Читать книгу Эффект бабочки - Мария Акулова - Страница 5

– Опять? – Андрюша привычно уже ввалился в комнату без спроса, окинул сестру суровым взглядом.

– Что? – Настя обернулась, отложила расческу, с помощью которой соорудила максимально приличный и непретензионный хвост.

– В ночь из дому?

Закатив глаза, девушка взяла в руки блеск для губ, провела по нижней.

– Ты что, пытаешься меня сторожить?

– Ну раз маме это делать не позволено, то хоть я…

– Все маме позволено, – Настя ощетинилась, забросила блеск в сумочку. Да, как-то так случилось, что она уже очень давно не спрашивала у мамы разрешения ни на что. Но это не так-то ужасно, страшно другое – она даже в известность ставила далеко не всегда. Уходила, забыв предупредить, когда придет, придет ли, а мама не решалась спрашивать. Глупо, но не чувствовала себя в праве что ли…

– Так куда ты собралась?

– Ужинаю с молодым человеком.

'Являющимся моим работодателем, а работаю я, между прочим, танцовщицей в одном из клубов, о котором ты определенно слышал. Ну и на ужин с ним я иду потому, что обязана, так как хлопнулась в обморок перед еще одним работодателем, а этот вроде как меня перед тем прикрыл'. – Настя прекрасно представляла, как вытянется лицо брата, скажи она это вслух, потому промолчала.

– Что за молодой человек?

– Андрюш… – тяжело вздохнув, Настя подошла к брату, потрепала того по вполне всклокоченной голове. – Обещаю, я вернусь не поздно, все будет хорошо, никто меня не украдет, не убьет, выкуп с вас не стребует, только не морщи лоб.

Морщить лоб, конечно, никто не перестал, хотя бы из прирожденного чувства противоречия, но и вопросов больше не задавали.

Андрей все же прав. Их жизнь сложилась так, что Настя давно не нуждалась в одобрении своих действий, а мама с братом не чувствовали себя в праве одобрять или нет.

Выйдя из подъезда, Веселова оглянулась, разыскивая машину Пирожка. Нужный ей седан стоял у соседнего парадного. Видимо, перепутал. Ну и хорошо. Настя не горела желанием сообщать Жене свой адрес, искренне надеясь, что подобные знания впредь ему не понадобятся.

– Привет, – девушка нырнула в машину, улыбнулась водителю, который неожиданному появлению был немного удивлен. Видимо, задумчиво вглядывался вдаль, ожидая увидеть спутницу на этот вечер в другой стороне.

– Привет, – расплывшись в улыбке, Пир потянулся к Насте, собираясь облобызать… Облобызать то, что подставят. Ася подставила щеку.

– Куда мы поедем? – девушка устроилась удобней, натягивая юбку ниже на коленки. Дома перед зеркалом она не казалась такой неприлично короткой. И блузка не казалась такой непристойно прозрачной, а еще вырез на ней определенно был намного более скромным.

– Поужинаем в одном хорошем месте, а потом… Поужинаем, в общем, – Женя улыбнулся, подмигнул, завел мотор.

За подготовку к вечеру кавалеру можно было ставить твердую тройку. Не двойку только потому, что удосужился заказом столика, прежде чем предложить поехать к себе. В том, что такое предложение поступит, Настя не сомневалась. А весь день вместо того, чтобы спать, потратила на проигрывание разнообразных комбинаций по избеганию этой чести.

Машина рванула с места, салон заполнили басы клубной музыки. Такое впечатление, что ему этого дерьм… музыки на работе не хватает.

Насте улыбнулись, она улыбнулась в ответ, а потом повернулась к окну, следя за тем, как бабушки на лавке у этого, соседнего с ее собственным, подъезда провожают авто осуждающими взглядами. Ну вот. Приукрасят и завтра донесут куда следует.

Будешь ты завтра, Настенька, главной героиней истории 'проститутка с наркоманом'. Или 'наркоманша с проститутом'. Суть та же. Настроение с каждой минутой взлетало все 'выше'.

