Читать книгу Багровая связь - Марина Зенина - Страница 1

В нашем институте есть один преподаватель. Знаю-знаю, о чем вы сейчас подумали. Начало интригующее, верно? Вы успели подумать, что сейчас я поведаю вам о каком-нибудь мачо, привлекательном, неординарном или хотя бы умном мужчине, по которому студентки сходят с ума. Но поспешу вас разочаровать, речь пойдет об очень древнем, даже доисторическом дедуле, который был лично знаком не только с динозаврами, но и с трилобитами.

Иван Владимирович Лавренев выглядел, как мне казалось, лет на 190, но на пенсию не собирался. Все сейчас узнали этот тип преподавателя, потому что такие есть везде: вредный дед, не доверяющий студентам и никак не уходящий на покой. На первом же курсе я дала ему кличку «Дед», и с тех пор все его так и называли. На каждой паре дед периодически впадал в маразм, амнезию, синдром несмешных анекдотов, паранойю, раздвоение личности и бог его знает, что еще. Доказать что-то деду было невозможно, даже если он был не прав и вся группа на него наседала. Дед жил вне времени, поэтому продолжительность пар его не интересовала, вследствие чего перерывов у нас не было. Занятия деда проходили как стендап очень плохого комика, но он сам составлял себе аудиторию, которая всегда смеялась. Некоторые его бредовые фразы, озвученные на пике потери рассудка, перешли в разряд студенческих афоризмов.

В принципе Лавренев был не так уж плох хотя бы по одной причине. На его парах всю мою группу коллективно бомбило, а я получала удовольствие и бесплатную энергию для зарядки телефона от ядерных взрывов вокруг себя. Когда все они баттхертили, мне становилось очень весело. Подозреваю, что я просто энергетический вампир. Помимо того дед был почти глухой и слепой, и на каждой перекличке забавно коверкал фамилии, что добавляло колорита. Занятия у деда были для меня шоу, но на экзаменах начиналась русская рулетка. Хотя, конечно, мне было не так трудно, как всем остальным. Кажется, я единственная не испытывала ненависти к деду и воспринимала его легко. Либо же это он относился ко мне иначе. Иногда мне даже казалось, что он мне симпатизирует и выделяет среди всех, но кто знает, что творилось в этих старых мозгах?

На протяжении четырех лет обучения нас кормили обещаниями о скором сокращении деда. Появилась даже Легенда о Деде-уходящем-на-пенсию, ставшая частью студенческого фольклора. Слухи об отставке деда ходили каждый семестр, но никогда не оправдывались. Лавренев собирался пережить нас всех. Вот и сейчас, накануне предстоящего семестра, кто-то где-то кому-то шепнул, будто предмет деда будет вести новый преподаватель. Услышав это, все только посмеивались и заявляли, что они родились не вчера, чтобы в это поверить. Но информация легко поддавалась проверке. Это было делом времени.

В третий день по расписанию у моей группы стояла пара деда. Когда мы пришли к аудитории, она была открыта и пуста. Дед всегда так делал и чуть-чуть опаздывал, зависая с коллегами на кафедре. Он ведь жил вне времени и мог себе позволить опоздания. Он даже не догадывался о них. Мы вошли и расположились, посмеиваясь над тем, что якобы сейчас сюда войдет новый преподаватель. Ослу было ясно, что дед никуда не делся. Я по привычке уткнулась в телефон, пока меня не окликнул знакомый тонкий голос.

– Хэй!

Я вскинула голову и увидела на входе Натаху. Она широко улыбалась и показывала мне «козу».

– Привет. Откуда ты тут?

– У меня пару отменили.

– Прыгай ко мне! – обрадовалась я. – Поболтаем!

Двух учебных дней с новыми одногруппниками мне с лихвой хватило, чтобы они застряли у меня в горле, словно кость. Появление человека из старой компании было как бальзам на душу. Наташа села ко мне на последнюю парту крайнего ряда. Здесь я чувствовала себя комфортно, потому что видела спины всех.

– Говорят, дед на пенсию уходит, – сказала подруга.

– Держи карман шире. Он спляшет на нашей с тобой могиле, уверяю тебя.

– Весь универ чуть ли не мемы делает из этой темы. Ясное дело, никто не верит.

