Читать книгу Как учиться за рубежом бесплатно. Личный опыт студентов иностранных университетов - Мария Долгополова - Страница 7

Понятие мобильности появилось еще в Европе в IX–XIII вв., что связано с возникновением первых университетов. Хотя несмотря на то, что многие университеты до сих пор борются за звание старейшего, нужно понимать, что Болонский или Парижский университет того времени – это не университеты в том смысле, в каком мы привыкли о них думать, а скорее предуниверситетские образования, учебные центры, организации по интересам. Так или иначе, новые университеты появлялись, когда часть преподавателей и студентов отделялась, часто со скандалом, и основывала учебное заведение со своими правилами. Так, по легенде, из-за конфликта с местными жителями группа ученых из Оксфорда отправилась на север, чтобы найти тихое место, где можно было бы основать новый университет, – так возник Кембридж[15]. Появляющиеся то тут, то там интеллектуальные центры привлекали людей из разных регионов, и, чтобы присоединиться к университету, им нужно было проделать немалый путь и, по сути, навсегда сменить место жительства.

Россия

Авторы исследования «Развитие мобильности в России»[16] рассказывают, что первый российский опыт заграничного образования восходит к временам Ивана Грозного: учиться отправили 17 юношей, правда, никто из них не возвратился, и дальнейшая их судьба неизвестна. Ожидаемо, что более ответственно к заграничному образованию отнеслись во времена Петра I: тогда уехали 53 человека, многие из них вернулись и стали успешными учеными и военачальниками. Во времена Елизаветы и Екатерины II практика заграничного образования среди дворян расширялась, причем именно в екатерининские времена студенты Российской империи открыли для себя британское образование, но уже тогда самым популярным направлением была Германия – в середине XVIII в. там училось около 350 русских студентов. В конце XVIII в. количество русских студентов за рубежом снизилось из-за волны революций в Европе, а чуть позже обучение за границей запретил Павел I, правда, ненадолго – в XIX в. за границей было больше всего русских за всю недолгую на тот момент историю международного образования.

Примерно тогда же было положено начало политике двустороннего обмена – в 1865 г. на заседании Совета при министре народного образования было решено начать принимать иностранцев в российские вузы. Через короткое время в Петербургский, Московский и Новороссийский (в Одессе) университеты были приняты студенты из Сербии, Болгарии, Албании и других стран. При этом государство всегда поддерживало выезжающих, а позже и въезжающих студентов: правительством Александра II для иностранных студентов были назначены специальные стипендии, а также все они освобождались от платы за обучение. Особенно рьяно за дело взялось советское правительство: в специально созданном Коммунистическом университете трудящихся Востока уже в 1921 г., почти сразу же после создания, учились студенты из 44 государств, в том числе Персии, Турции, Афганистана и Монголии. На новый уровень интернационализация высшего образования в России вышла в 1960 г. – тогда был создан Университет дружбы народов, названный в честь первого президента Республики Конго. В 1990 г. СССР занял третье место в мире по количеству иностранных студентов (126 500 студентов), после Франции (136 000) и США (407 500). В 1990-х Россия потеряла репутацию страны, куда принято ездить учиться, но, опять же, ненадолго.

Великобритания

Не менее интересна история высшего образования Великобритании – страны с давней университетской традицией. Здесь система вузов была создана в несколько этапов. Самые первые университеты (их можно пересчитать по пальцам, в их числе известные Оксфорд и Кембридж, основанные в 1169 и 1209 гг. соответственно) называют «каменные». Эти университеты были похожи скорее на элитные клубы со своей кастовой системой. При этом их система управления, когда университет состоит из нескольких более-менее независимых колледжей, позволяла быстро реагировать на изменения, открывать новые факультеты, вводить специальности. Но, несмотря на это, они не могли начать принимать намного больше студентов, чем уже принимали, – это было образование для избранных, а наступающая промышленная революция требовала все большего количества квалифицированных специалистов. Так появились «кирпичные» университеты, открывавшиеся в промышленных центрах Англии примерно с середины XIX по середину XX в. Основная цель университета нового типа – готовить людей, которые смогут эффективно управлять все усложняющимися и увеличивающимися производствами.

Третья волна – «стеклянные» университеты, появившиеся по всей стране после Второй мировой войны. Они должны были быстро реагировать на потребности послевоенной экономики и быть ориентированными на новейшие технологические разработки. Их основные задачи: сделать образование доступным для всех и повысить интеллектуальную капитализацию вузов, собрав у себя лучших из лучших, в том числе привлекая специалистов из-за рубежа. Четвертая волна – это новые вузы, появившиеся в начале 1990-х. Они не могли конкурировать со старыми вузами практически ни в чем, поэтому выбрали для себя путь максимальной интернационализации. Если в 1960-е в Великобритании обучалось всего 28 000 студентов, то в начале 2000-х их было уже 225 000, а к настоящему моменту это число удвоилось практически в два раза. По мнению социолога Виктора Вахштайна, рецепт успеха британских университетов прост: «Чтобы национальная экономика была конкурентоспособной, национальная система образования должна быть наднациональной. Как канал вертикальной мобильности университет становится мощным “социальным лифтом”, как центр образовательной и научной экспансии – глобальным “интеллектуальным банком”»[17]. При этом стоимость обучения за последние пару десятилетий существенно выросла – на сегодняшний день иностранные студенты должны платить в среднем около £15 000 в год и кажется, что это стало существенным источником дохода для страны в целом.

