Читать книгу Венок кентавра. Желтый свитер Пикассо - Мария Брикер - Страница 3

Елена Петровна обжарила помидоры и колбасу, вылила на шипящую сковороду взбитый венчиком меланж из пяти яиц, сверху посыпала тертым сыром, закрыла омлет крышкой и сглотнула слюну. Жрать хотелось немилосердно. Плевать, что попа уже не помещается в юбки. У Зотовой есть оправдание: депрессия, которая лечится исключительно едой, причем исключительно высококалорийной. Елена Петровна честно пробовала грызть морковь, яблоки и сельдерей. Диетологи врут, что зеленый вонючий стебель отбивает аппетит. Врут нахально! Иначе банка сметаны не исчезла бы вслед за стеблем так быстро. Еще она пробовала есть обезжиренные йогурты, мюсли, хлебцы, вареную свеклу, сыр и творог низкой жирности – отрава! Вся диетическая пища мало того что не убавила килограммы, так загнала ее в депрессивное состояние еще глубже. К черту диету! Лучше она будет толстой, но счастливой. Впрочем, счастье – понятие относительное. Вчера, к примеру, она раскрыла сложное дело и выкурила сигарету по этому случаю. Елена Петровна позволяла себе курить исключительно в качестве вознаграждения за успешно выполненную работу. По дороге домой прикупила ностальгический тортик из социалистического прошлого со сладким названием «Сказка» и жуткими кремовыми розочками, банку хорошего кофе, пельмени, сметанку и собиралась приятно скоротать вечерок на диване, смотря любимый детективный сериал. Зря она телевизор включила. Счастье было так близко. Перед сериалом шел сюжет из серии «Грязное белье знаменитостей», в котором рассказывалось, что у Варламова роман с известной меценаткой Василисой Берн. Настроение упало до нуля. Да, Варламов ей клятву верности не давал. Она сама отказалась от предложения руки и сердца, но какая сволочь! Закрутил роман прямо на ее глазах! И с кем? С одной из самых красивых женщин современности. Гад!

Елена Петровна в глубине души надеялась, что он заедет в гости. Как всегда – без звонка, с сумкой разных вкусностей и букетом роз. Скажет: «Привет, Лена, я вернулся». Она, конечно, немножко повредничает, но пустит, накормит пельменями, напоит чаем, расспросит, как он живет. Варламов невзначай скажет, что ненавидит гостиницы. Она постелит ему на диване в гостиной, сама в парадной ночной рубашке ляжет в спальне и будет гадать: заглянет или нет. С утра Иван Аркадьевич принесет ей завтрак в постель – ароматный кофе, апельсиновый сок и бутерброды с икрой. Потом отвезет на работу и вечером явится снова под предлогом, что забыл у нее нечто важное.

Этот сценарий в отношениях повторялся каждый визит Варламова в Москву. В прошлый раз, правда, в него вклинился новый судебный медик, умница Григорий Варламович Плешнер[1]. Хороший человек. Если бы не Варламов, который сделал все возможное, чтобы расстроить их вероятный союз, то была бы она сейчас профессорской женой! А этот гад даже не позвонил! Конечно, теперь у Ивана роман с другой бабой. Допустим, как она живет и с кем, режиссера не волнует. Но мог хотя бы поинтересоваться, как Федор поживает, ради приличия. Кот ведь ни в чем перед ним не провинился! Елена Петровна искала поводы для обвинения предателя, но в душе понимала: ничего Варламов не должен ни Федору, ни ей. Ни сыну Пашке, который души в Варламове не чает, признал режиссера за своего и одобрил их возможный союз, который так и не сложился.

Зотова стряхнула со сковороды омлет на тарелку и села на стул, подперев руками подбородок. Даже если она похудеет, такой красавицей, как бывшая прима Берн, не станет. И не надо ей красавицей быть, чтобы распутывать преступления. Что там психологи советуют? Воспринимать себя такой, какая есть. А какая она есть? Такая, какая надо: толстая, уставшая, с большой грудью. Вот какая она.

Елена Петровна наморщила лоб, чтобы придумать хотя бы парочку лестных определений, характеризующих свою персону. Хорошая. Умная. Честная. Все ее любят и уважают. Все, кроме Варламова. Он теперь любит и уважает мадам Берн. Вполне закономерный исход – режиссер нашел женщину своего круга. Они оба из творческой среды, люди статусные, публичные, светские. Говорят, она умница и помогает молодым дарованиям. Добрая, значит. Варламов тоже помогает, но не дарованиям, а обездоленным либо счастьем, либо мозгом. Они будут прекрасной парой! Будут осчастливливать обездоленных и делать из них звезд. Браво, Варламов!

