Читать книгу Мы все не из картона - Мария Евсеева - Страница 3

Стасе сегодня девять, но она совсем не радуется – возит по тарелке жидкое-прежидкое картофельное пюре и глядит перед собой. Я знаю, она это всё из-за брата. Она ждёт его звонка, а он почему-то не звонит.

Брат Стаси – военный. Он командует подводной лодкой, служит в секретных войсках, когда-то горел в танке и один раз сам, в одиночку, обезвредил целую банду террористов! Но это не у нас. Где-то там, в Москве.

Или где он у неё живёт?

Я толком не понимаю.

Вероятно, он просто колесит с места на место, как и положено всем военным разведчикам: сегодня здесь, завтра – в Москве, послезавтра – в Альпах, во вторник – в Париже, а к концу месяца – вообще где-нибудь… в Сык-втык… Стык… Да неважно где! Главное, что можно посмотреть весь мир. А мир наш такой прекрасный! Наверно, даже лучше, чем в телевизоре!

А ещё Стасиного брата зовут очень красиво – Арчебальд. Как ав-то-мат.

Стася говорит, что автомат у него есть. И пистолет есть. И ружьё. И граната. И пулемёт. И ещё что-то такое… А ещё она говорит, что если бы Арчебальд не был её старшим братом, она бы за него замуж вышла. Потому что с таким мужем не страшно. Не то, что с её папой, который всё время ходит с синяками и забинтованной рукой. То одной, то другой. То вообще не ходит, а лежит.

Если у Арчебальда есть автомат, пистолет, ружьё или хотя бы граната, то он не даст в обиду свою семью.

А даст Стаси пулемёт.

И они поженятся – два военных разведчика, Арчебальд и Стася. Чтобы наконец-то быть вместе навсегда, пока смерть не разлучит их. Если уж они, как брат и сестра, не могут быть вместе.

Я беру серый картон, которого в Центре завались и больше, и начинаю рисовать свадьбу Стаси, чтобы сделать ей чудесный подарок на день рождения. На моём рисунке обязательно будет длинный-предлинный стол со сладостями и трёхъярусным тортом, покрытым розовой глазурью, и много-много гостей, где каждый друг другу родственник.

Ведь так обычно бывает, когда женятся?

А ещё и потому, что после свадьбы Стася должна обзавестись большой и дружной семьей. И чем больше в ней будет человек, тем лучше. Мне так кажется.

Но сначала на отдельной картонке в уголке я рисую Стасю такой, какая она есть на самом деле: серые глаза, маленький нос, рот с обветренными губами, кривая чёлка, заостренный овал лица, шея, худенькие плечи. Я даже «одеваю» её в синюю футболку и спортивные штаны с полосками – в одежду, в которой она сейчас.

Такой мне Стася нравится больше, потому что она почти как настоящая.

И я её вырезаю.

Сегодня воскресенье, и Наталья Сергеевна сидит рядом с нами. Она смотрит в свою книгу и временами улыбается. Я верю, что делает она это неспроста, а потому что приготовила необычный сюрприз для Стаси.

Может, она прячет Арчебальда у нас в раздевалке, а потом под торжественную музыку распахнет дверцу Стасиного шкафчика, и разведчик выйдет оттуда с шариками и пирожными?

Было бы здорово!

И я снова берусь за карандаш для того, чтобы дорисовать Стасе улыбку.

Ко мне подсаживается Канюша. Он долго смотрит на свадебный стол, трёхъярусный торт и нарисованные конфеты в высокой вазочке, а потом вдруг разжимает ладошку и спрашивает:

– А если я Стасе этот леденец не подарю, как ты думаешь, она обидится?

Я раскрашиваю военную форму Арчебальда и поэтому не смотрю на Канюшу:

– Я бы не обиделась, – жму плечами.

– Ты не умеешь обижаться, – серьёзно отвечает Канюша. – Я это знаю, поэтому в твой день рождения дарить тебе ничего не собираюсь. А Стася… Стася больно дерётся. Вот, посмотри, – и сует мне под нос свой ободранный локоть.

– Ты же мужчина. Терпи.

– Я и терплю, – надувает щёки Канюша, и становится таким смешным.

Но я не смеюсь.

Я отрезаю от картона небольшой прямоугольник, размером с напечатанную фотографию, и протягиваю ему:

– На.

– Я не умею, – пыхтит ещё громче Канюша.

Но леденец в карман всё-таки прячет.

А потом, вздохнув, тянется за стаканчиком с карандашами.

Ура! Теперь у Стаси будет целых две именинные открытки!

А вечером мы поздравляем Стасю с днём рождения. Приходят все-все воспитатели.

Наталья Сергеевна больше остальных радуется, когда наконец-то появляется Алёна, и сразу же уходит, даже не съев ни одного кусочка пирога с чёрной смородиной, который Алёна принесла в Центр на огромном круглом подносе.

Наверно, Алёна немного опоздала к своей смене, потому что сама пекла его.

Стася тоже оживляется. Алёна для неё – хорошая примета, ведь Арчебальд приходит к своей сестре только в дежурство Алёны. Так было и в прошлый раз, и в позапрошлый, и поза-позапрошлый… Надеюсь, он не влюбился в нашу воспитательницу?

Интересно всё-таки, как он выглядит.

Когда Арчибальд приезжал к Стасе в сентябре, мне не удалось рассмотреть его – я держала Канюшу, чтобы он не успел наябедничать.