США

Интернационализацию американской системы образования можно проследить по истории одного из лучших вузов США – университета Беркли, который расположен в Калифорнии и, несмотря на наличие железной дороги, считался отдаленным и оторванным от академического сообщества. Из исследования «Международный Беркли» известно, что начало политики привлечения иностранных студентов было положено в 1870-х[18]. По мнению второго президента университета Дэниела Гилмана, привлекая иностранцев, Беркли получает новый источник знаний и улучшает международные отношения, в первую очередь торговые. При этом Беркли ориентировался не на европейское сообщество, а считал Калифорнию «новой цивилизацией на побережье Тихого океана» и рассчитывал улучшить отношения с народами Азии – идеальными соседями и покупателями были жители Японии, Китая, Австралии и других, небольших государств, расположенных в основном на островах.

Эта политика непросто далась всему университетскому сообществу Калифорнийского университета – вопрос о важности и полезности интернационализации образования горячо обсуждался с конца XIX по начало XX в. К моменту, когда Беркли объявил себя ведущим американским вузом по количеству обучающихся иностранцев, случаи проявления ксенофобии стали настолько частыми, что руководству университета регулярно приходилось приносить официальные извинения из-за нетолерантности и зачастую жестокости местных жителей по отношению к иммигрантам. Несмотря на все сложности, руководство университета (точнее, несколько поколений руководства) было уверено, что США предстоит стать мировой державой в любом случае и азиатский образовательный рынок лишь одно из завоеваний.

Нетолерантное отношение заключалось еще и в том, что в округе Беркли иммигрантам было практически невозможно найти жилье – университет не предоставлял общежитий, а из местных жителей никто не хотел сдавать иностранцам жилье внаем, тем более если эти иностранцы были представителями другой расы. Переломным моментом стало решение построить несколько студенческих кампусов, в том числе International House.

Первый такой кампус был открыт при Колумбийском университете в Нью-Йорке в 1925 г. – однажды директор юношеской христианской ассоциации Гарри Эдмондс случайно заговорил со студентом из Китая, с которым столкнулся на территории университета, и узнал об одиночестве, которое тот постоянно испытывает во время учебы здесь. После этого Эдмондс разработал план по интеграции иностранных студентов, который включал кампусы, где студенты проживали бы все вместе, и обратился к Джону Д. Рокфеллеру – младшему с просьбой проспонсировать проект. Когда идея была вынесена на публичное рассмотрение в 1927 г., она вызвала недовольство местных жителей – на улицы вышли более 1000 человек с призывом не допустить строительства места, где бы могли жить и учиться представители разных рас. Несмотря на это, проект был принят и в 1930 г. в кампус заселились 530 первых жителей.

К тому моменту в Калифорнии нарастала проблема толерантности не только к азиатам, но и к афроамериканцам. I-House был единственным местом в окрестностях Беркли, где последние могли получить жилье. Важно, что здесь же была открыта и столовая – так как в окрестных кафе отказывались обслуживать представителей меньшинств. Позднее практика организации жилья для студентов развивалась – в том числе стали появляться исключительно женские общежития. Только в конце 1950-х был принят закон, запрещающий арендодателям отказывать нанимателям, руководствуясь расовыми, национальными или религиозными соображениями. При этом, несмотря на все народные волнения, количество иностранцев было достаточно небольшим – за 40 лет в Беркли из других стран приехало всего 4 % студентов от всего числа бакалавров.

Сейчас, по мнению автора исследования, «интернационализм является основополагающей ценностью американских университетов и колледжей, и его значение только возрастает в связи с масштабными демографическими изменениями в таких штатах, как Калифорния». По данным за 2015 г., количество иностранцев в Беркли составляло уже 15 % – более 5000 человек. По сложившейся традиции больше всего здесь представителей из стран Азии и Тихоокеанского региона. И так же, как и в Великобритании, с помощью иностранцев университет пытается восполнить те потери, которые произошли из-за сокращения государственного финансирования: иностранцы платят за обучение практически в три раза больше, чем американцы. При этом из каждого доллара, заплаченного за обучение, около 33 центов идет в фонд поддержки студентов – именно отсюда собранная сумма будет перераспределена в виде грантов и стипендий самым талантливым.