***

– Счет, пожалуйста, – официант поклонился, кивнул, а потом отошел.

– Прости, что не смог днем заехать в офис, – собеседник Глеба потер шею, пытаясь справиться с ноющей болью в мышцах. – Куда не глянь, везде засада.

– Зато поужинали по-человечески, – Глеб усмехнулся, бросая очередной взгляд вглубь зала, немного правее локтя собеседника.

– Да, ну и вопрос решили. – Собеседник склонил голову, вглядываясь а лицо Имагина. Тот вел себя немного странно. Вроде бы был здесь, внимательно слушал, задавал вопросы и отвечал, но, в то же время, находился где-то далеко. Не всегда. Только в такие моменты, как этот…

– Да, – моргнув, Глеб снова сфокусировал взгляд на собеседнике. – Решили. Ты возьмешься за это?

– Возьмусь, разве у меня есть выбор? Мои люди напортачили, мне же исправлять.

– Поверь, твои портачат не больше, чем мои, – еще один взгляд сквозь собеседника был каким-то тяжелым.

– Проблемы?

– Нет. Все решаемо, просто… бесит.

Собеседник усмехнулся. Он прекрасно понимал, как это, когда тебя что-то бесит. Или кто-то. Ему перепала тяжкая участь. Бесить его – любимое занятие окружающих дорогих сердцу женщин. Причем он согласился на эту участь добровольно и даже ни капли об этом не жалел.

– А как у вас дела?

– Ничего, – мужчина пожал плечами, улыбаясь. – Ждем.

– Когда ждете-то?

– Месяцев через пять.

– Кого?

Мужчины снова усмехнулись, синхронно.

– Так я тебе и сказал. Кого надо, того ждем.

Капитулируя, Глеб поднял руки. Не хочет, пусть молчит. В конце концов, все вокруг и так судачат о том, кто кого ждет больше, чем о скачках валюты.

– Ну и как оно? Тяжко? – заметив, как Глеб в очередной раз скосил взгляд, собеседник не сдержался от того, чтоб закатить глаза, но промолчал.

– Тяжко будет потом. А сейчас терпимо. Знаешь, почему терпимо?

Глеб вновь посмотрел на мужчину напротив, помотал головой.

– Потому, что я должен терпеть.

Сколько было отчаянья в этих словах. Истинная мужская боль, которой делиться можно только с такой же жертвой. Потенциальной, бывшей, реальной. Жертвой высочайшего из чувств – любви.

– Я никогда не подпишусь на такое, – и прочитав эту самую боль, Глеб в очередной раз зарекся на удочку этого высочайшего не попадать. Нервы дороже, жизнь важней, он не готов, он слишком молод.

Собеседник посмотрел на Имагина недоверчиво, потом еще недоверчивей, потом совсем безнадежно недоверчиво. Подпишется. Как пить дать подпишется, причем добровольно, с удовольствием, а потом будет страдать и терпеть! Потому что за удовольствие нужно платить.

– Спорим?

– Тебе мало споров? – собеседник непроизвольно скривился.

– Нет. Пожалуй, не мало.

– Что, кстати, они?

– Ничего. Он страдает не меньше, чему я безумно рад. Ну а она… Знаешь, мне своей хватает, я предпочитаю посторонних избегать.

– Ты становишься социопатом.

– Психом я становлюсь, Имагин. Психом.

– Ничего, скоро все закончится…

Собеседник застонал, откидываясь на спинку кресла. Воспользовавшись паузой, Глеб снова бросил взгляд наискось.

– Кого ты там высматриваешь? – не выдержавший этого мужчина обернулся, пытаясь понять, что так настойчиво приковывает к себе взгляд Глеба на протяжении вечера.

Понял. Девушка сидела к ним вполоборота, нервничала, водила пальцами по салфетке, при этом дежурно улыбаясь мужчине-собеседнику, который в этот самый момент встретился взглядом с Имагиным.

– Знакомые? – вопрос адресовался Глебу, тот в ответ лишь кивнул.

А потом на них посмотрела уже девушка.

