Читать книгу Про людей… Сборник рассказов - Мария Бережная - Страница 18

Однажды, решив, что я уже достаточно для этого созрела, и вообще…  Правда, «и вообще» было основной причиной, я решила написать историю про любовь. Притом, история должна была быть про такую любовь, чтобы самой потом читать и верить, что «такая любовь!» существует.

Решив подойти к этому серьезно, я поделилась идей идеальной истории про любовь со своей сестрой. И, в отличие от меня, она отнеслась к этому гораздо серьезнее и сразу же на меня обиделась, потому что ни одна из предложенных мной идей про любовь, ей категорически не понравилась и вообще, по ее мнению, писать про любовь можно только стихами.

– С тобой говорить серьезно совершенно невозможно! – вздохнула Света и пнула сбежавший с детской площадки мячик.

– Со мной и молчать серьезно невозможно, – честно ответила я и собралась было, тоже что-нибудь пнуть, чтобы доказать серьезность момента, но, как назло, единственное, что было рядом со мной – угрожающего вида бетонный столбик, из тех, что так плотно окапываются в асфальт, что один взгляд на них может грозить переломом пальца на ноге.  Света проследила мой взгляд и хихикнула. Ну да, конечно, не всем достаются мячики. Некоторым, по жизни, больше всего везет на бетонные столбы. Время от времени, мы с сестрой немного спорим. Вот и сейчас, когда я поделилась с ней идеей написать книжку про любовь, я не успела еще даже подумать о том, что лично моя история любви не подойдет, как сестра тут же начала спорить. И естественно, что несмотря на то, что эта история уже закончилась, я решила ее отстоять. Чувство сестринского противоречия сможет править миром, если не переспорит само себя.

– Например, он забыл про твой день рождения! – привела пример моего неудачного выбора, сестра.

– Так я сама про него пару раз забывала.

– Даже тогда, когда мы прошлом году отмечали твой день рождения в Португалии? – Прищурилась моя сестра.

– Я до сих знаю, что была в Португалии исключительно благодаря фотографиям в твоем телефоне и печати в моем паспорте! Я не виновата, что на пересадке в Амстердаме я попробовала глинтвейн, – попыталась оправдаться я. Что правда то правда, глинтвейн в Слипхоле, аэропорту Амстердама оказался алкогольным, а я просила без. Что было дальше, не помню, потому что традиционная реакция моего организма на алкоголь, это – позволить сознанию уйти в отпуск еще до того, как вторая ложка микстуры от кашля с капелькой спирта достигнет горла, например. В общем, как говорит наша мама «Ты и с корвалола будешь так гулять!»

– А в этом-то году забыл!

– Зато потом мы отлично его отметили.

– Он засыпает всякий раз, когда читает первые пару строк на странице в твоей новой книге! – попробовала предъявить один из самых убойных, с ее точки зрения, аргумент Света.

– Да ладно тебе. Он засыпает еще на фамилии автора, – пожала плечами я.

А что я могу поделать, если у меня не просто длинная фамилия, да еще и двойная?

Сестра переложила сумку в другую руку и пнула пластиковую бутылку по направлению к мусорке, вот ведь везет некоторым людям, им все время попадается под ноги то, что можно пнуть. А мне – опять бетонный столбик.

– Он бесчувственный!

– С чего ты взяла? С того, что он не плакал, когда мы все пошли смотреть ту мелодраму? Так этот парень как-то раз порезал два килограмма лука, для жаркого тети Нуну, так клянусь тебе, к концу процесса – заплакал лук и нож! Сильвера ничем не прошибешь!  – f это, кстати, было причиной моей острой зависти, потому что я сама начинаю рыдать даже от того, что лук начинают резать наши соседи снизу.

 К слову сказать, из бывшего мужчины всей моей жизни получился бы идеальный герой для любовной истории. И, кстати, про мой день рождения он не забывал. Он тогда про него просто еще не знал. А так – идеальный. Спокойный. Немногословный, зато умеющий слушать. Терпеливый, но, как показал опыт совместного проживания со мной – не бесконечно терпеливый, преданный… В общем, почти идеальный. Почти – потому что пару дней назад мы разошлись. Притом, мы умудрились поссориться по исключительно дурной причине. Я начала доказывать Сильверу, что в Санта-Клауса или его собратьев по миссии не просто можно верить, будучи взрослым, а именно будучи взрослым, нужно окончательно поверить в то, что он существует. Потому что дети загадывают скорее не желания, а «хотелки». А вот настоящие желания – это уже к взрослым. И, как мне кажется, что то, что часть этих желаний не выполняется и есть прямое доказательство существования Санта-Клауса. Потому что кто-то может до сих пор желать белого пони и мира во всем мире, а кто-то хочет этот самый мир поработить и искренне желает стать его властелином.

Как-то так.

А Сильвер сказал, что я, как обычно, валяю дурака. Ну, кто такое говорит под Рождество?

