Читать книгу Зелёная нить прощения - Мария Эрфе - Страница 2

До окончания выставки оставалось пять дней. Некоторые из них я проводила в Казанском соборе, другие занималась проектом поддержки донорства. С ног валилась от усталости, но успех выставки и близость Виолы придавали сил.

Экспозицию в Казанском соборе завершал благотворительный ужин, на который мы с Тамарой пригласили постоянных спонсоров фонда и тех, кто вносил пожертвования во время мероприятия. Я позвала на ужин Виолу с Мишей. Он несколько раз приходил на выставку и захотел участвовать в новой акции фонда.

Тамара приказным тоном сказала, чтобы я выспалась, и настояла на том, что выставку в Соборе закроет сама. Так и поступив, к вечеру я чувствовала себя бодрой и отдохнувшей. Надев длинное тёмно-розовое платье с рукавами, отделанными кружевом; уложив волосы крупными локонами, свободно спадавшими на плечи; и наложив макияж, я посмотрела в зеркало. В нём отражалась симпатичная девушка. Но в глубине её золотисто-ореховых глаз лежала печаль, а на лбу прорезалась первая неглубокая морщинка.

Я поняла, что давно не чувствовала себя женщиной и могу напрочь забыть, как это делается. Тамара права, нельзя хоронить личную жизнь в двадцать один год. К отношениям я не готова и не знаю, когда оправлюсь от удара, нанесённого Максимом. Но надо хотя бы попробовать не избегать внимания противоположного пола…

– Оля – ты красавица. Чувствую, что сегодня не будешь успевать отбиваться от кавалеров, – сказала Тамара, открывая двери ресторана и широко улыбаясь. – Заходи, поможешь мне.

Мы завершили приготовления к банкету, расставив на столах карточки с именами гостей и украсив зал живыми цветами.

В шесть часов вечера я подошла к входу в ресторан, чтобы встречать гостей и провожать их до столиков. За всю жизнь не слышала столько комплиментов. И мужчины, и женщины считали своим долгом восхититься моей красотой.

Виола и Миша приехали одними из последних. Подруга была великолепна: бирюзовое платье выгодно подчёркивало фигуру и загар, а блеск изумрудных глаз и счастливая улыбка всегда выделяли её из толпы. Миша подал Виоле руку и на несколько секунд задержал взгляд на её лице. Этих секунд хватило, чтобы понять: он любит Виолетту. Я знала такой взгляд. В нём отражалась душа, полная детского восторга и мимолётного страха, что сон может вот-вот закончиться…

– Оля, привет! Рада тебя видеть. Выглядишь сногсшибательно, – первой поздоровалась Виола и обняла меня за талию.

– Рад встрече и присоединяюсь к комплименту, – сказал Миша.

Проводив друзей до столика, я пожелала им приятного вечера.

Программа ужина была насыщенной. Выступали музыкальные коллективы и отдельные исполнители, студенты театрального вуза показывали короткие постановки, между выступлениями артистов гостей развлекал профессиональный ведущий. А в завершении вечера планировался благотворительный аукцион.

Я старалась уделить внимание всем гостям, обменяться с каждым из них хотя бы парой фраз. В разгар мероприятия Тамара подозвала меня и сказала:

– Хочу познакомить тебя со старшим сыном, – она положила руку на плечо молодого человека. –  Оля, это Евгений.

– Рад знакомству, мама много о вас рассказывала, – видя моё замешательство, он продолжил, – я, как тёзка из знаменитой поэмы, – с корабля на бал: прилетел из Лондона три часа назад и прямиком сюда. Решил сделать маме сюрприз, – сказал он, улыбаясь и обнимая Тамару за плечи.

– Приятно познакомиться, – ответила я, протягивая руку.

Внешность Евгения – типично славянская: курносый нос и синие глаза достались ему от матери, а светло-русые прямые волосы, по моде зачёсанные назад, и тонкие губы, наверное, от отца. Сына Тамары сложно было назвать красивым, но счастливая открытая улыбка делала его привлекательным. Мы обменялись несколькими любезностями, и я продолжила общаться с гостями.

Присоединиться к друзьям смогла только к концу вечера, когда наступило время танцев. Виола, конечно же, танцевала с Мишей, а я рассеянно наблюдала за ними, отдыхая после напряжённой рабочей недели. И не заметила, как подошёл Евгений, чтобы пригласить на танец. Танцевать не хотелось, но и обижать его отказом тоже. Пришлось снова надеть туфли, которые я незаметно скинула под столом, и вложить ладонь в протянутую руку.

