Читать книгу Кошмар дома лилий - Мария Александровна Кущиди - Страница 3

Ёзеф был мне дорог. Я любила его, чтила. С самого моего рождения я помню его. Ёзеф был не только братом, но и другом, который не давал мне скучать и грустить. Он пообещал, что будет защищать меня, тогда я сказала, что буду оберегать его. Помню, когда я сказала ему об этом, он засмеялся.

Проснувшись в больничной палате, я зажмурила глаза от яркого света лампы, который назойливо ослеплял меня. Повсюду был неприятный запах спирта и старости. Не люблю этот запах. Никогда не любила, наверное, потому, что он сильно меня напрягал. Осмотрев белоснежный потолок, в некоторых местах которого виднелись чёрные трещины, я привстала с кровати. Голова мгновенно закружилась.

– Ханна, – тревожный голос мамы застал меня врасплох, – Тебе нельзя пока вставать.

Подойдя ко мне, она присела на край кровати, поправив подушку у моей головы. Её карие глаза были беспокойны.

– Мама, где Ёзеф? – этот вопрос встревожил её.

Некоторое время она молчала и лишь спустя пару минут она ответила, крепко обняв меня.

– Его так и не нашли. Видно, он ушёл слишком глубоко в лес.

Её слова ударили меня по сердцу острым ножом. Я не знала, как мне реагировать на её слова. Сердце моё дрожало от испуга и тревоги. Я хотела снова увидеть брата, ведь он обещал, что вернётся. Когда он обещал что-то, он всегда держал своё слово. Я не могла поверить, что Ёзеф пропал, не сдержав своего слова. Мне было одновременно больно и грустно.

– Но он жив, мама? – волнительно спросила её я, надеясь, что с ним всё хорошо.

– Не знаю, милая, – мама ещё сильнее обняла меня, не желая выпускать из своих нежных рук, – Ёзефа будут искать, и я уверенна, его найдут живым и невредимым.

Голос мамы был таким неестественным.

Доктор сказал, что беспокоиться мне не зачем. Упав с яра, я лишь получила ссадины, синяки и небольшое сотрясение, которое не принесёт мне вреда. Родители были рады услышать это от него. А мне, если честно, было всё равно, что он скажет. Все мои мысли были заполнены Ёзефом.

Подав мне какие-то пилюли, доктор сообщил о том, что я могу быть свободна. Посмотрев на прозрачную баночку, я усомнилась в содержимом. Я никогда не любила лекарства. Они всегда настораживали меня.

– Это просто витамины, – заметив мою настороженность, доктор легко улыбнулся, – Ничего страшного. Пей по одной в день перед приёмом пищи.

Я ничего не ответила ему, только легко кивнула головой, сунув витамины в глубокий карман джинсового платья.

Я мечтала поскорей покинуть стены больницы. Они угнетали меня, казалось, убивали. Люди здесь были другими. Каждый из них был чем-то болен. У каждого был диагноз. У каждого была своя боль, которую доктор обещал излечить. Люди в больнице казались мне какими-то странными. Их взгляд, их движения…всё в них меня пугало. Не знаю почему, но, наверное, я видела их иначе. Что это была за особенность? Чахлость, которую они преодолевают всеми силами, лишь бы снова стать здоровым человеком. Они цепляются за жизнь, борются. А кто-то проигрывает, принимая свою болезнь как должное. Врачи пытаются помочь, подать руку, но не всегда удаётся угадать желание больного. Либо они цепляются за право быть живым, либо сдаются, обрывая свою ниточку, которая держит их в этой жизни. Не у каждого есть надежда. Не каждый может поверить. Я не была такой, как они. Я была здесь чужой, лишней. В больничном мире я приняла роль гостьи, которая должна была задержаться здесь не на долго. Взгляды врачей настораживают. Они словно что-то ищут в тебе, проходя мимо, как незнакомец. Что у них за роль? Роль спасителей. Так говорит мама, когда разговор касается больницы. Я же не знаю, права она или же нет. У меня точной версии, мнения, которое бы точно могло рассказать о роли врачей в больничных стенах, нет. Все здесь странные. Вот, что думаю я, когда вижу больничных людей. У каждого своя цель, а надежда присуща лишь единицам.