– Черт, а я-то думала, мы с тобой уже не посидим на одной паре, как в старые добрые времена…

– Да, Лиз, я тоже так думала.

– И дед опаздывает, как и все четыре года. Держит марку.

– Ну да, зато потом на перерыве сидим. Ну и как твоя новая группа?

– О-о, да ты просто взгляни на них. Все ведь и так видно. Самый сок современного поколения страдающих обитателей Instagram, ask.fm и старбаксов. Можешь мне посочувствовать.

– Все так безнадежно?

– Ты спрашиваешь меня, безнадежно ли все, но ты не знаешь, что я пережила за эти первые два дня обучения. Чего стоит костяк из Стрелецкого, Гранина, Куприяновой и Ануфриевой. Остальные не лучше. Вон та – лицемерка, каких я прежде не видела. Чем бы ты ни увлекался, она будет уверять, что разделяет твой интерес, хотя ничего в этом не смыслит. И так она подбивает клинья к каждому. Некоторые считают ее душкой, потому что она очень умело льстит и многое переводит в шутку. Мне хватило взгляда, чтобы понять, кто она такая. Вон та – типичная «тян» с завышенной самооценкой и кучей странных фоток с вебки. Эта не отрывается от айфона, словно приросла к нему, эта страдает селфи-зависимостью и отправляет в Twitter каждую свою мысль. Как ты понимаешь, мысли у нее не слишком умные. Вон тот красавец – педик, чуть левее – сильно косит под педика, этот вообще лежал в психушке, этот считает YouTube прошлым веком, а этот – просто сыч. Все они одеваются так, как модно, смотрят и слушают то, что модно, не любят книги и видеоигры. Рабы трендов, Натах. Over-пафос и «еее, грусть» – это про них. Перед тобой недовольные своей жизнью инфантильные аборигены всевозможных социальных сетей. Женская половина слушает таких великих исполнителей как Иван Дорн, Егор Крид, Макс Барских, Тимати, L`One, Время и Стекло. Мужская половина предпочитает Каспийский груз, Мот, Ярмак, Фараон, Рем Дигга, Ленинград.

– Все крайне безнадежно.

– Нет, не торопись судить их строго, – сдерживая смех, сказала я. – Ты еще не видела вишенки на торте. Знаешь, что?

– Что?

– Сериальное задротство.

– Звучит как диагноз.

– Так и есть. Они постоянно, клянусь, постоянно обсуждают свои зашкварные сериалы о трудной жизни подростков – таких же представителей потерянного поколения, как и они. Потому что это модно и хайпово.

– Всемогущий господь, – Натаха закрыла лицо руками. – Как эти люди вообще поступили в магистратуру?

– Ну а Машу помнишь? Как человек, не знающий, что такое дрожжи, не знающий, как пишется слово «скорлупа», отучился четыре года, защитил диплом и сдал госы? Я, допустим, не понимаю.

– Маша это да-а… Природный уникум. Я смотрю, по мужской части ловить тут нечего.

– Да о чем ты, Натах. Тут даже в чисто эстетическом плане не на что взглянуть. Хилый да мелкий пошел мужичок, изнеженный и инфантильный, – резюмировала я.

Мы грустно вздохнули. Мгновение спустя, словно вызов моим последним словам, в дверном проеме появился человек.

– Ог-го, – тихо выдавила Наташа.

Аудитория смолкла, в шоке осматривая незнакомца.

– Я бы сказала Иисусе, если бы верила в бога, – даже ошеломленная до глубины души я не могла отказаться от юмора.

Таких больших людей я прежде еще не встречала. Хотя, нет, видела, конечно, но они были просто толстыми, а этот… Огромный. Иного слова не подобрать. Если бы я писала книгу и захотела добавить в нее такого персонажа, я бы так и написала: в помещение вошел устрашающе огромный мужчина. И ничего лишнего.

– Добрый день, студенты. Мое имя – Шувалов Роман Григорьевич. С этого дня я буду вести у вас занятия вместо ушедшего на пенсию Ивана Владимировича.

Немая сцена. Ветер подергивает жалюзи с противным постукиванием. Гробовая тишина. Кто-то прочистил горло. Кажется, это была я.

