Читать книгу В вихре событий надежный причал - Мария Анатольевна Петрова - Страница 3

Словно кружево морщинок на щеках,

И волос уже заметно серебро,

Но в твоих недремлющих руках

Вечно светит солнышком Добро.

Я не знаю, есть ли где глаза,

Взгляд которых громче всяких слов,

Я не знаю, есть ли где слеза,

Что забыть велит и ревность, и любовь.

День за днём, за годом год идет,

Вянет постепенно красота, —

Словно повседневности налёт

Смотрит с ценного старинного холста…

Не забыть мне в этой суете

Теплоты твоих родимых рук,

Те слова твои и песни те

Заменяли мне тогда подруг.

Может быть, не знаешь ты о том,

Что я в сумерки и утром, на заре

Вспоминаю свой родимый дом

И тебя в калошах во дворе,

Голова повязана платком,

И халат небрежно так сидит…

Но всё это – милый, старый дом

О любви мне снова говорит.

Пусть не изумруды, жемчуга

Украшали молодость твою,

Ты мне, мама, вечно дорога,

Я тебя, красавица, люблю.

Снова лягут сумерки на крыши

Скроются деревья и дома.

На душе спокойнее и тише,

И взойдет царицею луна.

И пуховым белым покрывалом

Скроет землю матушка-зима…

Раньше как-то я не понимала,

Для чего мне Родина нужна.

А в такие добрые минутки,

В эти тихие, святые вечера

Чувствуется запах самокрутки,

Виден дым далёкого костра;

В темном небе ярким хороводом

Звёздочки игривые сплелись,

И сама природа мимоходом

Их уносит все куда-то ввысь.

Вслед за ними так же рвётся сердце,

Между небом разрываясь и землёй,

И не может все к чужбине притерпеться,

Так же тянет все его домой…

Разорвали небо сотни острых стрел

Заунывный ветер, надрываясь, пел.

Горестно стонала яблоня в саду…

Я тебе сказала: «Больше не приду».

Ты мне не ответил. Промолчала я.

Только сильный ветер

Пел, что я – твоя.

В Божьем храме в летний день прохладно,

И с икон святые пристально глядят.

Люди в церкви впитывают жадно

То, за что был Иисус распят.

Люди в церкви на людей похожи:

Нет в них грубости и повседневной суеты,

Нет следов косметики на коже,

А в глазах так много доброты.

Веет ладаном и воском от лампады,

Всюду так торжественно, светло.

Важности напыщенной не надо,

Чтоб на сердце стало вдруг легко.

Вся душа готова взмыть на небо,

Сплетням злым и слухам вопреки.

Сказка это? Правда? Быль иль небыль?

Только в церкви забываешь про грехи.

Отче, мы твои родные дети,

Господи, помилуй и спаси!

Если есть пока ещё на свете

Храмы в нашей нищенке-Руси,

Если тропки к ним не зарастают,

Коль на них не царствует бурьян,

Значит, Господа ещё не забывают —

Даже тот, кто нынче сыт и пьян.

Значит, будем жить и твёрдо верить

В то, что счастье обязательно придёт —

Что влетит в распахнутые двери

Иль в окно бесшумно вдруг впорхнет…

Август – как пародия на лето:

Светит лишь каскадом ярких звёзд —

В отблесках мерцающего света

Отражение застывших детских слёз.

Ценный груз везут с полей машины —

Горы золотистого зерна;

Горьким запахом серебряной полыни

Дышит деревянная стена.

Август – словно сказка без названья,

Без начала, впрочем, и конца,

Он у лета просит покаянья

За непокорённые сердца.

Листья золотые в воздухе кружатся,

Падает с деревьев праздничный наряд.

Нет, не могут листья с летом распрощаться,

Не вернутся листья в наш любимый сад.

И закрыты двери в прошлое навеки,

Заперты деревья на резной замок.

Утекут куда-то в бесконечность реки,

Завершится скоро кем-то данный срок.

Рано или поздно? Мало или много?

Кто ответит верно на простой вопрос?

Впереди мелькает серая дорога,

Но следы остались от других колёс…

Далеко ты сейчас от меня

Километры опять между нами.

На морозе звенят провода,

Отправляя тебе телеграммы.

Посмотри поскорее в окно,

Видишь, нежно воркуют синицы,

Видишь, улицу всю замело —

Это мне лунной ночью не спится.

Видишь, падает медленно снег,

Засыпая следы на дороге —

Это я не хочу, чтоб тебе

Снилась та, с кем стоял на пороге.