Омлет исчез с тарелки мгновенно, но настроение не улучшилось. Елена Петровна сделала многоярусный бутерброд, поднесла ко рту и услышала звонок в дверь.

– Начинается, – пробурчала она, отложила сооружение из стратегических запасов холодильника и пошлепала открывать. Под ногами крутился кот Федор, шерсть его стояла дыбом. Елена Петровна с удивлением покосилась на кота. На своих Федя никогда так не реагировал, а чужих Елена Петровна не ждала. Зотова посмотрела в глазок и выругалась: какая-то сволочь снова повыкручивала все лампочки на этаже – темнота, хоть глаз выколи. Как-нибудь, когда появится свободная минутка, она вычислит паразита и подарит ему от себя лично фонарь под глазом.

– Кто там? – спросила Зотова. Ответом ей была тишина. Она чувствовала, что за дверью никого нет, но Федор по-прежнему щетинился и вел себя беспокойно. «Бомбу, что ли, под дверь подложили», – тоскливо подумала Елена Петровна. Как раз фигурант по последнему делу грозился ее уничтожить. «Зря омлет из пяти яиц съела, долго придется от стен отскребать вместе с мозгами», – мрачно пошутила Елена Петровна.

«Не буду открывать», – решила она, но рука уже тянулась к замку. Елена Петровна в последний момент отдернула руку, сбегала в спальню, вооружилась гантелью, вернулась и приоткрыла дверь на длину цепочки. В пределах видимости на лестничной клетке никого не наблюдалось. Свет из прихожей выхватил из темноты нечто странное, лежащее под дверью, большое, черное, с перьями. Елена Петровна сняла цепочку и приоткрыла дверь шире, сместив находку со своего половика.

– Это что еще такое? – ошарашенно выдохнула она, присела и пригляделась к «подарку». На лестничной клетке лежали огромные крылья, метра полтора в длину – не меньше. Елена Петровна осторожно пощупала их, понюхала, рассмотрела пальцы, измазанные чем-то липким, и полезла за сотовым телефоном. Какая-то сволочь все-таки испортила ей выходной!

– Рыжов, дуй ко мне на квартиру с чемоданом и большим полиэтиленовым пакетом. Мне под дверь только что крылья подбросили. Нет, я не рехнулась, Вова! Но психиатр явно не помешает, потому что это явно крылья «падшего» ангела, и неплохо бы уточнить, чья на них кровь. Вов, только я тебя прошу, регистрировать выезд не надо. Пару лампочек по дороге прикупи, – попросила Елена Петровна напоследок. Ответом ей была тишина.

Через полчаса криминалист Рыжов озадаченно стоял на лестничной клетке у двери ее квартиры с чемоданом в руке и смотрел на груду перьев. Рядом топтался любимчик Зотовой Бред Питт, он же ее помощник Венечка Трофимов, которого Елена Петровна вызвонила после Рыжова. Прибыли они с разницей в две минуты, и оба молчали.

– А труп где? – первым нарушил тишину Трофимов. Его голос эхом отозвался на лестнице.

– Чей труп, Трофимов? Падшего ангела? – гоготнул Вова. – Дайте табуретку.

– И веревку, – присоединился Веня.

– Я бы на твоем месте не сильно радовался. Я ультрафиолетом проверил следы – гемоглобин присутствует. Кровь на крыльях биологического происхождения, человеческая или нет, сказать смогу только после экспертизы. Молись, чтобы кровь оказалась животного какого-нибудь, а то вкусим по полной радость бытия и бытовухи.

– Сам начал шутить, – огрызнулся Трофимов. – Про что и речь! Если кровь человеческая, значит, труп есть или будет. Вдруг кровь окажется животного неизвестного происхождения? Обладателя этих крылышек, к примеру. Неизвестно, что хуже, Рыжов! Исследовать кровь трупа или демона? – прошептал Трофимов и сделал страшные глаза.

– Трофимов, хватит болтать! – не выдержала Зотова. – Развели тут мистику! Слетай лучше за стремянкой и лампочку вкрути, чтобы Володя мог образцы взять спокойно. Может, попутно мысль умная в голову придет. Или глупая. Меня интересует, какого рожна именно мне эти крылья подбросили и испортили законный выходной.

– У Варламова своего спросите, – обиделся Трофимов и скрылся в квартире, прежде чем Зотова обрела дар речи.

– А что Варламов? Как-то с падшими ангелами на связи? – ненавязчиво полюбопытствовала Елена Петровна, когда Венечка выволок на лестницу стремянку.

– Вы не в курсе, что он новый проект снимает? – буркнул Трофимов. – «Крылья демона» называется.

