь сочно, новый гений, star,

Вы плачете от сумрачной надежды

Стать светочем среди глупцов несчастных,

Друзей, заплывших бытом, и коллег.

Пусть смертен каждый мелко-человек,

Харизма Ваша к плебсу безучастна…

И вот оно – расписан день на годы,

Вам выдан сейф и серенький билет.

Лишь шаг от пропасти… Вы умница, поэт!

Чудесней нет изменчивой свободы…

Армагеддон, второй Армагеддон.

Харизма прочь из вычурной столицы!

Это не сон, давно уже не сон.

Такие «немосковские» здесь лица.

И не понять, как русским-то теперь?

Чеченцы и таджики «ищут счастья».

Узбекский хоровод… Открылась дверь

«Друзьям страны» активным в одночасье.

Нас кормят и цветы нам продают,

Обслуживают в банях, в ресторанах.

Как в кишлаке, в ауле… Дом – уют,

А как назвать, что и назвать-то странно?

Раскосых глаз в метро тяжёлый взгляд,

И речь везде так ухо больно режет!

Ещё есть русские? Туда сбежал отряд,

Где тихо и не ранит жизни скрежет…

Легко ль их принял Старый, Новый Свет?

А нам терпеть лавину «чужестранцев».

Зачем? Никто не даст прямой ответ.

Армагеддон. Нашествие засланцев…

Тихо. Зимний воздух свечи не расплавит.

Снега нет и нет дождинок за окном.

Новогодний вечер неспроста лукавит,

Заливая звёздным светом каждый дом.

Растревожит сердце и сродни молитве

Мысль одна, что прогремели взрывы там,

Где однажды в бесконечно долгой битве

Защищён был русский мир и русский Храм.

В те святые и безжалостные годы,

Превратившие страну в кромешный ад,

Силой духа очень доброго народа

Отстоял в бою свой город Сталинград.

И теперь уже в другом тысячелетьи

Погибают люди. Нагнетая страх,

Мусульманский терроризм бичует плетью

Смерти всех, кого не пощадил Аллах.

Зло бесчеловечно. Грозная ошибка

Сделана Вселенной. Что-то не сошлось

В двух мировоззреньях,

в жизни быстрой, зыбкой

Поломалось многократно. Не срослось.

Проливалась кровь в Москве и в Волгодонске.

Про другие страны думать не берусь.

В год Пегаса, неба, иноходи «конской»

Стало больно за страдающую Русь.

Всё перенесла: войну, пожары, голод.

А теперь гнетёт безумье дикарей…

Не ужели страх, свербящий сердце холод —

Участь русских, сильных, праведных людей?!

Растерялся мир, правительство клянётся:

Приняты все меры, чтит ислам Коран…

Бог с иконы православной усмехнётся:

Разве больше нас, чем «братьев»-мусульман?

В головах у них нездешнее устройство,

Тесно им, легко и голодно всегда.

Зимний вечер. Новогодье. Беспокойство

Бродит где-то за околицей беда.

Самолёт летел в далёкой вышине.

Не догнать, не перегнать тебе и мне.

Будто птица или бабочка парил,

Был кристально-белым, полным птичьих сил.

Разобьётся? Что за мысли в голове,

Сколько белых самолётов на земле.

Так прекрасен заколдованный полёт.

Быстрый ветер не догонит, не спасёт.

След чертил гонец в заоблачной дали.

Не боялся оторваться от земли,

Обгореть на солнце, сгинуть в никуда.

Не гадал, что скоро ждёт его беда…

По степи лежат обломки и тела.

Раскалилась ночь до крика, добела.

Кто повинен, кто напуган – не поймёт.

Раскромсал равнину прерванный полёт…

Стаи птиц парят в далёкой вышине.

Не догнать, не перегнать тебе и мне.

Смело покоряют голубую гладь.

Суждено им падать в бездну и взлетать…

Сарафанная осень стреляет своим пораженьем.

Растерявшись от холода, рубль оступился и сник.

Словно лист потускневший, опавший

грустит без движенья,

Смотрит в небо и слушает птичий

взволнованный крик.

Улетают на запад, домой погостившие стаи.

Зарубежных инвесторов мучает утренний сплин.

К январю опустеют дороги, надежды растают,

Патриоты потянутся к Батьке в большой магазин.

Ретромаркет наполнится сном новогодних подарков,

Сон утонет весной в море новых нежданных забот.

Эта осень стреляет, дымит надоевшей цигаркой.

Через год или два, может быть, ей опять повезёт.

Помолчите, не смотрите с фото, мальчики.

Те, что с предыдущей не пришли войны.

Детский взгляд – не пехотинцы-автоматчики.

Плечи – в линию натянутой струны.

Вы спасали мир под адскими обстрелами,

Вы горели в танках, гнили в блиндажах.

Так хотелось выжить, стать орлами смелыми,

Но в бою орлы со смертью на ножах.

И опять стреляют, погибают мальчики.

Дети, внуки не вернувшихся тогда.

Всё сначала: артобстрелы, автоматчики,

Льётся кровь и не даёт дышать беда…

Где тут смысл, зачем устроено безумие?

В мясорубку позволять себя вести,

Быть ведомым – глупость, не благоразумие.

И слепой войной народ свой не спасти.

Посмотрите, что творится, парни смелые…

Не молчите, хлопцы, мальчики мои…

Нет довольных людей на земле,

И несчастья однажды проходят.

Упрекаешь себя на золе

Слов, сожжённых Deletом в дань моде.

Кто придумал фантом-Internet?

Сеть – прибежище троллей, старушек…

Жили б люди и верили в свет,

А не в тьму виртуальных игрушек.

Молодые присвистнут: O’key,

Так давайте вернёмся в пещеры!

Но на сайтах трибун и DJ

Только мемы свободы без веры.

Screen покажет пейзажи точь-в-точь.

Дикий парк и иллюзии марта.

Милый Google, попытаясь помочь,

Не заменит живого Restartа.

Весны загадочное бремя,

Цветные утренние сны

Обратно переводят время

От мглы осенней до весны.

Листвы поблёкшую охапку

Оттенков охры и халвы

Развесит май над нежной травкой.

Салатный колер у листвы.

Идёшь вперёд, на холм взбираясь,

Под птичий гомон счастья ждёшь.

Прошепчет ветер, улыбаясь:

Вперёд идёшь? Назад идёшь?

Перекрутив обратно стрелки,

Дожди сначала пережив,

Весна ускачет рыжей белкой,

Всё в голове перекрутив.