Мужчина тем временем медленно прошел к своему столу. Было четыре вещи в нем, которые сразу же бросались в глаза: рост, плечи, волосы и глаза. Ты смотрел на этого великана и думал: господи, я что, в Йотунхейме? Что за снежный человек? Да, роста в этом малом было никак не менее ста девяноста сантиметров, скорее даже сто девяносто с хвостиком. Когда же, вдоволь удивившись росту, ты пытался нащупать у громилы голову, твой взгляд натыкался на белые волосы. Блондин, о да, и никакой перекиси. Никаких примесей рыжего, русого, пепельного, желтого, которые получаются, когда имеешь дело с окрашиванием. Такими светлыми могут быть только природные блондины. Фокусируя взгляд на голове, ты замечал и глаза. Глаза были под стать волосам – ярко-голубые, я даже со своего места видела их цвет. Необыкновенной ширины плечи раздавались в стороны, словно крылья.

Многие люди с излишне высоким ростом чувствуют себя неуютно, они неуклюжи, нескладны, и ходят так, будто стесняются своего тела. Но только не этот тип. По походке и движениям было ясно, что он ощущает себя комфортнее, чем все окружающие. Рост и габариты ничуть не мешали ему. Он привык с ними жить, как люди привыкают к родинке над глазом. Он не ощущал никаких неудобств, а достоинства, которыми обладал, были слишком привычны, чтобы обращать на них внимание. Вообще мужчина производил впечатление человека, которого нисколько не заботит собственная внешность.

– Внимание, знатоки: вопрос, – шепнула я Наташе. – Где я его видела? Время пошло.

– Мы предполагаем, что это было на вручении сертификатов в начале лета, – приняла игру подруга.

– Один из фээсбешников! – с трудом вспомнила я. – Но тогда он выглядел иначе!

– Вовсе нет. Просто тогда он сидел, и мы видели лишь его голову, да и то сбоку.

Воистину в полный рост мужчина производил совсем иное впечатление.

– Не могу поверить, что дед свалил на пенсию…

– Пусть поднимется староста, – произнес мужчина, сев за стол и раскрыв журнал.

Гранин поднялся молниеносно, не говоря ни слова. Похоже, что шокированы были все.

– Назовитесь.

– Гранин Владимир Сергеевич.

– Вольно, Гранин. Садитесь.

Снова тишина. Пока мужчина делал пометки в журнале, я наблюдала за ним, делая в уме свои личные пометки относительно его внешнего вида. Белые волосы, длиной, навскидку, четыре-пять сантиметров, были уложены назад, полностью открывая лицо. Южный загар выглядел на нем очень необычно.

– Как, он сказал, его фамилия? – шепнула я Наташе.

Благо, что мы сидели на последней парте, и мужчина не мог услышать нас. А если и слышал, то неразборчивый шепот.

– Вроде Шувалов.

Блондин поднялся и сел на край стола. Скрестив руки на груди, он окинул изучающим прищуром изумленную аудиторию. Ткань рубашки заметно натянулась в плечах.

– Для тех, кто не расслышал с первого раза, повторю, – сказал он, глядя в нашу сторону, – Роман Григорьевич Шувалов.

Если верить ощущениям, щеки у меня были свекольные.

– А теперь, если вы не против, давайте знакомиться. Пусть каждый назовет себя.

Зарекшись произносить что-то вслух даже шепотом, я открыла блокнот и начеркала послание Натахе:

«Как он услышал?»

«Не знаю, – написала подруга. – Но он странный. Он пугает меня».

«Посмотрим, что будет дальше», – дописала я.

Трудно было признать, что этот посторонний мужчина – наш новый преподаватель. Он выглядел не так, как должен выглядеть препод. Наверное, это какой-то розыгрыш, и через пару минут в аудиторию войдет дед, посмеиваясь над нами. Но мужчина спокойно осматривал студентов и никуда не собирался уходить. Некоторые из наших настолько перепугались, что спрятали телефоны в сумки. Я и сама ощущала какой-то иррациональный страх. Не знаю, чем он был вызван в большей степени – внешностью или поведением мужчины.

– Первый ряд, начинайте.

Студенты начали по очереди приподниматься и называть себя по имени и фамилии. Я еще ни разу не видела такой дисциплины в нашем стаде. Мы с Натахой назвались последними.

– Годится, – произнес мужчина, когда перекличка кончилась.