***

Что может быть чудесней, чем вечер в компании Женечки? Его несмешные шутки, двузначные фразочки, вечные попытки уцепиться за руку, провести по щеке, помять мочку уха, черт возьми. Видимо, в поисках эрогенной зоны, который в том месте у Насти нет. Хотя куда бы Женя не ткнулся, сейчас в ней эрогенных зон не было вообще, только зоны раздражения и еще большего раздражения. А все почему? Ах да, что может быть чудесней, чем вечер в компании Женечки? Только вечер в компании Женечки, когда через два столика сидит не кто иной, как Глеб Имагин.

Настя заметила его далеко не сразу. Просто в какой-то момент почувствовала зуд, а еще уши загорелись. Бросив взгляд направо, девушка поняла, почему.

Имагин сидел лицом к ней, смотря в упор. Не так, как обычно в Бабочке – выжигающе-прожигающе. Он был удивлен, наверное, не меньше чем она. Но она-то тут же опустила взгляд, дежурно кивая лепечущему Женечке, а Имагин оторвался не сразу. И все было бы хорошо. Правда, она забыла бы о присутствии … нежелательного объекта, он затерялся бы в общем шуме, за музыкой, снующими людьми, гамом, но Имагин периодически напоминал о себе, бросая взгляды. Будто медом намазано. Скользнет, задержится на пару секунд, а когда она обернется, чтобы зло сверкнуть глазами в ответ, он уже вновь смотрит на собеседника. Кивает, улыбается, что-то говорит, а потом опять… Эти гляделки уже порядком надоели. Надоели настолько, что Настя всерьез раздумывала над тем, чтобы встать и… Нет, не подойти и спросить напрямую, чего он хочет. Чего уже две недели хочет. Встать и уйти.

Но в тот момент, когда эта мысль оформилась окончательно, Имагин был замечен Пиром. Замечем, обрадован, щенячьим восторгом одарен.

– Подождешь секундочку, я отойду, – Настя кивнула, не видя смысла сопротивляться или артачиться.

Сама подходить к тому столику она не собиралась. Формально, с Имагиным она даже не знакома, ведь и словом не перекинулись. А плестись за Женечкой… Как кто? 'Гоу-гоу из клуба'? Или 'тёл… девушка Пира'? Да и зачем?

Взяв со столика бокал, она поднесла его к губам, бросая косой взгляд вслед за Женечкой. Нет, подходить она определенно не собиралась, но подсмотреть жутко хотелось.

И почему Настя не удивилась, вновь встретившись взглядом с Имагина?

***

Да, он заметил Пира со спутницей намного раньше, чем Настя его. Да, бросал взгляды, почему-то надеясь на то, что она осознает, что за ней наблюдают. Да, обрадовался, когда осознала, кажется, разозлилась.

А вот он не злился. Забавлялся, ну и немного любовался. Наверное, пришло время признать, что ему нравится девушка, с которой он еще даже ни разу не разговаривал, а только разглядывал издалека. Люди считают такое поведение маньячьим? Вполне возможно, только он не опасен. Смотреть смотрит, руками не трогает. Пока.

– Глеб Юрьевич! – Пир подошел к их столику, протянул руку. Прежде чем ответить на рукопожатие, Глеб окинул его серьезным взглядом.

Чего уж греха таить? Ему не понравилось видеть бабочку в компании Пирожка. Не так, чтоб прям тут же бить ему морду – не за что, но осадочек остался. 'Осадочек', который лег ровным слоем поверх приличного такого 'осадища' по результатам проверки в Баттерфляе.

– Познакомься, это Евгений Пир, управляющий в Баттерфляе, – собеседник кивнул, протянул руку, тоже здороваясь, представился, а Глеб на пару секунд отвлекся, чтобы встретиться взглядом с бабочкой.

Шпионка следила за происходящим, маскируясь с помощью бокала. Любопытная. Так почему не подошла? Наконец познакомились бы.

Хотя Глеб быстро отбросил подобные мысли. Познакомиться с ней, как со спутницей Пирожка, не хотелось.