– Хорошо, тогда что, по-твоему, идеальная любовь?

– Тетя Нуну и дядя Тони.

Мы как раз подходили к дому вышеупомянутых родственников и уже около подъезда поняли, что именно сегодня мы сюда зря пришли. Потому что крики тети Нуну было слышно от почтовых ящиков. Нашу тетю, конечно же зовут не Нуну, а Нина, как и дядю зовут не Тони, а Антон, просто у детей, которыми все мы когда-то были свои представления о правильных именах для их любимых взрослых.

Тетя обладала невероятным темпераментом и волновалась всегда и обо всем. А дядя умудрялся в самые неподходящие моменты прикинуться глухим и, когда тетя выпускала пар, ровным голосом спрашивал у нее, что еще нужно сделать.  Света считала, что это любовь. Лично я считала, что это, конечно же, любовь, но еще и хорошо развитый инстинкт самосохранения. И пока не очень понятно, что больше.

Правда, когда мы дошли до квартиры, то там все было на удивление мирно.  Дядя наливал тете чай, а она встречала нас с видом «самой забытой всеми в мире тетушки».

Сестра взглядом показала мне на кухонную идиллию, намекая на то, что именно такой должна быть самая правильная любовь.

Я пожала плечами.

Нет, не так я представляла свою историю про идеальную любовь. Мне казалось, что все должно быть как-то… Тоньше?

Мне мечталось, что в идеальной любви обязательно будет что-то такое, возвышенное, нежное, томное, на грани… даже не знаю. Хотя вот, дядя Тони, например, для тети Нуну сделал ручку для сковородки. Какая современная женщина сможет похвастаться тем, что ее муж сделал ручку для сковороды? Когда их можно купить сколько угодно и где угодно? Хоть пучок на рынке и на развес? Правда, это не просто сковородка, эта чугунная сковородка на которой готовила еще бабушка тети Нуну и знаете, что? Нигде и никогда я не ела таких же вкусных жаренных пирожков с сыром с и зеленью, как делает тетя Нуну на этой сковородке.

– Тетя Нуну, а как вы думаете, как может начаться история про самую идеальную в мире любовь? – cпросила моя вероломная сестра.

– Я думаю, что она определенно должна начаться совершенно неподобающим образом, – невозмутимо ответила Тетя.

И поздним вечером я стояла у дверей своего подъезда и думала о том, что даже и не знаю, кого мне теперь за это благодарить и что делать. Потому что именно меня угораздило после долго дня мечтаний о возвышенном и представлений о том, где именно, как и при каких обстоятельствах, что греха таить, под обстоятельствами в моих мыслях фигурировали даже похищения инопланетянами, встретить совершенно пьяного… джина.

Его костюм был прекрасен. А он сам был беспробудно пьян. Вместо лампы Джин держал в руках огромный зонт и время от времени, опираясь на него пытался встать. Но земля все же вертится и, для некоторых джинов она, видимо, вертится слишком быстро и джин снова падал на ступеньки, переворачивался, клал голову на руки и пытался смотреть на звезды. Со звездами у него тоже выходило не очень, потому что смотрел он в козырек подъезда.

– О! Шахерезада! – икнул он, увидев меня.

– С общей сказочной географией вы не угадали, зато хоть с полом не промазали, – ответила я, – вы к нам желания исполнять пришли или сами желаете? Помощи?

Джин рассмеялся и продемонстрировал мне ключи от квартиры. На этом силы его кончились, и он попытался уснуть на ступеньке.

– Я просто устал.

– Все так говорят, – грустно ответила я. Конечно, то, что Джин так надрался в то время, пока я искала идеальную любовь, это было глубоко его проблема. Но не в моих правилах бросать нетрезвых сказочных персонажей на улице. Тем более, что ночью обещали дождь.

– Эй, раб лампы, на каком этаже ты живешь?

Джин, опираясь на мое плечо, помахал в воздухе растопыренной пятерней, и попытался свалиться с меня, но у меня много племянников, так что играть в большую черепаху я умею очень хорошо, еще никто из маленьких наездников с меня не сваливался. И большого я тоже смогу удержать.

В лифте Джин называл меня Шахерезадой, говорил, что у меня прекрасные глаза, только он никак не может определиться какие из моих глаз прекраснее, и обещал не три, а целых пять желаний. Одно я тут использовала, пожелав, чтобы он назвал номер своей квартиры.

К которой я его все же доставила. И даже помогла открыть дверь на этаже и убедилась в том, что Джин все же смог открыть дверь своей лампы, тьфу, квартиры.

Перед тем, как ее закрыть, дверь, не лампу, Джин обернулся ко мне, посмотрел на меня удивительно трезвым взглядом и сказал, – Идеальной истории – не обещаю, но четыре желания, ты помнишь, да, Шахерезада?

Правда, после это этого он пожелал доброй ночи выставленному в коридор велосипеду и крепко поцеловал дверь в косяк. Так что я не очень-то ему верю.

Не очень… А вы?