На своем насесте в виде стола эта важная птица видела каждого в аудитории, замечала любое движение.

«А он не промах, – написала я. – Видела, как построил всех? Как в армии».

«Да его все боятся. Неужели не чувствуешь? Опасность в воздухе».

Действительно, страх был. Мужчина появился слишком внезапно, шокировал габаритами и манерой общения. Мы все ожидали увидеть деда, а появился этот Йети, с которым неясно было, как лучше контактировать, и контактировать ли вообще.

Пока этот посторонний мужчина выяснял у группы что-то относительно предмета (большинство до сих пор изумленно молчало, не рискуя вступать в диалог), я рассматривала его исподтишка, и Натаха делала то же самое. А что нам еще оставалось? Он был одет в темно-серую однотонную рубашку и классические черные брюки с черным же ремнем. Простая одежда выглядела на нем странно из-за внешности.

«Взгляни на его ступни», – написала Наташа.

Я приподняла голову и обомлела.

«Навскидку размер 46-47. Иисусе милостивый».

«…Говорит атеист».

«Конечно, чтобы поддерживать такой рост, нужна соответствующая опора».

Мужчина коротко и сухо описывал предстоящий учебный план, а также нюансы балльно-рейтинговой системы по отношению к его предмету. Никто не перебивал его и не задавал вопросов, хотя часть из сказанного была неясна. Все просто боялись. Неизвестно, как он отреагирует, если вмешаться, поэтому благоразумней было молчать и записывать важное в блокнот. Но стук в дверь прервал спокойную мужскую речь.

– Роман Григорьевич, можно Вас на пару минут?

За дверью показалась замдекана, Татьяна Васильевна, очень взбалмошная и излишне экстравагантная женщина за сорок. Шувалов молча вышел и прикрыл дверь. И что тут началось! Аудитория буквально превратилась в серпентарий, заполненный шипящими змеями – все начали перешептываться между собой. Было забавно наблюдать, как одногруппники приходят в себя. Девушки моментально полезли в сумочки и подоставали зеркала, чтобы проверить, достаточно ли сногсшибательно они выглядят. Удивительно то, что большинство из них уже давно живут с парнями или состоят в серьезных отношениях. А все туда же. Увидели мужчину – надо прихорошиться.

– Девчата засуетились прямо, – ухмыльнулась я.

Наташа улыбалась на грани смеха.

– Итак, мы можем наблюдать, как самки всей стаи реагируют на появление нового вожака, – добавила я голосом Дроздова.

Наташа не выдержала.

– Васильевна его надолго забрала, – безапелляционно заявил Гранин. – Не просто так же она приоделась.

– Вам верится, что дед свалил на покой?

– Вообще нет!

И тут все начали по очереди, уже в полный голос, высказывать свои впечатления. Особенно девочки. Мы слушали, стараясь ничего не упустить.

– Я так офигела, когда он зашел!

– Я тоже! Как будто дар речи потеряла!

– Пипец, он такой огромный.

– Я в жизни таких не видела.

– Да-а-а. А глаза видели?

– А плечи? Рубашка вот-вот порвется.

– А волосы? Наверняка перекись.

– Он так странно разговаривает.

– Да, почти без эмоций. Я еле как в себя пришла, вообще не ожидала такого поворота.

– Голос у него, прямо как у Жеглова, – вмешалась я в общее щебетание.

На меня обернулось множество непонимающих лиц.

– Как у кого?

Я опешила. Наверное, не расслышали.

– Жеглова.

– Кто это?

Нет, не утешай себя, они все расслышали.

– Ну, Глеб Жеглов и Володя Шарапов! – воскликнула я.

Тщетно. В глазах одногруппников не проскочило ни искорки понимания.

– О ком ты говоришь?

– Ну как же? «Вор должен сидеть в тюрьме! Я сказал!»

На меня смотрели, как на идиотку. Мне хотелось засмеяться и заплакать.

– Опять ты о своих доисторических сериалах?

– Это многосерийный фильм. И он советский.

– Про войну, что ли?

– Если в твоем понимании «военный» и «советский» – одно и то же, то да, про войну.

– Ой, да какая разница? Все равно такую чушь никто не смотрит.

– Я смотрю.

– Лучше бы ты «Игру Престолов» посмотрела, пользы больше.