Слышишь, ветер буянит в трубе —

Это я посылаю приветы,

Задаю я вопросы тебе,

Только ты сам не знаешь ответы…

Цветёт сирень. Опять цветёт сирень,

В её ветвях послушно дремлет ветер,

И на дороге от кистей пушистых тень

Играет и струится на рассвете.

Цветёт сирень. Душистый аромат

Плывёт и обнимает всю округу,

И не сдержать сиреневый парад,

И не забыть сиреневую вьюгу…

Цветёт сирень. Цветёт, и каждый год

Песнь соловья повсюду раздаётся,

По просеке, в лесок, за огород,

Душа разгорячённая несётся.

Цветёт сирень. Сейчас нельзя грустить:

О том, что было, есть и, может, будет.

Цветёт сирень, и, значит, надо жить,

Цветёт сирень, и расцветают с нею люди.

Доченька, доченька, милая доченька,

Будешь ли счастлива ты?

Станешь ли ты, как и я, тёмной ноченькой,

Верить в пустые мечты?

Будешь ли думать о том, что получится,

А чему не бывать никогда?

Сбудется всё или не сбудется?

Канет ли всё в никуда?

Как бы там ни было, сложно ли, просто ли,

Только живи, не болей,

Вместе мы выдержим, вместе мы выстоим,

Вместе мы вдвое сильней!

Да, тяжело меня любить

Я слишком непреклонна в этом:

Хочу одновременно быть

Женой, учителем, поэтом.

Но я на первом месте – мать,

И я привыкла к этой роли.

Я не хочу судьбу менять

И подчиняться чьей-то воле…

Счастливой мне с тобой не быть —

Пора признаться в этом, милый:

Я научилась лишь любить,

Не научившись быть любимой…

Мой сын шестилетний по-детски наивно

Вчера заявил: «Я пойду на войну!»

Добавил серьёзно: «Ведь должен же кто-то

Сейчас заступиться за нашу страну!»

Я долго молчала… Да, всё это правда!

Мужчина быть должен мужчиной во всём…

Но… только бы эта душа не узнала,

Как трудно в окопах ползти под огнём,

Бежать через мины, вставать по приказу,

И снова бежать… чтоб потом убивать!

Я – мать, мне неважно, что пишут указы,

Мне сына нельзя никому отдавать!

Легко рассуждать в стороне и на кресле,

Легко говорить и кричать напоказ,

А только вы матери этой поверьте,

Страшнее нет слова, чем этот приказ…

…А были приказы… и матери были…

Своих сыновей отправляли на фронт,

И только надеждой да верою жили,

И ждали детей у родимых ворот.

А вот дождались ли – на то Божья воля,

А кто-то, наверное, ждёт до сих пор…

Но пусть нас минует та страшная доля,

Давай завершим этот наш разговор!

И сын мне ответил: «Я понял всё, мама,

Пусть лучше, конечно, не будет войны,

Но если придётся, солдатом я стану:

Ведь кто защитит тебя, если не мы?!»

Включили телевизор – опять одно и то же:

Ирак и Украина, и Сирия в огне,

И в Питере, в Ростове… И лишь вопрос «За что же?»

Всё не давал покоя, мешал забыться мне.

И вот я на уроке, вопрос свой не озвучив,

Как водится, конечно, начав издалека:

«Americans, you know, are proud of their country.

And do you love your country?1» – Вдруг тянется рука.

«Oh, Stas, I see, you’re ready?» – «I don’t love my Russia.

And if I had much money… If only I it had…»

«Stop talking! How can you?..2» – и непедагогично

«Всё! Прекрати! Скорее забудь весь этот бред!»

Я перешла на русский. А что мне оставалось?

Обидно за державу! Без пафоса. Молчать?

Шестой урок. И нервы. И сердце. И усталость.

Но всё ж она – Россия! Но всё ж она нам – мать!

Ни Пушкин, ни Чайковский, ни Жуков, ни Гагарин

Тебе, мой мальчик, знаю, уже не аргумент.

…Однажды в 45-м, наверно, ведь недаром

Кровь проливал на поле твой прадед или дед.

До этого французам страна не покорилась,

От ига и монголов она убереглась.

Чтобы сейчас так просто: «Увы, не пригодилась,

Есть страны и получше…» – Спасибо, дождалась…

Она тебя растила и разгоняла тучи,

И как могла, кормила, давала, что могла…

– Всё, понял, извините… Всех стран Россия круче!

Сказал я не подумав… Она в душе всегда!