После двух медленных танцев вежливо избавилась от общества Евгения. Гости начали расходиться, а я считала долгом всех проводить. Последними уехали Виола и Миша. Попрощавшись с друзьями, я вернулась в ресторан, чтобы помочь Тамаре собрать принадлежащий фонду реквизит. Её сын тоже остался. Мы разговаривали, пока собирали вещи, и я отметила, что с Женей легко найти общий язык.

Разошлись мы глубоко за полночь. Вечер в кругу знакомых и друзей, внимание и комплименты ненадолго вернули меня к жизни. Заснула я с покоем на душе.

Утром, сделав домашние дела, позвонила Виоле и договорилась о встрече в парке. Погода ещё позволяла гулять на свежем воздухе.

Я сгорала от любопытства узнать, что случилось между подругой и Мишей. Мы не спеша шли по Павловскому парку, и она рассказывала о событиях, предшествующих банкету:

– Без Миши этот вечер превратился бы в сущий кошмар! Сидеть за одним столом с братом и этой тварью! Видеть, как она льстит родителям, отец радостно улыбается, а мать отводит взгляд… Она точно ведьма. Иначе как объяснить, что и брат, и отец выполняют любую её прихоть?! Я разрывалась между желанием схватить её за волосы и вытрясти все грязные секреты и встать и уйти, с размаха хлопнув дверью.

Не могла ни есть, ни разговаривать, ни думать о чём-то, а когда смотрела на эту семейную идиллию, то к горлу подкатывал комок. Когда уже собралась отодвинуть стул, раздался звонок в дверь, и я услышала голос Миши. Никогда в жизни не была так рада его видеть. Он сказал, что пришёл решить какой-то срочный вопрос с отцом, и не собирался оставаться на ужин, но мама уговорила его задержаться.

Миша сел рядом, и волна тепла и спокойствия окатила меня с головы до ног. Остаток вечера видела и слышала только его. После ужина Миша предложил прогуляться по берегу залива. Мы долго ходили и разговаривали, а потом непостижимым образом я оказалась в его объятиях…, – Виола отвернулась, но я успела заметить румянец, появившийся на её щеках. Подруга молчала, пока кормила подбежавшую белку.

– Оля, я несколько лет искала родственную душу, объехала полмира, а он был совсем рядом! – восторженно произнесла Ви, поворачиваясь ко мне. – Мы понимаем друг друга с полуслова, а иногда и без слов… Я люблю его, а он меня…

– Так за тебя рада, и за Мишу тоже! Вы заслуживаете счастья, – сказала я, улыбаясь и обнимая Виолу.

– Спасибо, – ответила она, сжав мою руку. – Ты тоже обязательно встретишь свою половинку и будешь счастлива. Я видела, как на тебя смотрел Женя, сын Тамары, пока вы танцевали, – подруга отодвинулась и с озорной улыбкой заглянула мне в глаза. – Присмотрись к нему внимательнее…

«Виола, как же тебе объяснить, что мне никто не нужен?! Однажды нашла свою половинку, только она разбила мне сердце и вытерла об него ноги. Да и вряд ли у человека существуют запасные половинки», – размышляла я над словами подруги, но она по-своему восприняла молчание.

– Ты задумалась, теперь дело за малым, – продолжила она монолог.

– Боюсь, что это не так просто, как кажется, – попыталась я унять пыл Виолы.

– Давай сходим куда-нибудь вчетвером, пообщаемся. Уверена, что мы хорошо проведём время.

– Ладно, я подумаю, – пришлось сдаться под её натиском. Может, подруга забудет о предложении? – Только обещай, пожалуйста, не слишком усердствовать в налаживании моей личной жизни. Хорошо?

– Как скажешь, – чересчур легко согласилась Виола.

Мы сели на скамейку, чтобы выпить кофе и отдохнуть. В стакане осталась половина латте, когда Виола со вздохом спросила, не глядя на меня:

– Ты всё ещё любишь его, да? – ей не нужно было уточнять кого.

– Знала, что рано или поздно ты спросишь, но достойного ответа так и не придумала, – ответила я, ставя бумажный стаканчик на скамейку. – Да, если быть абсолютно честной, и с тобой, и с собой, до сих пор люблю Максима, – я смотрела, как округляются её глаза, как она набирает воздух в лёгкие, чтобы обрушить гневную тираду, и решила объясниться первой.