Из-за того, что военным нельзя называть точного места, где они сейчас находятся, Стася по большому секрету рассказала об этом только нам: Пашке, Сонечке, Мике и мне. А Канюше – нет. Потому что Канюша обязательно проговорится воспитателям, а те доложат, куда не надо, и Стасиному брату влетит.

Но Канюша всё подслушал, и по его глазам я вычислила страшное! Поэтому прикрыла ему рот своей ладонью, схватила за руку и держала так долго, сколько могла. А потом еще полчаса просила прощения и дула на его покрасневшую кожу чуть выше ладони.

Алёна достаёт чашки, которые она прячет в обувной коробке на стеллаже в маленькой комнатке, где спят воспитатели, и мы устраиваем пир.

Вообще-то кушать в игровой не положено, но Алёна умеет хранить секреты. Она даже сама их частенько придумывает, а потом берёт с нас честное слово, что мы – «могила». Как сейчас. А когда я представляю себе могилу, то говорить почему-то совсем не хочется.

Однажды я уже видела могилу, когда увязалась за мамой – она направлялась по какому-то важному вопросу к дяде Славику.

Когда мы пришли на работу к дяде Славику, его ещё пришлось поискать. Я шла вслед за мамой, а по пути разглядывала таблички с фотографиями разных людей за оградками. Мне было неудобно, что они приветливо смотрят на меня, а я молчу. Поэтому я тихонько здоровалась с каждым, и когда улыбнулась столетней старушке, то даже не заметила, как оказалась возле неё.

Она была такая чёрная, вонючая и ужасная, похожая на чей-то гигантский гнилой рот, который дядя Славик с равнодушием ковырял лопатой. Из-под лопаты земля улетала наверх и падала к нашим с мамой ногам. Мама ругнулась на дядю Славика, наверно, потому что тот попал на её шлепанцы. А мне всё казалось, что это не он, а сама могила плюнула.

Брр! Не хочу больше об этом.

Мы сдвигаем два письменных стола и ставим вокруг них стулья – получается очень празднично. Правда, без скатерти. Но мы с мамой тоже всегда пируем без скатерти. Хотя белая скатерть с миленькими цветочками – это моя мечта. Когда я вырасту, я обязательно куплю себе такую.

Или сошью.

Или свяжу.

Если у меня не будет денег на покупку.

Канюша выбирает себе самый румяный кусок пирога и откусывает загорелый бочок. Потом принимается слизывать растаявшую смородину. А я кусаю, как кусаю – от заостренного носика к центру. Смородина кислит, а коржик под ней очень сладкий.

Когда мы съедаем почти весь пирог, Сонечка спрашивает разрешения отнести в соседнюю группу последний кусочек Маринке, своей младшей сестре. Но Стася хочет вручить ей пирог сама, ведь это она у нас именинница.

Алёна разрешает, и Стася убегает.

А я подхожу к окну и вглядываюсь в сумрак за воротами. Я очень надеюсь, что где-то там, в вечерней тишине, Стасю поджидает её Арчибальд. Странно, что он сегодня так и не поздравил свою сестрёнку. Может, у него были дела?

Вообще-то он часто звонит Стасе на мобильник, который та никогда никому не показывает и прячет где-то очень хорошо, что даже у Тамары Васильевны найти не получается.

А может, он звонил, да только Стася не слышала?

Но когда я вдруг замечаю чью-то крохотную фигурку, молнией рвущуюся вдоль ограждения, всё понимаю: он звонил! звонил! звонил! И сейчас ждёт её за воротами. Просто Стася теперь держит язык за зубами.

Вообще-то мы всегда за неё дружно переживаем: не хочется, чтобы кто-нибудь из взрослых в очередной раз всё испортил. Всё – это секретный план Стаси и её брата. Арчебальд обещает увезти свою сестру на Байконур и поселить в своём личном космическом штабе, с крыши которого можно наблюдать за взлетающими ракетами.

Ра-ке-та-ми…

Я представляю, как это здорово и прекрасно!

– А где же Настя Перегудова? Наша Стася, именинница? – охает Алёна и выскакивает в коридор. А когда возвращается, мечется от окна к окну и взволнованно спрашивает у меня, кивком указывая на улицу: – Лиза, ты её там не видела?

Я молчу. Я же не знаю, видела я её или мне просто хотелось её там увидеть. С Арчебальдом. Но Алёна же ждёт ответ. А я всё молчу.

Тогда Алёна хватается за телефон и звонит кому-то – наверное, Тамаре Васильевне. А если Тамаре Васильевне, то… всё.

Всё.

Спустя полчаса, Стася уже в Центре.

Инспектор Прибытко по обыкновению находит её на рынке, возле киоска с сухофруктами. Стася всегда там отсиживается, в засаде – заметает следы, свои и военных. Она очень смелая и отчаянная девочка, и сильно любит своего брата, поэтому Арчибальда никогда не находят. Ни-ког-да! Как и Стасин мобильный телефон, с помощью которого она через недельку-другую снова свяжется со своим спасителем, и он обязательно за ней приедет. Я-то точно знаю.

А утром… утром у всех неважное настроение.

У Стаси – потому что она сейчас не на Байконуре с Арчебальдом, а здесь.

У Алёны – потому что её ждёт выговор от Тамары Васильевны.

У Канюши – потому что он ненавидит утро.

У Мики – потому что ей приходится расчёсывать свои кудри тугой щёткой.

У Сонечки – потому что у Сонечки по утрам болит лоб.

А у меня – потому что рядом со мной нет Пашки.