– Почему я должна быть в курсе? – с раздражением спросила Зотова.

– Ну-у… не знаю… – протянул Венечка. Рыжов нахально хохотнул. Елена Петровна открыла рот, чтобы высказать коллегам все, что она думает по поводу их гнусных намеков, но Трофимов ввернул лампочку, на лестничной клетке вспыхнул свет, и все снова сосредоточились на крыльях.

– Видовую принадлежность и группу крови скажу после экспертизы. Если человеческая кровь, дам заключение – живое лицо или мертвое – и половую принадлежность выясню. Только вы меня простите, Леночка Петровна, крылья я с собой не попру. Даже не уговаривайте! Как я их оформлять буду? Дела ведь нет.

– Надеюсь, и не будет, – буркнула Зотова. – Ребята, а я что с этим добром делать буду? Повешу вместо рогов в прихожей?

– Пардон муа, – развел руками Рыжов, дескать: извиняйте, Елена Петровна, ваши крылья – ваши заботы. «Ничего, я Вове это припомню, вызову на труп двухнедельной давности и запросов навыписываю на проведение самых сложных экспертиз по самое не балуйся», – злорадно подумала Елена Петровна и с надеждой покосилась на Трофимова. Вениамин, закрыв ладонью рот, хихикал. Зотова метнула в него гневный взгляд. Веня ржать перестал.

– У меня две версии. Либо это просто чья-то глупая шутка и лично к вам, Елена Петровна, она не имеет никакого отношения. Просто подростки где-то надыбали крылья. В школьном драмкружке, к примеру. И теперь хулиганят, запугивают мирное население. Либо этот шутник именно вам пытается что-то сказать. А что именно, я пока не втыкаю. Информации мало.

– Версия с подростками мне нравится. Только откуда у подростков кровь живого существа? Ее в магазинах не продают.

– Элементарно: кошку какую-нибудь пришили или птичку, – равнодушно сказал Трофимов. Федор, который настороженно наблюдал за действиями из проема двери, фыркнул и зашипел. – Вот! Федя тоже так считает, – обрадовался Трофимов, склонился над котом и почесал его за ухом. – Не волнуйся, Федя! Найдем живодеров и задницу им надерем.

Федя в ответ одобрительно заурчал. Зотова, глядя на кота, печально вздохнула:

– Ладно, крылья я пока у себя подержу. Не выкидывать же их на помойку. Вещь не дешевая, судя по всему, выполнена с душой. Одних перьев тут килограмма три. Вдруг правда их сперли из какого-нибудь театра, бутафорской мастерской или драмкружка. Если экспертиза выявит, что кровь принадлежит человеку или, не дай бог, человеческому трупу, проверим, не происходило ли каких-либо странных ритуальных убийств в Москве. Мелькнет что-то – выясним, кто территориально дело ведет, и крылья подарим следакам. Пусть сами разбираются с этим делом. Если кровь бутафорская и заявлений о краже крыльев не поступало – подарю Варламову на Новый год, – мрачно пошутила Елена Петровна. Рыжов и Трофимов весело заржали. Зотовой, однако, было не до смеха. Чутье подсказывало, что «подарок» – не случайность и не розыгрыш подростков. Это начало игры, которую затеял маньяк именно с ней.

– Упаковать? – предложил свою помощь Рыжов. Ему явно было стыдно, что крылья он повесил на несчастного следователя. Зотова ломаться не стала и вручила Владимиру большой полиэтиленовый пакет.

– Заносите в квартиру, на балкон, и руки мойте. Так и быть, угощу вас чаем и тортом «Сказка», – внезапно расщедрилась Елена Петровна и потопала на кухню ставить чайник – оставаться одной в квартире с крыльями падшего ангела, пусть и бутафорскими, было как-то не по себе. Из головы не выходил Варламов. Руки так и чесались позвонить и ехидно спросить, не терял ли он крылья? Впрочем, невелика потеря! Новые отрастут, белые и пушистые. «И будет он порхать вокруг своей пассии, аки ангел во плоти», – с ненавистью подумала Елена Петровна и вытащила из холодильника остатки торта.

В кухню ввалились Рыжов и Трофимов. Елена Петровна подняла на них глаза, потом опустила в коробку с тортом. Три куска «Сказки», которые минуту назад были в ней, волшебным образом исчезли. Мистика какая-то!

– Овсяное печенье будете? Могу еще хлеб с вареньем предложить, – крякнула она и облизала испачканную кремом ложку.

От печенья коллеги отказались. Трофимов вызвался сгонять за тортом, и скоро на столе у Зотовой появилось очередное чудо кондитерской промышленности – торт «Наполеон».