– Знаю Виола, знаю, что это глупо, – медленно, собираясь с силами, произнесла я, – но ничего не могу поделать. Понимаю, что нужно начинать новую жизнь, в которой для него нет места. Стараюсь вычеркнуть образ Максима из памяти. Иногда это даже получается. Он был центром вселенной. Без центра мой мир переживает постапокалипсис. Я пустая! Сердце и душа разбиты на маленькие острые кусочки. И я понятия не имею, сколько должно пройти времени, чтобы снова стать целой, – почувствовала, как начинает щипать глаза, а к горлу подкатывается комок, но не могла остановиться, – а без Тамары и фонда я бы не выжила… – закрыв лицо руками, я зарыдала.

– Прости меня, прости! Это я во всём виновата. Кто за язык тянул задавать такие вопросы?!

Виола что-то говорила, но я не слышала её. Боль, которую слишком долго сдерживала, с новой силой вырвалась наружу. Я с головой ушла в работу и учёбу, экстерном окончила бакалавриат и начала писать магистерскую диссертацию. Всё это время пыталась не думать о прошлом…

Когда я взяла себя в руки и успокоилась, кофе давно остыл.

– Прости, Виола, я не хотела омрачать твоё счастье, – сказала я, вытерев слёзы.

– Тебе не за что просить прощения, – между её бровями пролегла складка, как всегда бывало, когда подруга расстраивалась. – Это мне нужно иногда больше думать о чувствах других и быть тактичнее…

– Расскажи лучше, какие у вас с Мишей планы? Когда на свадьбе погуляю? – прервала я самобичевание Виолы.

– Узнаю прежнюю Олю: пять минут назад горько плакала, а теперь пытается шутить, – тем не менее шутка помогла. Она улыбнулась и начала с упоением рассказывать о том, как им хорошо вместе.

Вернувшись домой, я легла на любимый старенький диван, закрыла глаза и постаралась ни о чём не думать. Виола расшевелила змею, которая давно не показывала голову. Но, помимо болезненных воспоминаний, одна мысль не давала покоя. Неужели Максим никогда не любил меня? Неужели можно так долго и умело притворяться? А, главное, зачем? Можно подделать слова, поступки. Но язык тела? Взгляд Максима был настолько правдивым, что я ни разу не засомневалась в его любви. Что же произошло? Почему его отношение ко мне резко изменилось? Что заставило его разлюбить? Или кто?..

От надвигавшейся депрессии меня спасла работа. До Нового года и Рождества оставалось полтора месяца. Под опекой фонда находилось восемь детских домов. Нужно было проследить, чтобы Дед Мороз получил письма детей, и ни один малыш не остался без подарка.

Женя помогал нам с Тамарой. Часто я замечала в глубине его глаз не дружеский интерес. Но старалась не придавать этому значения, надеялась, что искреннее приветливое отношение без намёка на флирт продиктует ему правильную линию поведения.

Новый год я встретила с мамой и друзьями семьи. Во время рождественских каникул Тамара запретила думать о том, чтобы появиться на работе. Поэтому я занималась ничегонеделанием, когда позвонила Виола и сказала, что завтра мы – она, Миша, я и Женя – уезжаем на два дня загород. Подруга заявила, что с последним она договорилась, и возражения не принимаются. Пришлось собирать вещи.

Закрытый загородный дом отдыха предлагал любые зимние забавы – лыжи, сани, коньки, снегоходы, – а также спа-комплекс и два ресторана.

Солнце ослепляло, отражаясь от чистого хрустящего снега, а воздух звенел от тишины. Небольшое озеро с одной стороны было окружено лесом, а с другой – коттеджами, разбросанными по склону холма.

Виола выбрала ближайший к озеру домик с тремя спальнями, гостиной, кухней, двумя санузлами и сауной. Оставив вещи в выбранных комнатах и переодевшись, мы поспешили на улицу, чтобы насладиться всевозможными зимними развлечениями. Миша с Виолой взяли лыжи, а я захотела пойти на каток. В детстве занималась фигурным катанием, но танцы увлекли меня больше. Женя вызвался составить компанию, сказав, что последние пять лет посвятил хоккею.

Подобрав коньки, мы пошли к расчищенной под каток части озера. Первый круг я скользила осторожно, привыкая держаться на льду. Обретя уверенность в том, что тело всё ещё помнит уроки фигурного катания, я стала кружиться, сделала спираль и ласточку, потом скользящее шассе. Прохладный ветер обдувал разгорячённое лицо, скорость нарастала, создавая ощущение полёта. Я широко улыбалась, пока не вспомнила, что на озере не одна, и со вздохом остановилась оборачиваясь. Женя плавно скользил ко мне с противоположной стороны катка. Двигался он уверенно, но без грации и лёгкости фигуриста.