На этом все от меня отвернулись и продолжили бурное обсуждение в своем кругу. Выглядело это так, будто мне поставили диагноз. Выбросили паршивую овцу из стада. В тот момент я ощутила, как стул подо мной нагревается до температуры ядерного взрыва. Я была готова рвануть на реактивной тяге прямо в просторы космоса.

– Ли-из, спокойнее, – сказала Наташа, осторожненько так. – Под тобой стул плавится.

– Теперь ты видишь, с кем я имею дело.

Стена недопонимания между мной и группой стала толще еще на десять метров. Но их это не заботило. У меня пылало, а они даже не заметили, как близко к краю обрыва только что находились. Каких усилий мне стоило смолчать, знала только Наташа.

– Может, фамилия Высоцкий сказала бы им больше, чем Жеглов, – сказала она, чтобы меня успокоить.

– Да какая уже разница.

Природный запас терпения и снисходительности во мне подходил к концу. Одна простая причина помогла мне взять себя в руки. Если бы я начала спорить с ними, приводить конструктивные доводы в свою пользу, меня незамедлительно обозвали бы хейтером «Игры Престолов», и на этом бы все кончилось.

Наговориться все успели вдоволь. Шувалов отсутствовал около получаса, а, учитывая его опоздание, половина занятия уже была, как говорится у геймеров, wasted. Я заскучала, вслушиваясь в неутихающие обсуждения. В голосах девочек звучало все больше восторга. Многие планировали прийти на следующую пару в самых коротких юбках и платьях, что у них имеются.

Когда Шувалов вернулся в кабинет, публика была уже не так взволнована. Многие взяли себя в руки и позволяли себе даже улыбаться «новому вожаку». Вожак на это никак не реагировал. От этого ажиотажа мне стало очень тухло.

Мужчина вновь уселся на край стола, вскинул запястье и глянул на часы.

– Так, – произнес он своим жегловским голосом, – нетрудно понять, что занятия сегодня уже не будет. Если кто-то имеет вопросы, задавайте их. Если нет, я намерен вас отпустить.

Разумеется, разумеется, никто не хотел уходить так просто. Всем хотелось попробовать завести хотя бы краткий диалог с этим человеком. Как кошка, которая впервые видит ежа. Она испугана, но ей интересно, что под этими шипами. Касаясь их лапой, она отскакивает, чувствуя опасность, но не уходит.

– Роман Григорьевич, Вы не могли бы повторить, сколько практических занятий планируется в этом семестре?

– Пока – девять. Далее посмотрим на ваш уровень.

– А лекционных часов?

– Сорок два.

– Будут ли дополнительные?

– В зависимости от наличия неуспевающих и должников.

– Как Вы относитесь к опозданиям на занятия?

– Смотря, какова причина.

Я улыбнулась. Группа талантливо прощупывала почву. Это уже было похоже на пресс-конференцию. Толпа надоедливых наглых журналюг осаждает важную персону глупыми вопросами. Персона отвечает сухо, коротко и остроумно. Каждый ответ – попытка избавиться от следующего вопроса. Эта игра может продолжаться долго. Я перестала слушать и ушла в себя. Натаха залипала в телефоне, играю в «Борьбу умов», а я открыла свой блокнот и записала слово, рандомно пришедшее мне в голову. Одержимость. Почему именно это слово? Кто знает.

Наверняка даже на первом курсе магистратуры у кого-то хватит мозгов влюбиться в препода, размышляла я. У меня такое бывало, но на первом курсе бакалавриата, а это простительно, через это проходят многие. Все это дерьмо с влюбленностями в преподов там и осталось, далеко в прошлом, «когда я был мал и глуп». Сейчас у меня есть Кирилл и настоящее женское счастье, пусть и омраченное некоторыми психологическими проблемами. Однако я уже предвкушаю страдания и слезы безответности в своей группе. Самое интересное впереди.

Вечером в общем диалоге «Вконтакте» все никак не утихали обсуждения нового препода. А я из тех людей, которые в подобных беседах читают все, но ни слова не говорят. «Душка», «красавчик», «необычный», «здоровяк», «неординарный», «настоящий мужчина», «а кольца-то нет», «харизматичный», – мелькало в диалоге. Такое ощущение, что они стремились использовать по максимуму весь свой словарный запас. Я только головой качала.