Читать книгу …или Исповедь порядочной женщины. Любовные приключения её Прозерпины. Пролог - Марита Мовина-Майорова - Страница 3

Каким он был?

Я помню его только по фотографии.

Маслянистые жгучие глаза. Зализанные тёмные волосы. Лоб с небольшими залысинами. Лицо, скорее, треугольной формы, чем овальное. Нос, скорее, длинный, чем короткий. Рот. Полные, твердо очерченные губы. Сильный чувственный мужчина. И глаза. Да, глаза. Блестящие. Маслянистые. Даже на старой черно-белой фотографии эти глаза мерцают яркой своей маслянистостью и говорят о похоти своего владельца.

Меня и сейчас начинает трясти, как только в памяти возникает его лицо с фотографии. Анатолий.

Я начинаю кутаться в огромный шерстяной платок, подаренный мне моей мамочкой на моё двадцатилетие. Бегу заваривать крепкий чай. Наливаю его в кружку и стараюсь согреть руки, обхватив её горячее «тело» ладонями.

Как будто не понимаю, что трясучка начинается от…

Нет! Я ничего такого не помню. Чего-нибудь такого, непристойного, с его стороны.

Хотя… Не знаю. Было, наверное, что-то. С чего бы я, пятилетняя, так влюбилась во взрослого мужчину тридцати лет, что, как говорили мне мои родители, не хотела садиться кушать, пока Анатолий ни приходил и ни садился рядом со мной за стол. Или ни брал меня на колени

Не знаю… Родители что, не понимали, что здесь что-то не так? Говорят, я просто с ума сходила по нему.

Странно, конечно. У меня самой никаких воспоминаний о нём не осталось.

Иногда я думаю, что родители мои, мамочка и папочка, всё-таки догадались о некоторых вещах. И спровадили Анатолия из нашего города. Потому что, сколько ни просила я мамочку рассказать мне об этом Анатолии, ничего в ответ вразумительного не получила. Кроме того, что был он культмассовиком в нашем городе, что была у него молодая жена, и что задержался он в нашем города недолго.

Почему? Тут мамочка начинала отводить глаза и разводить руками. Как будто не мой папочка был начальником у Анатолия. И не он спровадил того из нашего города.

А может, у моей мамочки что-то такое было с этим пройдохой Анатолием?

Не знаю, не знаю…

Попытаться вспомнить, что ли, ещё раз?

«…Я лежу в кровати. Болею. Дома нет никого.

У меня жар. Горло болит. Разметалась я в постели и в какой-то полудрёме слышу вдруг, шаги за стенкой, на кухне.

Нет сил открыть глаза. Нет сил пошевелиться. Мамочка, наверное. Вот она сейчас войдёт ко мне в комнату, подойдёт к кровати, наклонится ко мне и погладит по лицу рукой. Потрогает лоб. Она думает, что я сплю. Пусть думает.

Я слышу, как… кто-то… входит в мою комнату. Не мамочка. Останавливается в дверях. Стоит. Слышу, как дышит, сдерживая дыхание.

Кто? Нет сил открыть глаза.

Снова шаги. К моей кровати.

Мне уже страшно. Боюсь открыть глаза. Сердечко начинает стучать громко-громко! Сейчас этот кто-то его услышит!

«Не спишь?» Вкрадчивый шёпот.

Я узнаю его. Теперь я знаю, кто это. Но почему мне всё-таки так страшно? Почему боюсь открыть глаза? Ведь это дядя Толя».

***

«– Девочка моя, ты уже не боишься своего дядю Толика? Вот и умница, моя малышка».

Он снова пришёл, когда никого нет дома. Ведь мне скучно одной целыми днями в постели лежать.

И он ещё принёс мне яблоки. Вкусные.

Я болею. У меня всё ещё ангина. У меня температура».

***

«…На этот раз, когда слышу тихий шум открывающейся входной двери, я уже знаю, кто идёт ко мне.

Я уже жду.

Вот он подходит к двери в мою комнату. Дверь открывается почти бесшумно. На пороге возникает дядя Толик.

Сердечко моё бьётся учащённо: я не ошиблась – это он.

Он стоит в дверях и ласково улыбается.

– Хочешь получить то, что было в прошлый раз?

Почему он не подходит?

– Иди ко мне…

Он наклоняется ко мне, подсовывает свои руки мне под спину, берёт под мышки и поднимает на кроватке.

Теперь его лицо вровень с моим.

Ох, уж эти его глаза! В них и ласка! И доброта! Жёсткость. Все вместе. Они ласкают меня, успокаивают… Они заставляют верить.

Я почти забываю, что немного всё-таки боюсь его.

