Читать книгу Бабушкина камея. Христианские рассказы - Мариула Павлова - Страница 4

Это было обычное «денежное дерево», которое продается в любой сувенирной лавке. Но для Агнессы это была хрустальная березка.

– Бабушка в детстве рассказывала мне сказку о хрустальной березке. Я ее совсем уже не помню, только помню, что листья той березки звенели, переливались, как колокольчики. А однажды к березке пришла девушка, в сердце которой было столько доброты и любви, что хрустальная березка ожила и стала настоящей. Все потому, что у девушки был дар: кому она желала добра, у того оно исполнялось, и она пожелала березке зазеленеть. Поэтому я каждый день трогаю свою березку, и слушаю, как звенят ее листочки.

– Ждешь, когда твоя березка зазеленеет? – засмеялся Боксер. – Ох, и странные же сказки тебе рассказывала твоя бабушка! Это что-то северное? Вроде «Снежной Королевы»? Какой странный фольклор!..

– Не знаю… – задумчиво ответила Агнесса, и провела пальцем по прозрачным листочкам. Они зазвенели тонко и мелодично.

– Ты сама, как хрустальная принцесса.

– С хрустальным сердцем? – улыбнулась Агнесса. У нее была очень мягкая улыбка, и глаза лучились нежностью, когда она смотрела на Боксера.

– Нет. – серьезно ответил Боксер. – Просто ты очень красивая.

Трудно было представить себе пару, в которой бы двое менее всего подходили друг-другу. Агнесса – хрупкая, застенчивая, увлеченно изучающая какие-то непонятные мертвые языки (не мертвые, а спящие, говорила она, ведь если их разбудить, снова заговорить на них, то они проснутся!), и Боксер – крепкий, прямолинейный, даже простоватый на вид, больше всего на свете любящий копаться в моторах. Но если уж противоположности должны притягиваться, то это как раз был тот самый случай. Порой они понимали мысли и настроение друг-друга без слов.

Боксер получил свою кличку за искреннее уважение, которое он питал к боксу. Когда-то он и сам начинал, но было это очень давно и длилось очень недолго… Агнессу же сначала он, а потом и его друзья, стали звать Хрустальной Царевной – за ее застенчивость, деликатность и тихий мелодичный голос.

Однако с некоторых пор Боксер стал замечать, что он начал раздражаться на свою Хрустальную Царевну. На все эти ее фантазии про бабушкины сказки, на северный фольклор, на эти странные языки, которые нужно разбудить. Он старался не подавать вида, Агнесса же, если что-то и замечала, оставалась внешне спокойной и улыбалась при виде его так же радостно и ласково, как и всегда.

Друзья посмеивались над ним, что, мол, если он женится на своей Хрустальной Царевне, то та быстро изменит его: ведь как раз у таких, тоненьких и с тихими голосками, самые сильные характеры.

В тот день, когда все случилось, в их компании появилась новая девушка. Все звали ее Марионэллой, но вряд ли это было ее настоящее имя. Она много шутила и смеялась, вела себя по-свойски, пила пиво, курила, рассказывала, не смущаясь, соленые анекдоты. В ее присутствии все становилось простым и легким.

Агнесса очень редко приходила в их компанию, не было ее и сегодня, а почти перед уходом Боксер получил от нее сообщение. Открыв его, он увидел несколько фотографий обручальных колец, а еще через минуту Агнесса написала: «извини, я ошиблась, это было для моей сестры! Как забавно получилось, ваши имена стоят рядом в моем списке».

Он и сам не знал, зачем это сделал, но он показал сообщение друзьям. После бурного обсуждения все решили, что это был намек.

Агнессе Боксер не ответил. На другой день он должен был позвонить ей, но не позвонил. Не ответил и на ее звонок, и на ее сообщение с вопросом, все ли в порядке. А вечером уже шел к себе в обнимку с Марионэллой. На другой день Боксер запил, и пил три недели. Все это время Марионэлла была с ним, ухаживала, готовила еду, убирала пустые бутылки… Она вытащила его из этого адского состояния, и Боксер проникся к ней человеческим уважением.

Через три месяца он сделал ей предложение. К его удивлению, Марионэлла только пожала плечами:

– Мне сейчас и так хорошо, все устраивает, не начинай усложнять.

Почему именно после ее ответа Боксер впервые за все это время подумал о Хрустальной Царевне? Потому ли, что его отвергли? Потому ли, что почувствовав себя отверженным, он вдруг задумался: а были ли те фотографии намеком, или правда, случайностью? И не с них ли все и началось?..

Он набрал номер Агнессы, она ответила сразу. Голос ее был таким же радостным, как и всегда, будто они только что расстались:

– Как хорошо, что ты позвонил! Я так рада!

– Как ты? – только и смог произнести Боксер.

– Я уезжаю. – ответила она тихо.

– Куда? Надолго? Тебя подвезти? – мысли его рассыпались роем.

– В Норвегию. Надолго, может быть, навсегда. Я уже на посадке. – по ее голосу он почувствовал, что она улыбается, как всегда улыбалась, когда говорила с ним. – Я оставила тебе подарок в твоем почтовом ящике.

– В моем ящике?.. Я давно не появлялся дома…

– Я знаю. – он чувствовал ее мягкую улыбку, даже не видя ее.

– Я тогда тебе не позвонил, потому что…

– Я знаю. Это ничего. Помнишь, как мы без слов знали мысли друг-друга? Я все поняла. Моя сестра вышла замуж… Я знала, что ты позвонишь сегодня, и ты тоже это знал, правда же? А еще помнишь мою хрустальную березку? Она зазеленела!