– А вы здесь…

– Отдыхаем, – Пирожок обернулся в сторону своего столика, подмигнул Насте. Та чуть не подавилась, бедняге пришлось ставить бокал на стол и прокашливаться. Глеб же, увидев такую реакцию, фыркнул, а потом кашлянул пару раз, не давая себе расплыться в улыбке. Ему польстило, что она отреагировала на фамильярный жест Пирожка именно так.

– А мы работаем, – нет, сдержать улыбку не получилось, когда Глеб возвел глаза к лицу Пира, сиял ярче пятака. И пусть Женя не поймет, почему работодатель светится, это тоже не расстроило. Вот заигрывай девушка с Пиром весь вечер, тогда Имагин, может, расстроился бы.

– Удачно поработать, а я тогда…

– Иди-иди, – Глеб улыбнулся еще шире, вновь смотря на спутницу Пирожка. – Бабочке привет.

– Передам.

Пир откланялся, закрывая собой весь обзор. Хочешь не хочешь, пришлось перевести взгляд на собеседника.

– Кто она? – он же, склонившись к столу, заговорщицки подмигнул.

– Бабочка.

– В смысле?

– Танцует в Баттерфляе.

– Стриптиз, что ли?

Глеб фыркнул, почему-то разозлившись.

– Нет.

– Ладно, – холодность тона собеседника проняла, настаивать на дальнейшем разговоре он не стал. Замолчал… на пару секунд. – Но у тебя с ней что-то…

– У меня с ней контракт. Подписывал Пирожок, этот штрих, – Имагин еле заметно кивнул в сторону все того же столика, – но клуб мой и деньги плачу я, потому…

– Потому по ресторанам она ходит не с тобой.

– А должна со мной?

– Ну… Судя по тому, как мило вы играете в гляделки, ты не против, да и она…

– Ладно, все. Ты устал, тебе нужно отдохнуть, тебя дома ждет жена, дети…

Знал же, стервец, на что давить. Собеседник застонал, запуская пальцы в непослушные волосы.

– Идем? – расплатившись по счету, мужчины встали.

***

– О чем вы говорили? – задать вопрос Настя попыталась максимально спокойно и лениво. Вроде как ей это совсем даже не интересно, ни капельки не важно, в голове не роится туча мыслей, о том, почему этот гад улыбался, глядя на нее. Не этот… тот.

– Поздоровались просто, – воспользовавшись растерянностью девушки, Женя наконец-то сцапал ее за руку, потянул к губам, чтобы облобызать вдоль и поперек. Облобызал, Настя даже вырываться не пыталась, только почувствовала жар, когда мимо, не обратив никакого внимания, прошли мужчины с соседнего столика.

– А они что тут…

– Воскресенье, Настена, все отдыхают. Кто отработал, отдыхает, и кто палец о палец не ударил, а только указания раздавал, тоже отдыхает.

Нет, Женя определенно любил и ценил себя куда больше, чем это было задумано природой. Умение похвалить себя на ровном месте – его конек.

– Может, поедем уже? – он отпустил девичью руку, заглянул в зеленые глаза. – А?

– Да, хорошо, – Настя кивнула, нервно улыбаясь. Ну вот, скоро настанет время самой ответственной части мерлезонского балета – акт по отшиванию Женечки.

Им тоже принесли счет, Пирожок расплатился, побаловав официанта щедрыми чаевыми, которые Настя обязана была заметить и отметить, встал, предложил руку.

Выходя из помещения, Веселова бросила еще один взгляд на место, с которого за ней велась слежка. Интересно, сиди она сегодня за тем столиком, вечер оказался бы таким же бездарно потраченным или нет?

Отмахнувшись от глупой мысли, она обернулась.

***

– Передавай своим женщинам привет, – Глеб протянул руку, вполне искренне улыбаясь собеседнику.

– Передам. Снежа, кстати, приглашала тебя к нам на дачу. У папы рыба, Марина озверела – записалась на кулинарные курсы, теперь кашеварит что-то невообразимое, но местами вкусное, ну и воздух…

– Спасибо за приглашение, приеду.