Голос его тихий, нежный. Таинственный. Он гладит меня по голове, чуть отстраняется.

Я смотрю на дядю Толю. Он улыбается. Глядит на меня. Его взгляд снова пугает меня.

Мне плохо. Мне хорошо.

Тело лёгкое-лёгкое.

У меня снова, кажется, жар».

…Я открываю глаза. В комнате никого нет…

Больше дядя Толя не приходил. И я его больше никогда не видела.

Вскоре я выздоровела. И всё ждала своего дядю Толика».

***

А он не приходил. Он не приходил ни к нам домой, ни в столовую, где я обедала вместе с мамочкой и папочкой. Вначале я не хотела даже садиться есть без него. Я устраивала истерики родителям.

Несколько дней я не притрагивалась к еде.

Потом я вдруг поняла, что он больше не придёт.

Потом я смирилась с тем, что он не придёт.

Я начала снова есть. А потом, кажется, и совсем забыла о дяде Толике.

Только мне начали сниться какие-то странные сны, в которых я была не я, а то точка в пространстве, то мизинец от руки, то бегунок внутри какой-то цилиндрической закрытой сферы, то вообще ничего и никого не видела, но знала, что я там есть. И в этих снах, когда я видела себя точкой, мизинцем, бегунком или просто осознавала своё присутствие в этом сне, мне всегда было и страшно и интересно одновременно. И всегда щекотало и ныло где-то глубоко внутри.

Мне долго снились такие сны.

Не знаю… Может, я вообще всё это выдумала.

Только почему-то, когда я в мыслях своих вижу старую черно-белую фотографию дяди Толи, улыбающегося своей сальной улыбкой и мерцающего масляными глазами, меня начинает бить озноб.

И я испытываю…»

– Ну, после такого рассказа, трудно остаться девственницей!

Таисия, моя новая подруга, потрясающе красивая молодая женщина, лукаво улыбаясь, смотрит на меня.

Мы рассмеялись.

– Да. Знаешь, трудно-не трудно…

Я мечтательно вздохнула. Всё-таки был он, этот… Анатолий. Я всегда это знала.

Таисия смотрит на меня.

Мы познакомились на одном из семинаров у Дыбова. Смешно сейчас вспоминать об этом. С какой серьёзностью мы отдавались этим семинарам! Но, дело прошлое: эти семинары повлияли на всех, кто в них участвовал. Атмосфера откровенности. И всё у всех крутилось вокруг секса. Все проблемы – всё вокруг секса. Поневоле начинало вериться, что секс – в основе всего.

Были там и занятия, которые могли бы шокировать постороннего. Только посторонних там не было. Все, кто участвовал в семинарах, долго и упорно пытались сами справиться со своими неразрешимыми на их взгляд проблемами. Терять нам всем уже было нечего. Или докопаться до своей истины, или… А всё упиралось в секс. У всех. Потому и раздевания там были. И откровенные разговоры. И обнаружение себя личностью другого пола. И двумя личностями сразу. И… много ещё чего.

Я не относилась так уж серьёзно к этим занятиям. Хотя прошла их все. И сертификат даже получила. Почему бы не попробовать себя ещё и в этом?

К тому времени я уже разрешила большинство своих внутренних проблем. Я поняла уже, что пойду каким-то своим путём дальше. Это было не болтание по жизни, а целенаправленное движение вперёд. Но по спирали.

Я увидела это. И поняла, что это и есть мой путь. По спирали – вверх. А не прямо по прямой. Видимо, слишком много долгов в прошлом накопилось у меня, чтобы позволено было мне идти по прямой: пока крутилась спираль моей жизни, я успевала сбросить с себя часть пыли прошлых лет.

Это был процесс встряски и очищения одновременно.

Так вот. На одном из семинаров появилась Таисия. Высокая, зеленоглазая, порывистая. Она приехала из Америки. Погостить у друзей. Здесь в руки ей попалась книга Дыбы. Денег у неё было достаточно. И она решила, что позаниматься таким вот, будет интересно для неё.

И у неё были проблемы. И тоже завязанные на сексе, как оказалось.

На семинарах я подружилась с ней. Таисия была из Литвы. Но вышла по объявлению замуж за американца. Так попала в Америку. Однако, ни семейная жизнь, ни отношения с мужчинами никак у неё не складывались.

Мы понравились друг другу. Она была на семнадцать лет младше меня.

Она стала жить у меня. Мы стали жить вместе.

Сейчас Таисия смотрела на меня и улыбалась.

– Пойдём баиньки? Или, как?

Я уже знала, что это значит – её баиньки.

Но совсем была не против…

∞