– Прости, увлеклась… – с улыбкой сказала я, когда он приблизился.

– Не за что извиняться, – перебил Женя, – Ты прекрасна. Я любовался. Уверен, что ты добилась бы больших успехов в фигурном катании.

К моим румяным щекам ещё больше прилила кровь. От слов Жени и не пахло лестью. Комплимент прозвучал с таким неприкрытым восхищением, какое возникает лишь у влюблённого. Этого не хватало! Я никогда не смогу ответить ему взаимностью. Зачем Виола устроила эту поездку?! Зачем я согласилась? Нельзя давать ему надежду…

Молчание затянулось, и восторг сменился обеспокоенностью.

– Всё в порядке? – спросил Женя.

– Всё хорошо, просто задумалась, – я попыталась улыбнуться и отбросить подступающий страх. – Спасибо за комплимент, но не думаю, что мои скромные способности заслуживают высокой оценки.

– Попробуем прокатиться вместе? Устроим танцы на льду? – спросил он, смотря на меня взглядом собаки, увидевшей косточку в руках хозяина.

– Конечно, – поспешно согласилась я.

Женя протянул руку, и мы осторожно покатились по льду, привыкая к движениям партнёра. Пройдя три круга, закружились в подобии настоящего танца. Женя, как и в прошлый раз, когда мы танцевали на благотворительном ужине, понимал меня с полуслова.

Прокатившись ещё несколько кругов, мы решили отдохнуть. Восстановив дыхание и помассировав уставшие от непривычной нагрузки ноги, я была готова снова оказаться на льду.

Мы с Женей кружились по катку, не замечая ничего, кроме скрипа льда и прикосновений партнёра. Я опомнилась, услышав щелчки фотоаппарата и смех Виолы.

– Оля, как тебе не стыдно?! Почему скрывала от меня, что вы тренируетесь вместе? – прокричала подруга, широко улыбаясь и маша рукой.

– Нисколько не стыдно, потому что мы впервые оказались вместе на льду. Повезло с партнёром, – ответила я, подкатившись к друзьям.

Пока мы с Женей переобувались, Миша рассказал, что они с Виолой прокатились на лыжах по холму и по лесу, потом взяли снегоход и обогнули озеро.

Мы вчетвером пошли в коттедж, чтобы привести себя в порядок. Пообедав и отдохнув, гуляли по территории дома отдыха и наперегонки катались на снегоходах. А вечером, после ужина в ресторане и сауны, разожгли камин, пили глинтвейн, играли в покер и разговаривали. Около десяти часов Виола сказала, что устала и хочет спать.  Миша тоже пожелал спокойной ночи.

Так мы с Женей остались вдвоём в гостиной. Я сидела в кресле перед камином, поджав ноги и укрыв их пледом. Смотрела на огонь, стараясь ни о чём не думать и наслаждаться отдыхом.

– Можно задать тебе вопрос? – голос Жени вырвал меня из состояния покоя.

– Да, конечно, – ответила я, стараясь не выдать досады.

– Почему ты избегаешь меня? – выпалил он, глядя прямо в глаза. – После благотворительного ужина, ты любезна и дружелюбна, но избегаешь встречи наедине. Сегодня мы отлично провели время днём, но весь вечер ты старалась даже взглядом со мной не встретиться. Если я тебе противен, то зачем Виола пригласила меня? А если нет, то к чему эти игры? Скажи прямо, что с тобой происходит?

«Если бы знала, что со мной происходит! Как объяснить, что я сломана, разбита и не хочу новых отношений? Как дать понять, что я бракованный товар? Придумывать историю на ходу не получится. Придётся говорить правду, но нужна ли она тебе?», – подумала я.

– Женя, ты мне нравишься, правда, – набрала в лёгкие воздуха и приготовилась к долгому разговору. – Но моя история непроста. Что тебе рассказывала Тамара?

– Только то, что вы случайно познакомились, когда мама готовила очередную благотворительную акцию, и ты ей понравилась. Потом она, в основном, рассказывала о проектах, которыми вы занимались, – Женя улыбнулся.

Я и не сомневалась, что Тамара – тактичный человек, и даже сыну ничего лишнего не рассказала.

– Твоя мама спасла мне жизнь, – медленно произнесла я, выделяя каждое слово. – В последний момент схватила за руку, когда я хотела спрыгнуть с крыши заброшенного девятиэтажного дома.