– Тогда до встречи, – Марк кивнул, направляясь к машине. Обернулся уже рядом с дверью, усмехнулся, поднимая вверх телефон. – Знаешь, как говорят? Не поминай всуе…

Глеб прищурился, пытаясь рассмотреть изображение на экране мобильного.

Фотография классная – все девичье царство Самойлова младшего в полном составе. Снежана с Полиной на руках и корчащая рожу Катя сбоку. Аж немного завидно.

– Да, солнце, – Марк взял трубку, забираясь в машину.

Забыв о Глебе окончательно, Самойлов вырулил с парковки, что-то терпеливо объясняя жене по телефону.

Завидно, конечно, но не настолько, чтоб тут же мчать в загс и строгать детей. Успеется еще. А если нет… Фиг с ним.

Пока у него и других развлечений полно, например…

***

– Так плохо? – Женя сочувственно смотрел на пытающуюся как можно артистичней морщиться Настю. Головная боль, она такая. Помогает не только в семейной жизни, но и задолго до.

– Давление, Жень. Таблетки не помогут, нужно просто полежать, пройдет… – почему-то вспомнилось, как в детстве, на тренировках, когда их жестоко тянули, преподавательница запрещала морщить лоб. Мол, сложно? А ты сделай так, чтоб ни один человек в мире не догадался, как ты страдала, чтобы потом блистать.

Потом, как бы больно ни было на тренировках и в жизни, Настя никогда не морщилась, не выдавала эмоций, оставалась, возможно, излишне холодной и неправдоподобно спокойной, теперь же картинно страдала за все непролитые слезы и сдержанные стоны. Не поверить Женечка просто не мог.

– Может я провожу?

– Не надо, – Настя ответила будто через силу, накрывая рукой вроде как болезный лоб. – Я сама…

– Ну хоть позвони, когда дойдешь…

– Конечно… И спасибо тебе за вечер, – желая побыстрее смотаться с импровизированной сцены ее личного спектакля, Настя потянулась к Жениной щеке, клюнула, а потом слишком резво, как для безнадежно больной, выскочила из машины.

'Ура! Победа!'

Вот теперь уже неважно, как глупо выглядела ее сценка с разболевшейся вдруг головой. Главное, ее не разоблачили, и теперь она стоит на пороге соседнего со своим подъезда, держится за лоб, махая на прощанье откровенно расстроенному Пирожку. Еще бы. Она тоже расстроилась бы, обломай ей кто-то перспективный вечер. Хотя Женечка и обломал. Для нее перспективным был бы вечер дома, с мамой, братом, чаем и каким-то слезливым фильмом, а ужин в компании Пира – повинность, которую она должна была исполнить… и исполнила.

Бросив на нее еще несколько взглядов через стекло пассажирской двери, Женя нажал на газ, позволяя машине медленно покатиться по двору.

Сжав пальцами виски, на случай, если Женьку придет в голову обернуться напоследок, Настя не смогла сдержаться от того, чтобы не расплыться в улыбке… а еще ноги сами понеслись в пляс. В такой маленький, практически незаметный, но пляс.

'Все. Теперь точно ура!'

Машина Пира вырулила из двора, влилась в поток автомобилей на улице. Прекрасно, чудесно, замечательно. На часах – всего-то девять с небольшим, вечер еще не испорчен, можно взлететь по ступенькам на нужный этаж, облачиться в любимую пижаму, взять любимую кружку, прижаться к любимому маминому боку и вспомнить на вечер, как хорошо было когда-то. До Бабочки, до Женечки, до всех проблем и неурядиц.

На губах Насти играла мечтательная улыбка, когда она неслась уже к своему подъезду, рылась в сумочке, разыскивая ключи, придерживала дверь, впуская соседа с собакой. Она не видела, как в одной из машин зажигаются потухшие не так давно фары, как ее провожают взглядом за закрывающейся дверью, а потом объезжают круг почета, тоже выруливая.

– Правильно, бабочка, нечего водиться с разными идиотами.

Глеб выехал на улицу, держа путь домой.