Двери больницы закрылись за нами. Я была невероятно счастлива покинуть это место. Родители молча сели в машину. Я поспешила занять своё место позади. О чём сейчас думают они? Не знаю, но, наверное, об Ёзефе, который был неизвестно где на данный момент. Мне хотелось бы, чтобы он вернулся.

Наша машина тихо припарковалась у большого дома, который достался нам в наследство от бабушки. Этот дом был очень большим, стены его были отделаны камнем, а во дворе был огромный сад с лилиями, которые безумно любила бабушка. Это были красивые цветы. Но мне никогда не нравился их запах. Когда я говорила об этом бабушке, она смеялась, говоря, что запах лилий нужно понять, чтобы он стал тебе приятен. Это был таинственный цветок, каждый раз встречающий нас, когда мы возвращались домой. Лилии очень сильно напоминали мне о бабушке. Ночами казалось, будто она стоит там, во дворе, и напевает свою колыбельную, которую пела ещё моему папе, когда тот был совсем маленьким.

Выйдя из машины, я невольно посмотрела в сторону пшеничного поля, которое заканчивалось густым лесом. Именно там, в начале леса, стоит наш шалаш, который Ёзеф с друзьями сооружали вчера. От воспоминаний прошлого вечера становится страшно. Помню эту страшную грозу. Она будет являться мне в кошмарах.

За обедом родители молчали. Я невольно ковырялась в овощном рагу, пытаясь найти хоть какой-то маленький овощ, бережно нарезанный моей мамой. Обычно она всегда трепетна в плане готовки, но сегодня в тарелках – крупно порезанные, огромные овощи, которые я едва могла проглотить. Лица родителей, кажется, совершенно не живые. Они словно застыли, как изваяния. Молчание висело в столовой. Мне было до жути неуютно, поэтому, поблагодарив маму за ужин, я поспешила в свою комнату. Она медленно подняла на меня глаза, сказав, что она зайдёт ко мне перед сном, чтобы пожелать добрых снов. Качнув головой, я быстро покинула столовую, поднявшись на третий этаж, где и находилась моя уютная небольшая комната.

Меня беспокоят мысли об Ёзефе. Родители вовсе едва держат себя в руках. Им больно и грустно, как и мне самой. Потерять Ёзефа для всех нас было большим ударом. После ужина мы обычно бежали с братом в библиотеку, чтобы порыться в старых дедушкиных книгах, найти в них что-то особенное, о чём он мог забыть при жизни. У него была огромная библиотека с толстыми книгами. В ней пахло сигарами до сих пор. Находясь в этом месте, нам с братом казалось, что рядом с нами в этот момент находится сам дедушка, рассматривая свои любимые книги. Их у него было настолько много, что мы с братом терялись в их счёте, когда решали пересчитать. Эти пожелтевшие страницы всегда мне нравились. Возникает такое чувство, словно держишь в руках нечто особенно ценное, чего нет у других. Мне нравится называть это тайной, которую когда-нибудь я раскрою, прочитав все книги, собранные здесь дедушкой. Сейчас мне не хотелось идти в библиотеку. Мы с братом ходили туда только вместе. Я не могу пойти туда одна. Так я предам его.

Через открытое окно я долго смотрела на поле, заканчивающееся лесом. Отсюда хорошо видно всё, словно на ладони. Только с высоты можно увидеть, как вчерашняя непогода испортила пшеницу, буквально уложив её на землю. Ветки деревьев были разбросаны всюду, да так, что эта картина напоминает невероятный хаос. Где-то там стоит наш шалаш. Где-то там Ёзеф… Интересно, ищут ли его? Надеюсь, завтра утром нам сообщат, что он найден. Это будет для нашей семьи лучшей новостью, которую можно только услышать.

Я уже давно была в постели. Свет в коридоре приглушённо горел, освещая часть моей кровати. Я ждала родителей, как и всегда. Каждый раз перед сном они приходили ко мне, чтобы пожелать добрых снов. Я ждала их и сегодня, нетерпеливо бросая взгляд на настенные часы. Уже одиннадцать. Родители заходят ко мне в десять. Они не могли забыть. Мне вдруг стало очень тоскливо. Скупая слеза побежала по холодной щеке, впитавшись в подушку. Им сейчас тяжело, как и мне. Не нужно их сейчас беспокоить. Лучше просто заснуть.